Главная тайна Римской Республики 5 - вторая голова римского орла против первой (3/3)
(предыдущая часть)
Тут, наверное, можно сделать небольшое методологическое отступление. В изучении античности есть подход к рассмотрению римской политики из предположения, что ее главным поддающимся анализу содержанием была борьба за власть групп аристократов (а не классов или партий), первым подобно и последовательно его применил Мюнцер, применяется он и сейчас. Принадлежность политика к группе определяют по: роду (считается, что союза и вражды передавались по наследству), брачным союзам, выборам (считается, что магистрат, проводивший выборы, в большой мере определял их исход и мог провести в консулы «своих»), поддержке друг друга в суде и другим совместным действиям. Я здесь этот подход буду применять, с теми оговорками, что (1) принадлежность к семье или роду - не приговор, каждый деятель мог сам определять свою «аффилиацию», хотя, конечно, семейные связи и тайны как правило легче было использовать, оставаясь в той же группе, (2) мне кажется всё-таки как правило римские выборы не были настолько уж формальностью, борьба за должности была настоящей и избиратели решали многое, но, конечно, одного «своего» консула председательствующий на выборах обычно мог провести, а вот обоих - не всегда, смотря по ситуации.
Вооружившись этими методами давайте «собирать» группу капуанцев.
С предательским Пакувием Калавием и его зятем Аппием Клавдием Пульхром, пытавшимся в 211 с помощью отвлекавшего второго консула Ганнибала принять у Капуи и Калавия капитуляцию на легких условиях, и из-за этого погибшим, мы с вами уже знакомы добавлю только, что Пульхр - внук того самого Аппия Клавдия Цека.
Марк Ливий Салинатор, тесть Калавия, о нем давайте чуть подробнее. Консул 219 года, победитель иллирийцев, триумфатор, участник посольства в Карфаген в 218, объявившего войну Карфагену, от вскоре был осужден за расхищение добычи, удалился в добровольное изгнание и провёл в нём все решающие годы войны. Только в 210 его вызвали в Рим, цензоры записали его в сенат, а после гибели Марцелла в 208 его как опытного полководца избрали в консулы на 207 в паре с архи-врагом Нероном, добившимся в 218 его осуждения. Как раз в 207 в Северную Италию привёл свою армию из Испании Гасдрубал на помощь Ганнибалу, оттесненному к тому времени на юг полуострова (в 208 Гасдрубала разбил в Испании наш главный герой, Сципион, но как-то так не очень удачно (или наоборот, очень удачно) разбил, что Гасдрубал сумел сразу же с большей частью армии отправиться в Италию.).
Ливий командовал армией, отправленной на север, против Гасдрубала (Тит Ливий передаёт, что он перед отъездом заявил Фабию, что, мол, сразу сразится с Гасдрубалом, а если проиграет - тем хуже римлянам, раз они его безвинно осудили!). И вот когда Нерон, на юге следовавший за Ганнибалом, перехватил письмо Гасдрубала о том, что тот выдвинется в Убрию и будет там ждать подхода войска брата - Нерон посылает в Рим приказ отправить Ливию подкрепление, но и сам тайно берёт отборную часть своей армии (оставляя оставшуюся часть без консула рядом со страшным Ганнибалом) и бегом несётся на север, к Ливию (тот, вопреки обещанию, стоит себе лагерем рядом с Гасдрубалом и сражения е даёт). После соединения на военном совете Нерон настаивает на сражении, догоняет почуявшего неладное и отступающего пунийца, навязывает ему битву при Метавре, поставленный Ливием со своими отборными людьми так, что не может вступить в бой(!), находит способ всё-таки атаковать и добивается победы - пуны разбиты, Гасдрубал погиб.
Опять же, вам это ничего не напоминает? По-моему очень похоже на то, как генералы Александра до смерти боялись оставить Кутузова один на один с Наполеоном в 1812. Очень может быть, Нерон так отчаянно боялся оставлять Ливия одного не зря. Конечно, победы Ганнибалу к 207 году уже никто не пытался организовать. Но вот создать в Италии такую опасную ситуацию, когда братья Г и Г соединят войска и получат над римскими армиями численное преимущество (его у Ганнибала не было даже после Канн) и в которой только божественный сиротка, спешно вызванный с армией из Испании, спасёт Рим, было ещё вполне возможно.
Теперь посмотрим, кого ещё из консулов можно отнести к этой группе.
