Пушкина о новой Госдуме и тех, кто препятствует закону о профилактике домашнего насилия (1)
Часть-1 Часть-2 Часть-3
«Я очень хороший депутат»: Пушкина о новой Госдуме и тех, кто препятствует закону о профилактике домашнего насилия
RT на русском | 18 марта 2021, 23:00 | Антон Красовский
В интервью Антону Красовскому депутат Оксана Пушкина рассказала, как зарубежные организации, среди которых американский Всемирный конгресс семей, мешают принятию закона о профилактике домашнего насилия в России. По словам Пушкиной, испанская ультраконсервативная платформа CitizenGo также атаковала сайты Госдумы и Совета Федерации сообщениями «Мы против закона о домашнем насилии». В программе «Антонимы» Пушкина рассказала о конфликтах с коллегами-депутатами и планах на грядущие сентябрьские выборы в Госдуму.
- Здравствуйте, Оксана Викторовна.
- Здравствуйте, Антон Вячеславович.
- Как вы относитесь к закону, который ваши коллеги пытались вчера продавить? Про то, как собачек убивают.
- Ты прямо на меня сразу наезжаешь.
- Нет, почему? Я же не на тебя, это же не твой закон был.
- Да, это не мой закон. Я отношусь... я отношусь.
- Не относишься.
- Это не мой закон.
- Ты вообще уже ни к чему не относишься.
- Я плохо отношусь, когда собачек уничтожают, равно как и кошечек. И я в этом смысле очень человек, ты знаешь меня, сочувствующий по всем параметрам.
- Оксана Пушкина смотрит на себя в зеркальце.
- Ну, я только зашла.
- А тем не менее мы уже в эфире. В пробках стояли, Оксана Викторовна?
- Да. Пробки какие-то совершенно нечеловеческие, но нормально. Я вообще не люблю опаздывать.
- Давайте рассказывайте, что у вас произошло?
- Можно на ты?
- Да, ну конечно, нам с тобой на ты, да.
- Непривычно мне с тобой на вы.
- Нет. Это я просто над тобой издеваюсь.
- Не надо. Я и так спешила к тебе.
- Над тобой и так все издеваются.
- Нет. Надо мной не поиздеваешься особо.
- Давай. Что произошло? Почему ты не идёшь в следующую Думу?
- Так ничего не произошло. Просто, когда одна из оппозиционных газет опубликовала эту новость, что идёт...
- Какая одна из оппозиционных газет?
- Которая существует в моём округе и которая на протяжении, по-моему, всех лет с тех пор, даже с Общественной палаты, по-моему, они меня так, знаешь, преследовали, все мои действия отслеживали, и они опубликовали. Я просто поняла, что надо идти ва-банк и лучше самой рассказать своим избирателям, чем потом будут появляться какие-то...
- Ну вот расскажи мне, пожалуйста, как это случилось? Тебя вызвал Воробьёв?
- Трагедии нет, трагедии нет.
- Нет. Я же тебе не говорю: «Ой, Оксан, расскажи, пожалуйста, как ты плакала четыре ночи».
- Да. Я не плачу...
- Вот тебя вызвал Воробьёв или позвонил Воробьёв.
- Нет-нет-нет. Никто ничего не вызывает.
- А как?
- Всё очень просто. Есть одномандатники, которые, безусловно, согласовываются с очень уважаемым человеком в партии «Единая Россия», губернатором. Так практически везде происходит. И я до Нового года уже узнала, что я не иду. Я с этим давно живу.
- А как ты это узнала?
- Так. А что тут, сложно, что ли?
- Я не знаю, как узнать. Я же в Думе не был.
- Приходишь на приём, ведёшь приём граждан, везде твои люди, мои друзья, мои коллеги. Я же оттоптала регион, ты же знаешь. Я же неформальный там человек, у меня там очень хорошие отношения рабочие, дружеские, меня дольщики приглашают в гости. Кого-нибудь приглашают? Меня приглашают.
- Да чёрт его знает.
- Никого не приглашают. Поверь мне. Можешь спросить. Поэтому я не могу там лукавить. Я так подумала, надо же. Ну, окей. Значит, та повестка, которую я веду...
- Ну подожди. То есть люди просто бесконечно тебе говорили, что Воробьёв тебя не поддерживает, Воробьёв тебя не поддерживает.
- Нет-нет-нет.
- А как это было-то?
- Просто, видимо, на нашем округе будет другой человек.
- Это кто тебе сказал?
- Слушай, какая тебе разница?
- Ну как это - какая мне разница? Всем интересно, как это произошло. Ты вчера написала в своём Facebook.
- Нет. Каждый раз это происходит индивидуально. В моём случае это было так. Мне сказали мои коллеги - и всё. Нет. Понимаешь, если бы я реально расстраивалась, я бы сейчас занималась самокопанием, я бы тебе объясняла, как это было. Да никак. То есть вот так.
- Ну то есть просто тебе твои, как ты говоришь, коллеги сказали: «Ты не попадёшь в следующую»?
- У меня другой путь, да.
- То есть ты не пыталась с Андреем Юрьевичем разговаривать?
- Нет. Я пыталась, я позвонила. Нет, я не позвонила, я написала. У нас очень действительно были хорошие отношения и есть, я уверена. Просто так бывает. Это же политика. И я ему написала. Он говорит: «Да-да-да, давайте к человеку, который занимается у нас выборами».
- Это кто? Это Михаил Кузнецов?
- Нет-нет-нет. Это какой-то... ты очень отстал. Михаил Кузнецов уже возглавляет ОНФ.
- А, он же в ОНФ.
- Да. Мой коллега. Вот, значит, я, по-моему, с ней встречалась.
- А кто это?
- Марина... Не помню.
- Это какая-то женщина, которая сейчас возглавляет политический блок в губернаторской команде?
- Да. Но и всё. Мы поболтали ни о чём.
- То есть он даже тебя не принял?
- Нет. Вот что меня заботит даже не по отношению ко мне. Мы с тобой из такой структуры довольно циничной телевизионной, где вот эти «Ах, он меня не принял»... Но есть люди, которых это задевает, люди, которые сидят со мной в Думе, они точно так же, как и я, знают, что они не проходят. Они оттоптали, термин этот запомни, этот регион вдоль и поперёк, они много сделали добра; и никто не позвонил, не пригласил, не поблагодарил. Это отвратительное отношение к людям. Я не хочу, чтобы так ко мне относились. Мне обидно за моих друзей. Среди них есть герои России, героями не разбрасываются. Поэтому ты знаешь...
- Ты имеешь в виду Подмосковья?
- Да-да. Это про мою команду. Я же не могу пройти, если человек оступился. Но тут прямо меня это всё перевернуло - не по отношению ко мне. Я найду себе место в этой жизни.
- Смысл в том - для тех, кто не знает, - что вчера Оксана Пушкина опубликовала в своём Facebook текст, в котором рассказывала, что она не пойдёт в следующую Думу, потому что Андрей Юрьевич Воробьёв, губернатор Подмосковья, отказал ей в поддержке.
- А теперь правильный ответ. Я написала, что я не иду от своего округа, 122-го.
- Да. О, как интересно.
- Да. Одинцовский городской округ, семь городов огромных. Небезразличные мне люди.
- Давайте расскажем Денису Майданову, который пойдёт, насколько мы понимаем, от этого округа. Вчера уже Денис Майданов после твоего обращения...
- Давай мы сделаем начало кампании. Давай.
- После твоего обращения он дал интервью Life.ru, где сделал каминг-аут, что это он - тот человек, которого поддерживает губернатор Воробьёв на выборах в Государственную думу в следующем созыве. Давайте расскажем Майданову, какие это города, а то он будет путаться, я уверен.
- Нет-нет-нет. Он запутается - это ладно. Он просто должен будет понять, что концертная деятельность закончилась навсегда. Мы ещё пока не понимаем, кто возглавит Думу, но то, что ты будешь сидеть...
- В смысле - сидеть?
- Я вообще всем хочу это рассказать.
- Имеется в виду в Государственной думе?
- Сидеть в Думе.
- Дай бог Майданову свободы.
- От звонка до звонка ты должен будешь посещать комитеты, ты должен будешь, если ты не хочешь прослыть биомассой, вести какую-то тему, ты должен будешь участвовать в этой Думе, потому что... Я не знаю, может быть, есть люди, которым неинтересно работать, и, может быть, он такой. Я просто знаю, что мало кто представляет, что там надо работать.
