Повесть Леонида Иванова "Партизан" (12)
Предыдущую часть см. в " Повесть Леонида Иванова "Партизан" (11)".
Курорт.
Ребята во время перерывов рассказывали о своих снах, которые сплошь были на гражданскую тему. Кто-то мечтательно вспоминал привидевшееся эротическое приключение, ему вторили другие, которым тоже снились девушки, семья, коллеги по работе. И только Клавдию Морфей показывал картины военные. Чаще - страшные. Вот и сегодня ему снова привиделся тот самый сон, который снился довольно часто даже дома. Он повторялся с такой точностью, будто операторы сновидений из раза в раз крутили один и тот же фильм. Если просыпался во время сновидения, фильм включался снова сразу же, стоило только закрыть глаза.
Вообще-то таких неприятных сновидений было у Клавдия два. Второе он видел тоже довольно часто, иногда даже дёргался, будто пытаясь отпрыгнуть от края глубокой пропасти, просыпался и долго не мог успокоиться. Этот сон стал появляться в его жизни после призыва на горно-егерскую подготовку. Равнинный человек, никогда в жизни не бывавший в горах, Клавдий очень трудно привыкал даже к заросшим травой склонам, на которых, казалось, упади и будешь скользить до самого низа. Этот страх перед склонами помог преодолеть инструктор, который учил их, как нужно действовать, если упал. Десятки раз каждый из них поодиночке и группами отрабатывал этот приём, стараясь перекатиться таким образом, чтобы ноги оказались внизу. После этого требовалось раскинуть руки и ноги, прекращая таким образом качение.
Когда приём стал легко получаться, страх перед склонами прошёл, но вот побороть страх перед уходящей почти вертикально вниз пропастью не получалось даже после многочисленных спусков по отвесной стене.
- Главное - не смотри вниз, - напутствовал инструктор по скалолазанию. - И не задирай голову вверх, может начаться головокружение.
Побороть этот страх высоты Клавдий так и не смог, хотя выполнял упражнения наравне со всеми. Более того, стоило ему увидеть на странице журнала сделанную на краю обрыва фотографию, начинали холодеть ноги.
- Вот зачем мне этот экстрим? - много раз спрашивал он себя, но даже друзьям вслух задать его не решался. Ведь вокруг столько молодых парней, что ищут в жизни приключений ради адреналина, но почему-то в спецназ взяли именно его, человека по натуре своей более чем спокойного и уравновешенного.
Тысячи парней занимаются альпинизмом, каждый год проводят свои отпуска, совершая восхождения на разные вершины. Возвращаются с ссадинами и синяками, даже переломами, но едут за этим бессмысленным риском снова и снова. Вот пусть бы их и включали в эти команды горных егерей. И пользы больше, и затрат на тренировки меньше. Но где-то там, в Генштабе или местном военкомате решали иначе, и вот теперь он должен не подавать вида, насколько ему страшно и дискомфортно.
Казалось, что среди сотни «партизан» он был один такой. Почти все сразу же охотно включались в военные игры и получали от этого настоящее удовольствие. Из них, наверное, вышли бы отличные солдаты, точнее - офицеры, но Клавдию приходилось постоянно притворяться. И эта вынужденность раздражала до невозможности. Тем более, что переключиться было больше не на что. И если даже днём из-за плотности занятий времени на мрачные мысли не оставалось, ночью его сознание было бессильно сопротивляться наваливающимся страшным снам, что были сродни кошмарам.
Сон про стояние на краю обрыва наваливался с самого вечера, когда только начинал засыпать. Клавдий во сне делал прыжок назад, просыпался, убеждался, что находится в своей постели и засыпал снова. Этот же был куда навязчивее и страшнее.
Парень понимал, что надо бы обратиться за советом к психиатру, но это значило, что в его медицинской карте появилась бы запись, от которой многие люди шарахались. Да и то: отсутствие руки или ноги воспринималось нормально - наверное объяснением тому было большое количество вернувшихся инвалидами с ещё не такой давней войны, а вот проблемы с головой становились темой сплетен и разговоров. Не зря ведь таких прятали в психушки, значит, были они, в отличие от безруких или безногих, опасны для общества. Иметь такое клеймо Клавдий не хотел и потому к специалистам не обращался, переживая всё это в себе.
Но как бы ни старался избавиться от того назойливого сна, ничего не получалось. Может быть потому, что был он частью его реальной жизни.