Прежде всего это Луций Ветурий Филон, консул 206. Служба легатом у полководца делала по римским понятиям офицера содалом («дружинником», кем-то между клиентом и «названным младшим братом») своего полководца, такие отношения по идее были пожизненными. Конечно, легатов у полководца было несколько и, даже хотя он имел большое влияние на их выбор, это не обязательно признак отношения к одной с полководцем группе. Но Л.Ветурий Филон побывал легатом и у Пульхра, и у Ливия! А потом Ливий - диктатор, назначенный для выборов, руководил в 207 выборами в консулы, на которых Филона в консулы и избрали.
Дальше, ещё один Луций Ветурий Филон, отец предыдущего, консул 220 года. В 210 году именно он был цензором, его коллега умер, так что ценз они не провели, но вернуть Ливия в сенат цензоры успели (а может, Филон успел).
Гай Клавдий Центон, консул 240 года. Дядя Пульхра (сын Клавдия Цека), в 213- диктатор для проведения выборов, на которых Пульхра избрали в консулы.
Из римских политиков высшего разряда, консуляров это, пожалуй, и всё.
Хотя в связи с Капуей ещё засветился Публий Корнелий Сципион Азина (консул 221). В 211 когда Ганнибал, пытаясь спасти Капую, пошёл на Рим, именно Азина в сенате выступил за то, чтобы отозвать от Капуи всю армию с обоими консулами. Как вы понимаете, это бы позволило капуанцам пополнить запасы продовольствия, свело на нет двухлетние усилия римских армий и ещё лучше чем мягкая капитуляция перед Пульхром помогло бы капуанцам. Но Азину я бы всё-таки отнёс к группе к группе Корнелиев-Эмилиев, а здесь просто видно, как они с капуанской группой играли иногда против Фабиев (и за Ганнибала) в 4 руки. Выделим его другим цветом.
Итого, картина получается вот такая.
Вот эти ребята точно определяются как капуанская группа. Остальные Клавдии и Атилии (например, Марк Атилий Регул, консул-суффект 217 года, заменивший погибшего при Тразимене Фламиния и осторожно противостоявший Ганнибалу, продолжая тактику Фабия, до передачи армии Варрону) может быть, тоже в неё входили, но по их действиям и связям уверенно утверждать это невозможно. А вот те, кто выше, засветились, они действовали вместе, организованно и воевали скорее за Капую в союзе с Ганнибалом, чем за Рим.
Уф, так вот, друзья, это всё тоже было только необходимое предисловие к главному содержанию этой части. :) Я вам в прошлой части обещал рассказать, кто были те люди, которые привели Варрона к командованию в 216 и двигали его к власти а Рим - к демократии и поражению.
Итак, Рим, конец 217 года. Слово Ливию.
«Претор по решению сената написал консулам: неугодно ли им, чтобы один из них прибыл в Рим для проведения консульских выборов: он назначит день выборов, какой они укажут; консулы на это ответили: им страшно оставлять войско - как бы не случилось беды. Чем отзывать одного из консулов, пусть лучше выборы проведет интеррекс. Сенаторы, однако, решили: лучше пусть консул назначит диктатора для проведения выборов. Назван был Луций Ветурий Филон, а он назначил начальником конницы Марка Помпония Матона назначены они были огрешно, и уже через четырнадцать дней им было велено отказаться от должностей. Дела перешли к интеррексу.
Консулам власть была продлена на год: интеррексом сенаторы объявили Гая Клавдия Центона, сына Аппия, а за ним - Публия Корнелия Азину. При нем на выборах произошло большое столкновение между сенаторами и народом. Гай Теренций Варрон был человек без роду и племени; он подладился к плебеям нападками на знать и простонародными ухватками, а особенно расположил их к себе травлей Фабия и старанием ограничить его диктаторскую власть. Чернь старалась вытащить его в консулы, а сенаторы всячески этому противились, чтобы люди, желающие сравняться со знатью, не привыкали ее преследовать. Квинт Бебий Геренний, народный трибун, родственник Гая Теренция, выступил с обвинением не только против сената, но и против авгуров: которые, утверждал он, помешали диктатору провести выборы. Возбуждая ненависть к ним, он старался расположить граждан к своему кандидату. Он говорил, что знать много лет искала войны, что она привела в Италию Ганнибала и коварно затягивает войну, хотя закончить ее возможно. Четырех легионов хватит для успеха в решительной битве - это выяснилось после успешной битвы, данной Марком Минуцием в отсутствие Фабия; и тем не менее два легиона посланы на убой, а потом выхвачены из самой бойни, чтобы мог быть назван отцом и патроном тот, кто сперва не давал римлянам побеждать и только потом не дал им потерпеть поражение. И после Фабия консулы затягивали войну, пользуясь его способом. Это - сговор всей знати; войне не будет конца, пока граждане не проведут в консулы истинного плебея, то есть нового человека; ведь знатные плебеи уже приобщены к тем же священнодействиям, что вся знать, а народ они презирают с тех пор, как их перестали презирать сенаторы. Кому же не ясно, что все это проделано, лишь бы продлить междуцарствие и передать выборы в руки сенаторов? Этого и хотели консулы, задерживаясь при войске, а так как диктатор был назначен против их воли, то авгуры и объявили его выборы недействительными. Междуцарствие в их власти, но уж одно-то из консульских мест принадлежит плебеям, и народ волен отдать эту должность тому, кто предпочтет поскорей победить, а не пользоваться подольше властью.
