"Но мечты к Иному правит вестник тайны, асфодель..."
Аляповатая обложка, броское название и "серийность" заставляют предположить в повести Елены Матвеевой очередной опус для подростков, рассчитанный на нетребовательного читателя. Ан нет, "Асфодель - цветок смерти" будет позатейливее. Он на удивление хорошо написан, изящно стилизован и как-то старомодно интеллигентен. Читателя ожидает смесь детектива, готической новеллы и сентиментального романа. Очень петербургская - автор не скрывает любви к своему городу, ловко вплетая "дней минувших анекдоты" в занимательную интригу.
Группа современных подростков, участвующая в восстановлении заброшенной церкви, обнаруживает в старом склепе гроб, а в нем - юную красавицу, словно бы и не умершую, а только уснувшую, вмиг рассыпавшуюся в прах, лишь только воздух коснулся ее. Поиски ответа, кто же была эта "спящая красавица", приводят ребят к старинному портрету и связке писем, из которых выясняется, что таинственная могила связана с давним изощренным преступлением.
[двести лет назад]
* * *
Письма, написанные одной рукой, но разным адресатам, рассказывают две разные версии - и обвинитель превращается в обвиняемого! Чему верить, какую правду предпочесть? Или же положиться на еще одно письмо, найденное позднее, которое всем тайнам дает простую и безобидную разгадку? Но может быть оно лишь утешительный обман, подсказанный любящим сердцем? Юные герои герои выбирают счастливый финал, пусть и с привкусом печали.
"Асфодель" - возможно лучшая повесть из авторской серии "Время тайны", в которую входят также "Похищение незнакомки", "Кинжал Улугбека", "Призраки на Гранд-авеню", "Сальто-мортале на голову слона", объединенные общими героями. В каждой из книг маленькая компания подростков сталкивается с загадками, так или иначе уводящими их в прошлое, которое оказывается ближе и живее, чем нам представляется.
В конце прошлого года в газете "Санкт-Петербургские ведомости" была опубликована небольшая заметка, удивительным образом повторяющая основную схему повести Матвеевой - заброшенный склеп, цветочный рисунок, портрет незнакомки и случайная находка.
Конечно, откровения в такой находке нет, скорее это можно назвать маленьким личным открытием. Все-таки некрополь Новодевичьего монастыря (да-да, есть такой и в Питере) хорошо задокументирован, это отнюдь не рядовое городское кладбище, здесь лежат Некрасов, Врубель, Тютчев, Боткин, Чигорин, Невельской, а надгробия поражают роскошью и размахом. Склеп фан дер Пальсов - одно из самых заметных его сооружений: часовня-усыпальница, архитектор В. Ю. Иогансен, мастерская Ю. П. Корсака, 1904 г., средняя часть, 2 дорожка, участок 56.
Вот цитата из статьи А.Дубина "Новодевичье кладбище" в сб. "Исторические кладбища Санкт-Петербурга", 2009.
Дубин несколько ошибается - цветочный орнамент на стенах склепа состоит не из лотосов, а из маков - цветов забвения. Как и асфодели.
Но так или иначе, эта усыпальница хорошо известна и связать ее с эффектным особняком на Английском проспекте совсем нетрудно. Жаль только, обычной публике редко выпадает шанс посмотреть его интерьеры - военкомат прискорбно неблагосклонен к любителям городской истории. Выручает интернет, в котором есть описание неплохо сохранившегося внутреннего убранства и даже коротенькие видеосюжеты о семье предпринимателя, благотворителя, мецената и голландского консула Генриха Генриховича Гильзе фан дер Пальса и Лючии Иогансен, дочери директора петербургской консерватории, из русских датчан. Неудивительно, что в доме фан дер Пальсов проводились вечера, где бывали такие знаменитости как композитор Антон Аренский, пианист и дирижер Виллем Менгельберг, Пабло Казальс, Петр Ильич Чайковский, а старший сын, Леопольд, выбрал стезю композитора. Отец был этим недоволен, но все же позволил сыну вначале поработать импрессарио легендарных "Русских сезонов" Сергея Дягилева, которые старший фан дер Пальс, кстати, финансировал, а позднее заняться собственной музыкальной карьерой.
Семья Гильзе фан дер Пальс, 1900 год. Вверху: Макс, Леопольд, Люси.
Внизу: мать - Люси (Лючия), Этти, Николай, отец - Хенрик, Эмми.
Особняк фан дер Пальсов был построен братом Лючии, архитектором Вильямом Иогансеном, и можно не сомневаться, что вкусы и пожелания сестры он учел в полной мере. Спустя год после окончания строительства ему же предстояло построить для сестры последнее пристанище. Он повторил в убранстве усыпальницы мотивы оформления семейного дома, в котором Лючии довелось пожить так недолго.
Она умерла в 37 лет от лихорадки, возможно вызванной туберкулезом. Семья продолжала жить в Петербурге еще пятнадцать лет, до 1918 года. Когда стало ясно, что все переменилось, фан дер Пальсы эмигрировали. Пустующий особняк на удивление неплохо пережил послереволюционные годы, чего не скажешь об усыпальнице Лючии, утратившей красивую кованую ограду, дверцу и часть барельефа.
Никаких памятных табличек или надгробных плит не сохранилось. Пока еще с трудом можно различить надпись на немецком под барельефом: "Du brachtest uns nur liebe güte und frieden". В очень вольном переводе это звучит как марктвеновская эпитафия Адама на могиле Евы: "Там где была она, был рай".
