ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ И ЗАКОНЫ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ. Часть IV
Продолжение статьи "ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ МЕХАНИЗМ И ЗАКОНЫ НЕКЛАССИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ".
Часть первая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/683815.html
Часть вторая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684127.html
Часть третья: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684401.html
***
Как уже отмечалось, размытость, отсутствие четких границ, сложность выявления и определения обсуждаемого типа угроз в рамках устаревших терминов также требует принципиально нового подхода для их объяснения с созданием адекватного понятийного аппарата. Часто определения этим явлениям вводятся произвольно, поэтому авторы настоящей статьи видят свою задачу не в «преумножении сущностей» в дополнение к уже выведенным терминам, которые созданы словно на разных языках и не согласованы между собой. Напротив, нами предлагается подход, основанный на разработке единой системы описания, максимально полно отражающей свойства всех обсуждаемых явлений, рассматриваемых в рамках всего множества возникших за последние годы терминов, а также их положение в ней. Только путь от общего - системного и комплексного - к частному позволит создать основу для понятийного аппарата, способного разрешить имеющиеся противоречия и путаницу.
Приведенный выше анализ выявил несколько фундаментальных признаков, свойственных новым типам неклассической агрессии. Они лежат в основе ключевого механизма воздействия на объект-мишень со стороны агрессора для достижения главной цели - осуществления насильственного контроля над ним без использования ВС по результату, сравнимому с применением прямой интервенции. В предыдущих главах было доказано, что радикальное увеличение числа управляющих команд, рефлективный характер управления на базе теории хаоса и сетевой организации лежит в основе синергетического эффекта применения неинтервенциональных элементов насильственного контроля, благодаря чему стало возможным достигать результата как от прямой интервенции. Данное свойство характерно для всех типов неклассической войны. Следовательно, оно фундаментальное и всеобщее для ее проявлений, обозначаемых существующими терминами: «цветная революция», «гибридная война», «системно-сетевая война», «мятежевойна», «организационное оружие», «сетецентрические войны (военные действия) и операции» и другие термины, которые в силу ограниченного объема статьи в нее не вошли. Собственно концепция «управляемый хаос» и смежные с ней концепции* представляют собой теоретический базис, парадигму для перечисленных типов неклассической войны, поэтому их следует различать.
*Исходя из анализа определения концепции операций, базирующихся на достижении эффектов (ОБДЭ), можно предположить, что она имеет определенную сопряженность с концепцией управляемого хаоса. В ней исходят из необходимости координации и управления всеми элементами национальной мощи для достижения желательных эффектов при решении задач в сфере национальной безопасности. Так согласно определению исследовательского центра RAND Corp., ОБДЭ - это
«операции, понимаемые и планируемые в системном фрейме, которые рассматривают весь диапазон прямых, непрямых и каскадных эффектов, способных с различной степенью вероятности быть достигнутыми через применение военных, дипломатических, психологических и экономических инструментов». Подробней см.: Davis P. Effects-based Operations. RAND. 2001. [online]. P.7. URL: https://www. rand.org/content/dam/rand/pubs/monograph_reports/2006/mR1477.pdf (дата обращения: 06.05.2019). Вместе с другими определениями ОБДЭ (например, см. Summary of the mORS Workshop: Analyzing Effects-based Operations. military Operations Research Society (mORS). booz Allen Hamilton. [online]. 2002. 29-31 January. URL: https://archive.org/details/DTIC_ADA414980 (дата обращения: 05.05.2019) они формулируют принципы данной концепции, основывающиеся на координации и управлении всеми элементами мощи агрессора с целью достичь требуемых эффектов в интересах национальной безопасности. Описанный в данной статье подход дает представление о том, насколько расширились возможности влияния на поведение объекта-мишени, т.к. перенос ставки на неинтервенциональные элементы привел к колоссальному увеличению инструментария для оказания эффектов на него. При этом в концепции ОБДЭ необходима постоянная оценка оказываемых эффектов для ввода корректив в свои действия и достижения нужного результата, для чего требуется соответствующее количество каналов для обратной связи. Одновременно с этим для того, чтобы воздействие не было бессистемным и соответствовало стратегическому плану, с учетом условий, описанных в главе 2.1, и усложнения операционной среды (ее хаотизированности), потребовалось радикальное увеличение количества управляющих команд, а порой и их качественное изменение. Это и привело к возникновению синергетического роста эффективности воздействий на объект-мишень для достижения нужных агрессору эффектов, чем и объясняется возникновение концепции ОБДЭ и увеличение ее влияния на стратегическое мышление.