Народ был подогрет этими речами, и хотя искали консульства три патриция, Публий Корнелий Меренда, Луций Манлий Вольсон, Марк Эмилий Лепид, и двое плебеев из знатных семейств, Гай Аттилий Серан и Марк Элий Пет, из которых один был понтификом, а другой - авгуром, тем не менее избран был единственный консул Гай Теренций. Теперь от него зависели и выборы сотоварища. Тогда знать, убедившаяся, что соперники Теренция оказались недостаточно сильными, уговорила Луция Эмилия Павла, который в свое время был консулом вместе с Марком Ливнем и к черни относился враждебно, - когда коллега был осужден, он и сам едва уцелел, - выставить свою кандидатуру; отказывался он долго и упорно. На ближайшем народном собрании все прежние Варроновы соперники отступились, и не столько в товарищи, сколько в противники ему выбран был Луций Эмилий Павел».
Если очистить, насколько возможно, это изложение от Ливиева патриотического пафоса, фантастического книжного противостояния «народа» и «сената» и причисления всех к патриотам, вот что у нас останется.
Консулы Сервилий и Атилий поиграли со своими друзьями в сенате перед решающими выборами в поддавки, так что в итоге консул (Атилий?) назначил диктатором для выборов в консулы нашего знакомого Ветурия Филона. Но тут вышла какая-то заминка (может, Фабий, который был авгуром, смог продавить решение об огрешности избрания диктатора, может, массовка оказалась недостаточной, может, что-то ещё было не готово) и диктатора, за 14 дней так и не созвавшего комиции, отставили. Одновременно народ разогревали пламенными речами (и, наверное, собирали в Город побольше народу из низших классов, чтобы на выборах давить на центурии высших классов, опору Фабиев, угрозой силы).
А дальше выборы перешли в руки назначаемых сенатом интеррексов. Я так понимаю, это было ещё удобнее для манипулирования, так как интеррекс был должностью древней, власть его была ещё меньше чем диктаторская ограничена законами и обычаями, поэтому, скорее всего, в отличие от магистратов, его и к судебной ответственности за нарушения нельзя было привлечь, в общем, простор для злоупотреблений на выборах открывался максимальный. Сенат, в котором явно, судя по тому, кто был избран в интеррексы (в 220 список сенаторов составляли цензоры Эмилий и Фламиний, ага-ага), большинство имели Корнелии-Эмилиии (а в союзе с капуанцами, похоже, большинство было подавляющее), назначил последовательно интеррексами Центона и Азину. В итоге последний на высшей точке кипения страстей провел-таки выборы и выдал что-то совершенно немыслимое - против всех правил объявил избранным только одного (!) консула - Варрона. А второго консула выбирал первый (!!) (степень вольности обращения римлян с собственной конституцией мне очень в этот момент напоминает молодые африканские республики после деколонизации, в которых были замечательные конституции и избирательные законы, но вот как они применялись...) - и, конечно, всё те же избиратели, которые никого другого в консулы вообще не хотели, проголосовали за того, на кого Варрон показал (и кого другие Эмилии поддержали снятием кандидатур).
Так что немножко дополним нашу схему - теперь, так сказать, паззл сошелся, и, я думаю, вы видите, зачем было нужно такое длинное предисловие.
В следующей части мы с вами отступим ещё немного назад по времени и посмотрим, как Рим дошёл до такой африканской во всех смыслах жизни, точнее, кто и как его до неё довёл.
