Пешком по России (из воспоминаний художника Александра Фищева).
Из воспоминаний вятского художника А.В. Фищева (1875-1968).
Небольшое пояснение. В конце ХIХ века пешее паломничество (богомолье) в России было очень распространенным явлением. Тысячи человек двигались пешком от деревни к деревне, где можно было получить скромные кров и пищу. Русская деревня была набожной, и паломников охотно привечали. Взамен сельские жители слушали рассказы о святых местах (о Троице-Сергиевой и Киево-Печерской лаврах, Соловках, Валааме, Сарове). Иногда пешее паломничество становилось образом жизни (странничество): странники двигались от монастыря к монастырю, где зимовали, а летом шли дальше. Среди странников было много бездомных и нищих, калек и стариков. Странничество не требовало средств, даже давало возможность кое-как прокормиться. Конечно, условия в дороге часто были суровыми: путника могли ограбить, он мог заболеть или даже замерзнуть насмерть. Поездка (на лошадях, пароходом или по железной дороге) для бедняков часто была слишком дорогой. Сеть железных дорог в то время быстро развивалась, но многие города еще не имели прямого сообщения. Кроме того, многие паломники даже при наличии необходимой суммы денег (на поезд или на пароход) сами избирали путь пешком, поскольку только такой способ добраться до святого места, долгий и трудный, но без обычной в поездках суеты, считался истинным богомольем.
Конечно, Александр Фищев и его друг (Анисим Казаковский) были скорее путешественниками, а не паломниками. Первоначальной целью для них было добраться до Вятки и устроиться на работу или на учение. Когда им отказали, возник спонтанный замысел - пойти дальше, добраться до Троице-Сергиевой лавры. Юношеское любопытство, тяга к новым впечатлениям решили дело.
"Осенью 1890 года, перед заморозками, пришел ко мне мой товарищ Анисим Казаковский и позвал пойти в город поискать "место". Я согласился, мама не возражала. Взял с собой просроченный старый паспорт, хлеба на дорогу, и мы пошли.
В Вятке я толкнулся было в городское училище, дошел до инспектора. Меня, глядя на мой неказистый костюм, осмеяли, мол, лапотников мы не принимаем и притом еще нищих. Подался в реальное училище: при нем была ремесленная школа, хотелось туда попасть, но и тут приняли так же.
Ходили мы по городу, околачивали пороги, искали места, но все безуспешно. Решили уйти из города, но куда?
Не знаю почему, но я вдруг предложил товарищу двинуться по Московскому тракту - все равно куда-нибудь придем. После недолгих колебаний тронулись в путь. Однако забота берет, чем жить будем? Работать нас никто не возьмет - полевые и огородные работы закончились. Решили, попросим "прохожим" кусочек хлеба - не откажут.
Окрестности г.Вятки. Московский тракт. Открытка нач.ХХ века.
Пошли смелей. Отмахали верст тридцать, начало закрадываться сомнение, пугала неопределенность похода. Дул холодный ветер. Забрались мы в пространство вроде пещеры под корни гигантской трактовой березы, расположились поудобнее - ветром "не хватает". После споров созрел конкретный план: идти к "Троице-Сергию" помолиться "по обещанию". Стало как будто легче и теплей.
Троице-Сергиевская лавра Московской губернии находилась в 60 верстах от Москвы...
На наше счастье, осень выдалась сухая, подморозило рано, и мы, легко отшагивая по тракту, миновали города Орлов (сейчас Халтурин), Котельнич и Яранск. Прошли немного по Костромской губернии, вошли в Нижегородскую - в Семеновский уезд. Двинулись теми знаменитыми лесами и через те скиты староверческие (раскольничьи), которые описывал П.И. Мельников-Печерский. Несказанная прелесть грандиозной суровой, дикой природы и своеобразные обычаи и уклад крестьян поражали нас.
Мы шли, не чувствуя усталости и холода. Снегу уже выпало много. Лапти у нас поистрепались, но мы не тревожились: в лесах липняка без конца, бывало, надерем лыка, а вечером на квартире занимаемся чинкой обуви.