Таким образом, на основании вышеизложенного мы подошли к возможности сформулировать законы неклассической войны:
Первый закон говорит, что в ходе неклассической войны возможно достижение насильственного контроля над объектом-мишенью, по результату сопоставимому с применением прямой военной силы, если воздействие ее неинтервенциональных элементов достигает необходимого синергетического эффекта.
Второй закон гласит, что необходимый уровень синергетического эффекта от применения неинтервенциональных элементов достигается тогда, когда в основе использования их важнейшего компонента - сетевых групп - лежит рефлективное управление, а количество управляющих команд в отношении их составляющих обеспечивает точность воздействия вплоть до индивидуума, благодаря чему сетевые группы, согласованно с другими неинтервенциональными элементами, становится возможным контролируемо направлять с целью перехвата управления над объектом-мишенью в соответствии с замыслом агрессора.
По третьему закону сохранение объектом-мишенью устойчивости своей социальной и государственной системы под действием развязанной против него неклассической войны ведет к использованию агрессором все более разрушительных ее типов, когда в пределе ставится задача достигнуть системно-тотального и перманентного деструктивного воздействия на объект-мишень для осуществления насильственного контроля над ним.
Отметим, что само системно-тотальное и перманентное воздействие в неклассической войне недостижимо без соответствующей теоретической базы, основанной на парадигме применения теории хаоса в сфере национальной стратегии, и синергетического эффекта от использования ее неинтервенциональных элементов. Разумеется, возможность перехода к экстремальным формам неклассической войны основывается на оценке
***
Современные неклассические войны всегда включают в себя экономическую и торгово-финансовую составляющую. Это важные неинтервенциональные элементы агрессии. При этом государства, вступая в состояние неклассической войны, на первых этапах внешне вообще могут не ощущать никаких качественных изменений в своем существовании: их граждане продолжают свободно перемещаться по территориям этих стран, пересекать границы, и никто при этом не будет в них стрелять и не будет пытаться взять их в плен; города этих стран никто не бомбит, танки не ездят по улицам, крылатые ракеты не падают на школы, детские сады и больницы. Но при этом правительства уже строят агрессивные планы по уничтожению конкретных национальных экономик методами экономической, финансовой, торговой войны - для того, чтобы подорвать и уничтожить ресурсную базу противника, без которой он в обычной войне просто не сможет сопротивляться. Именно в таком состоянии необъявленной войны сегодня оказались два мировых лидера - США и КНР, вступившие в 2018 году в «торговую войну», ставшую для Китая войной на истощение.
Сама война продиктована двумя причинами. Первая заключена в самих США. Д. Трамп и стоящие за ним силы всеми способами пытаются восстановить реальный сектор экономики. Для этого, помимо прочего, требуется увеличить экспорт американских товаров, а дисбаланс в американо-китайской торговле в данном случае - крайне неблагоприятный фактор. Промышленность - опора национально-ориентированного бизнеса США и связанных с ним элит, и уже поэтому текущий конфликт не может сойти на нет до тех пор, возможно, пока в Белый дом не придут оппоненты Д. Трампа. Подчеркнем: сдерживание (а как максимум - нейтрализация) КНР - суть консенсуса внутри американских элит. Разночтения касаются методов противодействия. При Б. Обаме подобной торговой «войны» не было, поскольку диспаритет в экономике был выгоден глобалистам, к которым относятся и финансовые структуры, экспортирующие доллар и оплачивающие им китайские товары. Однако Д. Трамп и стоящий за ним реальный сектор экономики этим недовольны, т.к. диспаритетом в торговле с Китаем наносится вред их интересам. В результате, развязанная нынешним президентом США торговая «война» призвана решить две задачи: сдержать Китай и нанести урон глобальным финансовым структурам.