Тут, наверное, можно сделать небольшое методологическое отступление. В изучении античности есть подход к рассмотрению римской политики из предположения, что ее главным поддающимся анализу содержанием была борьба за власть групп аристократов (а не классов или партий), первым подобно и последовательно его применил Мюнцер, применяется он и сейчас. Принадлежность политика к группе определяют по: роду (считается, что союза и вражды передавались по наследству), брачным союзам, выборам (считается, что магистрат, проводивший выборы, в большой мере определял их исход и мог провести в консулы «своих»), поддержке друг друга в суде и другим совместным действиям. Я здесь этот подход буду применять, с теми оговорками, что (1) принадлежность к семье или роду - не приговор, каждый деятель мог сам определять свою «аффилиацию», хотя, конечно, семейные связи и тайны как правило легче было использовать, оставаясь в той же группе, (2) мне кажется всё-таки как правило римские выборы не были настолько уж формальностью, борьба за должности была настоящей и избиратели решали многое, но, конечно, одного «своего» консула председательствующий на выборах обычно мог провести, а вот обоих - не всегда, смотря по ситуации.
Вооружившись этими методами давайте «собирать» группу капуанцев.
С предательским Пакувием Калавием и его зятем Аппием Клавдием Пульхром, пытавшимся в 211 с помощью отвлекавшего второго консула Ганнибала принять у Капуи и Калавия капитуляцию на легких условиях, и из-за этого погибшим, мы с вами уже знакомы добавлю только, что Пульхр - внук того самого Аппия Клавдия Цека.
Марк Ливий Салинатор, тесть Калавия, о нем давайте чуть подробнее. Консул 219 года, победитель иллирийцев, триумфатор, участник посольства в Карфаген в 218, объявившего войну Карфагену, от вскоре был осужден за расхищение добычи, удалился в добровольное изгнание и провёл в нём все решающие годы войны. Только в 210 его вызвали в Рим, цензоры записали его в сенат, а после гибели Марцелла в 208 его как опытного полководца избрали в консулы на 207 в паре с архи-врагом Нероном, добившимся в 218 его осуждения. Как раз в 207 в Северную Италию привёл свою армию из Испании Гасдрубал на помощь Ганнибалу, оттесненному к тому времени на юг полуострова (в 208 Гасдрубала разбил в Испании наш главный герой, Сципион, но как-то так не очень удачно (или наоборот, очень удачно) разбил, что Гасдрубал сумел сразу же с большей частью армии отправиться в Италию.).
Ливий командовал армией, отправленной на север, против Гасдрубала (Тит Ливий передаёт, что он перед отъездом заявил Фабию, что, мол, сразу сразится с Гасдрубалом, а если проиграет - тем хуже римлянам, раз они его безвинно осудили!). И вот когда Нерон, на юге следовавший за Ганнибалом, перехватил письмо Гасдрубала о том, что тот выдвинется в Убрию и будет там ждать подхода войска брата - Нерон посылает в Рим приказ отправить Ливию подкрепление, но и сам тайно берёт отборную часть своей армии (оставляя оставшуюся часть без консула рядом со страшным Ганнибалом) и бегом несётся на север, к Ливию (тот, вопреки обещанию, стоит себе лагерем рядом с Гасдрубалом и сражения е даёт). После соединения на военном совете Нерон настаивает на сражении, догоняет почуявшего неладное и отступающего пунийца, навязывает ему битву при Метавре, поставленный Ливием со своими отборными людьми так, что не может вступить в бой(!), находит способ всё-таки атаковать и добивается победы - пуны разбиты, Гасдрубал погиб.
Опять же, вам это ничего не напоминает? По-моему очень похоже на то, как генералы Александра до смерти боялись оставить Кутузова один на один с Наполеоном в 1812. Очень может быть, Нерон так отчаянно боялся оставлять Ливия одного не зря. Конечно, победы Ганнибалу к 207 году уже никто не пытался организовать. Но вот создать в Италии такую опасную ситуацию, когда братья Г и Г соединят войска и получат над римскими армиями численное преимущество (его у Ганнибала не было даже после Канн) и в которой только божественный сиротка, спешно вызванный с армией из Испании, спасёт Рим, было ещё вполне возможно.
Теперь посмотрим, кого ещё из консулов можно отнести к этой группе.