- Нет. Я просто, я честно, я абсолютно без иронии говорю, что я сам не знаю, как нарезаны округа. И недавно с удивлением обнаружил, что город Можайск, например, тоже в твоём избирательном округе.
- Можайск, Наро-Фоминск, Краснознаменск, Власиха, Молодёжный...
- Апрелевка.
- Звенигород. Ну, городские округа, то есть это всё входит. Одинцово, Наро-Фоминск - сказала... То есть это огромная территория, порядка 500 тыс. жителей.
- Полмиллиона человек.
- Да. И 57 за меня проголосовали. Я абсолютно шла, будучи уверенной, что так и будет. Я, помнишь, очень переживала?
- Нет. Ты вот шла неуверенно.
- Нет. На праймериз я шла, да.
- Как мы с тобой всё время говорили, ты мучилась, что тебя подсиживают.
- Это правда. Нет. Было. Я не мучилась, это так было. Мы шли вдвоём от «Единой России».
- Так и должно быть.
- Тот парень... Я даже не вспомню его фамилию. Но он висел, я помню, везде по центральным этим самым, и вот тогда я звонила, писала: «Андрей Юрьевич, ну как же так? Ну как же так?» Он говорит: «У нас все флаги - в гости к нам. Будьте уверены в себе». Нет, вообще с Воробьёвым было одно удовольствие работать, то есть я действительно ему без ёрничества очень хочу выразить благодарность, потому что мы с ним много сделали.
Когда я была уполномоченным по правам ребёнка, вот всё инвалидное, так сказать, движение, ассоциация родителей и детей инвалидов - это прямо вот мои дети. Я знаю их по фамилиям в этой ассоциации. Можешь себе представить? Я точно так же к ним приезжаю в гости.
И если бы не Воробьёв... Я помню, мы с ним приехали когда в эту квартиру, где было очень много людей, детей этих странных, особенных... И я образами, мы с тобой творческие люди, так вот различаю картину, я увидела его взгляд. Это взгляд неравнодушного человека. Он абсолютно не ожидал увидеть то, что он увидел в этой комнате. И когда все говорили, что да ладно, у них у всех есть государственные центры, у этих детей, да только было бы желание... И они говорят: «Андрей Юрьевич, нет, в тех государственных центрах не то совсем, а мы хотим своё. Дайте нам помещение». И он сделал это. И в программной своей речи в тот год он сказал...
- Это в какой год?
- Это, по-моему, был 2014-2015 год, не помню. Он сказал, что теперь в каждом муниципальном округе будут либо студии для детей-инвалидов, либо центры. И так оно и есть. У нас «Доступная среда» - замечательная программа, и она хорошо работает по сравнению с другими регионами.
- Давай вот так. Как же так? Вот хороший человек, были хорошие отношения, действительно друг другу писали эсэмэски, и вот тут взяли тебя не номинировали и даже не позвонили.
- Ну, не мне же только не позвонили. Это такая манера.
- Вот соответствует ли это...
- Такая манера. Я просто и коллегам об этом говорю своим там, где я сижу, что так нельзя относиться к людям, ну просто реально, потому что у меня один есть приятель, ты его знаешь, наш общий. Он говорит: «Оксан, ты расслабься, люди - х** на блюде в России». Я говорю: «Нет-нет-нет, секундочку. Не для всех». Для меня нет. Не знаю, Антон, я не могу тебе это сказать. Я, честно, даже не понимаю. Может, это какая-то такая тактика. Может быть, это такая манера. Может быть, все в дирижабле давно или на другой планете.
- Вот ты же сама с ними общаешься каждый день. Они на другой планете или не на другой планете? Андрей Юрьевич на другой планете?
- Андрей Юрьевич - нет, он топчет территорию. Я не думаю, что он на другой планете. Может быть, он всё-таки... Понимаешь, мы же всегда хорошо о людях хотим думать, во всяком случае я.
- Я не знаю. Я - нет.
- Я всё-таки, я на этом попадаю, я во всех влюбляюсь сразу. Какой он хороший. Мне говорят: «Да ладно?». Я говорю: «Ну, глаза у него красивые. Посмотри». Поэтому я хочу думать, что ему некогда, что для него сегодня - это ещё не время, что, возможно, нас вызовут и поблагодарят. Может быть, не он, но руководитель партии. Поэтому...
- Руководитель партии у вас кто? Неверов?
- У нас Брынцалов возглавляет заксобрание.
- Ты Подмосковье имеешь в виду?
- Да-да-да.
- То есть тебя и Брынцалов устроит?
- Нет, меня просто устроит, если мы посидим чай попьём, скажем: «Ребята, здорово было. Вот это удалось, это - нет». Я бы так сделала. Я бы пригласила всех, кого сейчас уже вот... И нас бы познакомили.
- Хорошо. Как ты думаешь, ты всё-таки наверняка это анализировала, почему же всё-таки выбрали не тебя, а Майданова? Вот ты так много сделала для своих избирателей, действительно жители Подмосковья тебя любят, а главное - знают. Это очень важно. Ты не просто поёшь песни, ты действительно занималась каждым жилым домом от Можайска до Апрелевки. Что же такого ты сделала не того, что вдруг решили выбрать не тебя?
- Нас таких, которых решили не выбрать, много. Практически состав будет обновлён здорово. Поэтому тут в каждом случае надо разбираться отдельно. Я просто думаю, что я веду уже федеральные повестки. Я всё успеваю, я и людьми занимаюсь своими, но все законы, которые я творю, - они пришли снизу, от моих избирателей.
- От твоих избирателей - это от жителей Подмосковья?
- Конечно.
- То есть и закон о беби-боксах, и закон о домашнем насилии тебе жительницы Можайска, что ли, наговорили?
- Нет. Закон о беби-боксах - это был мой депутатский наказ от врачей, поскольку у нас один из первых беби-боксов в Люберецкой больнице.
- Это не твой округ, замечу.
- Это неважно. Я же была уполномоченной по правам ребёнка, у меня большой охват.
- В Подмосковье?
- В Подмосковье. Мы уже спасли 55 детей, и все они в семьях. Кроме одного, один нездоровый ребёночек.
- И поэтому в детском доме, в интернате?
- Да. Все уже на следующий год идут в школу, поэтому врачи меня просили. Когда я стала заниматься этой проблемой, попав в Думу, я выяснила, что у нас в 16 регионах такие окна жизни, и они на полулегальном существовании. И когда приезжает проверка очередная...
- Что значит на полулегальном?
- Нет федерального закона. Вот приезжает проверка прокурорская, вот кто-нибудь из наших оппонентов нажаловался, врачи выходят, вот так берут руки, говорят: «Не дадим, не подпустим». Так было в Ставрополе. Они говорят: «А где закон? А где закон, который позволяет?» Нет закона. Отвалите. Мы закрываем. Но каким-то образом врачи находят способ оставить, звонят в исполнительную власть и так далее. Но это неприятно, это неправильно. Должен быть закон, потому что надо наводить порядок в этой сфере.
- Давай так. Мы с тобой знакомы 150 тыс. лет. Мы помним, как ты шла в Государственную думу, и, в общем, совершенно очевидно, ничего не предвещало (хотя, может, и предвещало), что ты вдруг станешь, во-первых, самым популярным депутатом Государственной думы, а это так и произошло. Если посмотреть сейчас по цитированиям, наверняка...
- Ты гордишься мной?
- Я тобой очень горжусь. И я тебе честно скажу, сегодня было интервью... Я быстренько прервусь, я должен был делать интервью с одной антипрививочницей, которая всё время на нас с тобой пишет то в прокуратуру... Я забыл, как её зовут, это неважно. Мы должны были снимать фильм про антипрививочников - и с ней проговорить. Она на меня... Мне сейчас дверь выламывали менты московские, потому что она на меня написала 25 обращений в прокуратуру. И она мне сказала: «Слава богу, уволили вашу покровительницу Оксану Пушкину». И я на этих словах встал и ушёл.
- Они рады. Ой, как они рады. Они рано радуются.
- Но тем не менее. Никто, ничто не предвещало, что ты станешь, во-первых, самым популярным, наверняка даже популярнее Володина. То есть более упоминаемым, я имею в виду. А во-вторых, что ты станешь самым неудобным депутатом. Казалось бы, вот баба с телевизора, похожая на Снегурочку, вся страна знает, как она мучилась с пластическими операциями...
- Не-не-не. Не с пластическими - с уколами красоты, я ничего не делала. Мы ещё с тобой эту тему поднимем.
