Прогулка по Марауненхофу
В воскресенье между дождями случилось недолгое счастье: погода почти ясная, хоть и довольно холодная. С Татьяной Удовенко и Игорем Ляшуком мы успели погулять по части когда-то изумительно красивого района Кёнигсберга Марауненхоф. Он начал застраиваться почти в то же время, что и "Колония Амалиенау", когда "разорвались валы". По всему чувствовалось, что его планировка была в руках одних и тех же архитекторов. А близость Обертайха (Верхнего озера) добавляла очарования этому месту.
Многие виллы сохранились, хотя и были перестроены в большей или меньше степени.
Оказывается, этот голубь из прежних времен.
А котик - из новых.
Эти виллы - времен новейших
Деревья старые, в дупле вот этого даже папоротник вырос.
Таких гидрантов много, но все обязательно задерживаются возле них.
Мы идем к парку "Юность", одному из самых нелюбимых. "...истинно романтический дух, который здесь присутствовал в начале прошлого века, исчез, задавленный помпезностью и технической модернизацией. В парке построили здание в стиле классицизма, предназначавшееся для Центра русского языка. Сейчас здесь Центр развития межличностных коммуникаций. Посадили дом как раз на то место, где радовал глаз и душу изумительный розарий. Он был у ручья Виррграбен, прямо на люнете - вспомогательном фортификационном сооружении, представлявшем из себя земляное укрепление в форме пятиугольника за пределами крепостного вала.
Старинная открытка демонстрирует не только безмятежность жизни в этом уголке Кёнигсберга, но и тот подход, который применили архитекторы, используя оборонительные укрепления под зеленые площадки Города-сада. А сейчас мы можем только читать в книгах и справочниках, что в двадцатые-тридцатые годы здесь существовал настоящий "парк в английском стиле с естественным природным ландшафтом, сочетающим зелень, воду, видовые площадки на закрытые и открытые пространства", где "были площадки для отдыха и большой розарий, а над ручьем три мостика" (Раиса Манакова. "Калининград. В поисках Кёнигсберга")
Через дорогу - "бывшая Высшая школа торговли, одно из немногих сохранившихся зданий Кёнигсберга, построенных в стиле констуктивизма, или функционализма. Историк архитектуры Балдур Кёстер критически оценивает проект архитектора Малвица как раз за слишком "экономный" подход в толковании модной тогда идеи "баухауса".
Аскетичное здание до войны украшала скульптура "Молодежный порыв", следы которой затерялись во времени. Фото взято отсюда
Много загадок, наверное, никогда уже не будут разгаданы. Например, смысл барельефов-медальонов с оккультными знаками и мифическими фигурами над крылечками "профессорских домов", которые цепочкой тянутся вдоль ул. Пролетарской, бывшей Цецилиен-Аллее. "Двух- и трехэтажные многоквартирные дома со всеми удобствами для чиновников и служащих строили тут по проекту архитектора Курта Фрика".
Здесь часть барельефа сбита, предположительно, это была фигура мужчины, от которого осталась только рука с факелом.
Здесь забавна металлическая дверь с декором в стиле модерн.
Уже нынешние жильцы добавили из Гофмана, ничего особо туманного в этой табличке нет
Может быть, этот барельеф - парный к тому, с которого исчез мужчина? Послание зашифровано, безусловно, оно сложное и многозначное.
Мое личное горе - запущенность, зарослость участков при этих домах. Отремонтировать обветшалый дом, конечно, сложно, но расчистить бурьян вполне по силам даже одному человеку. Но, видно, нет такого человека...
Переходим через улицу, опять к берегу Верхнего озера, к скульптурам морских животных (две из них оригинальны, две воссозданы). Их автор Герман Тиле, они были установлены в 1913 году. Тоже исчезали, возвращались, менялись местами и тоже вполне загадочны. Например, у скульптур моржа и тюленя не оригинальные головы, они из другого материала и в другой технике. Вроде бы как эти фигуры аллегорически изображают четыре человеческих порока. Морской лев - самодовольство, морской слон - чванство.