Прежде всего это Луций Ветурий Филон, консул 206. Служба легатом у полководца делала по римским понятиям офицера содалом («дружинником», кем-то между клиентом и «названным младшим братом») своего полководца, такие отношения по идее были пожизненными. Конечно, легатов у полководца было несколько и, даже хотя он имел большое влияние на их выбор, это не обязательно признак отношения к одной с полководцем группе. Но Л.Ветурий Филон побывал легатом и у Пульхра, и у Ливия! А потом Ливий - диктатор, назначенный для выборов, руководил в 207 выборами в консулы, на которых Филона в консулы и избрали.
Дальше, ещё один Луций Ветурий Филон, отец предыдущего, консул 220 года. В 210 году именно он был цензором, его коллега умер, так что ценз они не провели, но вернуть Ливия в сенат цензоры успели (а может, Филон успел).
Гай Клавдий Центон, консул 240 года. Дядя Пульхра (сын Клавдия Цека), в 213- диктатор для проведения выборов, на которых Пульхра избрали в консулы.
Из римских политиков высшего разряда, консуляров это, пожалуй, и всё.
Хотя в связи с Капуей ещё засветился Публий Корнелий Сципион Азина (консул 221). В 211 когда Ганнибал, пытаясь спасти Капую, пошёл на Рим, именно Азина в сенате выступил за то, чтобы отозвать от Капуи всю армию с обоими консулами. Как вы понимаете, это бы позволило капуанцам пополнить запасы продовольствия, свело на нет двухлетние усилия римских армий и ещё лучше чем мягкая капитуляция перед Пульхром помогло бы капуанцам. Но Азину я бы всё-таки отнёс к группе к группе Корнелиев-Эмилиев, а здесь просто видно, как они с капуанской группой играли иногда против Фабиев (и за Ганнибала) в 4 руки. Выделим его другим цветом.
Итого, картина получается вот такая.
Вот эти ребята точно определяются как капуанская группа. Остальные Клавдии и Атилии (например, Марк Атилий Регул, консул-суффект 217 года, заменивший погибшего при Тразимене Фламиния и осторожно противостоявший Ганнибалу, продолжая тактику Фабия, до передачи армии Варрону) может быть, тоже в неё входили, но по их действиям и связям уверенно утверждать это невозможно. А вот те, кто выше, засветились, они действовали вместе, организованно и воевали скорее за Капую в союзе с Ганнибалом, чем за Рим.
Уф, так вот, друзья, это всё тоже было только необходимое предисловие к главному содержанию этой части. :) Я вам в прошлой части обещал рассказать, кто были те люди, которые привели Варрона к командованию в 216 и двигали его к власти а Рим - к демократии и поражению.
Итак, Рим, конец 217 года. Слово Ливию.
«Претор по решению сената написал консулам: неугодно ли им, чтобы один из них прибыл в Рим для проведения консульских выборов: он назначит день выборов, какой они укажут; консулы на это ответили: им страшно оставлять войско - как бы не случилось беды. Чем отзывать одного из консулов, пусть лучше выборы проведет интеррекс. Сенаторы, однако, решили: лучше пусть консул назначит диктатора для проведения выборов. Назван был Луций Ветурий Филон, а он назначил начальником конницы Марка Помпония Матона назначены они были огрешно, и уже через четырнадцать дней им было велено отказаться от должностей. Дела перешли к интеррексу.
Консулам власть была продлена на год: интеррексом сенаторы объявили Гая Клавдия Центона, сына Аппия, а за ним - Публия Корнелия Азину. При нем на выборах произошло большое столкновение между сенаторами и народом. Гай Теренций Варрон был человек без роду и племени; он подладился к плебеям нападками на знать и простонародными ухватками, а особенно расположил их к себе травлей Фабия и старанием ограничить его диктаторскую власть. Чернь старалась вытащить его в консулы, а сенаторы всячески этому противились, чтобы люди, желающие сравняться со знатью, не привыкали ее преследовать. Квинт Бебий Геренний, народный трибун, родственник Гая Теренция, выступил с обвинением не только против сената, но и против авгуров: которые, утверждал он, помешали диктатору провести выборы. Возбуждая ненависть к ним, он старался расположить граждан к своему кандидату. Он говорил, что знать много лет искала войны, что она привела в Италию Ганнибала и коварно затягивает войну, хотя закончить ее возможно. Четырех легионов хватит для успеха в решительной битве - это выяснилось после успешной битвы, данной Марком Минуцием в отсутствие Фабия; и тем не менее два легиона посланы на убой, а потом выхвачены из самой бойни, чтобы мог быть назван отцом и патроном тот, кто сперва не давал римлянам побеждать и только потом не дал им потерпеть поражение. И после Фабия консулы затягивали войну, пользуясь его способом. Это - сговор всей знати; войне не будет конца, пока граждане не проведут в консулы истинного плебея, то есть нового человека; ведь знатные плебеи уже приобщены к тем же священнодействиям, что вся знать, а народ они презирают с тех пор, как их перестали презирать сенаторы. Кому же не ясно, что все это проделано, лишь бы продлить междуцарствие и передать выборы в руки сенаторов? Этого и хотели консулы, задерживаясь при войске, а так как диктатор был назначен против их воли, то авгуры и объявили его выборы недействительными. Междуцарствие в их власти, но уж одно-то из консульских мест принадлежит плебеям, и народ волен отдать эту должность тому, кто предпочтет поскорей победить, а не пользоваться подольше властью.
