И красные - не черти, и белые - не ангелы
Этот пост не рекомендуется читать тем, кого от самого упоминания буквосочетаний "СССР", "РККА" и т.п. начинает корёжить, как чёрта от святой воды. Ну, а поклонники Шкуро-Краснова-фон Паннвица, называющие ВОВ "второй гражданской", могут и вовсе самовозгореться.
Возможно, ничего нового, и в ЖЖ могла быть ссылка на эту статью. И не одна. Но я сам пришёл туда не из ЖЖ, а по сложной системе ссылок, щёлкнув по одному из новостных баннеров.
Американский историк (советского, скорее всего, происхождения), приводит любопытные примеры, свидетельствующие не только о зверствах белых, но и о вполне пристойном обращении с противником со стороны "жидокомиссаров", а также красного командира Григория Ивановича Котовского, которого начиная с перестроечных времён принято считать законченным уголовником.
Причём автор пользуется свидетельствами не дочери Землячки или правнука председателя РВС РСФСР Троцкого, и тем более, не лошади Будённого, а, скажем, консерватора и монархиста Шульгина, которого только с большого перепою можно заподозрить в симпатиях к "жидокоммунякам":
« »
Господина Шульгина, бывшего депутата Государственной Думы и активного создателя Белого движения, «благодарные румынские союзники» оставили на льду Днестра, предварительно ограбив и раздев. Об этом и последовавших потом событиях автор подробно пишет в книге «Дни. 1920». К счастью, белогвардейцев приютил местный рыбак, отогрел в маленькой хатке.
Берег Днестра контролировала конница Григория Котовского. О Григории Ивановиче у местного населения мнение сложилось весьма положительное - «хороший человек и запрещает грабить». Прислушавшись к гласу народному, большинство офицеров во главе с Шульгиным решают идти в Тирасполь и там сдаваться Котовскому. Почему так далеко? Да потому, что местные жители поголовно вооружены и настроены против белых, помнят их грабеж. Воспоминания о пребывании Белой армии настолько жутки, что уж точно если не пристрелят офицеров, то наверняка разденут догола и пустят скакать по морозу нагишом. (выделение здесь и далее в посту моё - steissd) А мороз таков, что Днестр покрыт льдом во всю ширину. Румыны даже голого назад не примут. Выхода нет - нужно сдаваться.
.......
Один из красноармейцев отобрал у сына рассказчика маленькую золотую ложечку, чудом уцелевшую после румынского гостеприимства. После чего всю компанию белых офицеров просто опустили на все четыре стороны. «Но не прошли мы и ста шагов, как он нас догнал. - Возьмите вашу ложечку, товарищ. Не хочу...». Видимо, командир узрел трофей и велел вернуть.
Все приведенные факты говорят о том, что, во-первых, Красная армия уже вполне успешно закончила период «партизанщины» и превратилась в регулярную. Во-вторых, о том, что в РККА имелись командиры, вызывавшие у подчиненных и населения чувство уважения. В-третьих, речь идет о строгом соблюдении дисциплины и безусловном выполнении приказов даже далекого начальства.
Пройдя с Белой армией долгий путь отступления до Одессы, а кроме того, будучи хорошо информирован о состоянии дел в иных регионах, занятых белыми, господин Шульгин удивляется увиденному у красных. «В Тирасполе мы жили десять дней под чужими фамилиями. Старорежимные паспорта оказывались хорошими документами пока. Мы ходили свободно по улицам, иногда встречая кое-кого из офицеров, участников нашего совместного похода. За это время мы присмотрелись к тому, что происходит в городе. Увы, пожалуй, сравнение (а его делали местные жители) было бы не в пользу белых; судя по рассказам, наши части, которые стояли здесь раньше, произвели обычный для этой эпохи дебош. А дивизия Котовского никого не обижала - это нужно засвидетельствовать - ни еврейского, ни христианского населения».
......
После всяческих передряг Шульгин с сыном оказались в красной Одессе. Попали туда очень вовремя. «В Москве была объявлена амнистия и даже отменена смертная казнь. Правда... было разъяснено из Харькова, что все это к Украине не относится: здесь, мол, продолжается контрреволюция и потому террор должен продолжаться. Но все же общее настроение сказалось и в Одессе.... На этот раз, впрочем, это еще была наиболее благоразумная локализация кровожадности: чрезвычайкам приказали убивать «уголовных». Одесса испокон веков славилась как гнездо воров и налетчиков. Здесь, по-видимому, с незапамятных времен существовала сильная грабительская организация, с которой более или менее малоуспешно вели борьбу все... четырнадцать... правительств, сменившихся в Одессе за время революции. Но большевики справились весьма быстро. И надо отдать им справедливость, в уголовном отношении Одесса скоро стала совершенно безопасным городом».