Я вел дневник и по возможности записывал все, что находил необыкновенным. Крестьяне Костромской и Нижегородской губерний, особенно староверы, как мы наблюдали, жили не по-нашему, богато. Постройки большие, из толстого кондового леса. И сам народ - кряжистый, очень чистоплотный. Во всем порядок. Но мирских не любят, хотя гостеприимны. Табак не курят (сатанинское зелье), молятся двуперстно, в церковь-молельню ходят со своим образом и подушечкой, которую кладут под колени. Ведут очень строгий образ жизни, но, говорят, это только внешне. В дремучих лесах разбросаны раскольничьи скиты.
Старообрядцы из заволжских лесов. Фото М.П. Дмитриева. 1897 год.
В Нижнем находились недолго, но пришлось заночевать. О городе осталось мало впечатлений, он не особенно понравился. В верхнюю часть его мы не пошли, а были только в кремле, в Михайло-Архангельском соборе, и в нижней части, около пристаней.
Вид на Нижний Новгород с левого берега Оки. Фото М.П. Дмитриева. 1890-е гг.
Мы узнали, что есть тут ночлежный дом Бугрова, где ночуют бездомные и бродяги. Нашли это трехэтажное мрачное здание, напоминающее тюрьму. Около крыльца образовалась уже очередь, встали и мы. К вечеру собралась не одна сотня людей. Мужчины и женщины всех возрастов ежедневно получали здесь бесплатный ночлег и солидный кусок ржаного хлеба.
При входе мы получили по куску хлеба, чему очень обрадовались. В сырых мрачных огромных комнатах были устроены двухъярусные нары, как в третьем классе парохода. Кое-где тускло мигала керосиновая лампочка.
Нижний Новгород. У бугровской ночлежки. Фото М.П. Дмитриева. 1890-е гг.
На следующий день по мосту перешли Оку и через Кунавино зашагали по шоссе на Владимир.
Крестьяне близ Нижнего, по-видимому, очень зажиточные. Почти все они работали на заводах, некоторые кустарничали. Дома у них такие, что крестьянам нашей Вятской губернии даже и не снились: большие, обшитые тесом и выкрашенные краской, крыши железные, водосточные трубы увенчаны резьбой, окна - с резными наличниками. У домов балкончики, террасы, а под окнами - вишневые сады. Народ одет по-городскому.
Село Бор близ Нижнего Новгорода. Фото М.П.Дмитриева. 1894 год.
Между Нижним и Владимиром без деревенского старосты добровольно ночевать не пускают. Эта мера была вызвана тем, что между Нижним и Москвой, через Владимир, туда и обратно шло беспрерывное движение "босяков"-оборванцев...
Меня свели в один дом, товарища - в соседний. Я, по обыкновению, занялся дневником. Вечер длинный - попросил какую-нибудь книгу почитать. Мое поведение, видимо, хозяевам понравилось. Дома были одни женщины. Они меня напоили чаем, накормили до отвала. Потом хозяйка спросила, не желаю ли я помыться. Я согласился. Оказывается, моются здесь в печке. Молодушка приготовила горячую воду, мыло, тазик и стала ждать, когда я отправлюсь в печь. Я полез было в рубашке и в штанах, она запротестовала. Пришлось раздеться. Вымылся, прошу свое белье, а она все убрала и сказала, что надо обмыться, а потом одеваться. Вылез, взяла она меня за руки и повела в чем мать родила на "задник", обмыла там теплой водой, а в избе обтерла и дала старенькое, но чистое мужнино белье. Мне было не по себе разгуливать голому перед женщинами.
Поздно вечером, когда я лег спать, приехали из города мужики. Утром меня накормили завтраком, дали хлеба на дорогу и отпустили с добрыми пожеланиями. Может быть, такое радушное отношение проявилось к нам потому, что люди видели в нас нездешних, с удивлением слушали наш вятский говор. В нас не было босяцких повадок, выглядели мы скромными деревенскими пареньками.
