Капитаны и священники. ч.10
Все картинки кликабельны
Во-первых, всех с праздником!
Во-вторых я наконец-то закончил этот обзор, но в формат жж он не вписался, так что будет ещё одна часть.
12. Тонзуры и цензура (начало)
Среди прочих крупных вещей повесть «Если это будет продолжаться…» выделяется наличием нескольких версий. У Хайнлайна не так много официально опубликованных переделок: «Дети Мафусаила», «Панки-Барсум: Число Зверя», «Гражданин Галактики», «Взрыв всегда возможен» и «Если это будет продолжаться…». Вариативность произведений иногда позволяет заглянуть в голову автора и отследить направления (и изменения) его мысли. А помимо внутренних вариаций сюжета, у произведений существует внешний культурный шлейф - волны, разбегающиеся в ноосфере, отклики, искажения и трансформация в массовом сознании исходной авторской мысли. Портрет произведения «снаружи» не менее интересный объект исследования, чем портрет «изнутри». А если их, вдобавок, сопоставить друг с другом… Но для подобных культурологических проектов требуется солидный временной ресурс, которым я не располагаю, поэтому вернёмся к истории взлёта и падения теократии Скаддера на Американском континенте. Она существует в нескольких вариантах.
«Нулевая» версия этой истории - соответствующий абзац в дебютном романе Хайнлайна «Для нас, живущих».
Первая версия - вариант, опубликованный в феврале-марте 1940 года в журнале «Astounding Science Fiction».
Вторая версия - книжная публикация 1953 года в сборнике издательства «Shasta» «Revolt in 2100».
Ещё стоит упомянуть роман Сирила Корнблата и Джудит Меррил «Канонир Кейд», написанный в 1952 году. Конечно, соавторы творчески переработали сюжет Хайнлайна, но источник вдохновения, на мой взгляд, слишком очевиден. И Сирила с Джудит трудно этим попрекнуть, ведь они действовали точно по рецепту Грандмастера: «наткнулись на хорошую идею - не стесняйтесь, смело спиливайте номера и перекрашивайте кузов, главное, чтобы машинка поехала». Ну или как-то так.
На версии 1953 года вариации текста не закончились. Правда, дальнейшие метаморфозы происходили уже с русскими переводами повести. Точнее, с одним переводом. Некоторые вещи Хайнлайна переводили в 90-е по десять-двенадцать раз подряд, но это не тот случай. Первый же перевод «Если это будет продолжаться…» стал единственным, и более на этот текст никто не покушался. Зато сам перевод претерпел несколько изменений:
Первый вариант - публикация 1967 года.
Второй вариант - публикация 1991 года.
Третий вариант - публикация 2020 года.
Почему перевод оказался единственным? Вообще говоря, это не совсем типично. В среднем романы и повести Хайнлайна переводили на русский не менее трёх раз, а рассказы ещё чаще. Но при наличии старого, советского перевода, новые появлялись заметно реже, а в данном случае, возможно, дополнительную роль сыграл статус переводчика, ведь это был великий детский писатель И.В. Можейко, более известный как Кир Булычев.
И.В.Можейко, фото периода 60-70-х.
Для перевода повести «If This Goes On…» Можейко придумал псевдоним «Ю.Михайловский» («Кирилл Булычев» в те времена специализировался на детективах). Многие переводы Можейко, сделанные в 60-70-х, до сих пор остаются первыми и единственными. Так получилось и с повестью «Если это будет продолжаться…». Перевод был сделан в 1966-м, а напечатали его в 1967 году в альманахе «НФ» № 7 издательства «Знание».
1967, «Знание» альманах «НФ» №7. Художник В.Провалов.
