Н.П. Гордеев Змея в обрядово-религиозных системах различных народов
Место офиолатрии в системе зоолатрии
Настоящая статья посвящена очень важной и сложной теме офиолатрии, т.е. культу змеи, сыгравшему значительную роль в истории духовной культуры человечества. Он занимает центральное место в зоолатрии (культе животных) многих народов и тесно связан с фитолатрией (культом растений). Выразителен образ змия, обвивающего Мировое Древо (иначе «Древо познания добра и зла»). Культ животных, восходящий к тотемизму и анимизму, в домонотеистических представлениях нашел выражение в терриоморфных или зооморфных образах, в частности змей, волков, быков, птиц и т.д. 1 Проблема офиолатрии вызывает особый интерес, так как встречается в разных частях мира, у многих народов, разумеется, в различных формах. Я полагаю, что она может быть и пережитком тотемических представлений. Согласно Дж. Томсону одной из древнейших черт крито-микенской и греческой религии вплоть до начала христианства был культ змеи, в котором родовой тотем уступил место всеобъемлющему символу перевоплощения 2 . Если древность офиолатрии не вызывает сомнений, ибо культ змей как обитателей страны мертвых восходит к палеолиту 3 , то его повсеместность на первый взгляд не очевидна. В универсальности культа змей сомневался, например, С.А. Токарев 4 . Однако культ этих животных отмечен далеко за пределами зон их наибольшего распространения, т.е. жаркого и умеренного климата. Так, в Скандинавии, как следует из Старшей Эдды, большую роль играют мифические змеи (в частности, мировой змей Ермунгард, питатель жизни, опоясывающий мир 5 ), и обыкновенные змеи, хотя в этой климатической зоне они немногочисленны и мало активны. Песни Старшей Эдды были созданы, как полагают, в IX в., но их архаический пласт гораздо древнее и, вероятно, восходит к исчезнувшим народам и языкам. Поэтому особый интерес представляют современные нам источники информации, связанные с рассматриваемой темой. В данном отношении уникальны карачаево-балкарские материалы, собранные и анализированные МД. Каракетовым 6 . Он убедительно показал, что змей/змея олицетворяет космогонические представления карачаевцев и балкарцев. Культ змеи в Карачае и Балкарии имел всенародный характер: заговоры и заклинания составляли одно целое с космогоническими и прочими мифами 7 . М.Д. Каракетов по-новому и остро ставит вопрос о месте и значении офиолатрии в духовной истории человечества. Как справедливо констатирует М.Д. Каракетов, мифологический логос - это, по сути, отражение этнического мировоззрения народа, его религиозного культа и адаптационной «парадигмы всей ритуальной системы» 8 . Тот же исследователь убедительно показывает, что в дошедших до наших дней мифологических рассказах карачаевцев и балкарцев образ змея/змеи является универсальным символом связи между важнейшими архаическими понятиями - хаоса и созданного из него мира, исходным материалом всего космоса, начала и конца мира 9 , а следовательно, является изначальным стержнем основного комплекса первобытного и, пожалуй, современного мировоззрения. Таким образом, можно предположить, что офиолатрия сыграла значительную роль в развитии мышления и психологии человека, его языка, культуры, социальных и политических структур, а также науки и искусства. Э.Б. Тайлор приводит еще один пример столь же оригинального (совершенно самобытного) представления о змее, обожествленном самоанцами под именем Савеазиулео - «властителе судеб войны и всех других человеческих дел и в то же время главе подземного Болоту. Человеческая часть тела его покоится в его великом жилище в сообществе душ умерших вождей, а хвост, или нижняя оконечность тела простирается далеко в море в образе угря или змеи» 10 . В Книге Бытия Змей представлен самой хитрой из тварей земных. Он принимает участие в начале воспитания первой пары людей и выступает по существу в качестве жреца, наставляющего людей перед инициацией и тем самым соперничающего с Богом. Кроме того, недостойное поведение придает ему черты трикстера. Это явная реминисценция той роли, которую играла офиолатрия в первобытном обществе 11 . Как подчеркивает Т.В. Цивьян, нет сомнений «в том, что змей - основообразующий персонаж в модели мира» 12 .
