Конец света наступит... сегодня. Второй фрагмент
Невыполненное поручение
Добираться до работы вместе с начальником на его служебной машине - это была заработанной мною прерогатива. Конечно, я вполне мог бы купить личный автомобиль, но признаюсь честно - особым желанием не горел. Во-первых, мне в любом случае ездить бы на нём пришлось только до офиса и обратно, в течении же рабочего дня, я если и перемещался, то преимущественно вместе с шефом на его служебной машине. Во-вторых, мне было жутко лень учиться на права, оформляться в какие-то автошколы, учить правила, ходить на экзамен.
Правда, так было не всегда, и когда я только начал работать помощником руководителя, машину мне приобрести хотелось. Исключительно с той целью, чтобы не мучить себя общественным транспортом в часы пик, этой высшей формой издевательства над человеческим существом. Стоять в той же пробке, имея вокруг себя свободное личное пространство - значительно приятней. Хорошим заработком на тот момент я ещё не обладал, опытом вождения тем более, а потому всерьёз рассматривал возможность приобретения поддержанного российского автомобиля, езда на котором, впрочем, тоже не особо радовала. Но выбора не было. Начал ходить в автошколу. А работа моя наличие чёткого графика не предполагала. Приходилось разрываться. Получалось редко.
И однажды, после застольного общения шефа с какой-то иностранной делегацией, где-то в полтретьего ночи, когда все уже разошлись, а мой начальник продолжал употреблять спиртное, выглядя при этом невероятно бодрым, чего нельзя было сказать обо мне, я решил пожаловаться. Ну а ради чего я единственный из всех его подчинённых продолжал сидеть рядом и пить с ним эту противную водку? Мне не платили сколько обещали первоначально, отмахивались почти крошечной, по сравнению с людьми, которые меня окружали, заработной платой, а я изо всех сил пытался построить для себя простую и удобную среду обитания. И я больше не мог лицемерить. Сказал всё начистоту.
Про то, что разрываюсь между автошколой и работой, что машину на самом-то деле не хочу, но жутко устал добираться с утра и с вечера на общественном транспорте, потом было что-то про социальное неравенство россиян, которое породило государство, но отказывается это признавать. Моего начальника звали Виктор Николаевич. Фамилия у него знатная - Стародуб. Он меня не перебивал, долго и внимательно слушал, а в конце предложил такой вариант, когда с утра водитель едет за мной, потом за ним. На всё остальное шеф прямо не ответил. Но выводы, очевидное, какие-то сделал. По крайней мере, зарплату мне повысил, и работалось с того дня мне с ним легче.
Водителя шефа, как я уже сказал, звали Валера. Быстро поздоровавшись, он стал объяснять мне причину своей задержки. В сущности ничего нового, но его рассказ и то, что я потом увидел, отозвалось во мне приступом неясного страха.
- Авария там случилась, - Валера кивнул вперед, мы ехали по небольшой улице, прилегавшей к одной из центральных магистралей, - На ровном месте практически, как это у них получилось, ума не приложу.
Впереди был затор. Мы притормозили. Я старался разглядеть за едущими перед нами машинами, что же там случилось, и чему так удивился Валера. Но делал я это без особого энтузиазма. Автомобильных аварий я в своей жизни повидал немало. Они перешли для меня в разряд будничных событий. Я уже не воспринимал их как трагедию. Вглядываться вперед меня заставляла исключительно скука. Я множество раз проезжал по этой улице и всегда видел одно и тоже. А тут авария, и какая бы она не была, это всегда нестандартное событие, поэтому хочется посмотреть. Как на интересную картинку. Только не по телевизору, а увидеть своими глазами. К тому же, это хорошая тема для беседы с Валерой. Он, кстати, продолжал свой рассказ.
- Там какая-то семейная малолитражка, гнала она, наверное, километров сто. И на встречку. Одну машину в лоб просто размазала. И та на следующую наскочила. Причём на ровном месте всё случилось. Я такое первый раз в жизни вижу.
Мы подъезжали ближе. От слов Валеры моё былое спокойствие почему-то растворилось. Я всегда умел абстрагироваться от любых катастроф, всё воспринимал через призму будничного интереса, но на эту аварию мои правила не подействовали. Впереди стоял сотрудник ГАИ и по одному пропускал автомобили через узкий проезд, который остался незатронутым аварией. Я увидел смятую практически наполовину малолитражку. Нетронутыми остались, пожалуй, только задние фонари. Тоже самое можно и сказать о «девятке», с которой и произошло лобовое столкновение. Иномарке, следовавшей в соседнем с «девяткой» ряду, досталось немногим меньше.
К горлу моему подступил комок. Пришлось прикладывать усилия, чтобы сглотнуть слюну. На лбу выступил пот. Яркий солнечный свет вокруг вновь показался искусственным. И происходящее вокруг - декорацией очередного фильма. Словно в замедленной съемке я видел, как мы подъехали к гаишнику, который пропускал по одному автомобилю. Валера, знакомый с этим сотрудником, опустил стекло со своей стороны, и быстро спросил:
- Привет, Серега! Где этот водила так разогнаться успел?
- Да кто его знает, сами не понимаем, тут от светофора триста метров, она там остановилась, потом дернула по полной вперед.
- Она? Женщина что ли за рулём?
- Ага, - инспектор ДПС почему-то отвёл глаза вниз.
- Погибла?
Инспектор печально сжал губы, кивнул, а потом попросил быстрее проезжать. Я пребывал в шоке. Вид искореженных автомобилей с известием о том, что в них кто-то погиб, всегда вызывает неприятные эмоции. Но, как говорил, я умел быть безразличными к этим процессам. Вот только сегодня моя программа сбилась. Сегодня вообще все мои программы сбивались. И все же не скорбь заполняла меня, а неясная внутренняя тяжесть, и колючий страх вяжущей массой расползался по телу. Мне становилось холодно и сразу за этим жарко.
- Сразу после светофора разогналась до ста километров и выехала на встречку? - удивлённо произнёс Валера и тихо добавил, - Это прямо на самоубийство похоже.
- Ага, или она перепутала газ с тормозом, а потом испугалась и крутанула руль, - сказал я с присущем мне любовью к черному юмору. Свой голос я услышал так, будто он доносился из колодца, да и над сказанным я особо не размышлял. Ответил на автомате. Мозг был занят анализом одной эмоцией - чувством зыбучей паники.
