История о блудном сыне
"При реках Вавилона, там сидели мы и плакали..." (Пс 136)
Встреча Благовещенского братства в Неделю
о блудном сыне: 3.марта 2013 года
Началась Неделя о блудном сыне (Лк 15:11-32, в пер. еп. Кассиана). Помните картину Рембрандта? История о младшем сыне, попросившем отца отдать часть наследства, которая ему причиталась. Он получил деньги и уехал в «страну далекую» (13). Там он стал жить «разгульно» (13), пока не истратил все и не начал нуждаться. Пришлось ему пасти свиней и есть вместе с ними, из их корыта. А потом, «придя в себя» (17), он осознал, что «согрешил против неба» (18) и отца и возвратился домой. История умалчивает о Пути, о том, сколько дней и ночей он шел и какие беды преодолевал.
Но едва увидев его вдали, отец сжалился и выбежал ему навстречу. А он, бедный, только начал просить прошения, как отец приказал надеть на него лучшую одежду, дать ему обувь и перстень (символ власти) и устроить пир, чтобы «есть и веселиться, ибо этот сын…мертв был и ожил, пропадал и нашелся» (23-24). Вот только старший сын рассердился: мол, никогда ему не устраивалось такого праздника. Старшему не хотелось «возвеселиться и возрадоваться» (32) вместе со всеми, он испытывал к своему брату только отчуждение.
Вчера проходила встреча малого православного Благовещенского братства, в которое я имею честь входить. И там мы коснулись темы блудного сына и того, что прозвучало на последней по времени проповеди о. Георгия Кочеткова, что эта история может прочитываться и как история рода, страны, народа, государства, церкви, наконец. И мне вспомнились строки предупреждения из Апокалипсиса, последней Книги Нового Завета. Хотя и Ветхий завет говорит нам о многом. "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали..." (Пс 136)
Мы говорили о том, что, погружаясь в эту тематику, надо начинать с себя. Ведь именно я потеряла память о своем роде. Например, о тех, кто был молитвенником в моем роду. Это я прожила в беспамятстве до 46 лет, то есть даже и не подозревала о существовании Небесного Отечества. В этом смысле, мне помогла вчерашняя проповедь архиепископа Можайского Григория, в Новодевичьем монастыре. По его мнению, уходя от Отца Небесного и теряя память о Доме, мы теряем, прежде всего, те дары, которыми Бог одарил нас лично. Ведь если ведешь разгульный образ жизни, не до упорного труда, не до духовного возрастания. До своего крещения в 47-летнем возрасте, я помнила только о личной чести и достоинстве. А вот память о своем призвании потеряла. Вернее, исказила, так как я самоуверенно считала, что профессия и включает в себя смысл призванности. Церковная же сторона призвания оставалась в стороне. Наверное, тот, кто так сильно не выпадал из Памяти, ощущает себя по-другому. Но вот старший сын, потерявший любовь и доверие к брату. Помнит ли он брата своего как одного из представителей своего рода? Или забыл, стер из своей памяти настолько, что нет сил на общение? Можно ли считать, что это есть его неудача на творческом пути веры? (Предостерегал от таких неудач в нашей жизни о. Георгий Кочетков в своей проповеди на Крестопоклонной в 2011 году. Как и о ситуации выпадения во «внешнюю любовь»!). Остается надеяться, что, если живо доверие к Отцу, то все поправимо.
Одна из подтем нашей встречи особенно меня царапнула. Мы вспомнили о Чине всенародного покаяния, который предлагался в первые годы советской власти св. патриархом Тихоном. И подумалось о том, что, в результате такого покаяния, человек «вошел /бы/ в себя» (Лк 15:17) настолько, что возродился бы для созидательной, а не разрушительной деятельности. Но история, как мы знаем, не любит условного наклонения. Может быть, сейчас история дает нам еще один шанс?
Встреча Благовещенского братства в Неделю
о блудном сыне: 3.марта 2013 года
Началась Неделя о блудном сыне (Лк 15:11-32, в пер. еп. Кассиана). Помните картину Рембрандта? История о младшем сыне, попросившем отца отдать часть наследства, которая ему причиталась. Он получил деньги и уехал в «страну далекую» (13). Там он стал жить «разгульно» (13), пока не истратил все и не начал нуждаться. Пришлось ему пасти свиней и есть вместе с ними, из их корыта. А потом, «придя в себя» (17), он осознал, что «согрешил против неба» (18) и отца и возвратился домой. История умалчивает о Пути, о том, сколько дней и ночей он шел и какие беды преодолевал.
Но едва увидев его вдали, отец сжалился и выбежал ему навстречу. А он, бедный, только начал просить прошения, как отец приказал надеть на него лучшую одежду, дать ему обувь и перстень (символ власти) и устроить пир, чтобы «есть и веселиться, ибо этот сын…мертв был и ожил, пропадал и нашелся» (23-24). Вот только старший сын рассердился: мол, никогда ему не устраивалось такого праздника. Старшему не хотелось «возвеселиться и возрадоваться» (32) вместе со всеми, он испытывал к своему брату только отчуждение.
Вчера проходила встреча малого православного Благовещенского братства, в которое я имею честь входить. И там мы коснулись темы блудного сына и того, что прозвучало на последней по времени проповеди о. Георгия Кочеткова, что эта история может прочитываться и как история рода, страны, народа, государства, церкви, наконец. И мне вспомнились строки предупреждения из Апокалипсиса, последней Книги Нового Завета. Хотя и Ветхий завет говорит нам о многом. "При реках Вавилона, там сидели мы и плакали..." (Пс 136)
Мы говорили о том, что, погружаясь в эту тематику, надо начинать с себя. Ведь именно я потеряла память о своем роде. Например, о тех, кто был молитвенником в моем роду. Это я прожила в беспамятстве до 46 лет, то есть даже и не подозревала о существовании Небесного Отечества. В этом смысле, мне помогла вчерашняя проповедь архиепископа Можайского Григория, в Новодевичьем монастыре. По его мнению, уходя от Отца Небесного и теряя память о Доме, мы теряем, прежде всего, те дары, которыми Бог одарил нас лично. Ведь если ведешь разгульный образ жизни, не до упорного труда, не до духовного возрастания. До своего крещения в 47-летнем возрасте, я помнила только о личной чести и достоинстве. А вот память о своем призвании потеряла. Вернее, исказила, так как я самоуверенно считала, что профессия и включает в себя смысл призванности. Церковная же сторона призвания оставалась в стороне. Наверное, тот, кто так сильно не выпадал из Памяти, ощущает себя по-другому. Но вот старший сын, потерявший любовь и доверие к брату. Помнит ли он брата своего как одного из представителей своего рода? Или забыл, стер из своей памяти настолько, что нет сил на общение? Можно ли считать, что это есть его неудача на творческом пути веры? (Предостерегал от таких неудач в нашей жизни о. Георгий Кочетков в своей проповеди на Крестопоклонной в 2011 году. Как и о ситуации выпадения во «внешнюю любовь»!). Остается надеяться, что, если живо доверие к Отцу, то все поправимо.
Одна из подтем нашей встречи особенно меня царапнула. Мы вспомнили о Чине всенародного покаяния, который предлагался в первые годы советской власти св. патриархом Тихоном. И подумалось о том, что, в результате такого покаяния, человек «вошел /бы/ в себя» (Лк 15:17) настолько, что возродился бы для созидательной, а не разрушительной деятельности. Но история, как мы знаем, не любит условного наклонения. Может быть, сейчас история дает нам еще один шанс?