Выдавая ему документы на первые военные сборы, военкоматский майор дружески подмигнул и с нескрываемой ноткой зависти сказал:
- На курорт едешь за казённый счёт! Почти два месяца будешь валяться на Черноморском пляже, загорать в своё удовольствие. Эх, поменялся бы я с тобой! С превеликим удовольствием поменялся, но вот видишь, приходится тут в этом душном кабинете с бумагами загорать.
В Очакове, где располагалась военно-морская база и куда он попал на сборы, действительно было Чёрное море. Но будь проклят такой курорт, на котором с утра до вечера, истекая потом, приходилось отрабатывать разные приёмы. Да, собственно, и в самом Очакове они были всего несколько раз по воскресеньям, когда их возили в музей Суворова, на развалины турецкой крепости Ачи-кале, да просто так поболтаться по этому небольшому городу, где, казалось, из гражданского населения были только жёны военных моряков. Все сборы проходили на легендарном искусственном острове Майский, на базе «морских котиков», потому что из них, офицеров запаса, московские командиры тоже хотели сделать «несущих угрозу врагу водоплавающих млекопитающих». По типу дрессированных дельфинов, занятия с которыми проходили тоже совсем неподалёку.
Конечно, за полтора месяца всему научить невозможно, но и занимались они совершенно по другой программе, поскольку горно-егерскую и воздушно-десантную подготовку должны были проходить в других воинских частях. А здесь, на Майском, они отрабатывали приёмы рукопашного боя, плавали с аквалангом, по утрам во время зарядки бегом огибали остров, окружность которого была порядка двух километров.
С солдатами срочной службы, точнее - матросами морского десанта, «партизаны» практически не общались, но видели, как те занимались неподалёку по ещё более изнуряющей программе, как прыгали с аквалангами в воду с вертолётов, как десантировались на парашютах с самолётов прямо на поверхность моря, на котором постоянно катились волны.
Офицеры-инструкторы во время перекуров были немногословны, но некоторые рассказывали, что до берега от острова меньше четырёх километров, и если кто-то очень захочет холодного пивка, может вечером сплавать. Мол, солдаты срочной службы, бывает, ходят таким образом в самоволку, что при их постоянных тренировках не так уж и сложно. Мало того, что плавают на берег, так умудряются там ещё и с девчонками шашни заводить и держать в страхе гражданских парней и матросов с военных кораблей, которые только и умеют, что палубу драить. А «морские котики» за себя постоять умеют. Не зря их называют элитой.
Как-то во время дружеской беседы командир сборов то ли проговорился, то ли для придания важности сказал, что генерал не лукавил, говоря о Героях Советского Союза, потому что в случае начала Третьей мировой войны именно диверсантам с Майского, им, нынешним «партизанам», тоже могут приказать захватить базы НАТО в проливах Босфор и Гибралтар для обеспечения выхода Черноморского флота в Средиземное море и Атлантический океан. Будто бы некоторые из офицеров и матросов этой отдельной бригады спецназа ГРУ принимали участие в войне во Вьетнаме, Никарагуа, Анголе, на Кубе, в Афганистане, чтобы на практике применить полученные здесь навыки.
А навыки эти, дай бог какие! Клавдий на своём опыте убедился, что за два года службы ребята могут стать классными бойцами. Даже они за полтора месяца должны были получить навыки владения чуть не всеми видами огнестрельного оружия, в том числе для боевых действий под водой, отработать приёмы защиты и нападения с холодным оружием, в том числе - под водой, научиться убивать врага голыми руками.
- Я знаю на теле человека около пятидесяти точек, воздействие на которые надолго нейтрализует человека или убивает, - говорил им инструктор по рукопашному бою. - Но вам хватит и десяти. И не дай бог, если кто из вас применит эти приёмы в гражданской жизни. Ссылки на то, что вы овладели этими приёмами на Майском, назовут вашей больной фантазией, потому что официально здесь стоит лишь инженерная часть, обслуживающая старые фортификационные сооружения от разрушения.
Эти сооружения с крепостными стенами толщиной чуть не в три метра им показывали во время экскурсии. На острове сохранились бункеры, складские помещения, поворотные механизмы артиллерийских батарей и, конечно, казематы, которые уже в советское время приспособили под различные нужды военных.
