Огневое решение. Что это?
Обратил по случаю внимание на встречающееся в любительском военно-историческом сегменте словосочетание «огневое решение», которое нынче широко к месту и не к месту употребляется и особо прочно вошло в лексикон адептов альтернативной истории и виртуальных пилотов штурмовика Ил-2. Ниже попробуем разобраться, что оно значит и откуда взялось.
Прежде всего следует констатировать, что у наших военных такого термина, «огневое решение», нет, ни на море, ни на суше. В сухопутных войсках существует «решение огневой задачи», под которым понимается процесс поражения цели огнем из того или другого вида оружия, но это другой случай. Далее. Несмотря на то, что слова «огневой» и «решение», каждое по-отдельности, являются вполне русскими, термин, конечно, заимствованный. Англоязычный исходник - firing solution.
«Первоисточником» по-видимому является перевод эпического романа Томаса Л. Клэнси «Охота за «Красным Октябрем»: «Ударная подлодка «В. К. Коновалов». «Так точно, товарищ командир, - ответил старпом. - У нас подготовлено прекрасное огневое решение для американской ударной подлодки…» Оригинал: «Yes, Comrade Captain», the starpom replied. «We have an excellent firing solution on the American hunter sub…»
Там же в качестве синонима используется словосочетание «решение огневой задачи». Например: «Мостик, это гидропост. Четкий контакт, пеленг два-три-четыре, расстояние шесть тысяч ярдов. Судя по акустическому почерку реактора, это подлодка типа «Альфа», - доложил Палмер. «Приготовить решение огневой задачи!» - тут же скомандовал Вуд». Оригинал: «Conn, sonar, we have a positive contact, bearing two-three-four, range six thousand yards. Classify probable Alfa class from his plant signature», Palmer said. «Get me a solution!» Wood said urgently».
В общем, как теперь считается, в русский язык это «наверное пришло из флота», от зарубежных подводников и подводных лодок, хотя на самом деле термин там у них используется в различных видах и родах вооруженных сил.
Также в популяризацию термина, очевидно, внес вклад гугль-переводчик. Впрочем, этот троянский конь вражеского влияния хитер и изворотлив, и если еще пару недель назад он устойчиво переводил «firing solution» как «огневое решение», то сейчас при контрольном прогоне переобулся на «решение для стрельбы». Вот тут, правда, можно уверовать, что гугль-боты тщательно мониторят рунет и в их поле зрения попало инициированное мною на морском форуме авиабазы обсуждение. И действительно, эпитет «огневой», ассоциирующийся с артиллерийским и стрелковым вооружением, нельзя счесть удачным применительно к стрельбе торпедами. В целом же приходится констатировать, что «огневое решение» - термин не военный, а скорее «military-like», самодеятельно-любительская дефиниция, возможно, придуманная девочками-переводчицами, подружками девочек-дизайнеров, нарисовавших поздравительную открытку к 9 мая с танком «Абрамс».
Есть еще такое отягчающее обстоятельство. Слово «решение» имеет в русском языке, как минимум два значения: в смысле процесса вычисления и в смысле его результата. В военном деле прибавляется еще два устойчивых словосочетания: решение на операцию (бой) и решение (выполнение) боевой задачи. Поэтому оборот «огневое решение» звучит довольно двусмысленно, если не сказать, многозначно и чреват путаницей. В этой связи, первое, что я хочу здесь донести: в оригинале firing solution - это результат вычисления параметров применения оружия, совокупность стрельбовых данных, выработанных операторами боевого расчета по приказу командира, а не процесс их вычисления и не решение командира на залп. Опять же, словосочетания «огневое решение» и «решение огневой задачи» не тождественны - последнее, как сказано выше, имеет иное значение.
На американских подводных лодках времен Второй мировой войны для выработки firing solution использовался ПУТС, содержавший в своей основе счетно-решающий прибор TDC (Torpedo data computer). Как это описывает Гэри Ли Симс в диссертации «Damn the torpedoes: The history of science and undersea warfare in World War II»: «При проведении атаки оператор TDC вводил показания, выдаваемые ему командиром лодки. Когда TDC вырабатывал решение тригонометрической задачи, загорался индикатор решения, сообщающий оператору TDC, что настал момент для пуска торпед. Затем оператор TDC кричал командиру лодки: «У нас есть решение», и командир отдавал приказ стрелять». На подлодке firing solution - это прежде всего результат вычисления торпедного треугольника, но не только. Сюда же входят глубина хода торпед, временной интервал стрельбы, угол растворения в залпе.
Что еще примечательно, данный термин, во всяком случае, если говорить о подводниках, по-видимому чисто американский, ибо в журнале боевых действий АПЛ «Конкэрор» применительно к торпедной атаке на КР «Генерал Бельграно» ничего подобного не нашел. У британцев это именуется просто «parameters on firing».