Мне вдруг захотелось закурить. И, чтобы отогнать неприятные мысли, я решил подумать о сигаретах. У меня с ними очень странные отношения. Впервые я их попробовал в двадцать лет - согласитесь, что как-то поздновато для человека моей эпохи? Особенно к курению я не притянулся, но когда начинал пить, обязательно просил у кого-то сигареты, но чаще покупал целую пачку, выкуривал одну, рассуждал на тему какая это гадость, приходил домой, забрасывал пачку подальше и так до следующей вечеринки. Но бывало, что острое желание взять сигарету возникало и в будние дни, вытащить сигарету из пачки, зажать в зубах, прикурить. Но понимая, что после этого долго буду «глушить» противный аромат в лёгких, поскольку привыкнуть к нему так и не смог, я научился курить мысленно - прокручиваю процесс в голове, спокойно выдыхаю и немного успокаиваюсь.
- У неё могли тормоза отказать, - после почти минутного молчания изрёк Валерка. Он словно и не ко мне обращался. Будто мысли вслух произнёс. Видимо, тоже ощутил нечто похожее, что испытал до этого я.
- Сигарет нет? - мой вопрос вывел Валерку из задумчивого состояния. Он с улыбкой глянул на меня и ответил.
- Ты же прекрасно знаешь, что я не курю, зачем спрашиваешь?
- В тайной надежде, - с улыбкой ответил я. Моё нормальное мировосприятие постепенно возвращалось. Я облегченно вздохнул, - День сегодня какой-то дурацкий, тебе не кажется?
Валера возражать не стал и молча кивнул. Лицо у него в этот момент было весьма задумчивое. «Наверное, тоже с утра, задумался над вечным вопросом, зачем он всё это делает», - подумал я и перевел взгляд с дороги на тротуар. За тонированным стеклом автомобиля мелькали первые этажи домов, оборудованные под магазины, периодически встречались невысокие деревья с зелеными листьями. Среди этих магазинов и деревьев шли люди. Те, кто помоложе, одеты были ещё совсем по-летнему, девушки так и пестрили открытыми частями тела. Те, кто постарше приодели легкие курточки, в основном невзрачных серых и светло-коричневых цветов. Встречались в этом людском потоке и персоны в строгих деловых костюмах, правда, их было значительно меньше - до центра города мы ещё не доехали.
«А как сложно и в тоже время просто всё устроено, - меня вдруг потянуло на философские размышления, - Человек просыпается, одевается, выходит на улицу, и просто идёт, думая… О чём же все думают?». Поразмыслив, я пришёл к выводу, что думают всё примерно о том, о чём думаю я в привычные дни. А ход мыслей у меня такой - я сначала вспоминаю намеченные ранее на сегодня дела. И если их нет, я прикидываю, что же такого важного сегодня может произойти, если ничего не вспоминаю, то про себя радуюсь, что с утра можно будет «похалявить», а именно проверить почту, лениво прихлебывая кофе, ответить в живом журнале и других социальных сетях. Дальше все же неизбежно наваливается работа. Выполнив её как можно скорее, я уже пребываю мыслями в обеде. Вечером начинаю думать, если сегодня не пятница, о том, что надо купить домой, и в какой магазинчик лучше зайти - маленький что через дорогу от моего дома или в гипермаркет в соседнем квартале. В пятницу, естественно, мысли о вечерних встречах и развлекательных заведениях.
«А связано ли это все с жизнью? - задаю я себе совсем уж дурацкий вопрос, - Есть ли во всём этом хоть какой-то реальный контакт с миром? Задумываюсь ли я о чём-то действительно важном?». Тут на лице моём застывает ухмылка. Горькая правда щекочет нос. «Виртуальное пространство. Полное погружение в себя. Вот как я живу. И также живут все эти люди».
Валера включил поворот и машина заехала во двор элитных многоэтажных домов. Охранник в будке при въезде на территорию кивнул и открыл шлагбаум. «А это предел мечтаний современных двуногих существ, - во мне вдруг заговорил голос ведущего передачи «в мире животных», - Жилище из двух этажей на самом верху этого невероятного строения, на первом этаже которого находится салон красоты, фитнесс-центр и небольшой лобби-бар, где можно заказать себе ужин прямо в квартиру. Позволить себе подобное могут единицы. Но хотят практически все». Конечно, мне хотелось бы сплюнуть, сказать, что меня это не интересует, я не столь приземленный человек, но, увы, я этого хотел. Также, как быть владельцем загородного дома площадью свыше пятисот квадратных метров, и это была одна, фактически единственная, цель в жизни.
- Добрый утро, Виктор Николаевич, мы уже внизу, - это Валера набрал шефа, нажав пару клавиш на центральной панели, и проговорив в гарнитуру на своём ухе. Такая вещица не помешала бы и мне, ведь почти половина всей работы приходилась на телефон, но я с ней как-то не сдружился. Валера тоже не особо любил. Но выводить беседы на динамики - тоже не лучший вариант.
Помню, как однажды общался со знакомым по имени Павел, который узнал про операцию, когда беспроводной телефонный динамик монтируют прямо в ухо, а микрофон куда-то в горло. Медицинский центр, предлагавший такую услугу, утверждал, что всё абсолютно безопасно и устройства в случае чего можно легко извлечь. Павлик очень хотел делать такую операцию и звал меня с собой. Я сказал ему, что он дурак. На это мой приятель обозвал меня стариком, который не пользуется достижениями цивилизации. Больше мы с ним не виделись. Но мне страшно представить, что он всё-таки вмонтировал в себя гарнитуру, и теперь разговаривает просто сам с собой, это же невообразимый кошмар - телефон внутри человека. И ещё называют прогрессом.
Вскоре из подъезда элитного дома появился Виктор Николаевич в светло-сером костюме. Ему было около пятидесяти. Если одеть его в черный костюм подешевле, то он вполне бы походил на охранника - рост метр восемьдесят, плотное телосложение, большая голова с небольшим пятном черных волос. В дорогом же костюме и своих неспешных жестах он воплощал в себе черты респектабельного бизнесмена, внимательно следящего за своим физическим состоянием. Его жизненной биографией я не особо интересовался. Слышал только обрывки, из которых выходило, что моему шефу пришлось когда-то работать в неких спецслужбах, потом он был главой какого-то кооператива, затем директором охранного агентства, ещё были у него должности главы банка, какая-то государственная служба, и теперь вот он был директором строительной фирмы.
А я был его, соответственно, помощником. И кто-то, наверное, может подумать, что я страдал от столь низкой должности, но на самом деле я гордился. Денег мне платили гораздо больше, чем таким доблестным, на первый взгляд, профессиям, как врач или учитель. Хотя работа, признаться, была не самая сладкая. Виктор Николаевич был человеком строгим и требовал незамедлительного выполнения своих поручений, что не всегда представлялось возможным.