Этот пост - для murmon, любящей книги Елены Матвеевой и в нужный момент напомнившей мне про "Асфодель - цветок смерти". И для меня: "и в Летний сад гулять водил" - такого со мной не было, меня водили в "Олимпию" и к тихой зелени Новодевичьего.
Группа современных подростков, участвующая в восстановлении заброшенной церкви, обнаруживает в старом склепе гроб, а в нем - юную красавицу, словно бы и не умершую, а только уснувшую, вмиг рассыпавшуюся в прах, лишь только воздух коснулся ее. Поиски ответа, кто же была эта "спящая красавица", приводят ребят к старинному портрету и связке писем, из которых выясняется, что таинственная могила связана с давним изощренным преступлением.
[двести лет назад]
* * *
Письма, написанные одной рукой, но разным адресатам, рассказывают две разные версии - и обвинитель превращается в обвиняемого! Чему верить, какую правду предпочесть? Или же положиться на еще одно письмо, найденное позднее, которое всем тайнам дает простую и безобидную разгадку? Но может быть оно лишь утешительный обман, подсказанный любящим сердцем? Юные герои герои выбирают счастливый финал, пусть и с привкусом печали.
"Асфодель" - возможно лучшая повесть из авторской серии "Время тайны", в которую входят также "Похищение незнакомки", "Кинжал Улугбека", "Призраки на Гранд-авеню", "Сальто-мортале на голову слона", объединенные общими героями. В каждой из книг маленькая компания подростков сталкивается с загадками, так или иначе уводящими их в прошлое, которое оказывается ближе и живее, чем нам представляется.
В конце прошлого года в газете "Санкт-Петербургские ведомости" была опубликована небольшая заметка, удивительным образом повторяющая основную схему повести Матвеевой - заброшенный склеп, цветочный рисунок, портрет незнакомки и случайная находка.
Конечно, откровения в такой находке нет, скорее это можно назвать маленьким личным открытием. Все-таки некрополь Новодевичьего монастыря (да-да, есть такой и в Питере) хорошо задокументирован, это отнюдь не рядовое городское кладбище, здесь лежат Некрасов, Врубель, Тютчев, Боткин, Чигорин, Невельской, а надгробия поражают роскошью и размахом. Склеп фан дер Пальсов - одно из самых заметных его сооружений: часовня-усыпальница, архитектор В. Ю. Иогансен, мастерская Ю. П. Корсака, 1904 г., средняя часть, 2 дорожка, участок 56.
Вот цитата из статьи А.Дубина "Новодевичье кладбище" в сб. "Исторические кладбища Санкт-Петербурга", 2009.
Дубин несколько ошибается - цветочный орнамент на стенах склепа состоит не из лотосов, а из маков - цветов забвения. Как и асфодели.
Но так или иначе, эта усыпальница хорошо известна и связать ее с эффектным особняком на Английском проспекте совсем нетрудно. Жаль только, обычной публике редко выпадает шанс посмотреть его интерьеры - военкомат прискорбно неблагосклонен к любителям городской истории. Выручает интернет, в котором есть описание неплохо сохранившегося внутреннего убранства и даже коротенькие видеосюжеты о семье предпринимателя, благотворителя, мецената и голландского консула Генриха Генриховича Гильзе фан дер Пальса и Лючии Иогансен, дочери директора петербургской консерватории, из русских датчан. Неудивительно, что в доме фан дер Пальсов проводились вечера, где бывали такие знаменитости как композитор Антон Аренский, пианист и дирижер Виллем Менгельберг, Пабло Казальс, Петр Ильич Чайковский, а старший сын, Леопольд, выбрал стезю композитора. Отец был этим недоволен, но все же позволил сыну вначале поработать импрессарио легендарных "Русских сезонов" Сергея Дягилева, которые старший фан дер Пальс, кстати, финансировал, а позднее заняться собственной музыкальной карьерой.
Семья Гильзе фан дер Пальс, 1900 год. Вверху: Макс, Леопольд, Люси.
Внизу: мать - Люси (Лючия), Этти, Николай, отец - Хенрик, Эмми.
Click to viewОсобняк фан дер Пальсов был построен братом Лючии, архитектором Вильямом Иогансеном, и можно не сомневаться, что вкусы и пожелания сестры он учел в полной мере. Спустя год после окончания строительства ему же предстояло построить для сестры последнее пристанище. Он повторил в убранстве усыпальницы мотивы оформления семейного дома, в котором Лючии довелось пожить так недолго.
Она умерла в 37 лет от лихорадки, возможно вызванной туберкулезом. Семья продолжала жить в Петербурге еще пятнадцать лет, до 1918 года. Когда стало ясно, что все переменилось, фан дер Пальсы эмигрировали. Пустующий особняк на удивление неплохо пережил послереволюционные годы, чего не скажешь об усыпальнице Лючии, утратившей красивую кованую ограду, дверцу и часть барельефа.
Никаких памятных табличек или надгробных плит не сохранилось. Пока еще с трудом можно различить надпись на немецком под барельефом: "Du brachtest uns nur liebe güte und frieden". В очень вольном переводе это звучит как марктвеновская эпитафия Адама на могиле Евы: "Там где была она, был рай".
Этот пост - для murmon, любящей книги Елены Матвеевой и в нужный момент напомнившей мне про "Асфодель - цветок смерти". И для меня: "и в Летний сад гулять водил" - такого со мной не было, меня водили в "Олимпию" и к тихой зелени Новодевичьего.
