Образы Японии в музейной экспозиции: космос поэзии и ритуала. Часть V
Другая «стихия», важнейшая для понимания мироощущения, которая не используется на экспозиции, - это музыка. В Государственном Эрмитаже экспозиция «молчит», в Кунсткамере сопроводительные видео- и аудиоэлементы больше относятся к экспозиции Индии. Лишь в Государственном музее истории религии музыка идет сопроводительным фоном, служит камертоном, который, однако, оказывается общим для экспозиций Китая и Японии. Япония же имеет отличный от Китая голос, который хочется выделить, хотя многое в японской культуре было заимствовано из Китая, но со временем приобрело свои национальные особенности. Нельзя умалить ее значение в системе эстетического выражения и значимости для нематериального культурного наследия.
Любое произведение японского искусства требует особенной атмосферы для своего восприятия. Музыкальное произведение, как и объект другого вида искусств, утончает реальное переживание, ведёт к медитации, к схватыванию неуловимого элемента, который составляет сущность природы, т. е. к глубинному постижению мироздания.
Понимая сложности использования музыкального сопровождения на экспозиции (не везде музыка допустима как фоновое решение), можно
предложить снабдить аудиогиды не только экскурсионным текстом, но и избранными музыкальными композициями. Или разработать специальное мобильное приложение, запрограммированное на сопоставление традиционной музыки и экспозиционных решений. Разумеется, мультимедийные и прочие средства не должны главенствовать в музее, чтобы не скрыть от посетителя главное - музейный предмет.
А если задуматься, что есть музыка? В первую очередь это особый ритуал, который незримо присутствует в каждой сфере жизни японцев разных эпох - от древности и до наших дней. Во-вторых, это творцы и их музыкальные инструменты. В-третьих, опять же, поэзия. Поэзия, ее мелодический ритм, как и поэтическая стихия эмоционального выражения, подобны музыке. Тем более что и сама танка изначально воспринималась как песня. Обратимся к поэту Мибу-но Тадаминэ (конец IX - начало X в.):
Будто ветер осенний
Тронул струны цитры чуть-чуть…
Только слабый отзвук,
Но уже взволновано сердце
Воспоминанием любви.
Цитра - один из популярных японских музыкальных инструментов, внешне напоминающий русские гусли, однако в японской гравюре мы чаще встречаем изображение другого музыкального щипкового инструмента - самисэна, с ним часто изображались гейши.
Еще одна из важнейших сюит японской культуры и искусства - женские образы. Стоит отметить, что далеко не любая девушка могла стать гейшей, даже если она училась этому искусству с самого детства. Образование гейши включало занятия танцами, пением, обучение игре на музыкальных инструментах и тонкостям проведения чайной церемонии. В Государственном Эрмитаже можно увидеть предметы, отсылающие к ритуалу чайной церемонии. Однако предметы, представленные на стыке ансамблевого и тематического методов, не воссоздают полной картины. Если бы в музейном пространстве была воссоздана сцена проведения чайной церемонии или хотя бы были помещены изображения избранных гравюр, взгляду посетителя открылся бы удивительный мир.
Как и во всякой древней культуре, особая роль в культуре Японии принадлежит синестезии - ритуально-ансамблевому воздействию на органы чувств. Используя одновременно зрение и слух, мы вовлекаем в процесс созерцания и проникновения в суть музейного предмета разные органы чувств, что усиливает целостность восприятия. «То, что поражает слух сильнее обычного: Стук экипажей в первый день нового года, крики птиц, чей-то кашель на заре этого дня. И уж само собой, звуки музыкальных инструментов», - это глубокое (философское) замечание мы приводим из «Записок у изголовья», своеобразной дневниковой записи, принадлежавшей придворной даме из Киото - Сэй-Сёнагон. Эти записи отличаются от того, что мы обычно именуем дневником, они не содержат хронологических пометок, но разделяются «заголовками» подобного рода: «то, что заставляет сердце сильнее биться», «то, что радует сердце», «покидая на рассвете возлюбленную…».
Мысли Сэй-Сёнагон поражают тонкостью и многогранностью, они могли бы расширить наше представление о вещах, разрушить стереотипное мышление, заставить присмотреться к «привычному и обыденному». Записи, чередующие краткие, но емкие и более пространные замечания и мысли, могли бы также быть применены к экспозиции как сопроводительный текст. К примеру, под заголовком «то, что пленяет утонченной прелестью» мы можем найти такие описания, как
"миловидная девушка в небрежно надетых хакама. Поверх них наброшена только летняя широкая одежда, распоровшаяся на боках. Девушка сидит возле балюстрады, прикрывая лицо веером,"
- сюжет описанной сцены достоин изображения на гравюре! Или
"письмо на тонкой-тонкой бумаге зеленого цвета, привязанное к ветке весенней ивы. Веер с тремя планками (эти же замечания подходят для описания выставки коллекции японских вееров! - О. К., М. Ц.). Веера с пятью планками толсты у основания, это портит вид… Письмо, завернутое в лиловою бумагу, привязано к ветке глицинии, с которой свисают длинные гроздья цветов…"
Дневник Сэй-Сёнагон (неоднократно переизданный) запечатлел на своих страницах мысли, поражающие тонкостью, остроумием, умением автора заметить не только красоту в себе или окружающих людях, но и особую прелесть простых предметов или явлений. Упоминаются здесь и любовные истории, автор то критикует их с точки зрения этикета, то сопереживает им как волнующим событиям. Возможно, именно «Записки у изголовья» послужили основой для бестселлера о японской культуре и эстетике - «Мемуаров Гейши» Артура Голдена, с первой страницы околдовывающих читателя, перенося за границы западного мироощущения.