- Доброе утро, Валера. Доброе утро, Кирилл, - мой шеф всегда здоровался отдельно с водителем и отдельно со мной, - Надеюсь, ты не забыл, что сегодня прилетают важные гости, и ты едешь на моей машине их встречать?
Сказано всё было недружелюбным тоном. Будто я что-то уже сделал не так. Я отнёс это на плохое настроение начальника. «Видимо, тоже с утра мучался вечным вопросом, зачем он ходит на свою работу. Или с женой, как всегда, поругался. Почему он до сих пор не бросил эту старую стерву и не стал жить со своей молодой любовницей? Она такая же стерва?».
- Конечно, помню, Виктор Николаевич, - миролюбиво ответил я и тут же подчеркнул свой профессионализм, - Прилёт в одиннадцать тридцать.
- Выезжайте только пораньше, я не хочу заставлять этих людей ждать, - все тем же недовольным голосом ответил начальник, - И на вечер закажи столик в «Сфинксе», - чуть помолчав, он добавил с небольшой улыбкой, - Будем продолжать общение в неформальной обстановке.
Я ухмыльнулся. «Да, знаю, я ваше неформальное общение». Вслух произнёс совсем другое:
- Хорошо, Виктор Николаевич, будет сделано.
Но, увы, встретить важных гостей своего начальника мне так и не удалось. Это поручение навсегда осталось невыполненным. Теперь преследует меня как фантомная боль несуществующего ныне мира. Я не смог встретить гостей шефа, потому что они умерли одни из первых, и в этом им, кстати, здорово повезло.
Падение
Наверное, у читающего эти строки, невольно возникает вопрос - почему я так много внимания уделяю жизненным мелочам того дня? Почему не начал свой рассказ с той самой секунды как всё рухнуло? И я поясню - во-первых, мне не кажется, что мир умер именно в тот момент, когда всё началось, по мне наша цивилизация стала гибнуть задолго до наступления этого дня, она умирала и утром в последних секундах своей мирной жизни. Она умирала каждый день.
В тот момент, когда я заглатывал подальше своё стремление ощутить жизнь полной грудью и шёл на работу за искусственно созданными идеалами. Когда покупал в супермаркете уже не еду, а химические составы, что коверкали мой организм, с целью поддержать систему функционирования организма, чтобы он смог выполнять свой набор обязанностей в созданной непонятно кем и непонятно для чего мировой экономической системе. Свершившийся ужас - это всего лишь отключение аппарата искусственной вентиляции легких от мертвого больного.
И, во-вторых, я пишу летопись краха цивилизации, и вполне возможно, если мы не погибнем все до последнего человека, когда-нибудь мой рассказ станет легендой. И наибольшую ценность будут иметь фрагменты, описывающую жизнь другой эпохи, а не кошмары и ужасы, которые изменили вселенную, хотя и это имеет большое значения, и я ещё займусь этим описанием, но пока мне бы хотелось воспроизвести нетронутую трагедией цивилизацию. Последние секунды поддерживаемой в ней жизни.
В-третьих, мне просто хочется окунуться в теплые волны памяти, ведь я не уверен, что эти строки сможет кто-то прочесть, что они могут оказаться востребованным, поскольку новые кошмары эры «после конца света» стремительно сокращают то немногочисленное население, что сумело этот барьер преодолеть. Нет, особенно за тем временем я не скучаю, как уже сказал - у того мира было не много шансов продолжать существование. Но в ситуации, когда мечтать о будущем невозможно, поскольку его по определению, не будет, невольно начинаешь погружаться в прошлое, и вновь удивляешься, каким же удивительным был тот мир, какой странной и загадочной оказывалась наша повседневная реальность.
Я в очередной раз обратил на это внимание, когда дорогой автомобиль моего шефа остановился перед высотным офисным зданием, и я вместе с Виктором Николаевичем вышел на улицу. По-прежнему ярко светило солнце. Да, такой вот парадокс, во всех человеческих фантазиях на тему конца света обычно было пасмурно, но в реальности последний день оказался светлым. Я прищурился и оглядел небольшую площадку перед зданием.
Люди в черных костюмах пеклись под теплыми лучами и стремились к входу. Шум проезжающих по улице машин был звуковым сопровождением этой процессии. Воздух вокруг по больше части состоял из пыли и выхлопных газов автотранспорта. Мой пиджак тоже быстро нагрелся. На лбу выступил пот. Виктор Николаевич уже входил внутрь, а я всё стоял и продолжал смотреть, как будто знал, что уже никогда не увижу эту картинку в таком виде.
Красивое высотное здание. Приятная взгляду площадка перед ним. Добротные автомобили вокруг. Случайные прохожие разных возрастов. Парковщик на въезде в подземный паркинг. Студенты, идущие мимо в своё здание, и эти яркие лучи, словно вспышки фотоаппарата, делающего последние на своём веку снимки.
«Да, что же это со мной? - я встряхнул головой и зашагал вслед за шефом, - Чего мне так фигово весь день? Залипаю по каждой ерунде! А, ну да, я же пил вчера, вот мозги и отказываются работать, потому и колбасит». Прислонив на входе карточку к турникету, дождавшись зеленого света, я повернул железку перед собой, и пошёл к лифтам. Здание это построила фирма моего шефа. Как и несколько других крупных офисных небоскребов. Здесь было пятьдесят этажей. Но непосредственно мы занимали только шесть. На правах владельца, естественно, самых верхних.
Своего собственного кабинета у меня не было, я делил его с двумя другими помощниками Виктора Николаевича. Игорь Климов - самодовольный надменный тип примерно моего возраста - занимал самое почетное место в углу кабинета. Когда он садился за свой большой стол, соединённый вместе из двух буквой «Г», то справа от него оказывалось окно, сзади стена, и входная дверь оставалась под его прямым взором в противоположном углу. Слева от Климова за длинным столом с несколькими тумбами вокруг сидела Ольга Секретова - девушка под тридцать не самой привлекательной внешности.
Мой стол был самый маленький и занимал наиболее невыгодное положение - прямо напротив входной двери, только стоял он боком. Стул у меня самый простой, в отличие от того же Климова, который восседал на императорском кресле. Недорогой телефонный аппарат, дешевый компьютер, и подставка для бумаг - вот и всё моё оборудование.
