В сумерках дети играют ( Read more... )

Рябины пекутся на солнышке ( Read more... )

над полями шевелятся ( Read more... )

Перекипел травяной бульон ( Read more... )

Быть сахаром, пропитанным слезами ( Read more... )

Крошки хлебные упали
за обедом со стола.
Хлебки крошные попали
прямо к лету в зеркала.
Там качаются лесные
башни в хвойной бороде.
Там берёзы крепостные
гнутся в барщинном труде.
И полуденная птица
в старом ящике трюмо
плещет крыльями из ситца,
хочет к пращурам спуститься -
к динозаврам закатиться,
словно солнышко само.

Тело исчезнет, а память - обман.
Всё. Это лёгкие правила.
Братское кладбище - каждый каштан,
свечи из белого гравия.
Крепкие столбики их пирамид
сложены в шкаф несгораемый.
Рядом зелёная ветка шумит,
словно боец легкораненый.
Будучи спрошен - откроет пароль,
только меня не заманите:
память без тела - фантомная боль.
Тел не бывает без памяти.

Дождь на зелёный массив
вылил канистру.
Спи, светлячок, погасив
тёплую искру.
Хватит казаться светлей,
сядь под оградой
с древней сивиллой своей,
кумской цикадой.
«Знаешь, сивилла-кума?
Стало кромешней.
Зреет лиловая тьма
сладкой черешней».
«Лапку давай, баловник,
ляг на пригорок…»
Мал светлячка золотник.
Этим и дорог.

Желёзки твои - железки,
ключицы твои - ключи.
С экранчика смски
влетают в лицо в ночи.

И вот уже ты нашёл их
и прячешь внутри слезы,
чей пиксельный быстрый сполох -
предвестье большой грозы.

мокрые одуванчики, атомы кислорода ( Read more... )