Для КНР протекционистские меры Вашингтона весьма чувствительны, даже несмотря на его гигантский ВВП. Падение экспортной выручки опасно не столько само по себе, сколько последствиями, поскольку устойчивость китайской модели поддерживается высокими темпами экономического роста.
Более того, по данным Euromonitor International на 2016 год**
**China Still Lucrative for businesses Despite the Rising Wage Rates // Euromonitor International. 2017. 13 march. [online]. URL: https://blog.euromonitor.com/china-still-lucrative-businesses-despite- rising-wage-rates/ (дата обращения: 17.09.2019).
стоимость труда китайского рабочего составила 3,6 доллара в час; с 2005 года данная величина выросла втрое. Для сравнения: в Индии аналогичный показатель составил 0,7 доллара в час, а в Португалии - 4,5. В результате, наблюдается сильное удорожание рабочей силы в Китае, а это означает, что дешевая рабочая сила перестает быть для него конкурентным преимуществом.
Единственная альтернатива - уход в технологии, т.е. вложения в высокотехнологические направления, такие как IT-сфера, автомобилестроение, авиа-космическая отрасль, биотехнологии и т.д. Одновременно растет и необходимость в рынках сбыта, которые сейчас заняты конкурентами из США, Европы, Южной Кореи, Японии, Тайваня и др. В потенциале сдерживание Китая на этих направлениях ведет к замедлению экономического роста - одного из основных гарантов легитимности Коммунистической партии Китая. Падение или отсутствие роста угрожает внутренней социально-политической стабильности, а это фундаментальная угроза национальной безопасности КНР. Соответственно санкции и прочие ограничения, вводимые администрацией Д. Трампа против китайских высокотехнологических гигантов (компании Huawei, ZTE и пр.), ставят перед собой цель подорвать переход КНР от устаревшей экономической модели к высокотехнологичной экономике. Кроме того, противодействуя Китаю, США стремятся ограничить продвижение его уже упомянутой инициативы «Один пояс, один путь», а также через дестабилизацию его регионов.
Запущенная Д. Трампом торговая «война» все более технологизируется и сращивается с иными формами и методами неклассической войны. Одной из них является внестоличная разновидность «цветной» революции, наблюдаемая в Гонконге с марта 2019 года. У нее был конкретный предлог, а именно - решение гонконгских властей принять законопроект об экстрадиции преступников. Суть проблемы в том, что Гонконг не имеет соглашения с материковым Китаем, а также Макао и Тайванем по поводу экстрадиции; принятие закона позволило бы выдавать Пекину лиц, нарушивших китайские законы. Местная оппозиция немедленно возмутилась инициативой пропекинской главы гонконгской администрации Кэрри Лам, заявив, что это будет означать «смерть автономии». Речь идет о возможной экстрадиции на материк разного рода правозащитников и диссидентов - тех, кто недоволен китайской властью. Принятие закона позволило бы выдавать Пекину этих лиц. Масштаб возникших на этом фоне волнений оценивают по-разному. Сами организаторы приводят оценку в 1,03 млн человек на пике протестов, власти - 240 тысяч, но в любом случае это явно больше даже по сравнению с т.н. «революцией зонтиков» 2014 года. Степень жесткости столкновений также возросла: регулярно фиксируются погромы, имел место штурм парламента, зачинщики беспорядков пытаются вызывать паралич гонконгского аэропорта и прочее.
Однако у нынешних событий в Гонконге существует ключевое отличие от «революции зонтиков». 12 августа 2019 года поступила информация о концентрации подразделений Народной вооруженной милиции (входит в состав НОАК) в городе Шэньчжэнь провинции Гуандун, граничащем с Гонконгом. Фиксировалось прибытие в большом количестве грузовиков и бронетехники (аналоги российских БТР). Это - сам по себе довольно примечательный факт, поскольку если китайцы для подстраховки направили туда военных, значит, у них имеются основания считать, что потенциал протестов может быть куда большим, чем можно оценить со стороны. Более того, ввод Пекином армейских частей в Гонконг смотрится провоцированием китайского руководства на более жесткие действия в отношении толпы. Здесь и состоит основная угроза: как только военные окажутся внутри города, встанут на защиту административных зданий, оградят площади и т.п., с высокой вероятностью появятся провокаторы, которые попытаются столкнуть обе стороны.