Змей - владыка водной стихии
Приведенные примеры, на мой взгляд, свидетельствуют о чрезвычайной ценности материалов и выводов М.Д. Каракетова, коль скоро они позволяют делать столь широкие обобщения. Опираясь на эти материалы и выводы, можно обратиться к более широким историко-этнологическим ареалам и затронуть несколько иные аспекты. Так, карачаевский змееборец и громовержец Чоппа, сын верховного бога Тейре имеет не- мало общего с другими мифологическими и эпическими образами змееборцев 13 . Б.Н. Путилов выделяет в южнославянских (юнацких) песнях и в русском эпосе змея - хозяина воды и хранителя источника 14 . В водной стихии может пребывать змей и по представлениям карачаевцев 15 . Сербский юнак Секула-Детеце безуспешно сражается в колодце с охраняющим источник трехглавым змеем, но его спасают самовилы (ска- зочные существа). С девятиглавой халой, стражем источника, сражается Марко Королевич. Змей как образ русского эпоса живет у реки или моря, а южнославянский - в глубоком лесном колодце или у озера. Русский змей также связан с горами, грозой и дождем, т.е. он - хранитель стихий 16 . Змей - страж колодца - известен и карачаевцам. В колодце может поселиться Эркли-джилан, владыка подземного мира. В колодец трижды опускали девушку-холопку, чтобы задобрить змеиного духа Эгетейли 17 (здесь любопытно представление о «змеином духе»: это определенный этап «анимизации», т.е. становления анимизма). В юнацких песнях девушек также отдают в жертву змеям, нередко выходящим из моря или озера 18 . Согласно греческому мифу, в жертву морскому чудовищу принесли Андромеду, которую спас змееборец Персей. Дельфийского дракона, сторожившего источник, убил Аполлон19 . Так возникло апокрифическое предание о Георгии Победоносце, усмирившем змия. Борьба со змеем - скорее эзотерическое действо. Например, в Старшей Эдде грядущее сражение Одина с мировым змеем Ермундгаром носит эсхатологический и космогонический характер 20 , что напоминает победу громовержца Чоппы над драконом, преобразившимся из змея и не дававшим земле отделиться от неба21 .
Змей-насильник - пережиток образа плодородия
В южно-славянских песнях и русских былинах и сказках рассказывается о змее- насильнике, змее-соблазнителе, змее-женихе, огненном змее. Он принимает образ мужа, которого преданно ждет безутешная жена. Широко распространено поверье о кикиморах - фантастических существах, согласно русским поверьям рожденных девушками от огненных змеев 22 , родственных, по-видимому, змеям-молниям или змее-радуге. По понятиям некоторых австралийских племен, например, алава, со змеей-раду- гой связано зачатие детей 23 . Здесь мы имеем дело с пережитками представлений о змее как символе плодородия. В древности они приводили к несколько иным результатам. В храме бога-змеи Асклепия женщины лечились от бесплодия: бог являлся почитательницам в образе змеи и оплодотворял их 24 . Плутарх описывает орфические и вакхические оргии в Македонии: вокруг голов и жезлов их участниц обвивались огромные прирученные змеи. Рассказывали, что Александр Македонский был рожден Олимпией не от мужа, царя Филиппа, а от змея 25 .