А теперь, внимание! Понятие «firing solution» имеет эквивалент в отечественной военной лексике - «исходные данные для стрельбы». Применяется он не только к торпедам, но и к ракетам, и ствольной артиллерии, в т.ч. противовоздушной, и даже к стрелковому оружию. Соответственно, напрашивается вопрос, какой смысл в использовании спорного американизма при наличии своего устоявшегося термина? С одной стороны, никакого. Вот, например, переводчики книги Ч. Локвуда «Топи их всех! Американская подводная война» (1960) смоли обойтись отечественной терминологией: «Исходные данные для стрельбы: три электрические торпеды «Мk 18-2», дистанция стрельбы около 1100 метров, угол упреждения - 12°, гироскопический угол - 009, глубина хода торпеды - 1,2 метра, угол растворения - ¼ лево - 0 - ¼ право; временной интервал стрельбы - 10 секунд». Чем плохо?
Отечественный вариант, правда, тоже небезупречен. Во-первых, слишком длинный (особенно в отсутствии соответствующей аббревиатуры), а во-вторых, вызывает у неокрепших умов в голове путаницу, что это, исходные вводные данные для загрузки в счетно-решающий прибор (как собственный курс, скорость, курс, скорость и пеленг цели) или все-таки действительно результат вычисления им параметров для стрельбы. То есть, «огневое решение» с точки зрения массовой аудитории - термин более выразительный.
Есть и другой аргумент. Как сетовал один мой друг-редактор про некоего уважаемого автора: «Грамотный товарищ и информацию дает интересную, но как пишет… пять раз слово «ракета» в одном предложении - это чересчур». Иными словами, использование и наличие некого набора синонимов в научно-популярном и художественном тексте, конечно, нелишне. Собственного говоря, за примерами далеко ходить не нужно. Мы имеем в употреблении такие заимствованные слова, как «субмарина» и «радар», при наличии отечественных военно-словарных терминов «подводная лодка» и «радиолокационная станция». И вроде бы ничего страшного? Просто, во-первых, должно быть четкое понимание «базового» термина (чего в отношении «огневого решения» нет): «подводная лодка» - это базовый термин, «субмарина» - дополнительный синоним. Во-вторых, как мне кажется, заведомо иностранные слова неоправданно использовать применительно к отечественным сюжетам. На мой взгляд, писать «советская субмарина» или «российская субмарина» также нелепо, как советского/российского капитана 1-го ранга называть кэптеном, хотя в отношении британского и американского флотов эти слова являются вполне уместными. Субмарины, радары, кэптены - у них там, за рубежом, а у нас - подлодки, локаторы и капразы.
Что еще тут можно добавить. Все не стоит на месте. Заимствованные слова не только входят в употребление, но и выходят из него. Например, слово «партикулярный». Сами термины эволюционируют и начинают как бы «жить своей жизнью». Так, возвращаясь к теме «firing solution», виртуальные пилоты Ил-2 и прочих авиасимуляторов сейчас целиком уверены, что «огневое решение» означает «выход на позицию открытия огня», так прямо и говорят: «выйти на огневое решение». А у альтернативщиков и комьюнити World of Warships есть другой интересный оборот речи: «поддерживать огневое решение». В общем, согласен, цирк с конями.
Справедливости ради стоит признать, что эволюционируют и сами сущности, обозначаемые терминами. Вот раньше считалось, что понятие «тыловое обеспечение» в советском/российском военном деле, несет в себе более объемный спектр значений, чем зарубежный термин «военная логистика», поскольку связано не только с перемещением материальных средств, финансовыми и транспортными мероприятиями (подпадающими под определение термина «логистика»), но включает в себя такие сферы, не связанные с логистикой, как медицинское обеспечение, ремонтно-восстановительные службы, коммунально-эксплуатационная служба и так далее. Всех, кто продолжает так думать, могу удивить: в странах НАТО уже лет пятнадцать как все означенные сферы, включая медицинское обеспечение, входят в категорию «military logistics». А сам термин «военная логистика», прежде считавшийся запредельным, теперь активно употребляется и нашими тыловиками. Вот, например, почитайте статью полковника С.А. Бровко «Военная логистика: история, состояние и перспективы развития», опубликованную в журнале «Материально-техническое обеспечение Вооруженных Сил Российской Федерации».
Резюмируя. Если хочется применительно к американскому флоту переводить «firing solution» непременно с использованием слова «решение», вариант «решение для стрельбы» мне кажется более адекватным и универсальным. По отечественной военно-морской тематике будет логичнее использовать термин «исходные данные для стрельбы». Термин «решение огневой задачи» в данном контексте вовсе неприемлем, т.к. в военной терминологии имеет другое значение.
Впрочем, в рамках анонсированных государственных мероприятий по защите русского языка и противодействия излишнему применению иностранных слов, если за это взаправду начнут давать реальные сроки, то вопрос правильности трактования и частоты употребления заимствованных заграничных терминов скоро отпадет сам собой. Тогда мы откатимся «к истокам» и, как в досточтимые допетровские времена, станем называть фонтан водометом, а парашют - «устройством в форме зонта из ткани или другого мягкого материала со стропами, служащим для замедления падения предмета в воздухе», ну или придется придумать для него самобытный термин типа «куполопрыг».
В общем, как некогда писал знаменитый поэт, имя которого не стану называть, дабы не скомпрометировать перед нынешними ревнителями чистоты русской словесности:
«Все тихо, просто было в ней,
Она казалась верный снимок
Du comme il faut… (Шишков, прости:
Не знаю, как перевести.)»