В начале ноября мы пришли во Владимир на Клязьме. Город не лучше нашей Вятки, древний, с множеством церквей и старинных построек. Слышали мы, что во Владимире есть "Золотые ворота". Пошли посмотреть. Оказалось, золота и в помине нет: серый из дикого камня арочный пролет - и только.
Владимир. Золотые ворота. Открытка нач.ХХ века.
Из Владимира свернули на Суздаль. Этот город богат церквами, кажется, что их больше, чем домов. Между прочим в нем знаменитый монастырь - тюрьма с высоченной стеной, из-за которой только видны верхушки церквей. Тут заточались с древних времен неугодные князья, бояре и духовные лица. Побывали в церкви, древней на вид, подивились ее стилю и живописи, поклонились каким-то мощам и пошли дальше на уездный город Александров. От него уже недалеко и до Троице-Сергиевской лавры.
Суздаль. Покровский монастырь. Фото С.Прокудина-Горского, нач.ХХ в.
По пути попадались ткацкие фабрики. На них заработок был слишком низок. Население жило так же бедно, как и в нашей Вятской губернии. Дома деревянные, встречались крытые соломой. Хлеб больше чечевичный.
Начались ясные морозные дни, было так холодно, что замерзали на лету птицы. Мы грелись, как могли, приходилось идти быстрее.
В одной деревне нас пустили на ночлег. Семья у хозяина не маленькая: сам работает на фабрике, жена и три дочери - дома - вьют цевки. Приняты мы были очень радушно. Девицы сидели очень долго с керосиновой лампой, работали и пели частушки. Некоторые я записал. Поздно вечером на полу разостлали солому, на нее - подстилку и подушки, предложили ложиться спать. Тут же устроились и хозяева. Наутро нас покормили завтраком, просили на обратном пути непременно заходить, чем мы, разумеется, не преминули воспользоваться.
Все чаще и чаще стали попадаться громадные леса. Наконец, мы очутились около Троицкого посада. Не доходя версты три, с левой стороны увидели церковь, узнали, что это скит Вифания, принадлежащий Сергиевской лавре. В церкви шла служба. Пение - старинное, уставное, греческое. Пели местные монахи-старики, между которыми были и схимники.
После службы богомольцам, а их было немало, предложили сходить в древние пещеры. Каждый вооружился свечой, и в сопровождении монаха мы спустились по крутой лестнице в подземелье. Прошли большое расстояние, много поворотов, делали остановки, где монах показывал кельи затворников...
Долго мы ходили по подземелью, наконец вышли, вдохнув с удовольствием морозный воздух. Около Лавры располагался посад - небольшой городок на 2-3 тысячи жителей, которые занимались торговлей, а главное - кустарничеством. Из дерева изготовляли знаменитые игрушки и другие поделки.
Территория посада и Лавры кишела разными людьми. были настоящие паломники-богомольцы, толкались такие же, как и мы, а больше всего находилось здесь босяков, аферистов-жуликов разных мастей. Словом, такая братия, что не зевай.
Троице-Сергиева Лавра. Открытка нач. ХХ века.
Побыли мы здесь трое суток. Лавра поражала нас своим величием и богатством. В соборах и церквах, переполненных народом, служба не прекращалась с раннего утра до поздней ночи. Мы сходили в лаврский музей, где, кроме хранящихся богатств - золота, серебра, утвари и митрополичьих одеяний, - были предметы ХIV-XV веков. Там находилась домотканная одежда, ряса, мантия и обувь кожаная вроде лаптей, деревянная посуда и другие предметы самого преподобного Сергия, основателя монастыря.
После трех ночей я предложил Анисиму направиться в Москву, поскольку до нее осталось только 60 верст. Но он вдруг заупрямился и заявил, что пойдет обратно домой. Так он оставил меня в Лавре. Я пошел обратно уже знакомой дорогой и только верст через 500 уже в Костромской губернии догнал Анисима. Хождение в лавру меня не удовлетворило...
------------------------------
А.В.Фищев. Воспоминания художника. Горький. Волго-Вятское кн. изд-во, 1985. С. 76-81.