Ш. Де Бросс приводит свидетельства очевидцев о культе питона в Уиде (теперь в составе Дагомеи). В XVIII в. там существовал храм этой змеи. Старые жрицы храма отбирали двенадцатилетних девочек, воспитывали в своих хижинах и татуировали, нанося на их кожу фигуры змей, других животных и цветов, после чего «выдавали замуж» за питона, который «поручал» это делать жрецам. Затем девочки выходили замуж, и мужья должны были относиться к ним с уважением, как к самой змее 26 . Отношения между змеем и царицей Милицей из юнакской песни и киевской княгиней Евпраксией по всей видимости восходят к ритуальным обрядам и тотемическим представлениям. В.М. Жирмунский приводит в качестве древнего мотива былину о том, как молодая княжна Марфа Всеславьевна зачала от змия, обвившегося вокруг ее ноги. Тот же мотив мы находим в былине о Сауле Леванидовиче 27 .
Змееборцы
В русских сказках змееборцы Кирилло Кожемяка, Никита, Илья Муромец, Иван- царевич женятся на царских дочерях, что по мнению А.В. Рыстенко имеет, видимо, сакральный смысл 28 . Дело в том, что княжна и княгиня, царевна и царица, а затем князья и цари выступали в качестве жрецов и выполняли сакральные функции (ср. чешек, knize - жрец, польск. ksiqdz - священник). Такие функции могли быть связаны с офиолатрией. Например, литовские жрецы устраивали священные трапезы, на которых кормили домашних змей. После пира его участники исповедовались в грехах и бедах жрецам, которые произносили заклятия, держа в руках змей. Подобных священнослужителей называли zaltones (от zaltys - «уж») 29 . Изображения Афины со змеей - отражение минойского культа домашней богини-змеи; еще более ранние минойские статуэтки изображали богинь или жриц, обвитых змеями и со змеями в руках 30 .
Следы офиолатрии в обрядах перехода
В обрядах перехода из одного состояния в другое, например в свадьбе, мог участвовать весь род, или все племя, или иное сообщество. Образ змея часто встречается в болгарских свадебных песнях. В одной из них поется о змеях, едущих за невестой: змеи едут на белых конях, змеихи - в золотых возках, змееныши в золотых люльках 31 , что сравнимо с песней «Женитьба Смедеревца». Юрий Смедеревец выезжает с огромным свадебным поездом, насчитывающим тысячу сватов, в число которых входят знаменитые сербские юнаки, а среди них строители Траяновых или Новаковых валов, часто представляемые великанами - Дебелич Новак, его сын Груя, змееборцы Марко Кралевич, Реля Крылатый и Милош Обилич 32 . Змей может препятствовать свадьбе, но может выступать в качестве жениха 33 . Наиболее древним примером проявления культа следует считать инициации, о которых речь пойдет ниже. Чтобы подчеркнуть универсализм разрабатываемой темы, стоит привести название лица, руководящего обучением юношей в период инициации, на африканском языке суахили (Африка). Это слово - nyakanga, видимо, происходящее от пуока - «змея, земляной червь, солитер» 34 . Следовательно, легенды о змееборстве, сватовстве, в котором присутствует образ змея, зачатии и рождении детей, по существу отражают различные этапы антропоморфизации, но так или иначе являются реминисценциями древних мифов и ритуалов, где весьма важную роль играет офиолатрия. Особая популярность змееборства и существование целого ряда святых-змееборцев (Георгий Победоносец, Федор Тирон, Козьма и Демьян, Егорий-Святогор) свидетельствуют о вечности образа культурного героя и первопредка, олицетворявшегося прежде всего змеем ввиду универсальности его мифологической природы, что находило отражение, например, в инициациях. Примечательно, что змееборцы находятся в непростых отношениях со змеями. Так, Егория (или трех его сестер) приставляют «ко стаду змеиному и ко звериному», и они должны пасти это стадо. Добрыня братается со змеем 35 . Шестиглавый Троян у сербов - царь зверей и скота 36 . Эти сюжеты - отражение давних времен, когда в змеях видели тотемов, братьев и сестер, а позже божественных предков: их нельзя было убивать. Карачаевцы до сих пор предпочитают змей не убивать, а заговаривать 37 .