Подобная схема уже многократно отработана и одной из ее разновидностей являются «неизвестные снайперы», проявившие себя в самых разных событиях, например, на киевском майдане 2014 года. Схема проста: в определенный момент, когда противоборство достигнет определенного накала, неизвестными снайперскими группами открывается огонь и по протестующим, и по силовикам. В результате, насилие переходит на новый уровень: полиция и солдаты пускают в ход максимум имеющихся средств вплоть до применения боевого оружия. Толпа же, подстегиваемая провокаторами и указаниями, например, через социальные сети, применяет все доступные средства - от бит до самодельных газовых гранат и булав. Таким способом достигается самоподдерживающийся режим эскалации насилия, а сами власти (в обсуждаемом случае - Пекин) обвиняются в преступлениях против своего народа. Затем формируется коалиция стран, осуждающая неадекватное применение силы со стороны силовых структур и политического руководства, в разных городах мира проводятся пикеты и митинги у китайских посольств и консульств, начинаются вбросы о необходимости усилить санкционный прессинг против КНР, исключить из тех или иных организаций, звучат призывы к другим странам о помощи*** и т.п.
***Osborne S. Hong Kong protesters, waving American flags, call on Trump to ‘liberate’ city // The Independent. 2019. 8 September. [online].
URL: https://www.independent.co.uk/news/world/asia/hong- kong-protest-trump-china-american-flag-stars-stripes-a9096311.html (дата обращения: 17.09.2019).
И это только начало. Если Китай поддастся на провокацию - а избежать этого в случае ввода армейских подразделений в Гонконг будет очень непросто, - тогда его загонят в узкий коридор решений и действий. Несиловым путем усмирить протестующих не удастся, а применение силы (да еще с пролитой кровью и смертельными исходами) - как раз то, чего ждут организаторы протестов и их бенефициары.
Продолжение следует...
Часть первая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/683815.html
Часть вторая: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684127.html
Часть третья: - https://strigunov-ks.livejournal.com/684401.html
***
Как уже отмечалось, размытость, отсутствие четких границ, сложность выявления и определения обсуждаемого типа угроз в рамках устаревших терминов также требует принципиально нового подхода для их объяснения с созданием адекватного понятийного аппарата. Часто определения этим явлениям вводятся произвольно, поэтому авторы настоящей статьи видят свою задачу не в «преумножении сущностей» в дополнение к уже выведенным терминам, которые созданы словно на разных языках и не согласованы между собой. Напротив, нами предлагается подход, основанный на разработке единой системы описания, максимально полно отражающей свойства всех обсуждаемых явлений, рассматриваемых в рамках всего множества возникших за последние годы терминов, а также их положение в ней. Только путь от общего - системного и комплексного - к частному позволит создать основу для понятийного аппарата, способного разрешить имеющиеся противоречия и путаницу.
Приведенный выше анализ выявил несколько фундаментальных признаков, свойственных новым типам неклассической агрессии. Они лежат в основе ключевого механизма воздействия на объект-мишень со стороны агрессора для достижения главной цели - осуществления насильственного контроля над ним без использования ВС по результату, сравнимому с применением прямой интервенции. В предыдущих главах было доказано, что радикальное увеличение числа управляющих команд, рефлективный характер управления на базе теории хаоса и сетевой организации лежит в основе синергетического эффекта применения неинтервенциональных элементов насильственного контроля, благодаря чему стало возможным достигать результата как от прямой интервенции. Данное свойство характерно для всех типов неклассической войны. Следовательно, оно фундаментальное и всеобщее для ее проявлений, обозначаемых существующими терминами: «цветная революция», «гибридная война», «системно-сетевая война», «мятежевойна», «организационное оружие», «сетецентрические войны (военные действия) и операции» и другие термины, которые в силу ограниченного объема статьи в нее не вошли. Собственно концепция «управляемый хаос» и смежные с ней концепции* представляют собой теоретический базис, парадигму для перечисленных типов неклассической войны, поэтому их следует различать.