- Ну, неважно. Рожа была испорчена, потом она судилась, ходила всё время по домам каких-то... Алла Пугачёва бесконечная, Ирка Роднина подружка - вот это вот всё. И тут всё: раз - стала заниматься серьёзной повесткой и как-то неожиданно стала самым серьёзным депутатом, врагом всех каких-то православных активистов, этих людей, которые топят за традиционные ценности. Вот как это произошло? Как этот перелом в тебе произошёл?
- Да ничего не переломалось, Антон. Просто девочка повзрослела.
- Ну девочка давно повзрослела, Оксан, уже.
- Нет-нет-нет. Там происходят с тобой определённые вещи. Я же ещё окончила второй вуз.
- РАНХиГС.
- Да. Но у меня факультет был хороший. У меня факультет - национальная безопасность.
- Господи. Ты ещё и кагэбэшница.
- Практически да. Разведчица. Иноагент.
- Нет, наоборот.
- Ты же понимаешь. Поэтому мне стало всё понятно про страну, у меня «демографическая безопасность» был диплом.
- А что тебе понятно стало про страну?
- Что её надо защищать, интересы надо защищать. И демографическая безопасность у нас в опасности. И когда ты разбираешься в этом и понимаешь, что какие-то то ли советчики у нашего гаранта не те...
- У президента ты имеешь в виду? Чтобы люди понимали, вдруг ты кого-то...
- Либо люди совсем ретрограды, которые даже не могут взглянуть вот так в перспективу, а я могу, потому что я изучала этот вопрос. И я, собственно говоря, выстроила эту повестку. И с тех пор я её и... Я тебе объясню, что я имею в виду. Демографическая безопасность. Один из пунктов там - изменение роли женщины в обществе. Эту стратегию нацбезопасности писали очень серьёзные люди, очень уважаемые мной, но этот пункт надо просто вырубить, потому что мы уже живём в этом обществе. Если это будет для нас угроза, то мы погрязнем вот в этом патриархальном, совершенно жутком мире. Патриархальность и иерархия. Кто сильный в доме, тот и главный.
И агрессивность государства на самом деле зависит даже не от уровня, как развита демократия, или от количества религиозных конфессий, или от экономики. Агрессивность государства зависит от уровня насилия по отношению к женщине.
Поскольку у нас, да. Поскольку нас 54%.
- Да уже 60, по-моему.
- Нет, 54.
- Не всех ещё мужиков убили.
- Это очень серьёзная проблема. Я вчера была в Можайской колонии женской, и я тебе скажу, если мы не примем этот закон...
- О домашнем насилии ты имеешь в виду.
- Да, о профилактике домашнего насилия. Закончится всё очень печально.
- А вот расскажи про этот закон. Почему против него вдруг такая чудовищная кампания идёт?
- Вот этого я не ожидала. То есть для меня...
- Что вы такого там написали-то?
- Для меня было не так очевидно, насколько консервативные силы проникли в страну. Ультраконсерваторы.
- Проникли в страну. То есть опять пиндосы во всём виноваты?
- Захватив госуправление. Да. Абсолютно точно. Всё дерьмо оттуда, Антон.
- Господи. Ужас.
- Потому что я там работала, я знаю. Вот всё, что происходило в 1994-1995 годах в Америке.
- То есть всё американцы завезли.
- Вот в Канзасе человеку, который практиковал, доктор, аборты, ему... Я помню эту историю, она потрясла всю Америку.
- А там были запрещены аборты, да?
- Да. Ему руки прокалывали. Потом, значит, в конечном итоге его убили в церкви, куда он ходил. И забрасывали эти госпитали всякими бутылками с зажигательной смесью, там пострадали очень много врачей.
- Хорошо. Что такого вы написали в этом законе о профилактике домашнего насилия, что всё общество так против вас встало?
- Это очень серьёзная история, о чём я тебе говорю. Потому что, помимо антиабортников, любителей ношения оружия и за оружие - это все организации, которые образовались там, Всемирный конгресс семей образовался там.
- Где там? В Америке?
- В Америке. У нас Институт Рокфорда.
- Вот подожди. Всемирный конгресс семей. Он существует в России?
- Да. У всех есть здесь свои организации.
- Это не иностранные агенты?
- Они - нет. А ещё CitizenGo, испанская платформа, которая со скоростью одной секунды пикала-пикала-пикала и обрушила сайты Госдумы и Совета Федераций. А содержание текста было одно: «Мы против закона о домашнем насилии, это разрушает семьи». Один текст - в течение часа сайты рушились.
- И он что, с испанского айпишника приходил, да?
- Конечно. Когда всё рухнуло, мы вызывали соответствующие службы. Очень просто проходило расследование, очень быстро, у нас умные ребята.
- Мне кажется, надо было позвать прежде всего расследование к тем людям, которые писали софт для ваших сайтов, которые так быстро упали.
- Нет. Дело не в этом. Они могут разрушить всё что угодно. То, что они госструктуры разрушили в этом смысле, - это вообще, я считаю, терроризм просто, но на них никто не пишет.
- А ты на них писала?
- Я написала письмо нашему руководителю службы ФСО. И более того, я сделала исследование, своё расследование журналистское, кто писал против нас петиции, какие издания публиковали дерьмостатьи в отношении закона, который даже не читан был тогда.
- Какие?
- «Катюша». Я даже их не хочу сейчас произносить. Зачем мы им будем, этим газетёнкам...
- «Катюша» про меня всё время пишет тоже.
- Ну так. Святое дело. Это же не по традиционным ценностям для них. Поэтому там был список из 16 изданий. Я всё это послала и сказала, что если говорить о реальной угрозе нацбезопасности - вот это консервативное лобби. И либералы, и консерваторы пришли к нам сюда и навязывают свою повесточку.
- А ты типа центристская?
- Я абсолютная.
- Ну то есть вменяемая баба, типа, да?
- Я вменяемая, за здравый смысл. Если делать партию, то надо делать партию за здравый смысл.
- Окей. Это вопрос к «Единой России». Мне кажется, «Единая Россия» должна была быть партией за здравый смысл.
- По логике, она партия центристская - и всегда так позиционировала. Но в какой-то момент эти люди, которым никто по носу не дал, как дали - хоп! - «Насилию.нет»*, организация, которая борется, собственно говоря, с домашним насилием. Но им-то не дали, и вот идут - и в Думу зайдут так или иначе. Нет ни левых, ни правых в России. Не надо ни консерваторов, ни либералов. Не нужно нам чужой повести.
- Ну они же есть.
- Так вы встряхнитесь, господа руководители нашего государства, и как-то подумайте...
- То есть ты предлагаешь запретить любое вольнодумие?
- Нет. Секундочку. Я предлагаю не раскачивать одну повестку и не раскачивать другую.
- Ты как Путин много лет назад. Давайте не раскачивать лодку. Ну что это такое?
- Конечно. Много лет назад было, кстати говоря, очень неплохо.
- Тебе не кажется, это такая лицемерная позиция? Ой, посмотрите, это всё из Пиндосии пришло, консерваторы.
- Какая лицемерная? Это очевидные вещи.
- Мне - нет.
- Как нет? Я тебе говорю.
- Мало ли что ты говоришь. Сейчас посади напротив тебя какую-нибудь православную активистку, она тебя тут же уличит во вранье.
- Она меня абсолютно ни в чём не уличит.
- Ты мне расскажи про закон о домашнем насилии. Что такого произошло? Что вы там такого понаписали?
- Поскольку консервативная повестка зашла очень плотно в нашу страну, соответственно, адептов много, они финансируются хорошо православными олигархами. Он не один, не произносим фамилии.
- То есть это не Константин Малофеев?
- Там не один.
- Или это в том числе Константин Малофеев?
- В том числе это православные олигархи, конечно, которые поддерживают всяческие фонды, ходят во всяческие фонды. Поэтому там всё очень хорошо с финансированием. Они продемонстрировали, когда они с ружьём и выходили с плакатами «Нас жгли», «Нам говорили, что мы иноагенты» в разных городах. То есть вот тут я поняла, в каком состоянии сегодня наше общество. Вот тут я поняла, что действительно всё запущено. И запущена повестка, такой маховик консерватизма.
- Оксан, что написано такого в законе о семейном насилии, что это вызвало такую реакцию?
- Повестка такова. Кто сильный в стране, тот и главный. В доме главный мужчина.
- Вот ты говоришь, повестка, повестка... Но бабы против закона.
- Домашнее насилие, профилактика домашнего насилия заключается в следующем: если ты поднимаешь руку на свою женщину или на свою мать...