В этом сборнике были напечатаны три замечательные повести, Ольги Ларионовой, Пола Андерсона и Роберта Хайнлайна, плюс несколько проходных рассказов и дежурных статей. Снаружи его украсила обложка художника Провалова, и, надо признать, фамилия соответствует, картинка так себе. Из положительных моментов стоит отметить, что иллюстратор оставил без внимания повесть Р.Хайнлайна, отдав предпочтение О.Ларионовой (Пигмалион справа), П.Андерсону (дельфинчик слева) и непонятному старичку с собачкой (уже и не помню, откуда они взялись).
Альманах «НФ» изначально имел вызывающий дизайн. В смысле, оформление обложки с таким дизайном бросало вызов художнику. Разместить картинку внутрь буквы «Ф» - это было весьма креативно. Дело в том, что всевозможные «иллюминаторы» в шестидесятых встречались часто:
1966, «Pan Books». Художник неизвестен.
1968, «Géminis». Художник неизвестен.
Я уже не говорю об итальянской серии «Urania» издательства «Mondadori», где с 1964 года «иллюминатор» стал фирменным элементом:
1997, «Mondadori», серия «Urania Classici» № 241. Художник Jacopo Bruno.
Но одно дело вписать картинку в кружочек - традиции итальянской «тондо» тянутся с эпохи Ренессанса - и совсем другое дело гармонично разместить картинку в полукружиях кириллической буквы «Ф». Альманах «НФ» цеплял взгляд как раз этими картинками, начиная с самой первой, с подводным динозабером из повести Емцева и Парнова:
1964, «Знание», альманах «НФ» №1. Художник В.Пивоваров.
К сожалению, большинство художников не приняло вызов дизайнера и проигнорировало как предлагаемый формат диптиха, так и саму круглую форму, просто подставив за круглое окошко с перекладиной обычный посткард. Но некоторые графики честно пытались обыграть и бинарную структуру, и круглую форму, в том числе В. Провалов. Откровенных шедевров на этом поприще создано не было, и после «НФ» № 20 от вызывающего дизайна отказались (а после № 36 отказались и от самого альманаха). Но за это время энэфки успели поиллюстрировать Г.Басыров и его коллеги из «Химии и жизни», а в самом альманахе успели напечатать разные запоминающиеся вещи типа «Арены» Ф.Брауна или «Абракадабры» Э.Ф.Рассела.
Я не большой любитель всяких сборников-альманахов-антологий, обычно в них напиханы очень разные по качеству вещи, даже в самых титулованных сборниках, типа «Лучшее за год» Дозуа, можно найти от силы один-два хороших рассказика, остальное откровенный шлак. Но в советские времена, до эпохи копирайта, составителям было из чего выбирать, и результатом стали маленькие шедевры, типа тематических подборок в серии «ЗФ» издательства «Мир», а также большие шедевры типа «Эллинского секрета» или «Пасынков Вселенной». Где-то посредине между «Эллинским секретом» и отстойной «Фантастикой-19…» располагались альманахи «НФ» издательства «Знание». Некоторые выпуски (концептуальные, посвящённые одной теме) были очень даже ничего, другие совсем ни о чём. Мне кажется, «НФ» сильно мешало отсутствие чёткой редакционной политики. В антологиях то появлялся блок науч-поп статей, то исчезал, в некоторых выпусках приводилась справка об авторах, в других она отсутствовала, деление на рубрики появлялось и исчезало, в роли составителей выступали самые разные люди, они могли написать предисловие, обосновывая свой выбор, а могли ничего не написать. Многие альманахи были как будто собраны из случайных вещей, и шедевры в них попадали чисто по статистике, а не по воле редактора. Поэтому и запомнились эти книжечки по большей части не как сборники, удачные или не удачные, а по одной-двум вещам, которые в них вошли.
1990, «Знание», альманах «НФ» №34. Художник Г.Бойко.