*Исходя из анализа определения концепции операций, базирующихся на достижении эффектов (ОБДЭ), можно предположить, что она имеет определенную сопряженность с концепцией управляемого хаоса. В ней исходят из необходимости координации и управления всеми элементами национальной мощи для достижения желательных эффектов при решении задач в сфере национальной безопасности. Так согласно определению исследовательского центра RAND Corp., ОБДЭ - это
«операции, понимаемые и планируемые в системном фрейме, которые рассматривают весь диапазон прямых, непрямых и каскадных эффектов, способных с различной степенью вероятности быть достигнутыми через применение военных, дипломатических, психологических и экономических инструментов». Подробней см.: Davis P. Effects-based Operations. RAND. 2001. [online]. P.7. URL: https://www. rand.org/content/dam/rand/pubs/monograph_reports/2006/mR1477.pdf (дата обращения: 06.05.2019). Вместе с другими определениями ОБДЭ (например, см. Summary of the mORS Workshop: Analyzing Effects-based Operations. military Operations Research Society (mORS). booz Allen Hamilton. [online]. 2002. 29-31 January. URL: https://archive.org/details/DTIC_ADA414980 (дата обращения: 05.05.2019) они формулируют принципы данной концепции, основывающиеся на координации и управлении всеми элементами мощи агрессора с целью достичь требуемых эффектов в интересах национальной безопасности. Описанный в данной статье подход дает представление о том, насколько расширились возможности влияния на поведение объекта-мишени, т.к. перенос ставки на неинтервенциональные элементы привел к колоссальному увеличению инструментария для оказания эффектов на него. При этом в концепции ОБДЭ необходима постоянная оценка оказываемых эффектов для ввода корректив в свои действия и достижения нужного результата, для чего требуется соответствующее количество каналов для обратной связи. Одновременно с этим для того, чтобы воздействие не было бессистемным и соответствовало стратегическому плану, с учетом условий, описанных в главе 2.1, и усложнения операционной среды (ее хаотизированности), потребовалось радикальное увеличение количества управляющих команд, а порой и их качественное изменение. Это и привело к возникновению синергетического роста эффективности воздействий на объект-мишень для достижения нужных агрессору эффектов, чем и объясняется возникновение концепции ОБДЭ и увеличение ее влияния на стратегическое мышление.
Таким образом, на основании вышеизложенного мы подошли к возможности сформулировать законы неклассической войны:
Первый закон говорит, что в ходе неклассической войны возможно достижение насильственного контроля над объектом-мишенью, по результату сопоставимому с применением прямой военной силы, если воздействие ее неинтервенциональных элементов достигает необходимого синергетического эффекта.
Второй закон гласит, что необходимый уровень синергетического эффекта от применения неинтервенциональных элементов достигается тогда, когда в основе использования их важнейшего компонента - сетевых групп - лежит рефлективное управление, а количество управляющих команд в отношении их составляющих обеспечивает точность воздействия вплоть до индивидуума, благодаря чему сетевые группы, согласованно с другими неинтервенциональными элементами, становится возможным контролируемо направлять с целью перехвата управления над объектом-мишенью в соответствии с замыслом агрессора.
По третьему закону сохранение объектом-мишенью устойчивости своей социальной и государственной системы под действием развязанной против него неклассической войны ведет к использованию агрессором все более разрушительных ее типов, когда в пределе ставится задача достигнуть системно-тотального и перманентного деструктивного воздействия на объект-мишень для осуществления насильственного контроля над ним.