Культ змеи и культ предков
По словам Плутарха, «древние верили, будто змея была связана с героями теснее, чем любое другое животное» 38 . Он описывает смерть Клеомена, которого защитила от налетевших коршунов змея, обвившись вокруг трупа. Героя-змею Кихрея видели на греческих кораблях во время Саламинской битвы. Герои, как и боги, могли появляться в виде змей (в них превращались, например, Зевс и Будда). Дж. Томсон объясняет это связью культа героев с почитанием мертвых, В.Я. Пропп усматривает тотемическую основу 39 . То и другое верно и по существу взаимосвязано (ибо перед нами различные этапы изменения сознания), однако недостаточно для полного объяснения. Во-первых, нужно учитывать вероятность и даже реальность ритуального змееборства, ставшего в наши дни цирковым номером. У карачаевцев устраивались сражения между змеями. Время и место боя было известно заранее. Перед его началом шаманы имитировали бой змей - особый ритуал. Таких шаманов называли апуачы, или апуаджанлы къымсачы - «шаманы змеи aпy». (Aпy - космогонический образ владычицы земли) 40 . Это название аналогично наименованию литовских жрецов жалтонес от zaltys - «уж». Но если змеиные бои у карачаевцев могли быть разновидностью земледельческой магии, то у этрусков змеи прямо участвовали в сражениях - разумеется, как символы и средство устрашения 41 . Греческий бог войны Арес породил с одной из Эринний фиванского дракона, убитого Кадмом 42 . Отождествленный с Аресом римский бог Марс носил на груди эгиду змееволосого чудовища Медузы 43 . Ливий рассказывает, что римские солдаты отступили при виде этрусских жрецов, бегущих с факелами и змеями впереди этрусского войска 44 . Король Уэльса Пендрагон (буквально «Голова дракона») велел носить перед ним значок золотого дракона, когда он участвовал в сражениях 45 . Наконец, весьма любопытна эмблема дакского легиона, входившего в состав римского войска - дракон с волчьей головой 46 . Змея ассоциировалась с волком и у других народов, например, карачаевцы до сих пор упоминают в заговорах змееволчонка (перевоплощение плода в чреве матери) 47 .
Офиолатрия и инициации
Змееборство и связанные с ним мотивы могут быть вариантом обряда инициации и вообще перехода в другую возрастную или социальную группу. Из трех видов инициации - переход ребенка в «разряд» взрослых, принятие нового члена в сообщество, совершающее мистерии, и испытание кандидата в шаманы - мы исключаем из рассмотрения второй, поскольку элементы змееборства в данном случае неизвестны, хотя другие элементы офиолатрии могут присутствовать, как например в вакханалиях дио- нисийцев. По поверьям балкарцев и карачаевцев плод в чреве матери из змеи превращается в щенка или волка. Детей своих карачаевцы и балкарцы ласково называют «дракончиками», «змейками», «змееволченками», что по мнению М.Д. Каракетова является эвфемизмом. Инициация детей также могла быть связана с офиолатрией. Так у ряда австралийских племен проводились мужские инициации с использованием символов матери-прародительницы, питона, змеи-радуги и змеи-молнии 48 . Инициация заключалась в нанесении надрезов, причинении боли, изоляции от привычной среды и передаче устной традиции (мифологии, а затем эпоса). В мистериях некоторых племен (кунапипи) имитировалось проглатывание змеей-радугой сестер Ваки и последующее их выплевывание, а также животных, растений и ребенка одной из этих сестер. Мистерии означали временную смерть и обновление тотемов 49 . Реминисценции этих обрядов мы находим в фольклоре многих народов. Так, Геракл спас от морского чудовища Гесиону, дочь троянского царя Лаомедонта, прыгнув ему в пасть и разрезав его печень. Герой грузинского эпоса Амирани борется с дэвами и вешапами. Один из вешапов глотает змееборца, но тот разрезает брюхо чудовища и выходит обновленным. Отголосок подобных сюжетов мы находим в русских сказках о том, как мать змеев Баба-яга сажает детей на лопату и забрасывает их в печь 50 . Ю.