- А если на своего мужчину женщина поднимает?
- Без разницы. У насилия нет пола абсолютно и возраста. По цифрам 80% - женщины, потом идут старики, а потом дети. Мужчины 4%. Значит, если ты поднимаешь руку, то соседи, друзья, это всё входит в юрисдикцию закона, кто угодно может позвонить, если она не может, и вызвать полицию, которая должна будет, обязана приехать по закону и выдать тебе первую карточку так называемую.
- Какую?
- Охранное предупреждение, которое позволяет сразу же полицейскому по этому закону принять меры.
- А сейчас полицейский не может, что ли, приехать?
- Нет. Он сейчас может приехать.
- Просто он не хочет.
- У него нет механизмов для профилактики. Сегодня нет механизмов в законе для профилактик. У нас про посадить и скрутить - у нас всё есть. У нас плохо приживается в стране вообще слово «профилактика»: здоровья, домашнего насилия, правонарушения и так далее. Полицейский опрашивает людей, что произошло, соседей. Если есть видимые ссадины и так далее, закон прописывает взаимодействие всех, межведомственное взаимодействие, а именно тут же снять побои. Она едет в травмпункт, дают машину, он её отводит - это всё будет. Ещё полицейские должны будут пройти учёбу, в этом нет ничего странного.
- Да полицейские сами такие же мужики, они бьют своих баб абсолютно.
- Значит, слушай, если бы я так подходила, как ты, я бы ничего не сделала.
- Ты ничего и не сделала.
- Я сделала очень много, Антон.
- Ну вот расскажи, что ты сделала. Закона же нет.
- Я написала закон со своими коллегами. Его отшлифовывали огромное количество людей, все профильные ведомства и министерства под руководством, рабочая группа была Галины Кареловой.
- Это Совет Федерации.
- Где, собственно, и закон остался.
- В Совете Федерации.
- В Совете Федерации.
- Галина Карелова - заместитель председателя Совета Федерации, правильно я понимаю?
- Да. Сегодня готовы практически уже и законы-спутники, которые нам необходимы. Например, закон-спутник. Сегодня есть закон об организации социальных учреждений, он так звучит примерно. Мы, голосуя за бюджет, сегодня уже туда идут федеральные деньги в том числе, в этот закон, обеспечение этого закона. Так вот туда вписывается одна строчка. Помимо разных социальных учреждений, туда вписываются кризисные центры для жертв домашнего насилия.
- Государство будет их финансировать?
- Да.
- Это уже прописано в бюджете следующего?
- Это закон существующий, это закон-спутник к нашему закону.
- У вас это федеральный закон будет - о домашнем насилии?
- Ну конечно. А какой он ещё бывает?
- Я не знаю, какие ещё бывают законы. Ты говоришь: законы-спутники.
- Антон, тебе нужен ликбез.
- Мне, безусловно, нужен ликбез, как и всем нашим гражданам. Я, в отличие от тебя, не являюсь депутатом Государственной думы.
- Надо разбираться. Ты приглашаешь депутата. Ты можешь понять, что есть федеральный закон, есть региональный закон.
- Я хотел сказать, конституционный закон. Я оговорился.
- Нет. Значит, федеральный закон о профилактике семейно-бытового насилия прописывает алгоритм, как действовать в случае, если беда. Закон начинается с определения. Прописано определение наконец, что есть семейно-бытовое насилие.
- А сейчас его нет?
- Нет. Мы декриминализировали ещё к тому же побои, поэтому статистики нет. Не потому, что нам врут МВД, почему у нас разнится статистика. У них просто определения нет, что считать. Побои декриминализованы. Понимаешь? Нет статистики.
- Я знаю, что побои декриминализованы, но там что-то другое криминализировано.
- Прописано определение. Второе - в законе обязательно нужно понять, кто входит под эту юрисдикцию закона, кто подпадёт. Например, полицейский приходит, выписывает тебе охранное предупреждение, тебя бьёт твой друг. Он тебе даёт: «Антон Вячеславович, вам». Ты говоришь: «Послушайте, дайте мне, пожалуйста, для моей мамы, сестры и, наверное, ещё подруги Оксаны». Потому что когда нас бьют или когда нас унижают, мы прячемся у этих людей. Так вот, эти люди тоже подпадают под юрисдикцию этого закона.
- И что дальше-то будет с этими людьми?
- Значит, два механизма профилактики. Охранное предупреждение внесудебное и охранное предупреждение судебное. Они отличаются, Антон. И третий момент профилактики - понятие преследования наконец появляется в российском законодательстве.
- То есть если муж тебя не оставляет в покое, ты уходишь к матери, например, а он...
- Ты уходишь в кризисный центр. Вот то, что я наблюдала в Астрахани. Там женщины с детьми разного возраста. А мы подходим к окну, я говорю: «А кто эти люди? Кто это стоит?» Руководитель кризисного центра говорит: «Это вот вторые половины». И вот они курят, вот они прыгают, бегают. Знаешь, такое ощущение, как цепные собаки.
- Они хотят вернуть просто своих женщин.
- Да. Но поздно, потому что...
- Точно поздно?
- В Астрахани отстроена система. Фактически они работают так, если бы был ещё и закон, то это было бы, конечно, великолепно. У нас есть система уже отстроенная. Благо есть такие визионеры, как руководительница этого центра. У них на первом этаже существуют курсы - и туда приходят мужчины - борьбы с гневом. И женщины могут прийти, но, как правило, это мужчины. Очень приличные парни. С некоторыми я говорила. Я говорю: «Зачем ты здесь?» Он говорит: «Вы знаете, я до греха не стал доводить». У них идёт строчка бегущая в новостных программах, что, если вдруг вы чувствуете в себе агрессию, - вот телефон, мы вас ждём. Он говорит: «Я просто понял, что я пришёл с работы, я чуть её не убил».
- Да. А там ты сидишь. Я понимаю.
- Нет. Что есть островок, где меня могут спасти. И есть уже эти курсы, всё прописано. Но это будет работать, когда будет прописана система в федеральном законе. Всё прописано, все взаимодействия, всех служб.
- Я почитал отзывы на твоё заявление об уходе, вернее, так: о нежелании баллотироваться от твоего округа. И большая часть людей, которая радуются этому, - женщины. Почему ты, защищая права женщин в России, вдруг стала главным врагом женщин в России?
- Это нормально. Я понимаю, что мы разные, и ты понимаешь, как это сложно - признать, что ты можешь потерять мужчину, а ты за него всю жизнь билась. А если закон этот будет, то так станет всё очевидно, что в принципе ты можешь в состоянии оказаться таком и понять, что это не разборки семейные, а насилие над личностью - и женщины в этом живут долгие годы. И, собственно говоря, закон вскрывает...
- То есть, если закон примут, только закон им мешал, что ли, понять?
- А как ты думал? Мы живём в таком состоянии долгие годы. «Жена да не убойся мужа своего». Папа - хозяин в доме. Роли поменялись, Антон.
- Честно говоря, я всю жизнь живу в мире, в котором только женщины всем руководят. Женщина командует в доме, кругом эти неполные семьи, где мама, бабушка...
- Более того, мы вас рожаем, начнём с этого.
- Меня, слава богу, вы не рожали непосредственно.
- Какая разница. Я надеюсь, тебя родила женщина, а не мужчина. Пока нет инцидента.
- Пока ещё да. Мало ли, сейчас такой мир.
- Вот. Роли меняются, и к этому придём. И это нормально, мы разные женщины. Я от этого не чувствую дискомфорта. У меня больше тех, кто меня принимает.
- Больше тех?
- Конечно.
- Вы проводили социологический опрос?
- Только они 20+. Мы сейчас 8 марта собрались очень спонтанно на площадке во «ВКонтакте». Праздник назывался «День независимости от мракобесия».
- От мужиков.
- Не-не-не. От мракобесов. Потому что мы все с мужиками, чтобы ты понимал.
- Вы как Манижа.
- А что Манижа? И ты против Манижи?
- Нет. Я вообще... Я сохраняю нейтралитет.
- Я не сохраняю нейтралитет.
- Ты за Манижу?
- Я абсолютно за Манижу.
- Просто я говорю, что вот эта вся феминистская повестка: мы, независимость.
- Экошизофеминистки, которые едут в босховский рай, - это тоже нормально.
- То есть шизофеминистки - это нормально? А когда православные активисты, которые финансируются из Техаса, - это ненормально?
- Значит, смотри. Все маргинальные элементы - это ненормально. Но если бы их не было, не было бы повестки. Поэтому мы их воспринимаем нормально.
