Взгляд из автозака.
Природа сходит с ума, или, скорее, мстит человечеству, как некой раковой опухоли на своём теле, чьи клетки уже давно лишь потребляют. По зомбоящику целыми днями демонстрируют ужасы наводнений, обледенений, завалов и града из мертвых птиц. На Солнце вспышки, к нам на всех парах несется что-то большое, стараясь поспеть к концу 2012-го, тут и там люди режут людей, нелюдей и наоборот. Но здесь, в Лефортово, гробовая тишина. Толстые бетонные стены нежно оберегают покой обитателей склепа, у которых появляется уверенность, что любые мировые потрясения их не коснутся, высокие арочные потолки с легкостью выдержат прямое попадание, чего бы то ни было. С удовольствием дописал бы - мерно тикают настенные часы, и у ног, покрытых пледом, зевает ленивый пёс, но нет часов, на стене лишь «Правила», а если где-то здесь и есть пёс, то не у моих ног он. Время замерло, считай заснуло, даже кашлять стараешься тише, сон в тюрьме - святой процесс. Потому здесь любое событие воспринимается с резким эмоциональный подъемом, будь это ворона, сидящая на карнизе над прогулочным двориком, или селёдка, лежащая в миске. Как ни старайся тренировать хладнокровие, но от случайно залетевшей моли впечатлений больше, чем от улыбающегося прокурора.
Другое дело - путешествие в автозаке. Скучным оно не бывает никогда. От мира отделяет лишь тонкая жесть консервной банки на колёсах, мчащейся в суд или еле ползущей назад. И потому мозг замирает, наполняясь впечатлениями, чтобы потом, вспоминая увиденное и услышанное, рассказывать самому себе сказки во снах. Автозак - это общение с внешним миром, одностороннее, частенько мучительное, но оно того стоит, тем более для обитателя Лефортово. Летом, в жаркую солнечную погоду, есть отличная возможность почувствовать себя блюдом в микроволновке, или, скорее, в коптильне. Прямые солнечные лучи мгновенно раскаляют консерву до температуры кипения всей жидкости организма, а чадящие соседи, не взирая на полное отсутствия кислорода, дымят как паровозы, наполняя пространство табачным дымом. Зимой же, в холодную пору, сидя как акробат на собственных руках, дабы не потерять остатки здоровья, с тоской вспоминаешь жаркие деньки, медленно но верно покрываясь инеем.
Но при любой погоде, если успеешь занять королевское место у выхода, сможешь не только более-менее дышать, но и видеть яркую картинку по ту сторону маленького зарешеченного оконца. Извернувшись змеей можно увидеть, например, дерево. Это полтора года назад я их почти не замечал, ежесекундно проходя мимо них, ныне же приходится постараться, дабы посмотреть хоть на одно. А если же конвоир сытый, и прошлой ночью его жена была благосклонна к нему, то удастся посмотреть на мир и во время поездки. Конечно же он не настолько щедр, чтобы дать еще и позвонить, но и того малого, что видно из амбразуры, совсем немало, при этом красочно и незабываемо.
Когда мелькающие деревья приедаются, внимание переключается на людей, куда-то все время спешащих, вечно недовольных и совсем, ни при каких условиях, не улыбающихся. Ах да, это же Москва! На миг оборачиваюсь на соседей, яростно дымящих, что-то обсуждающих и периодически сотрясающихся от взрывов хохота. Некоторые из них, если не большинство, да считай что все, едут за своими сроками, но жизни умеют радоваться гораздо лучше тех серых теней, что скользят по тротуару и проезжей части в погоне за счастьем, да всё никак его не догонят, пробки мешают, не иначе.
Вот наш автозак остановился на светофоре, рядом фыркают и пихаются, спешат рвануть с места разнообразные корытца, дорогие и не очень. Вспоминаю, часто ли я, сидя за рулём, обращал внимание на промелькнувшую в потомке серую будку с решеткой на боку. Нет, не припомню, глаза всегда стараются не замечать тягостные картины, как не замечаем мы нищего, спотыкаясь об него на вокзале. Вот и я сейчас, с любопытством разглядывая лица, не вижу не одного обернувшегося в нашу сторону, хоть на миг.
В дорогой иномарке умчался вперед толстяк, навстречу меченым купюрам, что уже совсем скоро представят ему возможность смотреть на безразличный мир с моей стороны. Где-то внутри себя он догадывается об этом, интуитивно чует, но потные ладошки сделают свое дело, в любой судьбе переломный момент может наступить уже в следующий миг, и мы все несемся ему навстречу.