Ещё у Виктора Николаевича была секретарь, которая всегда находилась в приемной, молодая блондинка Катя. Она выполняла роль официантки, принося кофе, наверное, и сексуальные изыски периодически удовлетворяла, хотя достоверно мне это неизвестно, также Катя отвечала на звонки, и выполняла другие самые простые обязанности, где не требуется никакой умственной нагрузки, как уже понятно - он даже столик в ресторане не доверял ей заказать. Для этого у Виктора Николаевича был я.
В сущности, тот же секретарь, только на ступеньку выше, в мои обязанности входило составлять деловое расписание, извещать участников встреч о вносимых изменениях, выполнять другие поручения, ездить по городу в интересах шефа. Кроме того, нередко я бывал представителем своего начальника на совещаниях во властных структурах, держал контакты с журналистами, выполняя функции пресс-секретаря, выезжал вместе с Виктор Николаевичем в командировки, решал на месте мелкие задачи вроде вызвать такси или подобрать место для обеда.
Любил ли я эту работу? Когда рассуждал об исключительно внешних её составляющих, как то автомобиль представительского класса, который заезжал за мной каждое утро, офисный небоскреб, куда я входил каждый день, и название известной строительной компании, в которой я числился сотрудником - мне нравилось. Когда я сталкивался с повседневными трудностями, твердолобым характером своего шефа, всеобщим разгильдяйством, беспробудной тупостью окружающих - я хотел найти пистолет и застрелится. Но выбора не было. С тем же самым можно было столкнуться на любой работе. И я терпел. Мирился. Надо ведь как-то существовать. Самоубийство это ведь только сладкий образ. «Умереть легко, жить трудно», - повторял я про себя и продолжал работать.
Поздоровавшись с коллегами, которые уже сидели в кабинете, я опустился в свой дешевый стул и нажал на кнопку включения компьютера. Пока на экране отображались стадии загрузки, я решил оценить сегодняшнее настроение Климова. Если бы наша компания была государством, а Виктор Николаевич - президент, то Игорь Климов стал бы главой администрации. Он занимался корреспонденцией на имя шефа, отслеживал публикации о компании, принимал какие-то стратегические решения, выполнял роль советника шефа.
Меня Игорь сразу воспринял с брезгливостью и не терял это ощущение на протяжении всей нашей работы. Может быть, он считал меня слишком беззаботным, или слишком глупым, это останется для меня вечной загадкой, но одно было ясно - общаться со мной он не желает. Во время обеденного перерыва мы часто ходили в одно кафе, и он никогда не подсаживался за мой столик, а если я к нему садился и пробовал заговорить то он, в лучшем случае, отвечал односложно, в худшем вообще молчал.
Другое дело Ольга Секретова - та поболтать очень любила. Правда, в своих рассуждениях она казалась мне глупой и наивной - я просто ей улыбался и даже пытался флиртовать, чисто ради спортивного интереса. Климов, замечая подобные вещи, жутко нервничал - ясное дело, что у него с Секретовой давно сложился не только рабочий, но и сексуальный тандем. Заметив его волнение, в заботе о нервах своего «коллеги», я как-то заявил, что женщины с лицами как у мартышек меня мало привлекают. Игорь сначала драться порвался, но потом избрал другую меру наказания - не здоровался со мной в течение месяца. Меня, ясное дело, такое мера нисколько не задела, поскольку он и до этого был ко мне не особенно благосклонен.
До моего прихода в эту компанию, именно Ольга Секретова занималась расписанием Виктора Николаевича, всюду сопровождала его и выполняла множество мелких поручений, но с ростом компании и деятельности шефа, работа её становилась всё напряженней. Тогда и возникла идея взять на должность помощника молодого парня. Секретова же стала помощницей Климова. Тут, ясное дело, по какой протекции.
И все же работать с Ольгой было приятно. Пафоса в общении она не демонстрировала. Быстро и по-деловому решала рабочие конфликты. С ней я в основном и контактировал. А то, что лицо у неё как у мартышки, так мне же не свадьбу с ней играть. Оставим всё это Климову. Обезьяноподобные это по его части. Я старался к Игорю вообще не обращаться. Уж слишком много пафоса и пренебрежения было в его репликах. На все мои просьбы, когда мне срочно нужно было что-то узнать, а Секретовой в офисе не было, он кричал, что занят и что я сам должен решать свои проблемы, а не отвлекать других занятых людей.
Я однажды, пока Климов в туалете был, глянул на открытые вкладки в его компьютере. Про общенациональные социальные сети я ничего не говорю, но что он порнографию на рабочем месте качал, меня убило. После этого я пытался намекнуть шефу о «великой занятости» Климова, но тот мне заявил, что Игорь «высокопрофессиональный работник». Чуть позднее, догадками, я стал понимать, что Климов помогает моему шефу уводить определенные суммы из компании, мимо взглядов акционеров, и замешано в этом достаточное количество людей, но Игорь всю цепочку возглавлял. Наверное, он её и придумал, я эту схему не успел понять, и теперь навеки она останется тайной. Впрочем, кому эта тайна теперь нужна?
Такие вот отношения у меня были с коллективом. Чего-то хорошего в них было мало, но сказать, что жилось туго, у меня нет оснований. Я слышал и про худшие отношения в офисах, но никто особого внимания на это не заострял, считая такой расклад в порядке вещей. Ненависть друг к другу - это считалось нормой в начале двадцать первого века. И потому я даже считал, что мне повезло - во-первых, я очень мало времени проводил в нашем стеснённом кабинете, то разъезжая с ним по рабочим делам, или сидя в его уже кабинете, а во-вторых, мой коллектив состоял всего из четырёх человек, включая водителя, и уживаться нам всё равно было проще.
Да, конечно, в строительной компании было ещё множество других отделов, у Виктора Николаевича имелась масса заместителей по разным вопросам, но вся эта огромная работа строительной компании имела ко мне опосредованное отношения, я занимался исключительно техническими обеспечением работы руководителя этой компании.
К тому времени, когда мой компьютер загрузился, я убедился в том, что Климов как всегда не в хорошем расположении духа. Секретова тоже себе не изменила и пребывала в своем привычном облачном полете мыслей. Правой рукой я взял трубку рабочего телефона и набрал, выученный наизусть, номер ресторана «Сфинкс» - дорого места, где обычно общались «в неформальном обстановке» люди уровня моего шефа. Выслушав два гудка, я бросил трубку, вспомнив, что ресторан открывается только в двенадцать.
«Совсем голова отказывается работать», - я почесал затылок и встал из-за стола, чтобы налить себе кофе из стоящей в отделе машины. Когда я вновь вернулся за стол, часы в нижнем левом углу монитора, показывали двадцать минут десятого. До конца света оставалось два часа.