Впервые с выпусками альманаха «НФ» я познакомился ещё в очень юном возрасте, и мои первые впечатления не были замутнены ни средним образованием, ни чтением классики, а это значит, что я воспринимал литературное вещество в его чистом виде, как оно есть. Каждый альманах был для меня вместилищем парочки шедевров, остальное просто не существовало. Моими кумирами тех лет, соответственно, были Шаров, Фирсов, Горбовский и ещё несколько импортных имён, среди них Саймак («Фактор ограничения») и Хайнлайн («Дом, который построил Тил»).
Хайнлайна в «НФ» публиковали трижды: в №6 вышел «Дом, который построил Тил», в №7 повесть «Если это будет продолжаться…», а в № 16 (который внезапно вышел в твёрдой обложке) рассказ «Испытание космосом». Из всех трёх вещей меня поразил только «Дом», остальное я по малолетству просто проигнорировал. И «НФ» №7 мне запомнился не Хайнлайном, а повестью Пола Андерсона «Сестра Земли» с её душераздирающей концовкой. После неё Хайнлайн как-то не пошёл - показался слишком сухим и скучным. Тогда я просто не осознал, что это тот же самый автор, что написал «Скрюченный домишко». Краткая справка в конце книги об этом рассказе даже не упоминала. Она вообще мало о чём упоминала. Вот что там было написано:
Известный американский писатель-фантаст, автор романов «Восстание в 2000 году», «Дверь в лето», «Послезавтрашний день», «Двойная звезда», «Повелитель марионеток», сборник рассказов «Зелёные холмы Земли» и других книг.
Сейчас, конечно, забавно читать про роман «Восстание в 2000 году», но это не единственная проблема в альманахе «НФ» №7, как выяснилось позднее. Много лет спустя переводчик признался, что повесть Хайнлайна «подверглась решительным сокращениям по идеологическим соображениям и потеряла почти треть своего объема». Повесть действительно заметно порезана, но «треть» - это, мягко говоря, преувеличение, да и насчёт «идеологии» можно поспорить. В тексте подчищены упоминания масонов, так что у невнимательного читателя могло сложиться впечатление, что революцию против религиозной диктатуры устроили отпавшие от церкви безбожники. Кроме того, в описании работы подполья и просто быта главного героя были опущены некоторые мелкие детали. Всё это, как мне кажется, служило одной цели: оставить у читателя впечатление, что подполье - исключительно светский проект, что заправляют им сплошные атеисты или хотя бы агностики, наподобие Зеба, а никак не религиозные сектанты.
По сути, редактор Г.Малинина очистила текст Хайнлайна от остатков маскировки, за которыми пряталась его антиклерикальная сущность. Назвать это «идеологической цензурой» у меня язык не поворачивается, поскольку собственно идеологии эти правки практически не коснулись. Я бы назвал это «атеистической цензурой», но, как я уже говорил, она была рассчитана только на невнимательного читателя. Для читателя внимательного в тексте осталось достаточно зацепок. То ли редактура была проделана небрежно, то ли товарищ Малинина оставили эти зацепки с каким-то дальним умыслом, во всяком случае, результат цензуры не вполне однозначный.
Если говорить конкретно, то из текста вырезаны все формулы масонского ритуала приёма Лайла и Зебадии в Ложу. Истинная природа подполья в переводе тоже более-менее завуалирована, слова «Ложа», «Мастер», «Архитектор» и прочая масонская атрибутика удалены или заменены безобидными синонимами. Однако это сделано не во всём тексте. В главе десятой происходит какой-то сбой - и слово «Ложа» внезапно выскакивает перед читателем, как чорт из коробочки. А затем ещё раз, в главе тринадцатой. Вдобавок там появляются «Мастер» и «шляпа каменщика» - достаточно прозрачный намёк для тех, кто в теме. Затем, в четырнадцатой главе, все упоминания Ложи и Братства вновь исчезают, причём здесь они вырезаны с особой жестокостью - вместе с большими кусками текста - и поэтому советский читатель так и не узнал, что зачинщики и организаторы революции после её победы немедленно самоустранились от дальнейшей политики.