Отметим, что само системно-тотальное и перманентное воздействие в неклассической войне недостижимо без соответствующей теоретической базы, основанной на парадигме применения теории хаоса в сфере национальной стратегии, и синергетического эффекта от использования ее неинтервенциональных элементов. Разумеется, возможность перехода к экстремальным формам неклассической войны основывается на оценке
***
Современные неклассические войны всегда включают в себя экономическую и торгово-финансовую составляющую. Это важные неинтервенциональные элементы агрессии. При этом государства, вступая в состояние неклассической войны, на первых этапах внешне вообще могут не ощущать никаких качественных изменений в своем существовании: их граждане продолжают свободно перемещаться по территориям этих стран, пересекать границы, и никто при этом не будет в них стрелять и не будет пытаться взять их в плен; города этих стран никто не бомбит, танки не ездят по улицам, крылатые ракеты не падают на школы, детские сады и больницы. Но при этом правительства уже строят агрессивные планы по уничтожению конкретных национальных экономик методами экономической, финансовой, торговой войны - для того, чтобы подорвать и уничтожить ресурсную базу противника, без которой он в обычной войне просто не сможет сопротивляться. Именно в таком состоянии необъявленной войны сегодня оказались два мировых лидера - США и КНР, вступившие в 2018 году в «торговую войну», ставшую для Китая войной на истощение.
Сама война продиктована двумя причинами. Первая заключена в самих США. Д. Трамп и стоящие за ним силы всеми способами пытаются восстановить реальный сектор экономики. Для этого, помимо прочего, требуется увеличить экспорт американских товаров, а дисбаланс в американо-китайской торговле в данном случае - крайне неблагоприятный фактор. Промышленность - опора национально-ориентированного бизнеса США и связанных с ним элит, и уже поэтому текущий конфликт не может сойти на нет до тех пор, возможно, пока в Белый дом не придут оппоненты Д. Трампа. Подчеркнем: сдерживание (а как максимум - нейтрализация) КНР - суть консенсуса внутри американских элит. Разночтения касаются методов противодействия. При Б. Обаме подобной торговой «войны» не было, поскольку диспаритет в экономике был выгоден глобалистам, к которым относятся и финансовые структуры, экспортирующие доллар и оплачивающие им китайские товары. Однако Д. Трамп и стоящий за ним реальный сектор экономики этим недовольны, т.к. диспаритетом в торговле с Китаем наносится вред их интересам. В результате, развязанная нынешним президентом США торговая «война» призвана решить две задачи: сдержать Китай и нанести урон глобальным финансовым структурам.
Для КНР протекционистские меры Вашингтона весьма чувствительны, даже несмотря на его гигантский ВВП. Падение экспортной выручки опасно не столько само по себе, сколько последствиями, поскольку устойчивость китайской модели поддерживается высокими темпами экономического роста.
Более того, по данным Euromonitor International на 2016 год**
**China Still Lucrative for businesses Despite the Rising Wage Rates // Euromonitor International. 2017. 13 march. [online]. URL: https://blog.euromonitor.com/china-still-lucrative-businesses-despite- rising-wage-rates/ (дата обращения: 17.09.2019).
стоимость труда китайского рабочего составила 3,6 доллара в час; с 2005 года данная величина выросла втрое. Для сравнения: в Индии аналогичный показатель составил 0,7 доллара в час, а в Португалии - 4,5. В результате, наблюдается сильное удорожание рабочей силы в Китае, а это означает, что дешевая рабочая сила перестает быть для него конкурентным преимуществом.
Единственная альтернатива - уход в технологии, т.е. вложения в высокотехнологические направления, такие как IT-сфера, автомобилестроение, авиа-космическая отрасль, биотехнологии и т.д. Одновременно растет и необходимость в рынках сбыта, которые сейчас заняты конкурентами из США, Европы, Южной Кореи, Японии, Тайваня и др. В потенциале сдерживание Китая на этих направлениях ведет к замедлению экономического роста - одного из основных гарантов легитимности Коммунистической партии Китая. Падение или отсутствие роста угрожает внутренней социально-политической стабильности, а это фундаментальная угроза национальной безопасности КНР. Соответственно санкции и прочие ограничения, вводимые администрацией Д. Трампа против китайских высокотехнологических гигантов (компании Huawei, ZTE и пр.), ставят перед собой цель подорвать переход КНР от устаревшей экономической модели к высокотехнологичной экономике. Кроме того, противодействуя Китаю, США стремятся ограничить продвижение его уже упомянутой инициативы «Один пояс, один путь», а также через дестабилизацию его регионов.