Продолжение.
Источник: russian.rt.com
«Я очень хороший депутат»: Пушкина о новой Госдуме и тех, кто препятствует закону о профилактике домашнего насилия
RT на русском | 18 марта 2021, 23:00 | Антон Красовский
В интервью Антону Красовскому депутат Оксана Пушкина рассказала, как зарубежные организации, среди которых американский Всемирный конгресс семей, мешают принятию закона о профилактике домашнего насилия в России. По словам Пушкиной, испанская ультраконсервативная платформа CitizenGo также атаковала сайты Госдумы и Совета Федерации сообщениями «Мы против закона о домашнем насилии». В программе «Антонимы» Пушкина рассказала о конфликтах с коллегами-депутатами и планах на грядущие сентябрьские выборы в Госдуму.
- Здравствуйте, Оксана Викторовна.
- Здравствуйте, Антон Вячеславович.
- Как вы относитесь к закону, который ваши коллеги пытались вчера продавить? Про то, как собачек убивают.
- Ты прямо на меня сразу наезжаешь.
- Нет, почему? Я же не на тебя, это же не твой закон был.
- Да, это не мой закон. Я отношусь... я отношусь.
- Не относишься.
- Это не мой закон.
- Ты вообще уже ни к чему не относишься.
- Я плохо отношусь, когда собачек уничтожают, равно как и кошечек. И я в этом смысле очень человек, ты знаешь меня, сочувствующий по всем параметрам.
- Оксана Пушкина смотрит на себя в зеркальце.
- Ну, я только зашла.
- А тем не менее мы уже в эфире. В пробках стояли, Оксана Викторовна?
- Да. Пробки какие-то совершенно нечеловеческие, но нормально. Я вообще не люблю опаздывать.
- Давайте рассказывайте, что у вас произошло?
- Можно на ты?
- Да, ну конечно, нам с тобой на ты, да.
- Непривычно мне с тобой на вы.
- Нет. Это я просто над тобой издеваюсь.
- Не надо. Я и так спешила к тебе.
- Над тобой и так все издеваются.
- Нет. Надо мной не поиздеваешься особо.
- Давай. Что произошло? Почему ты не идёшь в следующую Думу?
- Так ничего не произошло. Просто, когда одна из оппозиционных газет опубликовала эту новость, что идёт...
- Какая одна из оппозиционных газет?
- Которая существует в моём округе и которая на протяжении, по-моему, всех лет с тех пор, даже с Общественной палаты, по-моему, они меня так, знаешь, преследовали, все мои действия отслеживали, и они опубликовали. Я просто поняла, что надо идти ва-банк и лучше самой рассказать своим избирателям, чем потом будут появляться какие-то...
- Ну вот расскажи мне, пожалуйста, как это случилось? Тебя вызвал Воробьёв?
- Трагедии нет, трагедии нет.
- Нет. Я же тебе не говорю: «Ой, Оксан, расскажи, пожалуйста, как ты плакала четыре ночи».
- Да. Я не плачу...
- Вот тебя вызвал Воробьёв или позвонил Воробьёв.
- Нет-нет-нет. Никто ничего не вызывает.
- А как?
- Всё очень просто. Есть одномандатники, которые, безусловно, согласовываются с очень уважаемым человеком в партии «Единая Россия», губернатором. Так практически везде происходит. И я до Нового года уже узнала, что я не иду. Я с этим давно живу.
- А как ты это узнала?
- Так. А что тут, сложно, что ли?
- Я не знаю, как узнать. Я же в Думе не был.
- Приходишь на приём, ведёшь приём граждан, везде твои люди, мои друзья, мои коллеги. Я же оттоптала регион, ты же знаешь. Я же неформальный там человек, у меня там очень хорошие отношения рабочие, дружеские, меня дольщики приглашают в гости. Кого-нибудь приглашают? Меня приглашают.
- Да чёрт его знает.
- Никого не приглашают. Поверь мне. Можешь спросить. Поэтому я не могу там лукавить. Я так подумала, надо же. Ну, окей. Значит, та повестка, которую я веду...
- Ну подожди. То есть люди просто бесконечно тебе говорили, что Воробьёв тебя не поддерживает, Воробьёв тебя не поддерживает.
- Нет-нет-нет.
- А как это было-то?
- Просто, видимо, на нашем округе будет другой человек.
- Это кто тебе сказал?
- Слушай, какая тебе разница?
- Ну как это - какая мне разница? Всем интересно, как это произошло. Ты вчера написала в своём Facebook.
- Нет. Каждый раз это происходит индивидуально. В моём случае это было так. Мне сказали мои коллеги - и всё. Нет. Понимаешь, если бы я реально расстраивалась, я бы сейчас занималась самокопанием, я бы тебе объясняла, как это было. Да никак. То есть вот так.
- Ну то есть просто тебе твои, как ты говоришь, коллеги сказали: «Ты не попадёшь в следующую»?
- У меня другой путь, да.
- То есть ты не пыталась с Андреем Юрьевичем разговаривать?
- Нет. Я пыталась, я позвонила. Нет, я не позвонила, я написала. У нас очень действительно были хорошие отношения и есть, я уверена. Просто так бывает. Это же политика. И я ему написала. Он говорит: «Да-да-да, давайте к человеку, который занимается у нас выборами».
- Это кто? Это Михаил Кузнецов?
- Нет-нет-нет. Это какой-то... ты очень отстал. Михаил Кузнецов уже возглавляет ОНФ.
- А, он же в ОНФ.
- Да. Мой коллега. Вот, значит, я, по-моему, с ней встречалась.
- А кто это?
- Марина... Не помню.
- Это какая-то женщина, которая сейчас возглавляет политический блок в губернаторской команде?
- Да. Но и всё. Мы поболтали ни о чём.
- То есть он даже тебя не принял?
- Нет. Вот что меня заботит даже не по отношению ко мне. Мы с тобой из такой структуры довольно циничной телевизионной, где вот эти «Ах, он меня не принял»... Но есть люди, которых это задевает, люди, которые сидят со мной в Думе, они точно так же, как и я, знают, что они не проходят. Они оттоптали, термин этот запомни, этот регион вдоль и поперёк, они много сделали добра; и никто не позвонил, не пригласил, не поблагодарил. Это отвратительное отношение к людям. Я не хочу, чтобы так ко мне относились. Мне обидно за моих друзей. Среди них есть герои России, героями не разбрасываются. Поэтому ты знаешь...
- Ты имеешь в виду Подмосковья?
- Да-да. Это про мою команду. Я же не могу пройти, если человек оступился. Но тут прямо меня это всё перевернуло - не по отношению ко мне. Я найду себе место в этой жизни.
- Смысл в том - для тех, кто не знает, - что вчера Оксана Пушкина опубликовала в своём Facebook текст, в котором рассказывала, что она не пойдёт в следующую Думу, потому что Андрей Юрьевич Воробьёв, губернатор Подмосковья, отказал ей в поддержке.
- А теперь правильный ответ. Я написала, что я не иду от своего округа, 122-го.
- Да. О, как интересно.
- Да. Одинцовский городской округ, семь городов огромных. Небезразличные мне люди.
- Давайте расскажем Денису Майданову, который пойдёт, насколько мы понимаем, от этого округа. Вчера уже Денис Майданов после твоего обращения...
- Давай мы сделаем начало кампании. Давай.
- После твоего обращения он дал интервью Life.ru, где сделал каминг-аут, что это он - тот человек, которого поддерживает губернатор Воробьёв на выборах в Государственную думу в следующем созыве. Давайте расскажем Майданову, какие это города, а то он будет путаться, я уверен.
- Нет-нет-нет. Он запутается - это ладно. Он просто должен будет понять, что концертная деятельность закончилась навсегда. Мы ещё пока не понимаем, кто возглавит Думу, но то, что ты будешь сидеть...
- В смысле - сидеть?
- Я вообще всем хочу это рассказать.
- Имеется в виду в Государственной думе?
- Сидеть в Думе.
- Дай бог Майданову свободы.
- От звонка до звонка ты должен будешь посещать комитеты, ты должен будешь, если ты не хочешь прослыть биомассой, вести какую-то тему, ты должен будешь участвовать в этой Думе, потому что... Я не знаю, может быть, есть люди, которым неинтересно работать, и, может быть, он такой. Я просто знаю, что мало кто представляет, что там надо работать.
- Нет. Я просто, я честно, я абсолютно без иронии говорю, что я сам не знаю, как нарезаны округа. И недавно с удивлением обнаружил, что город Можайск, например, тоже в твоём избирательном округе.