Небольшое пояснение. В конце ХIХ века пешее паломничество (богомолье) в России было очень распространенным явлением. Тысячи человек двигались пешком от деревни к деревне, где можно было получить скромные кров и пищу. Русская деревня была набожной, и паломников охотно привечали. Взамен сельские жители слушали рассказы о святых местах (о Троице-Сергиевой и Киево-Печерской лаврах, Соловках, Валааме, Сарове). Иногда пешее паломничество становилось образом жизни (странничество): странники двигались от монастыря к монастырю, где зимовали, а летом шли дальше. Среди странников было много бездомных и нищих, калек и стариков. Странничество не требовало средств, даже давало возможность кое-как прокормиться. Конечно, условия в дороге часто были суровыми: путника могли ограбить, он мог заболеть или даже замерзнуть насмерть. Поездка (на лошадях, пароходом или по железной дороге) для бедняков часто была слишком дорогой. Сеть железных дорог в то время быстро развивалась, но многие города еще не имели прямого сообщения. Кроме того, многие паломники даже при наличии необходимой суммы денег (на поезд или на пароход) сами избирали путь пешком, поскольку только такой способ добраться до святого места, долгий и трудный, но без обычной в поездках суеты, считался истинным богомольем.
Конечно, Александр Фищев и его друг (Анисим Казаковский) были скорее путешественниками, а не паломниками. Первоначальной целью для них было добраться до Вятки и устроиться на работу или на учение. Когда им отказали, возник спонтанный замысел - пойти дальше, добраться до Троице-Сергиевой лавры. Юношеское любопытство, тяга к новым впечатлениям решили дело.
"Осенью 1890 года, перед заморозками, пришел ко мне мой товарищ Анисим Казаковский и позвал пойти в город поискать "место". Я согласился, мама не возражала. Взял с собой просроченный старый паспорт, хлеба на дорогу, и мы пошли.
В Вятке я толкнулся было в городское училище, дошел до инспектора. Меня, глядя на мой неказистый костюм, осмеяли, мол, лапотников мы не принимаем и притом еще нищих. Подался в реальное училище: при нем была ремесленная школа, хотелось туда попасть, но и тут приняли так же.
Ходили мы по городу, околачивали пороги, искали места, но все безуспешно. Решили уйти из города, но куда?
Не знаю почему, но я вдруг предложил товарищу двинуться по Московскому тракту - все равно куда-нибудь придем. После недолгих колебаний тронулись в путь. Однако забота берет, чем жить будем? Работать нас никто не возьмет - полевые и огородные работы закончились. Решили, попросим "прохожим" кусочек хлеба - не откажут.
Окрестности г.Вятки. Московский тракт. Открытка нач.ХХ века.
Пошли смелей. Отмахали верст тридцать, начало закрадываться сомнение, пугала неопределенность похода. Дул холодный ветер. Забрались мы в пространство вроде пещеры под корни гигантской трактовой березы, расположились поудобнее - ветром "не хватает". После споров созрел конкретный план: идти к "Троице-Сергию" помолиться "по обещанию". Стало как будто легче и теплей.
Троице-Сергиевская лавра Московской губернии находилась в 60 верстах от Москвы...
На наше счастье, осень выдалась сухая, подморозило рано, и мы, легко отшагивая по тракту, миновали города Орлов (сейчас Халтурин), Котельнич и Яранск. Прошли немного по Костромской губернии, вошли в Нижегородскую - в Семеновский уезд. Двинулись теми знаменитыми лесами и через те скиты староверческие (раскольничьи), которые описывал П.И. Мельников-Печерский. Несказанная прелесть грандиозной суровой, дикой природы и своеобразные обычаи и уклад крестьян поражали нас.
Мы шли, не чувствуя усталости и холода. Снегу уже выпало много. Лапти у нас поистрепались, но мы не тревожились: в лесах липняка без конца, бывало, надерем лыка, а вечером на квартире занимаемся чинкой обуви.