Продолжение
Добираться до работы вместе с начальником на его служебной машине - это была заработанной мною прерогатива. Конечно, я вполне мог бы купить личный автомобиль, но признаюсь честно - особым желанием не горел. Во-первых, мне в любом случае ездить бы на нём пришлось только до офиса и обратно, в течении же рабочего дня, я если и перемещался, то преимущественно вместе с шефом на его служебной машине. Во-вторых, мне было жутко лень учиться на права, оформляться в какие-то автошколы, учить правила, ходить на экзамен.
Правда, так было не всегда, и когда я только начал работать помощником руководителя, машину мне приобрести хотелось. Исключительно с той целью, чтобы не мучить себя общественным транспортом в часы пик, этой высшей формой издевательства над человеческим существом. Стоять в той же пробке, имея вокруг себя свободное личное пространство - значительно приятней. Хорошим заработком на тот момент я ещё не обладал, опытом вождения тем более, а потому всерьёз рассматривал возможность приобретения поддержанного российского автомобиля, езда на котором, впрочем, тоже не особо радовала. Но выбора не было. Начал ходить в автошколу. А работа моя наличие чёткого графика не предполагала. Приходилось разрываться. Получалось редко.
И однажды, после застольного общения шефа с какой-то иностранной делегацией, где-то в полтретьего ночи, когда все уже разошлись, а мой начальник продолжал употреблять спиртное, выглядя при этом невероятно бодрым, чего нельзя было сказать обо мне, я решил пожаловаться. Ну а ради чего я единственный из всех его подчинённых продолжал сидеть рядом и пить с ним эту противную водку? Мне не платили сколько обещали первоначально, отмахивались почти крошечной, по сравнению с людьми, которые меня окружали, заработной платой, а я изо всех сил пытался построить для себя простую и удобную среду обитания. И я больше не мог лицемерить. Сказал всё начистоту.
Про то, что разрываюсь между автошколой и работой, что машину на самом-то деле не хочу, но жутко устал добираться с утра и с вечера на общественном транспорте, потом было что-то про социальное неравенство россиян, которое породило государство, но отказывается это признавать. Моего начальника звали Виктор Николаевич. Фамилия у него знатная - Стародуб. Он меня не перебивал, долго и внимательно слушал, а в конце предложил такой вариант, когда с утра водитель едет за мной, потом за ним. На всё остальное шеф прямо не ответил. Но выводы, очевидное, какие-то сделал. По крайней мере, зарплату мне повысил, и работалось с того дня мне с ним легче.
Водителя шефа, как я уже сказал, звали Валера. Быстро поздоровавшись, он стал объяснять мне причину своей задержки. В сущности ничего нового, но его рассказ и то, что я потом увидел, отозвалось во мне приступом неясного страха.
- Авария там случилась, - Валера кивнул вперед, мы ехали по небольшой улице, прилегавшей к одной из центральных магистралей, - На ровном месте практически, как это у них получилось, ума не приложу.
Впереди был затор. Мы притормозили. Я старался разглядеть за едущими перед нами машинами, что же там случилось, и чему так удивился Валера. Но делал я это без особого энтузиазма. Автомобильных аварий я в своей жизни повидал немало. Они перешли для меня в разряд будничных событий. Я уже не воспринимал их как трагедию. Вглядываться вперед меня заставляла исключительно скука. Я множество раз проезжал по этой улице и всегда видел одно и тоже. А тут авария, и какая бы она не была, это всегда нестандартное событие, поэтому хочется посмотреть. Как на интересную картинку. Только не по телевизору, а увидеть своими глазами. К тому же, это хорошая тема для беседы с Валерой. Он, кстати, продолжал свой рассказ.
- Там какая-то семейная малолитражка, гнала она, наверное, километров сто. И на встречку. Одну машину в лоб просто размазала. И та на следующую наскочила. Причём на ровном месте всё случилось. Я такое первый раз в жизни вижу.
Мы подъезжали ближе. От слов Валеры моё былое спокойствие почему-то растворилось. Я всегда умел абстрагироваться от любых катастроф, всё воспринимал через призму будничного интереса, но на эту аварию мои правила не подействовали. Впереди стоял сотрудник ГАИ и по одному пропускал автомобили через узкий проезд, который остался незатронутым аварией. Я увидел смятую практически наполовину малолитражку. Нетронутыми остались, пожалуй, только задние фонари. Тоже самое можно и сказать о «девятке», с которой и произошло лобовое столкновение. Иномарке, следовавшей в соседнем с «девяткой» ряду, досталось немногим меньше.
К горлу моему подступил комок. Пришлось прикладывать усилия, чтобы сглотнуть слюну. На лбу выступил пот. Яркий солнечный свет вокруг вновь показался искусственным. И происходящее вокруг - декорацией очередного фильма. Словно в замедленной съемке я видел, как мы подъехали к гаишнику, который пропускал по одному автомобилю. Валера, знакомый с этим сотрудником, опустил стекло со своей стороны, и быстро спросил:
- Привет, Серега! Где этот водила так разогнаться успел?
- Да кто его знает, сами не понимаем, тут от светофора триста метров, она там остановилась, потом дернула по полной вперед.
- Она? Женщина что ли за рулём?
- Ага, - инспектор ДПС почему-то отвёл глаза вниз.
- Погибла?
Инспектор печально сжал губы, кивнул, а потом попросил быстрее проезжать. Я пребывал в шоке. Вид искореженных автомобилей с известием о том, что в них кто-то погиб, всегда вызывает неприятные эмоции. Но, как говорил, я умел быть безразличными к этим процессам. Вот только сегодня моя программа сбилась. Сегодня вообще все мои программы сбивались. И все же не скорбь заполняла меня, а неясная внутренняя тяжесть, и колючий страх вяжущей массой расползался по телу. Мне становилось холодно и сразу за этим жарко.
- Сразу после светофора разогналась до ста километров и выехала на встречку? - удивлённо произнёс Валера и тихо добавил, - Это прямо на самоубийство похоже.
- Ага, или она перепутала газ с тормозом, а потом испугалась и крутанула руль, - сказал я с присущем мне любовью к черному юмору. Свой голос я услышал так, будто он доносился из колодца, да и над сказанным я особо не размышлял. Ответил на автомате. Мозг был занят анализом одной эмоцией - чувством зыбучей паники.