Народ был подогрет этими речами, и хотя искали консульства три патриция, Публий Корнелий Меренда, Луций Манлий Вольсон, Марк Эмилий Лепид, и двое плебеев из знатных семейств, Гай Аттилий Серан и Марк Элий Пет, из которых один был понтификом, а другой - авгуром, тем не менее избран был единственный консул Гай Теренций. Теперь от него зависели и выборы сотоварища. Тогда знать, убедившаяся, что соперники Теренция оказались недостаточно сильными, уговорила Луция Эмилия Павла, который в свое время был консулом вместе с Марком Ливнем и к черни относился враждебно, - когда коллега был осужден, он и сам едва уцелел, - выставить свою кандидатуру; отказывался он долго и упорно. На ближайшем народном собрании все прежние Варроновы соперники отступились, и не столько в товарищи, сколько в противники ему выбран был Луций Эмилий Павел».
Если очистить, насколько возможно, это изложение от Ливиева патриотического пафоса, фантастического книжного противостояния «народа» и «сената» и причисления всех к патриотам, вот что у нас останется.
Консулы Сервилий и Атилий поиграли со своими друзьями в сенате перед решающими выборами в поддавки, так что в итоге консул (Атилий?) назначил диктатором для выборов в консулы нашего знакомого Ветурия Филона. Но тут вышла какая-то заминка (может, Фабий, который был авгуром, смог продавить решение об огрешности избрания диктатора, может, массовка оказалась недостаточной, может, что-то ещё было не готово) и диктатора, за 14 дней так и не созвавшего комиции, отставили. Одновременно народ разогревали пламенными речами (и, наверное, собирали в Город побольше народу из низших классов, чтобы на выборах давить на центурии высших классов, опору Фабиев, угрозой силы).
А дальше выборы перешли в руки назначаемых сенатом интеррексов. Я так понимаю, это было ещё удобнее для манипулирования, так как интеррекс был должностью древней, власть его была ещё меньше чем диктаторская ограничена законами и обычаями, поэтому, скорее всего, в отличие от магистратов, его и к судебной ответственности за нарушения нельзя было привлечь, в общем, простор для злоупотреблений на выборах открывался максимальный. Сенат, в котором явно, судя по тому, кто был избран в интеррексы (в 220 список сенаторов составляли цензоры Эмилий и Фламиний, ага-ага), большинство имели Корнелии-Эмилиии (а в союзе с капуанцами, похоже, большинство было подавляющее), назначил последовательно интеррексами Центона и Азину. В итоге последний на высшей точке кипения страстей провел-таки выборы и выдал что-то совершенно немыслимое - против всех правил объявил избранным только одного (!) консула - Варрона. А второго консула выбирал первый (!!) (степень вольности обращения римлян с собственной конституцией мне очень в этот момент напоминает молодые африканские республики после деколонизации, в которых были замечательные конституции и избирательные законы, но вот как они применялись...) - и, конечно, всё те же избиратели, которые никого другого в консулы вообще не хотели, проголосовали за того, на кого Варрон показал (и кого другие Эмилии поддержали снятием кандидатур).
Так что немножко дополним нашу схему - теперь, так сказать, паззл сошелся, и, я думаю, вы видите, зачем было нужно такое длинное предисловие.
В следующей части мы с вами отступим ещё немного назад по времени и посмотрим, как Рим дошёл до такой африканской во всех смыслах жизни, точнее, кто и как его до неё довёл.