Я вел дневник и по возможности записывал все, что находил необыкновенным. Крестьяне Костромской и Нижегородской губерний, особенно староверы, как мы наблюдали, жили не по-нашему, богато. Постройки большие, из толстого кондового леса. И сам народ - кряжистый, очень чистоплотный. Во всем порядок. Но мирских не любят, хотя гостеприимны. Табак не курят (сатанинское зелье), молятся двуперстно, в церковь-молельню ходят со своим образом и подушечкой, которую кладут под колени. Ведут очень строгий образ жизни, но, говорят, это только внешне. В дремучих лесах разбросаны раскольничьи скиты.
Старообрядцы из заволжских лесов. Фото М.П. Дмитриева. 1897 год.
В Нижнем находились недолго, но пришлось заночевать. О городе осталось мало впечатлений, он не особенно понравился. В верхнюю часть его мы не пошли, а были только в кремле, в Михайло-Архангельском соборе, и в нижней части, около пристаней.
Вид на Нижний Новгород с левого берега Оки. Фото М.П. Дмитриева. 1890-е гг.
Мы узнали, что есть тут ночлежный дом Бугрова, где ночуют бездомные и бродяги. Нашли это трехэтажное мрачное здание, напоминающее тюрьму. Около крыльца образовалась уже очередь, встали и мы. К вечеру собралась не одна сотня людей. Мужчины и женщины всех возрастов ежедневно получали здесь бесплатный ночлег и солидный кусок ржаного хлеба.
При входе мы получили по куску хлеба, чему очень обрадовались. В сырых мрачных огромных комнатах были устроены двухъярусные нары, как в третьем классе парохода. Кое-где тускло мигала керосиновая лампочка.
Нижний Новгород. У бугровской ночлежки. Фото М.П. Дмитриева. 1890-е гг.
На следующий день по мосту перешли Оку и через Кунавино зашагали по шоссе на Владимир.
Крестьяне близ Нижнего, по-видимому, очень зажиточные. Почти все они работали на заводах, некоторые кустарничали. Дома у них такие, что крестьянам нашей Вятской губернии даже и не снились: большие, обшитые тесом и выкрашенные краской, крыши железные, водосточные трубы увенчаны резьбой, окна - с резными наличниками. У домов балкончики, террасы, а под окнами - вишневые сады. Народ одет по-городскому.
Село Бор близ Нижнего Новгорода. Фото М.П.Дмитриева. 1894 год.
Между Нижним и Владимиром без деревенского старосты добровольно ночевать не пускают. Эта мера была вызвана тем, что между Нижним и Москвой, через Владимир, туда и обратно шло беспрерывное движение "босяков"-оборванцев...
Меня свели в один дом, товарища - в соседний. Я, по обыкновению, занялся дневником. Вечер длинный - попросил какую-нибудь книгу почитать. Мое поведение, видимо, хозяевам понравилось. Дома были одни женщины. Они меня напоили чаем, накормили до отвала. Потом хозяйка спросила, не желаю ли я помыться. Я согласился. Оказывается, моются здесь в печке. Молодушка приготовила горячую воду, мыло, тазик и стала ждать, когда я отправлюсь в печь. Я полез было в рубашке и в штанах, она запротестовала. Пришлось раздеться. Вымылся, прошу свое белье, а она все убрала и сказала, что надо обмыться, а потом одеваться. Вылез, взяла она меня за руки и повела в чем мать родила на "задник", обмыла там теплой водой, а в избе обтерла и дала старенькое, но чистое мужнино белье. Мне было не по себе разгуливать голому перед женщинами.
Поздно вечером, когда я лег спать, приехали из города мужики. Утром меня накормили завтраком, дали хлеба на дорогу и отпустили с добрыми пожеланиями. Может быть, такое радушное отношение проявилось к нам потому, что люди видели в нас нездешних, с удивлением слушали наш вятский говор. В нас не было босяцких повадок, выглядели мы скромными деревенскими пареньками.