Морж - высокомерие
Тюлень - зазанайство. (Кто-то однажды дословно перевел слово "Seehund", и по всем путеводителям и книгам пошла гулять эта "морская собака". На самом деле это тюлень по-немецки).
Вот здесь видно, что головы не родные, но кто и когда их заменял, неизвестно.
Вазоны с балюстрады тоже путешествовали по городу, из пяти вернулись два.
И на прощанье грустно поглядим на башню Врангеля с ее туманной перспективой и грядущей судьбой.
Среди оборонительных сооружений Кёнигсберга всего две башни: Дона и Врангеля. Они должны были защитить крепость, если бы кто-то вздумал штурмовать ее с глади Обертайха. Теперь кто бы защитил саму эту башню...
И закончилась прогулка стихами Бориса Бартфельда, которые удивительно "легли" в тему:
Если случится дожить до старости,
Кончу жизнь городским сумасшедшим,
Буду бродить по улочкам маленьким,
Беззубым ртом пережевывая сладости,
И рыбу удить со старого пирса.
Буду рисовать на стенах мелом
Каббалистические знаки своего имени
И смотреть, как под вечер
Дождь и балтийский ветер
Смывают их в вечность,
Как могилу Салантера*
На старом кенигсбергском кладбище.
По субботам, в синем халате
Со звездами,
У красных ворот Россгартена,
Буду сидя на пыльных камнях
Смотреть, как на солнце плавится
Тень знаменитой янтарной башни.
Буду читать стихи горожанам на закате,
Выкрикивать заклинания варваров,
Ссыпая милостыню в рваный карман
Цветных шаровар.
Буду гадать туристам на четках,
Перебирая узловатыми пальцами доходяги
Кусочки почерневшего янтаря,
На любовь и дорогу,
Случайные встречи
И что-то такое еще,
За гранью пониманья,
С Пасхи до самого Рождества,
Покуда мороз ледяною дланью,
Не схватит гладь Верхнего озера
И седую бороду поэта бродяги.
* Религиозный мыслитель - иудаист, похоронен на кладбище за Литовским валом. Его могила после войны была утрачена, в 90-е годы найдена и восстановлена и вновь разрушена. Городские Россгартеновские ворота середины 19 века находятся рядом с башней Дона - музеем «Янтаря»
Многие виллы сохранились, хотя и были перестроены в большей или меньше степени.
Оказывается, этот голубь из прежних времен.
А котик - из новых.
Эти виллы - времен новейших
Деревья старые, в дупле вот этого даже папоротник вырос.
Таких гидрантов много, но все обязательно задерживаются возле них.
Мы идем к парку "Юность", одному из самых нелюбимых. "...истинно романтический дух, который здесь присутствовал в начале прошлого века, исчез, задавленный помпезностью и технической модернизацией. В парке построили здание в стиле классицизма, предназначавшееся для Центра русского языка. Сейчас здесь Центр развития межличностных коммуникаций. Посадили дом как раз на то место, где радовал глаз и душу изумительный розарий. Он был у ручья Виррграбен, прямо на люнете - вспомогательном фортификационном сооружении, представлявшем из себя земляное укрепление в форме пятиугольника за пределами крепостного вала.
Старинная открытка демонстрирует не только безмятежность жизни в этом уголке Кёнигсберга, но и тот подход, который применили архитекторы, используя оборонительные укрепления под зеленые площадки Города-сада. А сейчас мы можем только читать в книгах и справочниках, что в двадцатые-тридцатые годы здесь существовал настоящий "парк в английском стиле с естественным природным ландшафтом, сочетающим зелень, воду, видовые площадки на закрытые и открытые пространства", где "были площадки для отдыха и большой розарий, а над ручьем три мостика" (Раиса Манакова. "Калининград. В поисках Кёнигсберга")
Через дорогу - "бывшая Высшая школа торговли, одно из немногих сохранившихся зданий Кёнигсберга, построенных в стиле констуктивизма, или функционализма. Историк архитектуры Балдур Кёстер критически оценивает проект архитектора Малвица как раз за слишком "экономный" подход в толковании модной тогда идеи "баухауса".
