Прелюдия к раскулачиванию
...предстаёт в докладе председателя Совета Труда и Обороны СССР Л.Б.Каменева на XIV съезде ВКП(б) 21 декабря 1925 года:
...
Что же мы имеем? Мы имеем, на мой взгляд, так сказать, в краткой формуле, вот что: мы попытались в этом году урегулировать результаты хорошего урожая, который был налицо. Что получилось? Получилось то, что не мы «регульнули» мужика в этом году, а мужичок «регульнул» нас.
Вот, товарищи, если вы этого основного факта, этого основного факта классовых соотношений не хотите видеть, или если вы думаете, что он не имеет никакого отношения к вопросу о том, куда должен быть направлен «огонь», не имеет никакого отношения к оценке нэпа, тогда я действительно глубоко расхожусь с вами. Но, по-моему, это величайшим образом связано одно с другим.
Опыт последнего полугодия заключается в том, что наши планы разворачивания социалистических элементов нашего хозяйства были переделаны под давлением деревни. (Голос с места: «Которую вы не учли».) Да, да, эти планы были переделаны в определенном направлении. Мы открыли хозяйственный год планом хлебозаготовок в 780.000.000 пудов. Сейчас, после опыта первых месяцев, мы стоим перед тем фактом, что колеблемся, удастся ли нам получить 600.000.000 пудов. На 200 миллионов пудов нас поправили.
Мы имели в виду, оперируя этим хлебом, полученным от крестьянства, дать темп развития социалистических элементов, который измеряется тем, что мы хотели вложить больше миллиарда новых капиталов для нового строительства и капитального оборудования, и таким образом тот утес городской промышленности, который должен помочь реорганизовать мелкобуржуазное хозяйство, двинуть вперед. Мы стоим теперь перед моментом, когда мы сомневаемся, сможем ли мы в это дело двинуть не только миллиард сто миллионов, как раньше предполагалось, не только 900 миллионов, как потом предполагалось, не только 800 миллионов, как теперь предполагается, но мы не знаем, сможем ли мы двинуть в это дело даже 700 миллионов. Весь темп развертывания социалистических элементов нашей промышленности пришлось свернуть. Почему? ... Тут дело в том, что сказали все мы в тех тезисах, которые были приняты единогласно Центральным Комитетом нашей партии. Отрывок из этих моих тезисов я вам прочту.
«Некоторый рост расслоения деревни и в этом году несомненен. Неизбежно при этом и то, что в руках сравнительно незначительной группы крестьянства сосредоточивается сравнительно большее по сравнению с прошлыми годами количество хлеба, и что соответственно усиливается экономическое влияние этой группы. Опираясь на это, кулацкая верхушка получает сравнительно с прошлым большую возможность влиять в отрицательном, конечно, смысле на ход выполнения общегосударственных планов и пытается использовать подъем производительных сил в деревне в капиталистическом направлении».
Мы можем спорить о силе этого кулака, будем говорить одни - столько-то процентов, другие - столько-то процентов, будем спорить о количестве середняка и о размерах бедноты. Мы можем попасть в положение неудобное, когда оказывается, что цифры ЦСУ, сначала данные как единственно существующие, потом приходится менять. Нехорошо это, - правильно, но вопрос о соотношении классов, вопрос о том, кто в данных условиях направил нашу экономику в ту или другую сторону, от этого не изменится. И ЦК в этих тезисах, которые были приняты единогласно, на которых мы сошлись после того, как у меня было сказано несколько более резко, этот вопрос решает. Нельзя закрывать глаза на то, что история нашего хозяйствования в этом году доказала рост сопротивления крестьянства нашим планам, на то, что я был прав, когда с самого начала сказал, что цифры Госплана - оптимистические цифры, что я был прав, когда затем на пленуме ЦК сформулировал положение таким образом, что крестьянство держит нас за руки в деле восстановления и расширения нашей промышленности, что я был вынужден данной конкретной обстановкой сказать в СТО: «теперь должен быть реже шаг»; когда это есть результат отчасти и нашей политики, когда мы уже пошли на это, может быть, не отдавая себе целиком отчета в этом, когда мы пошли на это, сделав чрезвычайно легким налог, устранив административное принуждение, дав крестьянству возможность действительно свободно располагать этими элементами своего хозяйства, - вот когда мы имеем такой результат, я спрашиваю себя: что это за ситуация?