Экскурсовод - отставной капитан первого ранга с пятью рядами орденских планок, видимо, многие награды получил ещё в Великую Отечественную, когда в этих краях шли ожесточённые бои, рассказывал, что до конца 18 века тут не было никакого острова. Его начали строить после взятия русскими войсками Очакова на песчаной отмели на выходе из Днепро-Бугского лимана для защиты Очакова с моря. И задачу эту матросы выполняли с честью. Даже в Великую Отечественную войну гарнизон Майского держался еще полгода после захвата Очакова.
Идею возвести остров приписывают князю Потёмкину, Александру Суворову и великому гению российской фортификационной науки генерал-адъютанту Александру Тотлебену. Но кто бы ни был инициатором, досталось-то русскому матросу. Так что, можно сказать, на костях русского матроса вырос этот остров, по полуторакилометровому периметру которого вокруг затопленных барж с камнями был возведёт деревянный каркас. После этого его внутренне пространство заполнялось камнями и засыпалось песком. Есть у Майского и другое, народное, название - «Чертов остров».
Это название Клавдию нравилось больше, потому что он сотни раз посылал к чёрту эти сборы вместе с островом. Если многие ребята с удовольствием погружались с аквалангом, он не находил в этом никакой радости. На глубине больше десяти метров у него начинали сильно болеть уши, и все попытки выравнять давление по методике инструктора почти не помогали. Поэтому на каждое погружение он шёл, как на каторгу.
Но хуже всего были тренировки по десантированию через торпедный аппарат. Десятки раз на жаре приходилось проползать в толстом резиновом костюме сквозь эту чёртову трубу, проклиная всё на свете и молча поскуливать, чтобы всё быстрее закончилось.
Но заканчиваться сборы не торопились. Как объявил командир, итогом должны стать учения, в ходе которых группы должны десантироваться с подводной лодки, незаметно пробраться в охраняемую матросами срочной службы зону и условными минами уничтожить корабль «противника». И это будет уже очень серьёзное испытание, потому что за каждую обезвреженную «диверсионную» группу матросы получат отпуск на родину. Так что бдить они будут, дай бог. А не выполнившая задание группа должна будет повторять его снова и снова до успешного завершения «операции».
В подводной лодке, куда их погрузили ночью с катера, оказалось ужасно тесно. Группу, в которую включили Клавдия, провели в кормовой отсек. По дороге каждый из них несколько раз стукнулся о расположенные рукоятки, вентили, какие-то металлические коробки. В кормовом отсеке инструктор объявил приказ: десантироваться через торпедный аппарат, под водой незаметно подобраться к крейсеру «противника». Карту этой части побережья они изучали целую неделю, и только теперь поняли, с какой целью. На карте были отмечены стоящие на рейде корабли, которые днём видели много раз, но не обращали на них никакого внимания.
Да! Найти ночью в темноте это чёртов крейсер да ещё не рассекретить себя - задача не из лёгких. Командир группы, Серёга Солнцев из Ленинграда, долго изучал карту, потом показал всем:
- Идём сюда, почти точно на север, вот здесь, у гряды, всплываем, ориентируемся на местности, проходим под водой сюда и подплываем к кораблю.
- Ну, что! Решение правильное, - похвалил инструктор. - Желаю успехов! Теперь так: выходим по трое через левый верхний аппарат, командир - в первой тройке. Сразу на выходе слева есть крепление для фала. Цепляетесь, ждёте остальных. Как только выходит последний, ориентируясь по компасу, идёте за командиром на север. Не потеряйтесь по пути. Держитесь за фал! Последний, не забудь его отстегнуть от борта. Ну, давайте, ребята! Надевайте снаряжение. И не забудьте стучать. Если кто-то из троих не ответит, сливаем воду и возвращаем сюда. Всё понятно? Вперёд.
Матрос отвернул рукоятку торпедного аппарата, Серёга просунул акваланг вперёд и полез в трубу. За ним таким же макаром - Мишка, потом Славка. Как только его подошвы ушли за край, матрос закрыл крышку. Началось заполнение аппарата водой, выравнивание давления. На стук отозвались все трое.
- Ну, что, пошли, мальчики! - сказал инструктор, как будто ребята могли его слышать.