- Можайск, Наро-Фоминск, Краснознаменск, Власиха, Молодёжный...
- Апрелевка.
- Звенигород. Ну, городские округа, то есть это всё входит. Одинцово, Наро-Фоминск - сказала... То есть это огромная территория, порядка 500 тыс. жителей.
- Полмиллиона человек.
- Да. И 57 за меня проголосовали. Я абсолютно шла, будучи уверенной, что так и будет. Я, помнишь, очень переживала?
- Нет. Ты вот шла неуверенно.
- Нет. На праймериз я шла, да.
- Как мы с тобой всё время говорили, ты мучилась, что тебя подсиживают.
- Это правда. Нет. Было. Я не мучилась, это так было. Мы шли вдвоём от «Единой России».
- Так и должно быть.
- Тот парень... Я даже не вспомню его фамилию. Но он висел, я помню, везде по центральным этим самым, и вот тогда я звонила, писала: «Андрей Юрьевич, ну как же так? Ну как же так?» Он говорит: «У нас все флаги - в гости к нам. Будьте уверены в себе». Нет, вообще с Воробьёвым было одно удовольствие работать, то есть я действительно ему без ёрничества очень хочу выразить благодарность, потому что мы с ним много сделали.
Когда я была уполномоченным по правам ребёнка, вот всё инвалидное, так сказать, движение, ассоциация родителей и детей инвалидов - это прямо вот мои дети. Я знаю их по фамилиям в этой ассоциации. Можешь себе представить? Я точно так же к ним приезжаю в гости.
И если бы не Воробьёв... Я помню, мы с ним приехали когда в эту квартиру, где было очень много людей, детей этих странных, особенных... И я образами, мы с тобой творческие люди, так вот различаю картину, я увидела его взгляд. Это взгляд неравнодушного человека. Он абсолютно не ожидал увидеть то, что он увидел в этой комнате. И когда все говорили, что да ладно, у них у всех есть государственные центры, у этих детей, да только было бы желание... И они говорят: «Андрей Юрьевич, нет, в тех государственных центрах не то совсем, а мы хотим своё. Дайте нам помещение». И он сделал это. И в программной своей речи в тот год он сказал...
- Это в какой год?
- Это, по-моему, был 2014-2015 год, не помню. Он сказал, что теперь в каждом муниципальном округе будут либо студии для детей-инвалидов, либо центры. И так оно и есть. У нас «Доступная среда» - замечательная программа, и она хорошо работает по сравнению с другими регионами.
- Давай вот так. Как же так? Вот хороший человек, были хорошие отношения, действительно друг другу писали эсэмэски, и вот тут взяли тебя не номинировали и даже не позвонили.
- Ну, не мне же только не позвонили. Это такая манера.
- Вот соответствует ли это...
- Такая манера. Я просто и коллегам об этом говорю своим там, где я сижу, что так нельзя относиться к людям, ну просто реально, потому что у меня один есть приятель, ты его знаешь, наш общий. Он говорит: «Оксан, ты расслабься, люди - х** на блюде в России». Я говорю: «Нет-нет-нет, секундочку. Не для всех». Для меня нет. Не знаю, Антон, я не могу тебе это сказать. Я, честно, даже не понимаю. Может, это какая-то такая тактика. Может быть, это такая манера. Может быть, все в дирижабле давно или на другой планете.
- Вот ты же сама с ними общаешься каждый день. Они на другой планете или не на другой планете? Андрей Юрьевич на другой планете?
- Андрей Юрьевич - нет, он топчет территорию. Я не думаю, что он на другой планете. Может быть, он всё-таки... Понимаешь, мы же всегда хорошо о людях хотим думать, во всяком случае я.
- Я не знаю. Я - нет.
- Я всё-таки, я на этом попадаю, я во всех влюбляюсь сразу. Какой он хороший. Мне говорят: «Да ладно?». Я говорю: «Ну, глаза у него красивые. Посмотри». Поэтому я хочу думать, что ему некогда, что для него сегодня - это ещё не время, что, возможно, нас вызовут и поблагодарят. Может быть, не он, но руководитель партии. Поэтому...
- Руководитель партии у вас кто? Неверов?
- У нас Брынцалов возглавляет заксобрание.
- Ты Подмосковье имеешь в виду?
- Да-да-да.
- То есть тебя и Брынцалов устроит?
- Нет, меня просто устроит, если мы посидим чай попьём, скажем: «Ребята, здорово было. Вот это удалось, это - нет». Я бы так сделала. Я бы пригласила всех, кого сейчас уже вот... И нас бы познакомили.
- Хорошо. Как ты думаешь, ты всё-таки наверняка это анализировала, почему же всё-таки выбрали не тебя, а Майданова? Вот ты так много сделала для своих избирателей, действительно жители Подмосковья тебя любят, а главное - знают. Это очень важно. Ты не просто поёшь песни, ты действительно занималась каждым жилым домом от Можайска до Апрелевки. Что же такого ты сделала не того, что вдруг решили выбрать не тебя?
- Нас таких, которых решили не выбрать, много. Практически состав будет обновлён здорово. Поэтому тут в каждом случае надо разбираться отдельно. Я просто думаю, что я веду уже федеральные повестки. Я всё успеваю, я и людьми занимаюсь своими, но все законы, которые я творю, - они пришли снизу, от моих избирателей.
- От твоих избирателей - это от жителей Подмосковья?
- Конечно.
- То есть и закон о беби-боксах, и закон о домашнем насилии тебе жительницы Можайска, что ли, наговорили?
- Нет. Закон о беби-боксах - это был мой депутатский наказ от врачей, поскольку у нас один из первых беби-боксов в Люберецкой больнице.
- Это не твой округ, замечу.
- Это неважно. Я же была уполномоченной по правам ребёнка, у меня большой охват.
- В Подмосковье?
- В Подмосковье. Мы уже спасли 55 детей, и все они в семьях. Кроме одного, один нездоровый ребёночек.
- И поэтому в детском доме, в интернате?
- Да. Все уже на следующий год идут в школу, поэтому врачи меня просили. Когда я стала заниматься этой проблемой, попав в Думу, я выяснила, что у нас в 16 регионах такие окна жизни, и они на полулегальном существовании. И когда приезжает проверка очередная...
- Что значит на полулегальном?
- Нет федерального закона. Вот приезжает проверка прокурорская, вот кто-нибудь из наших оппонентов нажаловался, врачи выходят, вот так берут руки, говорят: «Не дадим, не подпустим». Так было в Ставрополе. Они говорят: «А где закон? А где закон, который позволяет?» Нет закона. Отвалите. Мы закрываем. Но каким-то образом врачи находят способ оставить, звонят в исполнительную власть и так далее. Но это неприятно, это неправильно. Должен быть закон, потому что надо наводить порядок в этой сфере.
- Давай так. Мы с тобой знакомы 150 тыс. лет. Мы помним, как ты шла в Государственную думу, и, в общем, совершенно очевидно, ничего не предвещало (хотя, может, и предвещало), что ты вдруг станешь, во-первых, самым популярным депутатом Государственной думы, а это так и произошло. Если посмотреть сейчас по цитированиям, наверняка...
- Ты гордишься мной?
- Я тобой очень горжусь. И я тебе честно скажу, сегодня было интервью... Я быстренько прервусь, я должен был делать интервью с одной антипрививочницей, которая всё время на нас с тобой пишет то в прокуратуру... Я забыл, как её зовут, это неважно. Мы должны были снимать фильм про антипрививочников - и с ней проговорить. Она на меня... Мне сейчас дверь выламывали менты московские, потому что она на меня написала 25 обращений в прокуратуру. И она мне сказала: «Слава богу, уволили вашу покровительницу Оксану Пушкину». И я на этих словах встал и ушёл.
- Они рады. Ой, как они рады. Они рано радуются.
- Но тем не менее. Никто, ничто не предвещало, что ты станешь, во-первых, самым популярным, наверняка даже популярнее Володина. То есть более упоминаемым, я имею в виду. А во-вторых, что ты станешь самым неудобным депутатом. Казалось бы, вот баба с телевизора, похожая на Снегурочку, вся страна знает, как она мучилась с пластическими операциями...
- Не-не-не. Не с пластическими - с уколами красоты, я ничего не делала. Мы ещё с тобой эту тему поднимем.