Продолжение следует...
- О. И. Котина, М. Н. Цветаева -
Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV
Любое произведение японского искусства требует особенной атмосферы для своего восприятия. Музыкальное произведение, как и объект другого вида искусств, утончает реальное переживание, ведёт к медитации, к схватыванию неуловимого элемента, который составляет сущность природы, т. е. к глубинному постижению мироздания.
Понимая сложности использования музыкального сопровождения на экспозиции (не везде музыка допустима как фоновое решение), можно
предложить снабдить аудиогиды не только экскурсионным текстом, но и избранными музыкальными композициями. Или разработать специальное мобильное приложение, запрограммированное на сопоставление традиционной музыки и экспозиционных решений. Разумеется, мультимедийные и прочие средства не должны главенствовать в музее, чтобы не скрыть от посетителя главное - музейный предмет.
А если задуматься, что есть музыка? В первую очередь это особый ритуал, который незримо присутствует в каждой сфере жизни японцев разных эпох - от древности и до наших дней. Во-вторых, это творцы и их музыкальные инструменты. В-третьих, опять же, поэзия. Поэзия, ее мелодический ритм, как и поэтическая стихия эмоционального выражения, подобны музыке. Тем более что и сама танка изначально воспринималась как песня. Обратимся к поэту Мибу-но Тадаминэ (конец IX - начало X в.):
Будто ветер осенний
Тронул струны цитры чуть-чуть…
Только слабый отзвук,
Но уже взволновано сердце
Воспоминанием любви.
Цитра - один из популярных японских музыкальных инструментов, внешне напоминающий русские гусли, однако в японской гравюре мы чаще встречаем изображение другого музыкального щипкового инструмента - самисэна, с ним часто изображались гейши.
Еще одна из важнейших сюит японской культуры и искусства - женские образы. Стоит отметить, что далеко не любая девушка могла стать гейшей, даже если она училась этому искусству с самого детства. Образование гейши включало занятия танцами, пением, обучение игре на музыкальных инструментах и тонкостям проведения чайной церемонии. В Государственном Эрмитаже можно увидеть предметы, отсылающие к ритуалу чайной церемонии. Однако предметы, представленные на стыке ансамблевого и тематического методов, не воссоздают полной картины. Если бы в музейном пространстве была воссоздана сцена проведения чайной церемонии или хотя бы были помещены изображения избранных гравюр, взгляду посетителя открылся бы удивительный мир.
Как и во всякой древней культуре, особая роль в культуре Японии принадлежит синестезии - ритуально-ансамблевому воздействию на органы чувств. Используя одновременно зрение и слух, мы вовлекаем в процесс созерцания и проникновения в суть музейного предмета разные органы чувств, что усиливает целостность восприятия. «То, что поражает слух сильнее обычного: Стук экипажей в первый день нового года, крики птиц, чей-то кашель на заре этого дня. И уж само собой, звуки музыкальных инструментов», - это глубокое (философское) замечание мы приводим из «Записок у изголовья», своеобразной дневниковой записи, принадлежавшей придворной даме из Киото - Сэй-Сёнагон. Эти записи отличаются от того, что мы обычно именуем дневником, они не содержат хронологических пометок, но разделяются «заголовками» подобного рода: «то, что заставляет сердце сильнее биться», «то, что радует сердце», «покидая на рассвете возлюбленную…».
Мысли Сэй-Сёнагон поражают тонкостью и многогранностью, они могли бы расширить наше представление о вещах, разрушить стереотипное мышление, заставить присмотреться к «привычному и обыденному». Записи, чередующие краткие, но емкие и более пространные замечания и мысли, могли бы также быть применены к экспозиции как сопроводительный текст. К примеру, под заголовком «то, что пленяет утонченной прелестью» мы можем найти такие описания, как
"миловидная девушка в небрежно надетых хакама. Поверх них наброшена только летняя широкая одежда, распоровшаяся на боках. Девушка сидит возле балюстрады, прикрывая лицо веером,"
- сюжет описанной сцены достоин изображения на гравюре! Или
"письмо на тонкой-тонкой бумаге зеленого цвета, привязанное к ветке весенней ивы. Веер с тремя планками (эти же замечания подходят для описания выставки коллекции японских вееров! - О. К., М. Ц.). Веера с пятью планками толсты у основания, это портит вид… Письмо, завернутое в лиловою бумагу, привязано к ветке глицинии, с которой свисают длинные гроздья цветов…"
Дневник Сэй-Сёнагон (неоднократно переизданный) запечатлел на своих страницах мысли, поражающие тонкостью, остроумием, умением автора заметить не только красоту в себе или окружающих людях, но и особую прелесть простых предметов или явлений. Упоминаются здесь и любовные истории, автор то критикует их с точки зрения этикета, то сопереживает им как волнующим событиям. Возможно, именно «Записки у изголовья» послужили основой для бестселлера о японской культуре и эстетике - «Мемуаров Гейши» Артура Голдена, с первой страницы околдовывающих читателя, перенося за границы западного мироощущения.
Продолжение следует...
- О. И. Котина, М. Н. Цветаева -
Часть I
Часть II
Часть III
Часть IV