Политические.
Более полувека тому назад для строительства моего родного Норильска требовались специалисты широкого профиля, самых различных профессий и в большом количестве. Энергетики, монтажники, сталевары, инженеры-строители, десятки специальностей со всего СССР были призваны на грандиозную стройку нового города. Советская империя остро нуждалась в редкоземельных металлах, обнаруженных геологами за полярным кругом.
Так как желания отдельных представителей гражданского общества в то время не учитывались, как, впрочем, и сейчас, моему деду было лишь раз предложено в добровольно-принудительном порядке бросить всё (дом и семью) и отправиться на очередную стройку века. Отказ, естественно, от такого предложения не предполагался, но мой дед все же рискнул ответить: «Нет». Второго предложения не поступало - на конкурсе политических анекдотов он выиграл бесплатную путевку на 69-ю параллель с 15-летним проживанием в «санатории» с названием «Норильлаг».
Благодаря этому стечению обстоятельств я смог с самого рождения познать радости полярной ночи, незабываемое пощипывание 50-ти градусного мороза и восхищение красотами Северного сияния. Сейчас, когда я обрел много свободного времени и могу с легкой совестью предаваться воспоминаниям, я не единожды жалел, что так мало общался с дедом в моем сознательном возрасте. Но среди его редких рассказов о годах жизни в Норильске, я помню отражение особого статуса «политических» в основной массе зеков. Тогда я мало придавал этому значения, будучи далеким от тюремной жизни даже в читаемых книгах. Куда больше я заслушивался историями о стычках с вертухаями и тяжких условиях бытовой жизни на Крайнем севере. Эдакий Джек Лондон с поправкой на ГУЛАГ.
Но сейчас мне было бы интереснее узнать, что же в те времена так отличало осужденных по «политическим» статьям от уголовной «черной» масти - основного контингента тех лагерей. Четко помню в его рассказах одно - все «политические» были как бы в стороне от жизни «по понятиям», старались по мере возможностей не пересекаться с уголовниками, и это было взаимно. Естественно, для этого им «заговорщикам против Советской власти», нужно было держаться друг друга, отстаивать свои интересы в уголовной среде. И все вместе они смогли поставить себя так, чтобы их обходили стороной, не трогали, относились, как к чему-то находящемуся вне системы координат «уголовников». Это я смог запомнить в историях Деда лучше всего…
Сегодня уже я вспоминаю свою встречу с «синим» от наколок человеком, который как-то и где-то активно интересовался кто я, откуда и за что влетел. После слова «экстремизм» он воскликнул: «Политический!?», и его интерес ко мне мгновенно угас, он развернулся и со всеми своими перстнями удалился. Этот случай и сподвиг меня на детальные воспоминания рассказов деда, вольно иль нет, но я вступил на проторенную им дорожку «политических» в нашем Роду. Хотя, думается, и он вряд ли был первопроходцем.
Сегодня вновь происходит массовое наполнение российских тюрем и зон «политическими», пусть зачастую и осужденных по уголовным статьям, но действующих и преступающих закон исключительно в целях изменения мира, будь они с «левым» или «правым» политическим уклоном. И сегодня у всех у них определение - Узники совести.
Гибель воина не ставит точку на его деле и судьбе. Достойная смерть только прибавляет вес его идее, значит есть в ней что-то, во имя чего он смог пожертвовать самым ценным - жизнью. Так и рождаются герои, так и обретают их идеи бОльшую силу. Но на войне есть вещи не столь приятные, как красивая смерть, и одна из них - плен. И если это война, то тюрьма и есть тот самый плен. Но ведь жизнь продолжается, в чем же муки? В том, что у политического пленника в тюрьме всегда есть постоянный соблазн отречения от своих устремлений и принципов под предлогом смягчения режима, посулов ускоренного освобождения и т.д. Погибшие в бою избавлены от мук искушения, от сомнений и метаний. Выжившим, но плененным предстоят немалые душевные терзания в течении долгого срока, а это действительно тяжко. И преодолеть их, побороть рефлексию и остаться самим собой, не изменить идее и не свести татуировки солярных символов гораздо легче плечом к плечу с подобными, будь они на воле или рядом. А для этого необходимо их объединение, связь, что-то общее, что позволит всем разрозненным политическим по зонам почувствовать свое единство. Это важно, я знаю. Для каждого в отдельности и для Идеи в целом.
В этом-то и есть основное прорывное отличие сегодняшнего положения узников совести от «политических» времен моего деда. Формирование новой Белой масти происходит и благодаря тем, кто, будучи на воле, своими делами объединяет и поддерживает тех, кто в плену. И я, сидя практически в «одиночке», могу даже здесь ощущать причастность к единству мыслящих как я. Благодаря присылаемым мне книгам, посланиям со словами поддержки, знаю, что моя семья не брошена на произвол судьбы. По этим и другим акциям организации, чье призвание уже состоялось в помощи попавшим «под раздачу», не важно под чьими стягами они воевали, и каким именно путем шли к нашей общей победе, я чувствую это единство Белой масти и мне не так страшен будущий судебный вердикт.
Ведь и правда, глупо опасаться вердикта Россиянского, когда чувствуешь поддержку Русского. На том и стоим!
Флай.
СИЗО Лефортово.