В начале ноября мы пришли во Владимир на Клязьме. Город не лучше нашей Вятки, древний, с множеством церквей и старинных построек. Слышали мы, что во Владимире есть "Золотые ворота". Пошли посмотреть. Оказалось, золота и в помине нет: серый из дикого камня арочный пролет - и только.
Владимир. Золотые ворота. Открытка нач.ХХ века.
Из Владимира свернули на Суздаль. Этот город богат церквами, кажется, что их больше, чем домов. Между прочим в нем знаменитый монастырь - тюрьма с высоченной стеной, из-за которой только видны верхушки церквей. Тут заточались с древних времен неугодные князья, бояре и духовные лица. Побывали в церкви, древней на вид, подивились ее стилю и живописи, поклонились каким-то мощам и пошли дальше на уездный город Александров. От него уже недалеко и до Троице-Сергиевской лавры.
Суздаль. Покровский монастырь. Фото С.Прокудина-Горского, нач.ХХ в.
По пути попадались ткацкие фабрики. На них заработок был слишком низок. Население жило так же бедно, как и в нашей Вятской губернии. Дома деревянные, встречались крытые соломой. Хлеб больше чечевичный.
Начались ясные морозные дни, было так холодно, что замерзали на лету птицы. Мы грелись, как могли, приходилось идти быстрее.
В одной деревне нас пустили на ночлег. Семья у хозяина не маленькая: сам работает на фабрике, жена и три дочери - дома - вьют цевки. Приняты мы были очень радушно. Девицы сидели очень долго с керосиновой лампой, работали и пели частушки. Некоторые я записал. Поздно вечером на полу разостлали солому, на нее - подстилку и подушки, предложили ложиться спать. Тут же устроились и хозяева. Наутро нас покормили завтраком, просили на обратном пути непременно заходить, чем мы, разумеется, не преминули воспользоваться.
Все чаще и чаще стали попадаться громадные леса. Наконец, мы очутились около Троицкого посада. Не доходя версты три, с левой стороны увидели церковь, узнали, что это скит Вифания, принадлежащий Сергиевской лавре. В церкви шла служба. Пение - старинное, уставное, греческое. Пели местные монахи-старики, между которыми были и схимники.
После службы богомольцам, а их было немало, предложили сходить в древние пещеры. Каждый вооружился свечой, и в сопровождении монаха мы спустились по крутой лестнице в подземелье. Прошли большое расстояние, много поворотов, делали остановки, где монах показывал кельи затворников...
Долго мы ходили по подземелью, наконец вышли, вдохнув с удовольствием морозный воздух. Около Лавры располагался посад - небольшой городок на 2-3 тысячи жителей, которые занимались торговлей, а главное - кустарничеством. Из дерева изготовляли знаменитые игрушки и другие поделки.
Территория посада и Лавры кишела разными людьми. были настоящие паломники-богомольцы, толкались такие же, как и мы, а больше всего находилось здесь босяков, аферистов-жуликов разных мастей. Словом, такая братия, что не зевай.
Троице-Сергиева Лавра. Открытка нач. ХХ века.
Побыли мы здесь трое суток. Лавра поражала нас своим величием и богатством. В соборах и церквах, переполненных народом, служба не прекращалась с раннего утра до поздней ночи. Мы сходили в лаврский музей, где, кроме хранящихся богатств - золота, серебра, утвари и митрополичьих одеяний, - были предметы ХIV-XV веков. Там находилась домотканная одежда, ряса, мантия и обувь кожаная вроде лаптей, деревянная посуда и другие предметы самого преподобного Сергия, основателя монастыря.
После трех ночей я предложил Анисиму направиться в Москву, поскольку до нее осталось только 60 верст. Но он вдруг заупрямился и заявил, что пойдет обратно домой. Так он оставил меня в Лавре. Я пошел обратно уже знакомой дорогой и только верст через 500 уже в Костромской губернии догнал Анисима. Хождение в лавру меня не удовлетворило...
------------------------------
А.В.Фищев. Воспоминания художника. Горький. Волго-Вятское кн. изд-во, 1985. С. 76-81.