Е. Березкин анализирует мифы южноамериканских индейцев о проглатывании и изрыгании героя чудовищем. Проглоченный герой после освобождения приобретает необычный облик и магические способности. У карибских племен Гайяны, герой, возвращаясь к людям, показывает им орнамент, который он видел на шкуре змея. Он может быть награжден шаманской погремушкой, испускающей молнии, - атрибуты змееборца-громовержца и символы змея. Речь идет именно о герое, наделенном вы- дающимися способностями (шамане) либо о неудачнике 51 . Мы здесь, по-видимому, имеем дело с архетипом сознания, общим как для ближневосточных и европейских мифологий, так и для южноамериканской. Березкин заканчивает статью словами: - «Задана ли эта комбинация чисто психологически, или же их единообразие объясняется расселением человека современного вида, уже обладавшего некоторой примитив- ной мифологией, из одного центра, пока неясно» 52 . Более определенно высказывается A.Л. Налепкин, по мнению которого многочисленные совпадения мифологических представлений народов Старого и Нового Света нельзя считать случайными. Так, он говорит о возможном наличии в их среде этногенетического субстрата, что ставит вопрос о необходимости конкретных историко-генетических исследований 53 . Следовательно, инициация часто заключает в себе идею перевоплощения, или реинкарнации, что могло сопоставляться со сменой змеиной кожи - герой приобретает новый облик или сверхъестественные способности, как в упомянутых мифах американских индейцев. В русских былинах мотив проглатывания змеем, кажется, забыт, хотя в преданиях о змиевых валах рассказывается, что змей хотел съесть кузнецов Козьму и Демьяна, но те его поймали клещами за язык, впрягли в соху и пропахали на нем борозду длиною во много верст, отчего тот околел 54 . Впрочем, отголоском инициаций могут хотя бы отчасти служить предания о том, как змей похищал и брал силой левушек. У некоторых народов хижина, в которой содержались ожидающие инициацию, по форме напоминала чудовище 55 . Разумеется, змееборство не сводится только к инициации. Оно может иметь место и при сватовстве, что также предполагает переход героя в другой возрастной класс и социальный разряд. Кстати говоря, двукратное сражение Добрыни со змеем, вызывающее недоумение у B.Я. Проппа и Б.Н. Путилова 56 , вероятно, означает переход в различные возрастные классы - во втором случае против врага выходит уже повзрослевший воин. Русские стихотворные вирши об Егории - Георгии Победоносце - содержат немало архаического материала. Так, мать будущего героя прячется с ним в пещере или змей сажает их в погреб; это первый этап инициации 57 . В заключение следует признать, что предлагаемое толкование змееборства, видимо, не является единственным, ибо данный мотив носит явные следы синкретизации и контаминации. Он напоминает археологические пласты, изрядно перемешанные в силу какого-то внешнего воздействия или неумелой либо небрежной рукой. Но если этнологический анализ носит более или менее гипотетический характер, то этногенетические изыскания могут привести к более осязаемым результатам, тем более что их логическим обоснованием является теория моноцентризма.
Антропоморфизация змеев и змееборцев
Так или иначе, приходится констатировать, что антропоморфизации подвержены не только образы змеев (человекоподобные Арапин и Тугарин Змеевич), но сами змееборцы. Действительно, в сербской песне «Милош Обилич юнацкий сын» названы семь
сербских юнаков - сыновей змеев: Милош Обилич, Змей Огненный-Вук, Реля-Бошанин, Банович Секула, Банович Страхиня, Лютица Богдан и Кралевич Марко. Все они имеют на себе змеиный знак - признак их сакральной силы 58. Самые древние змееборцы ведут происхождение от змеев и сами наполовину змеи, как греческий человек-змея Кихрей. Очевидно, отделение от тотема было весьма непростой задачей для человека. По мнению Рыстенко перенесение черт змеев на разбойников - естественный процесс 59. Однако народ переносил на них и черты змееборцев, видя в них защитников от социального гнета. Тотемические символы могли меняться по тем или иным причинам, так разбойников называли соколами и орлами, но сущность архетипа, в основном не изменялась. Тотемические традиции сохранялись и в правящих кругах. Как подчеркивает Л.С. Васильев, божественное родство, видимо, считалось обязательным условием
для притязаний на высшую власть. Так, тотем придумал себе крестьянин Лю Бан, ставший ханьским императором: появилась версия о его чудесном зачатии при участии дракона и в соответствующем облике, осенявшем Лю Бана в особые моменты его жизни 60.
