За что не люблю, уже писал. А люблю вот за что:

Когда после пары часов велосипедных петляний по лесным дорогам возвращаюсь, уже под вечер, домой на свой полуостров, на повороте к шоссе вдруг раскрывается - сразу: сверкающий простор залива, косое солнце, белые яхты. И - против воли, без смысла - всплывает: даже не имя, - слово:

АльквалондэВдох, ( Read more... )

Любил рули Икарусов - широкие, низко посаженные. Водитель сидит как перед бочкой, вертит за край - весело. Когда себя представлял водителем (часто, идя), всегда вертел такой икарусовский руль, и на мир смотрел через большие, светлые икарусовские окна: простор, плавность, неторопливость. (А гоночные продавлины с их мелкими, как зубы хорька, ( Read more... )

2 вещи, к которым так и не смог привыкнуть в англоязычном книгоиздании ( Read more... )

Перечитывать спустя года книги, когда-то "сильно повлиявшие", но почти забытые - это как читать, чеша в затылке, наконец-то открытые исходники программы, которой пользуешься каждый день.

Еще не начинал толком читать чужие книги, а уж пора писать свою.

В набор для починки старых книг стоимостью 145€ входит, среди прочего:

Un livre du 18ème siècle pour l'entraînement.

называется магазинчик, почти в самом центре нашего городка. Странно, что раньше нам не попадался. Хороший.

А альтернативного в нем вот что: все книги там имеют смысл. (Или, иначе говоря: "совсем нет попсы", но это менее точно.) Чуть не половина книг на полках - либо читал, либо хотел бы прочесть, либо автора знаю хотя бы по фамилии. Но и те, что ( Read more... )

Шпроты "Рижские" - по виду и запаху, да и вкусу - родом из телесного низа железных дорог. Буксы, сцепки, буфера. Тусклый рельсовый блеск, мазут и креозот, лохматая черная накипь километров.

и сосульки под крышей растут вкось.

Пятнадцать лет тому назад, в России, я написал нечто очень похожее на это. Не так цветисто, конечно. И не для публикации, а в частном письме. Но написал, и вполне искренне ( Read more... )