А вот девушка, вся такая милая, отсюда все они милые, держит двумя пальчиками руль, дабы не испортить маникюр, другая ручка сжимает блестящий мобильник, о чём-то щебечет. «Экономь денюжку, детка» - шепчет ей фортуна, чтоб вечером отправить своему ненаглядному смску: «Зая, я сбила мента!». А знаешь ли, в автозаках скамьи пожёстче, да и в целом в тюрьмах девушкам куда сложнее существовать. Зато виды из моего окошка доставляют куда большее удовольствие, чем из твоего, ты скоро поймешь это, хоть и маникюр твой будет на порядок хуже. Я наслаждаюсь тем, что вижу, цепко ловлю все, что попадает в поле зрения и улыбаюсь. Интересно, увижу ли я хоть одну улыбку среди сумрачных лиц, смотрю, выискиваю. На тротуаре стоит парочка. Он размахивает руками, лицо искажено, выплескивает обвинения. Она пытается уйти, но жесткая рука влюбленного хватает, разворачивает её, он выкрикивает ругательства. Я не слышу ничего, да и вижу мельком, но знаю всё. Вы оба несчастливы, ты не умеешь любить, но научился ревновать. Она еще не нагулялась, но пока не знает, что в ней уже зреет чудо. Мы давно умчались, а он все кричит, а она все пытается уйти. Далеко не уйдет, она для него - собственность и через пару дней он сам будет мчаться в том самом фургоне, что ещё недавно был ему так не заметен. А она уже никогда и ни от кого не уйдет…
Мрачен мир, но не мои мысли делают его таковым, я то счастлив и знаю это. Толкаю в бок соседа:
- Слышь, братан, а ты счастлив? - спросил, а сам при этом думаю, ну не идиотский ли вопрос задал, кто здесь может быть таковым, кроме меня.
- А я что уже как полчаса рассказываю? - грохочет он - У меня сын неделю назад родился, сын! Три года ничего и никак, стоило в тюрьму влететь, чтоб получить такой подарок от судьбы. Правда, я здесь полгода всего.
- А если бы на воле был, всё равно бы сын был, разве не так?
- Тюрьма, конечно, блядство, но как я даже тут могу быть несчастлив, если у меня сын? Думал не раз, а поменял бы его на волю? Да вот хрен! Так что я и тут счастлив, а поводов быть несчастным и на воле полно.
- Поздравляю, папаша! - запоминаю его радостное лицо.
Вспоминаю как в прошлую поездку был свидетелем встречи в одном автозаке мужа и жены, их неподдельную радость и счастливые лица. Оборачиваюсь назад к окошку, найду ли хоть одну сотую долю радости по ту его сторону.
Путь не длинный, каких-то полчаса со всеми пробками. Но за это короткое путешествие замечаю сотни лиц, читаю по ним тысячи мыслей: Грёбаный начальник… Где взять бабки… Жена узнает, сто пудово… Экзамен завтра, ни хрена не… Сука, кто так ездит… Ширка, нужна ширка… Что за… Ну и цены… Жизнь зае…
Мда, смотреть на деревья было приятнее, читать вывески интереснее, и с соседями общаться куда веселее. Кто из нас грустить-то должен, что ж все они счастья своего не разумеют, ведь свободны же, хочешь сюда иди, а хочешь не иди, радуйся жизни, пока есть она - свобода, да и сама жизнь. Воздух невидим и привычен, зажми нос и заткни рот и все уже - он бесценен, за его глоток, уже через пару минут, готов руку отдать, ещё чуть-чуть и ногу, бери обе, дай только дыхнуть… О, как он сладок, надо же, а я и не думал. И уже счастье - просто дышать. Вот она - радость жизни!
Перед последним поворотом к храму закона, отдельная тема какого именно закона, замечаю карапуза, лет эдак не очень много, будущего покорителя женских сердец, дай Боги - не мужских. Он улыбается во всю мордаху, тыкая в нее какой-то сладостью, и смотрит, как мне кажется, прямо на него. Ну надо же, как в голливудском блокбастере, мир спасён на последних минутах. Сетчатка глаз запомнила его улыбку, мозг ей в помощь. Уже в ближайшем сне, уже в его глазах, я разглядел, что того толстяка пронесло, взятка оказалась настоящей, без скрытых сюрпризов ультрафиолета. Эти деньги пригодятся его сыну, их сполна хватит, чтобы уладить щекотливый вопрос с раздавленным его девушкой ДПСником. А чуть позже они все вместе поедут на свадьбу к друзьям, молодым, но уже счастливым. Она не насладилась сполна одиночеством, он чересчур ревнив, но известие о пока еще не рождённом ребёнке, их тайной мечте, навсегда бросило в объятья друг друга.
Не надо попадать в автозак, чтобы насладиться яркой палитрой жизни, воздух может пьянить без предварительного насилия, быть счастливым не трудно. Просто стоит оглянуться, заметить серый фургон, представить себя внутри. Порадоваться тому, что ты снаружи. Улыбнуться и стать счастливым. Для закрепления успеха - влюбиться.
Ну а я, так уж и быть, пока покатаюсь в опустевшем автозаке за неулыбчивых и безрадостных, но не надолго. Меня ведь тоже ждут и любят, а стоит ли понапрасну испытывать их терпение?
Флай.
Лефортово 2011 г.