Клавдий был во второй тройке первым. Не смотря на то, что за время сборов он похудел на десять килограммов, протискиваться в аппарат пришлось впритирку. С большим трудом в кромешной темноте отполированной трубы торпедного аппарата пополз вперёд. На тренировках было намного лучше, потому что там впереди виднелось отверстие. Здесь пугала чернота. Клавдию, хотя он вроде бы и не страдал клаустрофобией, сделалось очень страшно. И этот страх стал подгонять вперёд. Наконец, баллоны стукнулись о железо наружной крышки аппарата. Теперь надо было ждать остальных. Секунды казались минутами, а всё время ожидания - вечностью. И вот аппарат начал наполняться водой. Сделалось ещё страшнее. Почему-то вдруг с ужасом подумал, что сейчас обязательно что-нибудь заклинит, воздух в баллонах кончится, и эта идиотская труба станет для них железным гробом.
Сзади раздался стук. Клавдий ответил. По боли в ушах понял, что началось выравнивание давления с забортным.
- А на какой мы глубине? - вдруг с ужасом подумал Клавдий. - Ведь никто же ничего не сказал. Если метров пятьдесят, я труп! Моя голова просто расколется от этой жуткой боли в ушах! Надо быстрее двигаться наружу, может там будет лучше.
Кто-то принял его акваланг, помог в кромешной темноте закрепить на спине, подал в руки фал. Клавдий пристегнул к нему карабин.
Он не чувствовал, как вышли ещё двое. Всё его сознание было занято дикой болью в ушах. Наконец фал натянулся, и он понял, что надо плыть.
С заданием они тогда, спасибо Серёге, справились отлично. Прикрепили к днищу корабля магнитные пластины и уплыли в сторону Кинбурнской косы, где их ждал катер.
Через пару дней сборы закончились. Но вот эта чёрная дыра торпедного аппарата с тех пор и снилась Клавдию страшным кошмаром. Он снова и снова видел себя в тесном и тёмном металлическом пространстве, где со всех сторон только холодное гладкое железо, и где вот-вот начнёт появляться забортная вода, вызывая сильнейшую боль в ушах.
Публикуется с согласия автора.
Об авторе: Леонид Кириллович Иванов - доктор политических наук, пресс-атташе ТюмГНГУ, руководитель литературного объединения нефтегазового университета. См. также произведения автора на Прозе.ру.
Продолжение следует.
Курорт.
Ребята во время перерывов рассказывали о своих снах, которые сплошь были на гражданскую тему. Кто-то мечтательно вспоминал привидевшееся эротическое приключение, ему вторили другие, которым тоже снились девушки, семья, коллеги по работе. И только Клавдию Морфей показывал картины военные. Чаще - страшные. Вот и сегодня ему снова привиделся тот самый сон, который снился довольно часто даже дома. Он повторялся с такой точностью, будто операторы сновидений из раза в раз крутили один и тот же фильм. Если просыпался во время сновидения, фильм включался снова сразу же, стоило только закрыть глаза.
Вообще-то таких неприятных сновидений было у Клавдия два. Второе он видел тоже довольно часто, иногда даже дёргался, будто пытаясь отпрыгнуть от края глубокой пропасти, просыпался и долго не мог успокоиться. Этот сон стал появляться в его жизни после призыва на горно-егерскую подготовку. Равнинный человек, никогда в жизни не бывавший в горах, Клавдий очень трудно привыкал даже к заросшим травой склонам, на которых, казалось, упади и будешь скользить до самого низа. Этот страх перед склонами помог преодолеть инструктор, который учил их, как нужно действовать, если упал. Десятки раз каждый из них поодиночке и группами отрабатывал этот приём, стараясь перекатиться таким образом, чтобы ноги оказались внизу. После этого требовалось раскинуть руки и ноги, прекращая таким образом качение.
Когда приём стал легко получаться, страх перед склонами прошёл, но вот побороть страх перед уходящей почти вертикально вниз пропастью не получалось даже после многочисленных спусков по отвесной стене.
- Главное - не смотри вниз, - напутствовал инструктор по скалолазанию. - И не задирай голову вверх, может начаться головокружение.
Побороть этот страх высоты Клавдий так и не смог, хотя выполнял упражнения наравне со всеми. Более того, стоило ему увидеть на странице журнала сделанную на краю обрыва фотографию, начинали холодеть ноги.