Помимо отсылок к масонам, исчезла религиозная лексика в разговорах героев. Разные благочестивые завитушки в речи Ангелов заменили обыденные мирские обороты, в результате Зеб и Лайл стали меньше походить на выпускников семинарии. Редактура также вычистила названия подпольных организаций, ведь все они имели отношение к религии. Однако при этом библейские имена боевых сухопутных кораблей остались в тексте нетронутыми. Странная непоследовательность, а может, и своеобразный кукиш в кармане.
И ещё пара слов о замене религиозной лексики на мирскую. Иногда мирские слова - почти эквиваленты оригинала, их выбор дело вкуса переводчика (хотя при этом теряются оттенки смысла). А иногда замены - это нечто совершенно несуразное. Скажем, герои часто произносят междометие «Sheol!» в тех местах, где русскоязычные люди закатывают глаза и говорят «о боже!». Можейко или Малинина, не моргнув глазом, заменили «шеолы» на «чорт побери!» - и это очень грубый косяк. Дело в том, что слова эти произносят послушники, богобоязненные христиане, которые надеются когда-нибудь получить рукоположение в сан. Они никак не могли ни чертыхаться, ни богохульствовать. Для такого случая в английском языке имеется своеобразный сленг, в котором активно используются слова-заместители: «fer Gossake» вместо «for God's Sake» (О, господи!), «(Hully) Gee» вместо «(Holy) Jesus» (Святой Иисус), «Gosh» вместо «God» (О, боже!) и т.п. Упомянутый «Sheol» заменяет созвучное «Hell» - то есть Ад. Но тут есть нюанс, «Sheol» - это не просто созвучие, это название преисподней в иудейской мифологии.
Русским эквивалентом «шеолов» мог бы стать какой-нибудь «тартар», «ёксель-моксель» или ещё что угодно, но никак не «чорт побери». Подобных косяков в переводе Можейко хватает, всё-таки он не был профессиональным переводчиком, да и вылавливать религиозные цитаты, имея под рукой только словарь Мюллера, довольно сложно. Возможно, по этой причине слова Верховного Инквизитора, повторяющего лозунг иезуитов AMDG («К вящей славе Господней»), превращены И.Можейко в нечто неопознаваемое, «К дальнейшему процветанию Господа». По некоторым косвенным данным я могу предположить, что у Можейко, когда он занимался переводом повести, не было под рукой даже Библии - в том месте, где герой цитирует «Песнь Песней», он оставил в черновике подстрочник и многоточие, планируя вставить точную цитату позднее (много лет спустя это обернулось позорным конфузом, но об этом позже).
Но все описанные сокращения и замены «по идеологическим/атеистическим соображениям» были очень незначительными в плане объёма. В основном под ножницы пошла техническая часть текста. Пресловутая «советская цензура» из зарубежной научной фантастики почему-то больше всего сокращала не идеологические пассажи, а чисто научно-технические описания. Мне кажется, причиной была безграмотность переводчиков, которые не понимали, о чём пишет автор, и выдавали подстрочники про «голого кондуктора, бегущего под вагоном»©, а редактора просто выкидывали сомнительные абзацы. Несколько мест из перевода повести явно выпали по причине отсутствия Интернета в 1967 году - многие советские переводчики, столкнувшись с незнакомыми понятиями или реалиями забугорной жизни, начинали либо что-то сочинять, либо просто опускать непонятное место. Можейко, видимо, больше пропускал - в его переводе практически нет отсебятины. Единственное достойное упоминания исключение - Карловы Вары. Они царапают взгляд, но на них почему-то никто не обращал внимания. Если у читателей возникало недоумение, почему по сюжету невыездные американские граждане рассуждают о чешских Карловых Варах, то они своим недоумением ни с кем не делились. Причина ошибки перевода была в том, что в далёком 1966 году тов. Можейко и Малинина ничего не слышали о Карлсбадских пещерах, зато вычитали в энциклопедии, что Карловы Вары некогда назывались Карлсбад, поэтому в переводе место знаменитых американских пещер заняла популярная чешская здравница. Но это, как я уже говорил, единственное исключение. Чаще переводчик руководствовался принципом «замнём для ясности». Инициатором некоторых сокращений был редактор. Многие редактора стремятся получить из авторской нетленки живой динамичный сюжет, не обременённый посторонними рассуждениями. Иногда это идёт тексту на пользу, иногда нет. А иногда сокращения - это просто сокращения. Альманахи они ведь тоже не резиновые. В данном случае редактор вырезал не только абзацы про гаджеты, навигацию и пилотирование, но и подрезал некоторые диалоги и описания, явно загоняя текст в заданный объём.