Аскетичное здание до войны украшала скульптура "Молодежный порыв", следы которой затерялись во времени. Фото взято отсюда
Много загадок, наверное, никогда уже не будут разгаданы. Например, смысл барельефов-медальонов с оккультными знаками и мифическими фигурами над крылечками "профессорских домов", которые цепочкой тянутся вдоль ул. Пролетарской, бывшей Цецилиен-Аллее. "Двух- и трехэтажные многоквартирные дома со всеми удобствами для чиновников и служащих строили тут по проекту архитектора Курта Фрика".
Здесь часть барельефа сбита, предположительно, это была фигура мужчины, от которого осталась только рука с факелом.
Здесь забавна металлическая дверь с декором в стиле модерн.
Уже нынешние жильцы добавили из Гофмана, ничего особо туманного в этой табличке нет
Может быть, этот барельеф - парный к тому, с которого исчез мужчина? Послание зашифровано, безусловно, оно сложное и многозначное.
Мое личное горе - запущенность, зарослость участков при этих домах. Отремонтировать обветшалый дом, конечно, сложно, но расчистить бурьян вполне по силам даже одному человеку. Но, видно, нет такого человека...
Переходим через улицу, опять к берегу Верхнего озера, к скульптурам морских животных (две из них оригинальны, две воссозданы). Их автор Герман Тиле, они были установлены в 1913 году. Тоже исчезали, возвращались, менялись местами и тоже вполне загадочны. Например, у скульптур моржа и тюленя не оригинальные головы, они из другого материала и в другой технике. Вроде бы как эти фигуры аллегорически изображают четыре человеческих порока. Морской лев - самодовольство, морской слон - чванство.
Морж - высокомерие
Тюлень - зазанайство. (Кто-то однажды дословно перевел слово "Seehund", и по всем путеводителям и книгам пошла гулять эта "морская собака". На самом деле это тюлень по-немецки).
Вот здесь видно, что головы не родные, но кто и когда их заменял, неизвестно.
Вазоны с балюстрады тоже путешествовали по городу, из пяти вернулись два.
И на прощанье грустно поглядим на башню Врангеля с ее туманной перспективой и грядущей судьбой.
Среди оборонительных сооружений Кёнигсберга всего две башни: Дона и Врангеля. Они должны были защитить крепость, если бы кто-то вздумал штурмовать ее с глади Обертайха. Теперь кто бы защитил саму эту башню...
И закончилась прогулка стихами Бориса Бартфельда, которые удивительно "легли" в тему:
Если случится дожить до старости,
Кончу жизнь городским сумасшедшим,
Буду бродить по улочкам маленьким,
Беззубым ртом пережевывая сладости,
И рыбу удить со старого пирса.
Буду рисовать на стенах мелом
Каббалистические знаки своего имени
И смотреть, как под вечер
Дождь и балтийский ветер
Смывают их в вечность,
Как могилу Салантера*
На старом кенигсбергском кладбище.
По субботам, в синем халате
Со звездами,
У красных ворот Россгартена,
Буду сидя на пыльных камнях
Смотреть, как на солнце плавится
Тень знаменитой янтарной башни.
Буду читать стихи горожанам на закате,
Выкрикивать заклинания варваров,
Ссыпая милостыню в рваный карман
Цветных шаровар.
Буду гадать туристам на четках,
Перебирая узловатыми пальцами доходяги
Кусочки почерневшего янтаря,
На любовь и дорогу,
Случайные встречи
И что-то такое еще,
За гранью пониманья,
С Пасхи до самого Рождества,
Покуда мороз ледяною дланью,
Не схватит гладь Верхнего озера
И седую бороду поэта бродяги.
* Религиозный мыслитель - иудаист, похоронен на кладбище за Литовским валом. Его могила после войны была утрачена, в 90-е годы найдена и восстановлена и вновь разрушена. Городские Россгартеновские ворота середины 19 века находятся рядом с башней Дона - музеем «Янтаря»