...(XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Декабрь 1925 года. Стенографический отчёт.- М.-Л.: Госиздат, 1926. Заседание шестое 21 декабря, дневное 244-298)
А ситуация была весьма проста, как дальше говорил Каменев: "В начале года, в июле, когда составлялись наши планы, мы проявили слишком много оптимизма. Тогда, в июле, мы решили: столько-то миллиардов пудов хлеба по такой-то цене - около рубля - поэтому в общих чертах сверхмиллиардный вывоз и около миллиарда ввоз; поэтому хозяйственный заем на промышленность и прекращение товарного голода в январе - феврале."
То есть - все планы индустриализации строились на экспорте монотовара, которым тогда были не углеводороды, а хлеб (в 1924 зерно - 37,8%, лес и лесоматериалы - 13%, нефть и нефтепродукты - 11%, пушнина - 5%).
А мужичок берёт да и не даёт хлеб. Не было у большевиков товара предложить взамен. И объем производства промтовара был мал, и цены государственные монополии устанавливали выше царских. И монополия внешней торговли не давала возможности свободного импорта на формально твёрдый, червонный рубль - импорт шёл на капитальное строительство тяжёлой промышленности и на закупки для военных нужд. Вот эту-то ситуацию и обрисовал Каменев...
В результате в 1925 г. экспорт СССР составил 2 664,4 млн. руб, импорт - 3 620,9 млн. руб, внешнеторговый оборот - 6 285,3 млн. руб, сальдо внешнеторговых операций - минус 956,5 млн. руб, то есть шло проедание ЗВР.
...
Что же мы имеем? Мы имеем, на мой взгляд, так сказать, в краткой формуле, вот что: мы попытались в этом году урегулировать результаты хорошего урожая, который был налицо. Что получилось? Получилось то, что не мы «регульнули» мужика в этом году, а мужичок «регульнул» нас.
Вот, товарищи, если вы этого основного факта, этого основного факта классовых соотношений не хотите видеть, или если вы думаете, что он не имеет никакого отношения к вопросу о том, куда должен быть направлен «огонь», не имеет никакого отношения к оценке нэпа, тогда я действительно глубоко расхожусь с вами. Но, по-моему, это величайшим образом связано одно с другим.
Опыт последнего полугодия заключается в том, что наши планы разворачивания социалистических элементов нашего хозяйства были переделаны под давлением деревни. (Голос с места: «Которую вы не учли».) Да, да, эти планы были переделаны в определенном направлении. Мы открыли хозяйственный год планом хлебозаготовок в 780.000.000 пудов. Сейчас, после опыта первых месяцев, мы стоим перед тем фактом, что колеблемся, удастся ли нам получить 600.000.000 пудов. На 200 миллионов пудов нас поправили.
Мы имели в виду, оперируя этим хлебом, полученным от крестьянства, дать темп развития социалистических элементов, который измеряется тем, что мы хотели вложить больше миллиарда новых капиталов для нового строительства и капитального оборудования, и таким образом тот утес городской промышленности, который должен помочь реорганизовать мелкобуржуазное хозяйство, двинуть вперед. Мы стоим теперь перед моментом, когда мы сомневаемся, сможем ли мы в это дело двинуть не только миллиард сто миллионов, как раньше предполагалось, не только 900 миллионов, как потом предполагалось, не только 800 миллионов, как теперь предполагается, но мы не знаем, сможем ли мы двинуть в это дело даже 700 миллионов. Весь темп развертывания социалистических элементов нашей промышленности пришлось свернуть. Почему? ... Тут дело в том, что сказали все мы в тех тезисах, которые были приняты единогласно Центральным Комитетом нашей партии. Отрывок из этих моих тезисов я вам прочту.