- Вот зачем мне этот экстрим? - много раз спрашивал он себя, но даже друзьям вслух задать его не решался. Ведь вокруг столько молодых парней, что ищут в жизни приключений ради адреналина, но почему-то в спецназ взяли именно его, человека по натуре своей более чем спокойного и уравновешенного.
Тысячи парней занимаются альпинизмом, каждый год проводят свои отпуска, совершая восхождения на разные вершины. Возвращаются с ссадинами и синяками, даже переломами, но едут за этим бессмысленным риском снова и снова. Вот пусть бы их и включали в эти команды горных егерей. И пользы больше, и затрат на тренировки меньше. Но где-то там, в Генштабе или местном военкомате решали иначе, и вот теперь он должен не подавать вида, насколько ему страшно и дискомфортно.
Казалось, что среди сотни «партизан» он был один такой. Почти все сразу же охотно включались в военные игры и получали от этого настоящее удовольствие. Из них, наверное, вышли бы отличные солдаты, точнее - офицеры, но Клавдию приходилось постоянно притворяться. И эта вынужденность раздражала до невозможности. Тем более, что переключиться было больше не на что. И если даже днём из-за плотности занятий времени на мрачные мысли не оставалось, ночью его сознание было бессильно сопротивляться наваливающимся страшным снам, что были сродни кошмарам.
Сон про стояние на краю обрыва наваливался с самого вечера, когда только начинал засыпать. Клавдий во сне делал прыжок назад, просыпался, убеждался, что находится в своей постели и засыпал снова. Этот же был куда навязчивее и страшнее.
Парень понимал, что надо бы обратиться за советом к психиатру, но это значило, что в его медицинской карте появилась бы запись, от которой многие люди шарахались. Да и то: отсутствие руки или ноги воспринималось нормально - наверное объяснением тому было большое количество вернувшихся инвалидами с ещё не такой давней войны, а вот проблемы с головой становились темой сплетен и разговоров. Не зря ведь таких прятали в психушки, значит, были они, в отличие от безруких или безногих, опасны для общества. Иметь такое клеймо Клавдий не хотел и потому к специалистам не обращался, переживая всё это в себе.
Но как бы ни старался избавиться от того назойливого сна, ничего не получалось. Может быть потому, что был он частью его реальной жизни.
Выдавая ему документы на первые военные сборы, военкоматский майор дружески подмигнул и с нескрываемой ноткой зависти сказал:
- На курорт едешь за казённый счёт! Почти два месяца будешь валяться на Черноморском пляже, загорать в своё удовольствие. Эх, поменялся бы я с тобой! С превеликим удовольствием поменялся, но вот видишь, приходится тут в этом душном кабинете с бумагами загорать.
В Очакове, где располагалась военно-морская база и куда он попал на сборы, действительно было Чёрное море. Но будь проклят такой курорт, на котором с утра до вечера, истекая потом, приходилось отрабатывать разные приёмы. Да, собственно, и в самом Очакове они были всего несколько раз по воскресеньям, когда их возили в музей Суворова, на развалины турецкой крепости Ачи-кале, да просто так поболтаться по этому небольшому городу, где, казалось, из гражданского населения были только жёны военных моряков. Все сборы проходили на легендарном искусственном острове Майский, на базе «морских котиков», потому что из них, офицеров запаса, московские командиры тоже хотели сделать «несущих угрозу врагу водоплавающих млекопитающих». По типу дрессированных дельфинов, занятия с которыми проходили тоже совсем неподалёку.
Конечно, за полтора месяца всему научить невозможно, но и занимались они совершенно по другой программе, поскольку горно-егерскую и воздушно-десантную подготовку должны были проходить в других воинских частях. А здесь, на Майском, они отрабатывали приёмы рукопашного боя, плавали с аквалангом, по утрам во время зарядки бегом огибали остров, окружность которого была порядка двух километров.
С солдатами срочной службы, точнее - матросами морского десанта, «партизаны» практически не общались, но видели, как те занимались неподалёку по ещё более изнуряющей программе, как прыгали с аквалангами в воду с вертолётов, как десантировались на парашютах с самолётов прямо на поверхность моря, на котором постоянно катились волны.