Мне вдруг захотелось закурить. И, чтобы отогнать неприятные мысли, я решил подумать о сигаретах. У меня с ними очень странные отношения. Впервые я их попробовал в двадцать лет - согласитесь, что как-то поздновато для человека моей эпохи? Особенно к курению я не притянулся, но когда начинал пить, обязательно просил у кого-то сигареты, но чаще покупал целую пачку, выкуривал одну, рассуждал на тему какая это гадость, приходил домой, забрасывал пачку подальше и так до следующей вечеринки. Но бывало, что острое желание взять сигарету возникало и в будние дни, вытащить сигарету из пачки, зажать в зубах, прикурить. Но понимая, что после этого долго буду «глушить» противный аромат в лёгких, поскольку привыкнуть к нему так и не смог, я научился курить мысленно - прокручиваю процесс в голове, спокойно выдыхаю и немного успокаиваюсь.
- У неё могли тормоза отказать, - после почти минутного молчания изрёк Валерка. Он словно и не ко мне обращался. Будто мысли вслух произнёс. Видимо, тоже ощутил нечто похожее, что испытал до этого я.
- Сигарет нет? - мой вопрос вывел Валерку из задумчивого состояния. Он с улыбкой глянул на меня и ответил.
- Ты же прекрасно знаешь, что я не курю, зачем спрашиваешь?
- В тайной надежде, - с улыбкой ответил я. Моё нормальное мировосприятие постепенно возвращалось. Я облегченно вздохнул, - День сегодня какой-то дурацкий, тебе не кажется?
Валера возражать не стал и молча кивнул. Лицо у него в этот момент было весьма задумчивое. «Наверное, тоже с утра, задумался над вечным вопросом, зачем он всё это делает», - подумал я и перевел взгляд с дороги на тротуар. За тонированным стеклом автомобиля мелькали первые этажи домов, оборудованные под магазины, периодически встречались невысокие деревья с зелеными листьями. Среди этих магазинов и деревьев шли люди. Те, кто помоложе, одеты были ещё совсем по-летнему, девушки так и пестрили открытыми частями тела. Те, кто постарше приодели легкие курточки, в основном невзрачных серых и светло-коричневых цветов. Встречались в этом людском потоке и персоны в строгих деловых костюмах, правда, их было значительно меньше - до центра города мы ещё не доехали.
«А как сложно и в тоже время просто всё устроено, - меня вдруг потянуло на философские размышления, - Человек просыпается, одевается, выходит на улицу, и просто идёт, думая… О чём же все думают?». Поразмыслив, я пришёл к выводу, что думают всё примерно о том, о чём думаю я в привычные дни. А ход мыслей у меня такой - я сначала вспоминаю намеченные ранее на сегодня дела. И если их нет, я прикидываю, что же такого важного сегодня может произойти, если ничего не вспоминаю, то про себя радуюсь, что с утра можно будет «похалявить», а именно проверить почту, лениво прихлебывая кофе, ответить в живом журнале и других социальных сетях. Дальше все же неизбежно наваливается работа. Выполнив её как можно скорее, я уже пребываю мыслями в обеде. Вечером начинаю думать, если сегодня не пятница, о том, что надо купить домой, и в какой магазинчик лучше зайти - маленький что через дорогу от моего дома или в гипермаркет в соседнем квартале. В пятницу, естественно, мысли о вечерних встречах и развлекательных заведениях.
«А связано ли это все с жизнью? - задаю я себе совсем уж дурацкий вопрос, - Есть ли во всём этом хоть какой-то реальный контакт с миром? Задумываюсь ли я о чём-то действительно важном?». Тут на лице моём застывает ухмылка. Горькая правда щекочет нос. «Виртуальное пространство. Полное погружение в себя. Вот как я живу. И также живут все эти люди».
Валера включил поворот и машина заехала во двор элитных многоэтажных домов. Охранник в будке при въезде на территорию кивнул и открыл шлагбаум. «А это предел мечтаний современных двуногих существ, - во мне вдруг заговорил голос ведущего передачи «в мире животных», - Жилище из двух этажей на самом верху этого невероятного строения, на первом этаже которого находится салон красоты, фитнесс-центр и небольшой лобби-бар, где можно заказать себе ужин прямо в квартиру. Позволить себе подобное могут единицы. Но хотят практически все». Конечно, мне хотелось бы сплюнуть, сказать, что меня это не интересует, я не столь приземленный человек, но, увы, я этого хотел. Также, как быть владельцем загородного дома площадью свыше пятисот квадратных метров, и это была одна, фактически единственная, цель в жизни.
- Добрый утро, Виктор Николаевич, мы уже внизу, - это Валера набрал шефа, нажав пару клавиш на центральной панели, и проговорив в гарнитуру на своём ухе. Такая вещица не помешала бы и мне, ведь почти половина всей работы приходилась на телефон, но я с ней как-то не сдружился. Валера тоже не особо любил. Но выводить беседы на динамики - тоже не лучший вариант.
Помню, как однажды общался со знакомым по имени Павел, который узнал про операцию, когда беспроводной телефонный динамик монтируют прямо в ухо, а микрофон куда-то в горло. Медицинский центр, предлагавший такую услугу, утверждал, что всё абсолютно безопасно и устройства в случае чего можно легко извлечь. Павлик очень хотел делать такую операцию и звал меня с собой. Я сказал ему, что он дурак. На это мой приятель обозвал меня стариком, который не пользуется достижениями цивилизации. Больше мы с ним не виделись. Но мне страшно представить, что он всё-таки вмонтировал в себя гарнитуру, и теперь разговаривает просто сам с собой, это же невообразимый кошмар - телефон внутри человека. И ещё называют прогрессом.
Вскоре из подъезда элитного дома появился Виктор Николаевич в светло-сером костюме. Ему было около пятидесяти. Если одеть его в черный костюм подешевле, то он вполне бы походил на охранника - рост метр восемьдесят, плотное телосложение, большая голова с небольшим пятном черных волос. В дорогом же костюме и своих неспешных жестах он воплощал в себе черты респектабельного бизнесмена, внимательно следящего за своим физическим состоянием. Его жизненной биографией я не особо интересовался. Слышал только обрывки, из которых выходило, что моему шефу пришлось когда-то работать в неких спецслужбах, потом он был главой какого-то кооператива, затем директором охранного агентства, ещё были у него должности главы банка, какая-то государственная служба, и теперь вот он был директором строительной фирмы.
А я был его, соответственно, помощником. И кто-то, наверное, может подумать, что я страдал от столь низкой должности, но на самом деле я гордился. Денег мне платили гораздо больше, чем таким доблестным, на первый взгляд, профессиям, как врач или учитель. Хотя работа, признаться, была не самая сладкая. Виктор Николаевич был человеком строгим и требовал незамедлительного выполнения своих поручений, что не всегда представлялось возможным.