Давайте посмотрим, как пострадала в результате сокращений научно-техническая составляющая повести.
В пещерной базе подпольщиков, как мы помним, происходит не слишком много событий, зато имеют место много разговоров. Эти разговоры изымались из текста целыми страницами - рассуждения о семантике, об истоках психометрии в рекламном бизнесе, а заодно и разговоры о свободе и религии и о других неинтересных советскому читателю вещах. В общем, в итоге повесть была «сильно урезана и приведена в достойный коммунистического читателя вид», как позднее писал переводчик.
За кадром осталось и подробное описание детектора лжи, которое Хайнлайн приводит в пятой главе повести. Его вполне современный графический дисплей со световой индикацией зачем-то был превращён в набор допотопных шкал со стрелками, а прочие детали устройства и размещение датчиков на теле просто опущены.
Вырезанным оказалось описание системы катапультирования:
«Вы шлёпаете по кнопке катапульты и начинаете молиться, дальше всё происходит само. Вокруг вас схлопывается спасательная капсула и герметизирует стыки, а затем она выбрасывается из корабля. В своё время, когда давление и скорость воздуха достигнут нужной величины, появляется вытяжной парашют. Он раскрывает основной парашют...»
В переводе описание ужалось до «простым нажатием кнопки, которая катапультирует вас с креслом». А дальше из текста выкинут весь трюк, проделанный героем, чтобы незаметно покинуть бешено мчащуюся ракету. Там слишком много гаджетов, какие-то прямоточные воздушно-реактивные двигатели, срыв факела, перепады давления, особенности субстратосферных прыжков и прочая тирьямпампация. Действительно, к чему эти подробности? Ведь главное в повести - это любовь и Революция...
Последовавший за прыжком угон аэрокара также подвергся сокращениям - читатель вряд ли понял, почему машина сначала тихо выехала из города, и лишь потом мотор «кашлянул и заурчал». Фокус в том, что по земле аэрокар шёл на бесшумном электроприводе, а вот в воздух его поднимал шумный дизельный или керосиновый движок. Причём аэрокар не был самолётом, «распахивающим крылья». На самом деле перед взлётом он разворачивал не крылья, а лопасти основного ротора, потому что это был вертолёт.
Ещё одна пропавшая подробность - упоминание автопилота, установленного на аэрокаре, «старого разбалансированного робота «Сперри». «Сперри Рэнд» - компания, с начала XX века производившая гироскопы. Их связь с роботами заслуживает пояснения. В 30-40-х годах в ходу была идея механического автопилота: что-то вроде патефона, но не с плоской, а с трёхмерной грампластинкой, «игла» передаёт колебания на органы управления самолёта или ракеты, а «бороздки» на «грампластинке» задают курс. Ну, так, в общих чертах. Подобные автопилоты встречаются в ранних произведениях Хайнлайна - их вырезают на токарном станке под конкретный маршрут и ставят на ракету. Никакой цифровой электроники - тёплый аналоговый ход... А десятилетия спустя компания «Сперри» вновь появляется в тексте Грандмастера, на этот раз как поставщик «гиросов» для континуумохода профессора Берроуза в романе «Панки-Барсум: Число Зверя».