«Некоторый рост расслоения деревни и в этом году несомненен. Неизбежно при этом и то, что в руках сравнительно незначительной группы крестьянства сосредоточивается сравнительно большее по сравнению с прошлыми годами количество хлеба, и что соответственно усиливается экономическое влияние этой группы. Опираясь на это, кулацкая верхушка получает сравнительно с прошлым большую возможность влиять в отрицательном, конечно, смысле на ход выполнения общегосударственных планов и пытается использовать подъем производительных сил в деревне в капиталистическом направлении».
Мы можем спорить о силе этого кулака, будем говорить одни - столько-то процентов, другие - столько-то процентов, будем спорить о количестве середняка и о размерах бедноты. Мы можем попасть в положение неудобное, когда оказывается, что цифры ЦСУ, сначала данные как единственно существующие, потом приходится менять. Нехорошо это, - правильно, но вопрос о соотношении классов, вопрос о том, кто в данных условиях направил нашу экономику в ту или другую сторону, от этого не изменится. И ЦК в этих тезисах, которые были приняты единогласно, на которых мы сошлись после того, как у меня было сказано несколько более резко, этот вопрос решает. Нельзя закрывать глаза на то, что история нашего хозяйствования в этом году доказала рост сопротивления крестьянства нашим планам, на то, что я был прав, когда с самого начала сказал, что цифры Госплана - оптимистические цифры, что я был прав, когда затем на пленуме ЦК сформулировал положение таким образом, что крестьянство держит нас за руки в деле восстановления и расширения нашей промышленности, что я был вынужден данной конкретной обстановкой сказать в СТО: «теперь должен быть реже шаг»; когда это есть результат отчасти и нашей политики, когда мы уже пошли на это, может быть, не отдавая себе целиком отчета в этом, когда мы пошли на это, сделав чрезвычайно легким налог, устранив административное принуждение, дав крестьянству возможность действительно свободно располагать этими элементами своего хозяйства, - вот когда мы имеем такой результат, я спрашиваю себя: что это за ситуация?
...(XIV съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Декабрь 1925 года. Стенографический отчёт.- М.-Л.: Госиздат, 1926. Заседание шестое 21 декабря, дневное 244-298)
А ситуация была весьма проста, как дальше говорил Каменев: "В начале года, в июле, когда составлялись наши планы, мы проявили слишком много оптимизма. Тогда, в июле, мы решили: столько-то миллиардов пудов хлеба по такой-то цене - около рубля - поэтому в общих чертах сверхмиллиардный вывоз и около миллиарда ввоз; поэтому хозяйственный заем на промышленность и прекращение товарного голода в январе - феврале."
То есть - все планы индустриализации строились на экспорте монотовара, которым тогда были не углеводороды, а хлеб (в 1924 зерно - 37,8%, лес и лесоматериалы - 13%, нефть и нефтепродукты - 11%, пушнина - 5%).
А мужичок берёт да и не даёт хлеб. Не было у большевиков товара предложить взамен. И объем производства промтовара был мал, и цены государственные монополии устанавливали выше царских. И монополия внешней торговли не давала возможности свободного импорта на формально твёрдый, червонный рубль - импорт шёл на капитальное строительство тяжёлой промышленности и на закупки для военных нужд. Вот эту-то ситуацию и обрисовал Каменев...
В результате в 1925 г. экспорт СССР составил 2 664,4 млн. руб, импорт - 3 620,9 млн. руб, внешнеторговый оборот - 6 285,3 млн. руб, сальдо внешнеторговых операций - минус 956,5 млн. руб, то есть шло проедание ЗВР.