- Ну, неважно. Рожа была испорчена, потом она судилась, ходила всё время по домам каких-то... Алла Пугачёва бесконечная, Ирка Роднина подружка - вот это вот всё. И тут всё: раз - стала заниматься серьёзной повесткой и как-то неожиданно стала самым серьёзным депутатом, врагом всех каких-то православных активистов, этих людей, которые топят за традиционные ценности. Вот как это произошло? Как этот перелом в тебе произошёл?
- Да ничего не переломалось, Антон. Просто девочка повзрослела.
- Ну девочка давно повзрослела, Оксан, уже.
- Нет-нет-нет. Там происходят с тобой определённые вещи. Я же ещё окончила второй вуз.
- РАНХиГС.
- Да. Но у меня факультет был хороший. У меня факультет - национальная безопасность.
- Господи. Ты ещё и кагэбэшница.
- Практически да. Разведчица. Иноагент.
- Нет, наоборот.
- Ты же понимаешь. Поэтому мне стало всё понятно про страну, у меня «демографическая безопасность» был диплом.
- А что тебе понятно стало про страну?
- Что её надо защищать, интересы надо защищать. И демографическая безопасность у нас в опасности. И когда ты разбираешься в этом и понимаешь, что какие-то то ли советчики у нашего гаранта не те...
- У президента ты имеешь в виду? Чтобы люди понимали, вдруг ты кого-то...
- Либо люди совсем ретрограды, которые даже не могут взглянуть вот так в перспективу, а я могу, потому что я изучала этот вопрос. И я, собственно говоря, выстроила эту повестку. И с тех пор я её и... Я тебе объясню, что я имею в виду. Демографическая безопасность. Один из пунктов там - изменение роли женщины в обществе. Эту стратегию нацбезопасности писали очень серьёзные люди, очень уважаемые мной, но этот пункт надо просто вырубить, потому что мы уже живём в этом обществе. Если это будет для нас угроза, то мы погрязнем вот в этом патриархальном, совершенно жутком мире. Патриархальность и иерархия. Кто сильный в доме, тот и главный.
И агрессивность государства на самом деле зависит даже не от уровня, как развита демократия, или от количества религиозных конфессий, или от экономики. Агрессивность государства зависит от уровня насилия по отношению к женщине.
Поскольку у нас, да. Поскольку нас 54%.
- Да уже 60, по-моему.
- Нет, 54.
- Не всех ещё мужиков убили.
- Это очень серьёзная проблема. Я вчера была в Можайской колонии женской, и я тебе скажу, если мы не примем этот закон...
- О домашнем насилии ты имеешь в виду.
- Да, о профилактике домашнего насилия. Закончится всё очень печально.
- А вот расскажи про этот закон. Почему против него вдруг такая чудовищная кампания идёт?
- Вот этого я не ожидала. То есть для меня...
- Что вы такого там написали-то?
- Для меня было не так очевидно, насколько консервативные силы проникли в страну. Ультраконсерваторы.
- Проникли в страну. То есть опять пиндосы во всём виноваты?
- Захватив госуправление. Да. Абсолютно точно. Всё дерьмо оттуда, Антон.
- Господи. Ужас.
- Потому что я там работала, я знаю. Вот всё, что происходило в 1994-1995 годах в Америке.
- То есть всё американцы завезли.
- Вот в Канзасе человеку, который практиковал, доктор, аборты, ему... Я помню эту историю, она потрясла всю Америку.
- А там были запрещены аборты, да?
- Да. Ему руки прокалывали. Потом, значит, в конечном итоге его убили в церкви, куда он ходил. И забрасывали эти госпитали всякими бутылками с зажигательной смесью, там пострадали очень много врачей.
- Хорошо. Что такого вы написали в этом законе о профилактике домашнего насилия, что всё общество так против вас встало?
- Это очень серьёзная история, о чём я тебе говорю. Потому что, помимо антиабортников, любителей ношения оружия и за оружие - это все организации, которые образовались там, Всемирный конгресс семей образовался там.
- Где там? В Америке?
- В Америке. У нас Институт Рокфорда.
- Вот подожди. Всемирный конгресс семей. Он существует в России?
- Да. У всех есть здесь свои организации.
- Это не иностранные агенты?
- Они - нет. А ещё CitizenGo, испанская платформа, которая со скоростью одной секунды пикала-пикала-пикала и обрушила сайты Госдумы и Совета Федераций. А содержание текста было одно: «Мы против закона о домашнем насилии, это разрушает семьи». Один текст - в течение часа сайты рушились.
- И он что, с испанского айпишника приходил, да?
- Конечно. Когда всё рухнуло, мы вызывали соответствующие службы. Очень просто проходило расследование, очень быстро, у нас умные ребята.
- Мне кажется, надо было позвать прежде всего расследование к тем людям, которые писали софт для ваших сайтов, которые так быстро упали.
- Нет. Дело не в этом. Они могут разрушить всё что угодно. То, что они госструктуры разрушили в этом смысле, - это вообще, я считаю, терроризм просто, но на них никто не пишет.
- А ты на них писала?
- Я написала письмо нашему руководителю службы ФСО. И более того, я сделала исследование, своё расследование журналистское, кто писал против нас петиции, какие издания публиковали дерьмостатьи в отношении закона, который даже не читан был тогда.
- Какие?
- «Катюша». Я даже их не хочу сейчас произносить. Зачем мы им будем, этим газетёнкам...
- «Катюша» про меня всё время пишет тоже.
- Ну так. Святое дело. Это же не по традиционным ценностям для них. Поэтому там был список из 16 изданий. Я всё это послала и сказала, что если говорить о реальной угрозе нацбезопасности - вот это консервативное лобби. И либералы, и консерваторы пришли к нам сюда и навязывают свою повесточку.
- А ты типа центристская?
- Я абсолютная.
- Ну то есть вменяемая баба, типа, да?
- Я вменяемая, за здравый смысл. Если делать партию, то надо делать партию за здравый смысл.
- Окей. Это вопрос к «Единой России». Мне кажется, «Единая Россия» должна была быть партией за здравый смысл.
- По логике, она партия центристская - и всегда так позиционировала. Но в какой-то момент эти люди, которым никто по носу не дал, как дали - хоп! - «Насилию.нет»*, организация, которая борется, собственно говоря, с домашним насилием. Но им-то не дали, и вот идут - и в Думу зайдут так или иначе. Нет ни левых, ни правых в России. Не надо ни консерваторов, ни либералов. Не нужно нам чужой повести.
- Ну они же есть.
- Так вы встряхнитесь, господа руководители нашего государства, и как-то подумайте...
- То есть ты предлагаешь запретить любое вольнодумие?
- Нет. Секундочку. Я предлагаю не раскачивать одну повестку и не раскачивать другую.
- Ты как Путин много лет назад. Давайте не раскачивать лодку. Ну что это такое?
- Конечно. Много лет назад было, кстати говоря, очень неплохо.
- Тебе не кажется, это такая лицемерная позиция? Ой, посмотрите, это всё из Пиндосии пришло, консерваторы.
- Какая лицемерная? Это очевидные вещи.
- Мне - нет.
- Как нет? Я тебе говорю.
- Мало ли что ты говоришь. Сейчас посади напротив тебя какую-нибудь православную активистку, она тебя тут же уличит во вранье.
- Она меня абсолютно ни в чём не уличит.
- Ты мне расскажи про закон о домашнем насилии. Что такого произошло? Что вы там такого понаписали?
- Поскольку консервативная повестка зашла очень плотно в нашу страну, соответственно, адептов много, они финансируются хорошо православными олигархами. Он не один, не произносим фамилии.
- То есть это не Константин Малофеев?
- Там не один.
- Или это в том числе Константин Малофеев?
- В том числе это православные олигархи, конечно, которые поддерживают всяческие фонды, ходят во всяческие фонды. Поэтому там всё очень хорошо с финансированием. Они продемонстрировали, когда они с ружьём и выходили с плакатами «Нас жгли», «Нам говорили, что мы иноагенты» в разных городах. То есть вот тут я поняла, в каком состоянии сегодня наше общество. Вот тут я поняла, что действительно всё запущено. И запущена повестка, такой маховик консерватизма.
- Оксан, что написано такого в законе о семейном насилии, что это вызвало такую реакцию?
- Повестка такова. Кто сильный в стране, тот и главный. В доме главный мужчина.
- Вот ты говоришь, повестка, повестка... Но бабы против закона.
- Домашнее насилие, профилактика домашнего насилия заключается в следующем: если ты поднимаешь руку на свою женщину или на свою мать...
- А если на своего мужчину женщина поднимает?