Описание монстра-грузовика, подвозившего Лайла, также опущено, хотя оно вставлено в текст не зря - оно подготавливает читателя к поездке в по-настоящему монструозном сухопутном крейсере в финальной главе повести.
Но картина финального боя также подверглась нарезке - устройство главного калибра, электронная схема управления боем, телепатическая система связи - всё это пошло под нож - вместе с деталями сражения.
Стоит отметить, что часть изменений в тексте не имеет отношения ни к идеологии, ни к атеизму, ни к техническому футуризму, а вызвана исключительно бережным отношением к советским читателям: переводчики в Союзе боялись грузить читателей разными незнакомыми терминами и понятиями. Поэтому футуристические бластеры превратились в «пистолеты»[1], вихревое оружие исчезло как класс[2], а сотрудники Инквизиции вместо оригинальных «масок с прорезями для глаз» в переводе вдруг переоделись в «капюшоны». Подозреваю, что виной тут многочисленные иллюстрации в книгах и учебниках, где изображают пытки и казнь еретиков. Люди духовные носили откидные капюшоны, клобуки, они, конечно, никак не могли превратиться в «капюшоны с дырками для глаз», но зато такие головные уборы носили палачи. В массовом сознании образ палача (который был сугубо светским лицом) намертво переплёлся с понятием «инквизитор», и, наверное, любой советский школьник представлял себе инквизитора не человеком в красной сутане и кардинальской шапочке, а жуткой фигурой в красном колпаке с дырками для глаз. Этот колпак до степени неразличения смешался в коллективном бессознательном с другим головным убором - капиротом.
[1] Тут, конечно, отчасти виноват сам Хайнлайн - он пишет то blaster, то blast pistol, подразумевая то принцип действия оружия, то его конкретное воплощение, переводчика легко запутать.
[2] «вихревые пушки» почему-то активно не нравились советским переводчикам, они исчезли практически из всех переводов, с которыми я работал. Возможно, люди подсознательно старались избегать упоминания всего, на чём может стоять штамп «сов.секретно»?
Капирот, высокий картонный колпак, разрисованный пауками и прочей мерзостью, надевали на грешников перед казнью. Он не закрывал лица, но фанатичные христиане-флагелланты добровольно надевали на себя во время шествий точно такие же колпаки, признавая свои грехи. Они, правда, не рисовали на них пауков и деликатно закрывали свои лица матерчатой оторочкой с дырками для глаз. Вслед за ними капироты стали носить члены ку-клукс-клана и «капюшон с дырками для глаз» окончательно превратился в символ злодейства.
Пожалуй, на этом стоит закруглиться. На тему замен и изъятий в Первом варианте перевода повести можно рассуждать долго, но так мы никогда не доберёмся ни до второго, ни до третьего вариантов.
В течение двадцати лет первое усечённое издание повести на русском так и оставалось единственным. Ветхие бумажные томики «НФ» ветшали и разваливались (никакого сравнения с сигнетовскими клееными корешками!), и замены этому изданию не было. Но потом случилась Perestroyka, и то, что раньше было дефицитом, появилось на каждом углу. Но об этом в следующий раз, потому что жж тоже не резиновый.
Продолжение следует
.
01. Тень из прошлого
02. От принцев с прелатами до лозы и смоковницы
03. Детская страшилка
04. «Каменщик, каменщик, в фартуке белом…»
05. Психоматематика
06. «…Ради всего святого, не присылайте больше…»
07. Роберт и Роджерс
08. Фэндом, футурианцы и фьючер хистори
09. Эволюция «Революции»
10. Баракабама и другие
11. Будущее, которое прошло
12. Тонзуры и цензура (начало) - You are here
12. Тонзуры и цензура (окончание)
Полный список статей см. по ссылке