Офицеры-инструкторы во время перекуров были немногословны, но некоторые рассказывали, что до берега от острова меньше четырёх километров, и если кто-то очень захочет холодного пивка, может вечером сплавать. Мол, солдаты срочной службы, бывает, ходят таким образом в самоволку, что при их постоянных тренировках не так уж и сложно. Мало того, что плавают на берег, так умудряются там ещё и с девчонками шашни заводить и держать в страхе гражданских парней и матросов с военных кораблей, которые только и умеют, что палубу драить. А «морские котики» за себя постоять умеют. Не зря их называют элитой.
Как-то во время дружеской беседы командир сборов то ли проговорился, то ли для придания важности сказал, что генерал не лукавил, говоря о Героях Советского Союза, потому что в случае начала Третьей мировой войны именно диверсантам с Майского, им, нынешним «партизанам», тоже могут приказать захватить базы НАТО в проливах Босфор и Гибралтар для обеспечения выхода Черноморского флота в Средиземное море и Атлантический океан. Будто бы некоторые из офицеров и матросов этой отдельной бригады спецназа ГРУ принимали участие в войне во Вьетнаме, Никарагуа, Анголе, на Кубе, в Афганистане, чтобы на практике применить полученные здесь навыки.
А навыки эти, дай бог какие! Клавдий на своём опыте убедился, что за два года службы ребята могут стать классными бойцами. Даже они за полтора месяца должны были получить навыки владения чуть не всеми видами огнестрельного оружия, в том числе для боевых действий под водой, отработать приёмы защиты и нападения с холодным оружием, в том числе - под водой, научиться убивать врага голыми руками.
- Я знаю на теле человека около пятидесяти точек, воздействие на которые надолго нейтрализует человека или убивает, - говорил им инструктор по рукопашному бою. - Но вам хватит и десяти. И не дай бог, если кто из вас применит эти приёмы в гражданской жизни. Ссылки на то, что вы овладели этими приёмами на Майском, назовут вашей больной фантазией, потому что официально здесь стоит лишь инженерная часть, обслуживающая старые фортификационные сооружения от разрушения.
Эти сооружения с крепостными стенами толщиной чуть не в три метра им показывали во время экскурсии. На острове сохранились бункеры, складские помещения, поворотные механизмы артиллерийских батарей и, конечно, казематы, которые уже в советское время приспособили под различные нужды военных.
Экскурсовод - отставной капитан первого ранга с пятью рядами орденских планок, видимо, многие награды получил ещё в Великую Отечественную, когда в этих краях шли ожесточённые бои, рассказывал, что до конца 18 века тут не было никакого острова. Его начали строить после взятия русскими войсками Очакова на песчаной отмели на выходе из Днепро-Бугского лимана для защиты Очакова с моря. И задачу эту матросы выполняли с честью. Даже в Великую Отечественную войну гарнизон Майского держался еще полгода после захвата Очакова.
Идею возвести остров приписывают князю Потёмкину, Александру Суворову и великому гению российской фортификационной науки генерал-адъютанту Александру Тотлебену. Но кто бы ни был инициатором, досталось-то русскому матросу. Так что, можно сказать, на костях русского матроса вырос этот остров, по полуторакилометровому периметру которого вокруг затопленных барж с камнями был возведёт деревянный каркас. После этого его внутренне пространство заполнялось камнями и засыпалось песком. Есть у Майского и другое, народное, название - «Чертов остров».
Это название Клавдию нравилось больше, потому что он сотни раз посылал к чёрту эти сборы вместе с островом. Если многие ребята с удовольствием погружались с аквалангом, он не находил в этом никакой радости. На глубине больше десяти метров у него начинали сильно болеть уши, и все попытки выравнять давление по методике инструктора почти не помогали. Поэтому на каждое погружение он шёл, как на каторгу.
Но хуже всего были тренировки по десантированию через торпедный аппарат. Десятки раз на жаре приходилось проползать в толстом резиновом костюме сквозь эту чёртову трубу, проклиная всё на свете и молча поскуливать, чтобы всё быстрее закончилось.
Но заканчиваться сборы не торопились. Как объявил командир, итогом должны стать учения, в ходе которых группы должны десантироваться с подводной лодки, незаметно пробраться в охраняемую матросами срочной службы зону и условными минами уничтожить корабль «противника». И это будет уже очень серьёзное испытание, потому что за каждую обезвреженную «диверсионную» группу матросы получат отпуск на родину. Так что бдить они будут, дай бог. А не выполнившая задание группа должна будет повторять его снова и снова до успешного завершения «операции».