- Без разницы. У насилия нет пола абсолютно и возраста. По цифрам 80% - женщины, потом идут старики, а потом дети. Мужчины 4%. Значит, если ты поднимаешь руку, то соседи, друзья, это всё входит в юрисдикцию закона, кто угодно может позвонить, если она не может, и вызвать полицию, которая должна будет, обязана приехать по закону и выдать тебе первую карточку так называемую.
- Какую?
- Охранное предупреждение, которое позволяет сразу же полицейскому по этому закону принять меры.
- А сейчас полицейский не может, что ли, приехать?
- Нет. Он сейчас может приехать.
- Просто он не хочет.
- У него нет механизмов для профилактики. Сегодня нет механизмов в законе для профилактик. У нас про посадить и скрутить - у нас всё есть. У нас плохо приживается в стране вообще слово «профилактика»: здоровья, домашнего насилия, правонарушения и так далее. Полицейский опрашивает людей, что произошло, соседей. Если есть видимые ссадины и так далее, закон прописывает взаимодействие всех, межведомственное взаимодействие, а именно тут же снять побои. Она едет в травмпункт, дают машину, он её отводит - это всё будет. Ещё полицейские должны будут пройти учёбу, в этом нет ничего странного.
- Да полицейские сами такие же мужики, они бьют своих баб абсолютно.
- Значит, слушай, если бы я так подходила, как ты, я бы ничего не сделала.
- Ты ничего и не сделала.
- Я сделала очень много, Антон.
- Ну вот расскажи, что ты сделала. Закона же нет.
- Я написала закон со своими коллегами. Его отшлифовывали огромное количество людей, все профильные ведомства и министерства под руководством, рабочая группа была Галины Кареловой.
- Это Совет Федерации.
- Где, собственно, и закон остался.
- В Совете Федерации.
- В Совете Федерации.
- Галина Карелова - заместитель председателя Совета Федерации, правильно я понимаю?
- Да. Сегодня готовы практически уже и законы-спутники, которые нам необходимы. Например, закон-спутник. Сегодня есть закон об организации социальных учреждений, он так звучит примерно. Мы, голосуя за бюджет, сегодня уже туда идут федеральные деньги в том числе, в этот закон, обеспечение этого закона. Так вот туда вписывается одна строчка. Помимо разных социальных учреждений, туда вписываются кризисные центры для жертв домашнего насилия.
- Государство будет их финансировать?
- Да.
- Это уже прописано в бюджете следующего?
- Это закон существующий, это закон-спутник к нашему закону.
- У вас это федеральный закон будет - о домашнем насилии?
- Ну конечно. А какой он ещё бывает?
- Я не знаю, какие ещё бывают законы. Ты говоришь: законы-спутники.
- Антон, тебе нужен ликбез.
- Мне, безусловно, нужен ликбез, как и всем нашим гражданам. Я, в отличие от тебя, не являюсь депутатом Государственной думы.
- Надо разбираться. Ты приглашаешь депутата. Ты можешь понять, что есть федеральный закон, есть региональный закон.
- Я хотел сказать, конституционный закон. Я оговорился.
- Нет. Значит, федеральный закон о профилактике семейно-бытового насилия прописывает алгоритм, как действовать в случае, если беда. Закон начинается с определения. Прописано определение наконец, что есть семейно-бытовое насилие.
- А сейчас его нет?
- Нет. Мы декриминализировали ещё к тому же побои, поэтому статистики нет. Не потому, что нам врут МВД, почему у нас разнится статистика. У них просто определения нет, что считать. Побои декриминализованы. Понимаешь? Нет статистики.
- Я знаю, что побои декриминализованы, но там что-то другое криминализировано.
- Прописано определение. Второе - в законе обязательно нужно понять, кто входит под эту юрисдикцию закона, кто подпадёт. Например, полицейский приходит, выписывает тебе охранное предупреждение, тебя бьёт твой друг. Он тебе даёт: «Антон Вячеславович, вам». Ты говоришь: «Послушайте, дайте мне, пожалуйста, для моей мамы, сестры и, наверное, ещё подруги Оксаны». Потому что когда нас бьют или когда нас унижают, мы прячемся у этих людей. Так вот, эти люди тоже подпадают под юрисдикцию этого закона.
- И что дальше-то будет с этими людьми?
- Значит, два механизма профилактики. Охранное предупреждение внесудебное и охранное предупреждение судебное. Они отличаются, Антон. И третий момент профилактики - понятие преследования наконец появляется в российском законодательстве.
- То есть если муж тебя не оставляет в покое, ты уходишь к матери, например, а он...
- Ты уходишь в кризисный центр. Вот то, что я наблюдала в Астрахани. Там женщины с детьми разного возраста. А мы подходим к окну, я говорю: «А кто эти люди? Кто это стоит?» Руководитель кризисного центра говорит: «Это вот вторые половины». И вот они курят, вот они прыгают, бегают. Знаешь, такое ощущение, как цепные собаки.
- Они хотят вернуть просто своих женщин.
- Да. Но поздно, потому что...
- Точно поздно?
- В Астрахани отстроена система. Фактически они работают так, если бы был ещё и закон, то это было бы, конечно, великолепно. У нас есть система уже отстроенная. Благо есть такие визионеры, как руководительница этого центра. У них на первом этаже существуют курсы - и туда приходят мужчины - борьбы с гневом. И женщины могут прийти, но, как правило, это мужчины. Очень приличные парни. С некоторыми я говорила. Я говорю: «Зачем ты здесь?» Он говорит: «Вы знаете, я до греха не стал доводить». У них идёт строчка бегущая в новостных программах, что, если вдруг вы чувствуете в себе агрессию, - вот телефон, мы вас ждём. Он говорит: «Я просто понял, что я пришёл с работы, я чуть её не убил».
- Да. А там ты сидишь. Я понимаю.
- Нет. Что есть островок, где меня могут спасти. И есть уже эти курсы, всё прописано. Но это будет работать, когда будет прописана система в федеральном законе. Всё прописано, все взаимодействия, всех служб.
- Я почитал отзывы на твоё заявление об уходе, вернее, так: о нежелании баллотироваться от твоего округа. И большая часть людей, которая радуются этому, - женщины. Почему ты, защищая права женщин в России, вдруг стала главным врагом женщин в России?
- Это нормально. Я понимаю, что мы разные, и ты понимаешь, как это сложно - признать, что ты можешь потерять мужчину, а ты за него всю жизнь билась. А если закон этот будет, то так станет всё очевидно, что в принципе ты можешь в состоянии оказаться таком и понять, что это не разборки семейные, а насилие над личностью - и женщины в этом живут долгие годы. И, собственно говоря, закон вскрывает...
- То есть, если закон примут, только закон им мешал, что ли, понять?
- А как ты думал? Мы живём в таком состоянии долгие годы. «Жена да не убойся мужа своего». Папа - хозяин в доме. Роли поменялись, Антон.
- Честно говоря, я всю жизнь живу в мире, в котором только женщины всем руководят. Женщина командует в доме, кругом эти неполные семьи, где мама, бабушка...
- Более того, мы вас рожаем, начнём с этого.
- Меня, слава богу, вы не рожали непосредственно.
- Какая разница. Я надеюсь, тебя родила женщина, а не мужчина. Пока нет инцидента.
- Пока ещё да. Мало ли, сейчас такой мир.
- Вот. Роли меняются, и к этому придём. И это нормально, мы разные женщины. Я от этого не чувствую дискомфорта. У меня больше тех, кто меня принимает.
- Больше тех?
- Конечно.
- Вы проводили социологический опрос?
- Только они 20+. Мы сейчас 8 марта собрались очень спонтанно на площадке во «ВКонтакте». Праздник назывался «День независимости от мракобесия».
- От мужиков.
- Не-не-не. От мракобесов. Потому что мы все с мужиками, чтобы ты понимал.
- Вы как Манижа.
- А что Манижа? И ты против Манижи?
- Нет. Я вообще... Я сохраняю нейтралитет.
- Я не сохраняю нейтралитет.
- Ты за Манижу?
- Я абсолютно за Манижу.
- Просто я говорю, что вот эта вся феминистская повестка: мы, независимость.
- Экошизофеминистки, которые едут в босховский рай, - это тоже нормально.
- То есть шизофеминистки - это нормально? А когда православные активисты, которые финансируются из Техаса, - это ненормально?
- Значит, смотри. Все маргинальные элементы - это ненормально. Но если бы их не было, не было бы повестки. Поэтому мы их воспринимаем нормально.
Продолжение.
Источник: russian.rt.com