Но вернемся к юнакам-змеевичам. Среди них особенно выделяется Змей Огненный Вук - речь идет именно об огненном змее, т.е. змее-молнии (ср. кабардинское шиблэ - молния и блэ - змея). В.М. Жирмунский, справедливо настаивающий на близости образов Змая и крокодилообразного Волха из новгородских преданий, отмечает ряд моментов, чрезвычайно важных прежде всего с этнологической точки зрения: 1) он
чудесным образом рождается от царевны и змея; 2) у родившегося младенца на голове «волчья шапка» или клок волчьих волос, у него «орлиные крылья» и чудесные знаки на плече или на бедре как свидетельства его сакрального предназначения; 3) как истинный богатырь ребенок растет не по дням, а по часам; 4) змееборец Вук побеждает змея, любовника царицы; 5) у него чудесные помощники, как у шамана или героя волшебной сказки, - змея и белая вила, утирающие раны Вука, полученные им в поединке со змеем; 6) он умирает вследствие нарушения запрета (табу) женой, разгласившей тайну о его чудесных помощниках 61.Отметим, что дракон с волчьей головой - образ изначально скорее всего не славянский, а фракийский (дакский). О слиянии карачаевского образа змея с волком мы уже говорили. У карачаевцев также существует поверье о черной волчице с вороньими перьями на ногах 62 - другая разновидность синкретизации.
Наличие крыльев характеризует другого юнака-змееборца - Релю Бошнянина, называемого Крылатым, которому его отец-змей дал половину силы. Реля еще и отцеубийца. Он убивает змея-отца в поединке. Путилов приводит аналогичный пример из русской былины 63. Сюжет отцеубийства может восходить к какому-то древнему ритуалу.
Необходимо отметить мотив тайных знаков - примет, по которым узнают носителей сакрального могущества - шаманов, князей, царей. В частности, человек, знающий язык «объектов и явлений природы», называется в Карачае дигейчи, т.е. «имеющий чуб на макушке», или гаккы баш, т.е. «удлиненная, как яйцо, голова» 64. Со временем такие приметы стали называть тайными. По словам Геркмана, Дмитрия Само-
званца отличали по пятну на правом плече в виде орла65. Люди, выдававшие себя за португальского короля Себастьяна (исчез во время сражения в Африке, во 2 пол. XVI в.), должны были иметь особые физические приметы, а также «тайный знак» и, кроме того, «очень тайный», который они должны были показать, «когда потребуется» 66.
Банович Секула подобно русскому Вольге летает по воздуху, ныряет в морскую глубину и бегает по темным лесам. Но в отличие от Вольги он оборачивается только змеем 67. По-сербски секнути значит «кольнуть», «стрельнуть (о боли)», «ужалить (о змее)», т.е. аналогично Змаю Огненному-Вуку он назван змеем как таковым68. О том же явно говорят имена Страхило и Лютица («чудище» и «лютая змея»).