В подводной лодке, куда их погрузили ночью с катера, оказалось ужасно тесно. Группу, в которую включили Клавдия, провели в кормовой отсек. По дороге каждый из них несколько раз стукнулся о расположенные рукоятки, вентили, какие-то металлические коробки. В кормовом отсеке инструктор объявил приказ: десантироваться через торпедный аппарат, под водой незаметно подобраться к крейсеру «противника». Карту этой части побережья они изучали целую неделю, и только теперь поняли, с какой целью. На карте были отмечены стоящие на рейде корабли, которые днём видели много раз, но не обращали на них никакого внимания.
Да! Найти ночью в темноте это чёртов крейсер да ещё не рассекретить себя - задача не из лёгких. Командир группы, Серёга Солнцев из Ленинграда, долго изучал карту, потом показал всем:
- Идём сюда, почти точно на север, вот здесь, у гряды, всплываем, ориентируемся на местности, проходим под водой сюда и подплываем к кораблю.
- Ну, что! Решение правильное, - похвалил инструктор. - Желаю успехов! Теперь так: выходим по трое через левый верхний аппарат, командир - в первой тройке. Сразу на выходе слева есть крепление для фала. Цепляетесь, ждёте остальных. Как только выходит последний, ориентируясь по компасу, идёте за командиром на север. Не потеряйтесь по пути. Держитесь за фал! Последний, не забудь его отстегнуть от борта. Ну, давайте, ребята! Надевайте снаряжение. И не забудьте стучать. Если кто-то из троих не ответит, сливаем воду и возвращаем сюда. Всё понятно? Вперёд.
Матрос отвернул рукоятку торпедного аппарата, Серёга просунул акваланг вперёд и полез в трубу. За ним таким же макаром - Мишка, потом Славка. Как только его подошвы ушли за край, матрос закрыл крышку. Началось заполнение аппарата водой, выравнивание давления. На стук отозвались все трое.
- Ну, что, пошли, мальчики! - сказал инструктор, как будто ребята могли его слышать.
Клавдий был во второй тройке первым. Не смотря на то, что за время сборов он похудел на десять килограммов, протискиваться в аппарат пришлось впритирку. С большим трудом в кромешной темноте отполированной трубы торпедного аппарата пополз вперёд. На тренировках было намного лучше, потому что там впереди виднелось отверстие. Здесь пугала чернота. Клавдию, хотя он вроде бы и не страдал клаустрофобией, сделалось очень страшно. И этот страх стал подгонять вперёд. Наконец, баллоны стукнулись о железо наружной крышки аппарата. Теперь надо было ждать остальных. Секунды казались минутами, а всё время ожидания - вечностью. И вот аппарат начал наполняться водой. Сделалось ещё страшнее. Почему-то вдруг с ужасом подумал, что сейчас обязательно что-нибудь заклинит, воздух в баллонах кончится, и эта идиотская труба станет для них железным гробом.
Сзади раздался стук. Клавдий ответил. По боли в ушах понял, что началось выравнивание давления с забортным.
- А на какой мы глубине? - вдруг с ужасом подумал Клавдий. - Ведь никто же ничего не сказал. Если метров пятьдесят, я труп! Моя голова просто расколется от этой жуткой боли в ушах! Надо быстрее двигаться наружу, может там будет лучше.
Кто-то принял его акваланг, помог в кромешной темноте закрепить на спине, подал в руки фал. Клавдий пристегнул к нему карабин.
Он не чувствовал, как вышли ещё двое. Всё его сознание было занято дикой болью в ушах. Наконец фал натянулся, и он понял, что надо плыть.
С заданием они тогда, спасибо Серёге, справились отлично. Прикрепили к днищу корабля магнитные пластины и уплыли в сторону Кинбурнской косы, где их ждал катер.
Через пару дней сборы закончились. Но вот эта чёрная дыра торпедного аппарата с тех пор и снилась Клавдию страшным кошмаром. Он снова и снова видел себя в тесном и тёмном металлическом пространстве, где со всех сторон только холодное гладкое железо, и где вот-вот начнёт появляться забортная вода, вызывая сильнейшую боль в ушах.
Публикуется с согласия автора.
Об авторе: Леонид Кириллович Иванов - доктор политических наук, пресс-атташе ТюмГНГУ, руководитель литературного объединения нефтегазового университета. См. также произведения автора на Прозе.ру.
Продолжение следует.