Запущенная Д. Трампом торговая «война» все более технологизируется и сращивается с иными формами и методами неклассической войны. Одной из них является внестоличная разновидность «цветной» революции, наблюдаемая в Гонконге с марта 2019 года. У нее был конкретный предлог, а именно - решение гонконгских властей принять законопроект об экстрадиции преступников. Суть проблемы в том, что Гонконг не имеет соглашения с материковым Китаем, а также Макао и Тайванем по поводу экстрадиции; принятие закона позволило бы выдавать Пекину лиц, нарушивших китайские законы. Местная оппозиция немедленно возмутилась инициативой пропекинской главы гонконгской администрации Кэрри Лам, заявив, что это будет означать «смерть автономии». Речь идет о возможной экстрадиции на материк разного рода правозащитников и диссидентов - тех, кто недоволен китайской властью. Принятие закона позволило бы выдавать Пекину этих лиц. Масштаб возникших на этом фоне волнений оценивают по-разному. Сами организаторы приводят оценку в 1,03 млн человек на пике протестов, власти - 240 тысяч, но в любом случае это явно больше даже по сравнению с т.н. «революцией зонтиков» 2014 года. Степень жесткости столкновений также возросла: регулярно фиксируются погромы, имел место штурм парламента, зачинщики беспорядков пытаются вызывать паралич гонконгского аэропорта и прочее.
Однако у нынешних событий в Гонконге существует ключевое отличие от «революции зонтиков». 12 августа 2019 года поступила информация о концентрации подразделений Народной вооруженной милиции (входит в состав НОАК) в городе Шэньчжэнь провинции Гуандун, граничащем с Гонконгом. Фиксировалось прибытие в большом количестве грузовиков и бронетехники (аналоги российских БТР). Это - сам по себе довольно примечательный факт, поскольку если китайцы для подстраховки направили туда военных, значит, у них имеются основания считать, что потенциал протестов может быть куда большим, чем можно оценить со стороны. Более того, ввод Пекином армейских частей в Гонконг смотрится провоцированием китайского руководства на более жесткие действия в отношении толпы. Здесь и состоит основная угроза: как только военные окажутся внутри города, встанут на защиту административных зданий, оградят площади и т.п., с высокой вероятностью появятся провокаторы, которые попытаются столкнуть обе стороны.
Подобная схема уже многократно отработана и одной из ее разновидностей являются «неизвестные снайперы», проявившие себя в самых разных событиях, например, на киевском майдане 2014 года. Схема проста: в определенный момент, когда противоборство достигнет определенного накала, неизвестными снайперскими группами открывается огонь и по протестующим, и по силовикам. В результате, насилие переходит на новый уровень: полиция и солдаты пускают в ход максимум имеющихся средств вплоть до применения боевого оружия. Толпа же, подстегиваемая провокаторами и указаниями, например, через социальные сети, применяет все доступные средства - от бит до самодельных газовых гранат и булав. Таким способом достигается самоподдерживающийся режим эскалации насилия, а сами власти (в обсуждаемом случае - Пекин) обвиняются в преступлениях против своего народа. Затем формируется коалиция стран, осуждающая неадекватное применение силы со стороны силовых структур и политического руководства, в разных городах мира проводятся пикеты и митинги у китайских посольств и консульств, начинаются вбросы о необходимости усилить санкционный прессинг против КНР, исключить из тех или иных организаций, звучат призывы к другим странам о помощи*** и т.п.
***Osborne S. Hong Kong protesters, waving American flags, call on Trump to ‘liberate’ city // The Independent. 2019. 8 September. [online].
URL: https://www.independent.co.uk/news/world/asia/hong- kong-protest-trump-china-american-flag-stars-stripes-a9096311.html (дата обращения: 17.09.2019).
И это только начало. Если Китай поддастся на провокацию - а избежать этого в случае ввода армейских подразделений в Гонконг будет очень непросто, - тогда его загонят в узкий коридор решений и действий. Несиловым путем усмирить протестующих не удастся, а применение силы (да еще с пролитой кровью и смертельными исходами) - как раз то, чего ждут организаторы протестов и их бенефициары.
Продолжение следует...