Прозвища, или фамилии Банович и Кралевич указывают на высокое положение героев (бан по-венгерски наместник области), что равнозначно намеку на их сакральные функции. Анализируя песню «Женитьба Душанова», имеющую «конкретное историческое приурочение», Путилов отмечает, что в ней «атрибуты змея приданы воеводе короля: певцы как бы ощущали, что традиционный змей был бы здесь анахронизмом» 69. Очевидно, по существу имеются в виду «змеиные», иначе говоря сакральные черты, которыми обладает, например, сват. По словам М.Д. Каракетова, у карачаевцев, как уже сказано, способностями шаманов обладали княгини и уздени. Немало жрецов, знатоков заговоров и заклинаний, вышли из таких фамилий, как Хубтиевы, Шидаковы, Лайпановы, Урусовы 70.
На примере прозвищ или фамилий сербских змееборцев мы убедились, что они имеют совершенно определенный смысл. Загадку представляет фамилия Милоша Обилича/Кобилича. Если последний вариант наиболее верен, то мотив рождения «от кобылы» или «под кобылой» очевиден, и можно говорить о звериных предках героя (Ромула и Рема вскормила волчица, персидский царь Кир вскормлен собакой). В карачаевской легенде «О проклятии змеи» волчица вырастила мальчика - единственного, который уцелел из племени, проклятого змеей. Волчица назвала его Тоторхуном (Тотыр - «покровитель волков») и родила от него десять сыновей, из которых первый - Алауган - известен как герой нартиады 71. Гороглы, воспетый в узбекском эпосе, был вскормлен кобылой и приходился «молочным братом» своему коню Гирату. По мнению Жирмунского, форма Кобилич, встречающаяся в самых ранних свидетельствах и вплоть до XVIII в. - форма первоначальная, а более поздняя Обилич - лишь эвфемизм 72.
Однако мне представляется, что именно Кобилич - позднейшее переосмысление на славянской почве, результат вытеснения древнего образа змеи образами других животных, а мифологического мотива - более поздними и ставшими привычными мотивами. Упомянутый воевода Обилич (ср. «тысяцкого» на русской свадьбе) вместе с двумя другими юнаками-змеевичами - Марко Королевичем и Релей Крылатым - сакральная фигура и явно Обилич, но не Кобилич. Другое дело, что фамилия Обилич не этимологизируется на сербской почве.
О миграциях населения из сравнительно густо заселенного Северного Причерноморья на Балканы в III или II тысячелетии до н.э. свидетельствуют так называемые Змиевы валы, тянущиеся на десятки верст.
Обратимся к именам змееборцев или самих змеев. По ним можно выявить языковый и этнический субстрат Северного Причерноморья, Балкан и Кавказа. В частности, методы подобного анализа следует разработать в отношении русских былин и сказок. Так, русские богатыри Чурила и Дюк сражаются с великаном Шарком 73, имя которого можно объяснить через слово sarkanylшарукен - змей (ср. карачаевское сарубек), которое имеет либо венгерское, либо тюркское происхождение. Великаны также имеют змеиные черты, как например, пятиглавый великан-эмеген в карачаево-балкарской нартиаде. Пищевод другого эмегена был настолько ядовит, что из него получили яд для стрел - отравленных по скифскому обычаю74. Неясно происхождение самих богатырей, соревнующихся к тому же друг с другом в богатстве и молодечестве. Образ Чурилы близок украинскому Журило/Джурило. Известны баллада о Чуриле и его неверной жене, а также закарпатский танец, сопровождаемый песней о Журиле и его неверной жене, партнерши в танце меняют партнеров 75. Образы этих двух змееборцев явно восходят к эпохе, когда доминировала офиолатрия.
Однако трудно сказать что-либо определенное о Шарке. В Закарпатье находим ручей Шарук, левый приток р. Сюрюка в бассейне Дуная (Хустский район Закарпатской области). Гидроним Шарук может быть объяснен из древних представлений о том, что в источниках живут или охраняют их змеи. Если Шарк, Сюрюк и Шарук восходят к венгерскому sarkany, то направление поисков великана Шарка следует наметить к западу от Днепра, а время возникновения рассматриваемого образа отнести к древней эпохе.
Продолжение