- Доброе утро, Валера. Доброе утро, Кирилл, - мой шеф всегда здоровался отдельно с водителем и отдельно со мной, - Надеюсь, ты не забыл, что сегодня прилетают важные гости, и ты едешь на моей машине их встречать?
Сказано всё было недружелюбным тоном. Будто я что-то уже сделал не так. Я отнёс это на плохое настроение начальника. «Видимо, тоже с утра мучался вечным вопросом, зачем он ходит на свою работу. Или с женой, как всегда, поругался. Почему он до сих пор не бросил эту старую стерву и не стал жить со своей молодой любовницей? Она такая же стерва?».
- Конечно, помню, Виктор Николаевич, - миролюбиво ответил я и тут же подчеркнул свой профессионализм, - Прилёт в одиннадцать тридцать.
- Выезжайте только пораньше, я не хочу заставлять этих людей ждать, - все тем же недовольным голосом ответил начальник, - И на вечер закажи столик в «Сфинксе», - чуть помолчав, он добавил с небольшой улыбкой, - Будем продолжать общение в неформальной обстановке.
Я ухмыльнулся. «Да, знаю, я ваше неформальное общение». Вслух произнёс совсем другое:
- Хорошо, Виктор Николаевич, будет сделано.
Но, увы, встретить важных гостей своего начальника мне так и не удалось. Это поручение навсегда осталось невыполненным. Теперь преследует меня как фантомная боль несуществующего ныне мира. Я не смог встретить гостей шефа, потому что они умерли одни из первых, и в этом им, кстати, здорово повезло.
Падение
Наверное, у читающего эти строки, невольно возникает вопрос - почему я так много внимания уделяю жизненным мелочам того дня? Почему не начал свой рассказ с той самой секунды как всё рухнуло? И я поясню - во-первых, мне не кажется, что мир умер именно в тот момент, когда всё началось, по мне наша цивилизация стала гибнуть задолго до наступления этого дня, она умирала и утром в последних секундах своей мирной жизни. Она умирала каждый день.
В тот момент, когда я заглатывал подальше своё стремление ощутить жизнь полной грудью и шёл на работу за искусственно созданными идеалами. Когда покупал в супермаркете уже не еду, а химические составы, что коверкали мой организм, с целью поддержать систему функционирования организма, чтобы он смог выполнять свой набор обязанностей в созданной непонятно кем и непонятно для чего мировой экономической системе. Свершившийся ужас - это всего лишь отключение аппарата искусственной вентиляции легких от мертвого больного.
И, во-вторых, я пишу летопись краха цивилизации, и вполне возможно, если мы не погибнем все до последнего человека, когда-нибудь мой рассказ станет легендой. И наибольшую ценность будут иметь фрагменты, описывающую жизнь другой эпохи, а не кошмары и ужасы, которые изменили вселенную, хотя и это имеет большое значения, и я ещё займусь этим описанием, но пока мне бы хотелось воспроизвести нетронутую трагедией цивилизацию. Последние секунды поддерживаемой в ней жизни.
В-третьих, мне просто хочется окунуться в теплые волны памяти, ведь я не уверен, что эти строки сможет кто-то прочесть, что они могут оказаться востребованным, поскольку новые кошмары эры «после конца света» стремительно сокращают то немногочисленное население, что сумело этот барьер преодолеть. Нет, особенно за тем временем я не скучаю, как уже сказал - у того мира было не много шансов продолжать существование. Но в ситуации, когда мечтать о будущем невозможно, поскольку его по определению, не будет, невольно начинаешь погружаться в прошлое, и вновь удивляешься, каким же удивительным был тот мир, какой странной и загадочной оказывалась наша повседневная реальность.
Я в очередной раз обратил на это внимание, когда дорогой автомобиль моего шефа остановился перед высотным офисным зданием, и я вместе с Виктором Николаевичем вышел на улицу. По-прежнему ярко светило солнце. Да, такой вот парадокс, во всех человеческих фантазиях на тему конца света обычно было пасмурно, но в реальности последний день оказался светлым. Я прищурился и оглядел небольшую площадку перед зданием.
Люди в черных костюмах пеклись под теплыми лучами и стремились к входу. Шум проезжающих по улице машин был звуковым сопровождением этой процессии. Воздух вокруг по больше части состоял из пыли и выхлопных газов автотранспорта. Мой пиджак тоже быстро нагрелся. На лбу выступил пот. Виктор Николаевич уже входил внутрь, а я всё стоял и продолжал смотреть, как будто знал, что уже никогда не увижу эту картинку в таком виде.
Красивое высотное здание. Приятная взгляду площадка перед ним. Добротные автомобили вокруг. Случайные прохожие разных возрастов. Парковщик на въезде в подземный паркинг. Студенты, идущие мимо в своё здание, и эти яркие лучи, словно вспышки фотоаппарата, делающего последние на своём веку снимки.
«Да, что же это со мной? - я встряхнул головой и зашагал вслед за шефом, - Чего мне так фигово весь день? Залипаю по каждой ерунде! А, ну да, я же пил вчера, вот мозги и отказываются работать, потому и колбасит». Прислонив на входе карточку к турникету, дождавшись зеленого света, я повернул железку перед собой, и пошёл к лифтам. Здание это построила фирма моего шефа. Как и несколько других крупных офисных небоскребов. Здесь было пятьдесят этажей. Но непосредственно мы занимали только шесть. На правах владельца, естественно, самых верхних.
Своего собственного кабинета у меня не было, я делил его с двумя другими помощниками Виктора Николаевича. Игорь Климов - самодовольный надменный тип примерно моего возраста - занимал самое почетное место в углу кабинета. Когда он садился за свой большой стол, соединённый вместе из двух буквой «Г», то справа от него оказывалось окно, сзади стена, и входная дверь оставалась под его прямым взором в противоположном углу. Слева от Климова за длинным столом с несколькими тумбами вокруг сидела Ольга Секретова - девушка под тридцать не самой привлекательной внешности.
Мой стол был самый маленький и занимал наиболее невыгодное положение - прямо напротив входной двери, только стоял он боком. Стул у меня самый простой, в отличие от того же Климова, который восседал на императорском кресле. Недорогой телефонный аппарат, дешевый компьютер, и подставка для бумаг - вот и всё моё оборудование.
Ещё у Виктора Николаевича была секретарь, которая всегда находилась в приемной, молодая блондинка Катя. Она выполняла роль официантки, принося кофе, наверное, и сексуальные изыски периодически удовлетворяла, хотя достоверно мне это неизвестно, также Катя отвечала на звонки, и выполняла другие самые простые обязанности, где не требуется никакой умственной нагрузки, как уже понятно - он даже столик в ресторане не доверял ей заказать. Для этого у Виктора Николаевича был я.
В сущности, тот же секретарь, только на ступеньку выше, в мои обязанности входило составлять деловое расписание, извещать участников встреч о вносимых изменениях, выполнять другие поручения, ездить по городу в интересах шефа. Кроме того, нередко я бывал представителем своего начальника на совещаниях во властных структурах, держал контакты с журналистами, выполняя функции пресс-секретаря, выезжал вместе с Виктор Николаевичем в командировки, решал на месте мелкие задачи вроде вызвать такси или подобрать место для обеда.
Любил ли я эту работу? Когда рассуждал об исключительно внешних её составляющих, как то автомобиль представительского класса, который заезжал за мной каждое утро, офисный небоскреб, куда я входил каждый день, и название известной строительной компании, в которой я числился сотрудником - мне нравилось. Когда я сталкивался с повседневными трудностями, твердолобым характером своего шефа, всеобщим разгильдяйством, беспробудной тупостью окружающих - я хотел найти пистолет и застрелится. Но выбора не было. С тем же самым можно было столкнуться на любой работе. И я терпел. Мирился. Надо ведь как-то существовать. Самоубийство это ведь только сладкий образ. «Умереть легко, жить трудно», - повторял я про себя и продолжал работать.
Поздоровавшись с коллегами, которые уже сидели в кабинете, я опустился в свой дешевый стул и нажал на кнопку включения компьютера. Пока на экране отображались стадии загрузки, я решил оценить сегодняшнее настроение Климова. Если бы наша компания была государством, а Виктор Николаевич - президент, то Игорь Климов стал бы главой администрации. Он занимался корреспонденцией на имя шефа, отслеживал публикации о компании, принимал какие-то стратегические решения, выполнял роль советника шефа.
Меня Игорь сразу воспринял с брезгливостью и не терял это ощущение на протяжении всей нашей работы. Может быть, он считал меня слишком беззаботным, или слишком глупым, это останется для меня вечной загадкой, но одно было ясно - общаться со мной он не желает. Во время обеденного перерыва мы часто ходили в одно кафе, и он никогда не подсаживался за мой столик, а если я к нему садился и пробовал заговорить то он, в лучшем случае, отвечал односложно, в худшем вообще молчал.
Другое дело Ольга Секретова - та поболтать очень любила. Правда, в своих рассуждениях она казалась мне глупой и наивной - я просто ей улыбался и даже пытался флиртовать, чисто ради спортивного интереса. Климов, замечая подобные вещи, жутко нервничал - ясное дело, что у него с Секретовой давно сложился не только рабочий, но и сексуальный тандем. Заметив его волнение, в заботе о нервах своего «коллеги», я как-то заявил, что женщины с лицами как у мартышек меня мало привлекают. Игорь сначала драться порвался, но потом избрал другую меру наказания - не здоровался со мной в течение месяца. Меня, ясное дело, такое мера нисколько не задела, поскольку он и до этого был ко мне не особенно благосклонен.
До моего прихода в эту компанию, именно Ольга Секретова занималась расписанием Виктора Николаевича, всюду сопровождала его и выполняла множество мелких поручений, но с ростом компании и деятельности шефа, работа её становилась всё напряженней. Тогда и возникла идея взять на должность помощника молодого парня. Секретова же стала помощницей Климова. Тут, ясное дело, по какой протекции.
И все же работать с Ольгой было приятно. Пафоса в общении она не демонстрировала. Быстро и по-деловому решала рабочие конфликты. С ней я в основном и контактировал. А то, что лицо у неё как у мартышки, так мне же не свадьбу с ней играть. Оставим всё это Климову. Обезьяноподобные это по его части. Я старался к Игорю вообще не обращаться. Уж слишком много пафоса и пренебрежения было в его репликах. На все мои просьбы, когда мне срочно нужно было что-то узнать, а Секретовой в офисе не было, он кричал, что занят и что я сам должен решать свои проблемы, а не отвлекать других занятых людей.
Я однажды, пока Климов в туалете был, глянул на открытые вкладки в его компьютере. Про общенациональные социальные сети я ничего не говорю, но что он порнографию на рабочем месте качал, меня убило. После этого я пытался намекнуть шефу о «великой занятости» Климова, но тот мне заявил, что Игорь «высокопрофессиональный работник». Чуть позднее, догадками, я стал понимать, что Климов помогает моему шефу уводить определенные суммы из компании, мимо взглядов акционеров, и замешано в этом достаточное количество людей, но Игорь всю цепочку возглавлял. Наверное, он её и придумал, я эту схему не успел понять, и теперь навеки она останется тайной. Впрочем, кому эта тайна теперь нужна?
Такие вот отношения у меня были с коллективом. Чего-то хорошего в них было мало, но сказать, что жилось туго, у меня нет оснований. Я слышал и про худшие отношения в офисах, но никто особого внимания на это не заострял, считая такой расклад в порядке вещей. Ненависть друг к другу - это считалось нормой в начале двадцать первого века. И потому я даже считал, что мне повезло - во-первых, я очень мало времени проводил в нашем стеснённом кабинете, то разъезжая с ним по рабочим делам, или сидя в его уже кабинете, а во-вторых, мой коллектив состоял всего из четырёх человек, включая водителя, и уживаться нам всё равно было проще.
Да, конечно, в строительной компании было ещё множество других отделов, у Виктора Николаевича имелась масса заместителей по разным вопросам, но вся эта огромная работа строительной компании имела ко мне опосредованное отношения, я занимался исключительно техническими обеспечением работы руководителя этой компании.
К тому времени, когда мой компьютер загрузился, я убедился в том, что Климов как всегда не в хорошем расположении духа. Секретова тоже себе не изменила и пребывала в своем привычном облачном полете мыслей. Правой рукой я взял трубку рабочего телефона и набрал, выученный наизусть, номер ресторана «Сфинкс» - дорого места, где обычно общались «в неформальном обстановке» люди уровня моего шефа. Выслушав два гудка, я бросил трубку, вспомнив, что ресторан открывается только в двенадцать.
«Совсем голова отказывается работать», - я почесал затылок и встал из-за стола, чтобы налить себе кофе из стоящей в отделе машины. Когда я вновь вернулся за стол, часы в нижнем левом углу монитора, показывали двадцать минут десятого. До конца света оставалось два часа.
Продолжение