Как видим, и в этом отношении большевикам удалось показать себя населению не временщиками, но хозяевами, государственниками. Явно выигрышная в глазах обывателя позиция по сравнению с белогвардейской бюрократической бестолковостью.
Красные выкорчевывали преступность... «Остальных пока не трогали. В отношении офицеров несколько раз объявлялись сроки, когда все бывшие белогвардейские офицеры могут заявить о себе, за что не будут подвергнуты наказаниям. Часть «объявилась», часть - нет. Разумеется, все это не относилось к лицам, имевшим с большевиками особые счеты, вроде меня».
Правда, вскоре активизировался генерал Врангель в Крыму, корабли Белой эскадры обстреляли непонятно с какой целью Очаков. В ответ ЧК заволновалась, ожидая высадки десанта. В Одессе вновь завертелось колесо террора - опять начали расстреливать за «контрреволюционную деятельность», снова в газетах появились списки расстрелянных. Это - красный террор. Но абсолютно необоснованным назвать его невозможно - в Одессе активно работало белое подполье, о чем свидетельствует сам господин Шульгин. И наверняка его группа была далеко не единственной в городе.
Даже красные партизаны, формально не подчинявшиеся армейскому командованию, отнюдь не проявили себя озверелыми людоедами.
« »
«7 апреля произошел такой случай: полковник Коняев, находившийся в распоряжении коменданта крепости, получил от него приказ произвести разведку подступов к каменоломням».
Уточним - в каменоломнях скрывались красные партизанские отряды, действовавшие очень энергично в тылах Белой армии. Теперь посмотрим, как бравый полковник выполнял порученное задание. «Коняев выехал на автомобиле из Керчи без всякой охраны и даже легкомысленно пригласил двух дам прокатиться. Едва автомобиль доехал до окраины города, как был остановлен бандитами, которые захватили машину и отвели ее с Коняевым, его спутницами и шофером в каменоломни».
По логике вещей, страшный конец пришел бравому белому полковнику, дамам и шоферу. Которыми вдобавок партизаны не ограничились.
«В тот же день был захвачен бандитами Симферопольского полка полковник Керножицкий с женой.... Не доезжая вокзала, он был окружен вооруженными бандитами, которые отвезли повозку с кучером и седоками в Аджи-Мушкайскую каменоломню.... В ней укрывалась целая деревня, после того как ее обстреляли с английских миноносцев».
Да, воинская дисциплина в тылу белых практически отсутствует. Куда дальше, если даже полковников с дамами и пролетками выкрадывают среди бела дня в центре города. Но самое интересное следует далее. Для спасения похищенных белые срочно арестовали в городе свыше «двадцати человек общественных деятелей». Зная «любовь» большевиков к «общественным деятелям», мера сия сомнительна и бесполезна. Но белые в хитросплетениях партийной политики разбираются традиционно слабо. Для них все «общественные деятели» суть потенциальные большевики.
Однако после бомбардировки каменоломен с английской эскадры начались переговоры, и вскоре офицеры с дамами были отпущены. И теперь - самое пикантное. Казалось бы, в каменоломнях офицеров и дам должны пытать, пороть и морить голодом. Кроме того, от зверей-большевиков мужского пола предполагалось особо неприглядное обращение по отношению к «белым» особам женского пола. Но вот что рассказали освобожденные «пленники». В кавычки слово пленники взял, кстати, сам генерал Махров, причем не случайно.
«Обращение с захваченными офицерами и особенно с женщинами было корректное. Кормили хорошо. С первого дня стали убеждать офицеров, чтобы те остались у них работать и помогли бы организовать дело. Узнав, что мадам Керножицкая хорошо печатает на машинке, они потребовали, чтобы захваченная работала в канцелярии, и ей пришлось печатать прокламации против Добровольческой армии.... Со всеми офицерами и другими захваченными лицами большевики продолжали оставаться корректными», и так до самого освобождения.
После занятия частями белого генерала Бредова Полтавы генерал Махров отправился в сей город, совмещая поездку по хлопотам семейным с делами служебными. Ехал он, естественно, не в теплушке и даже не в классном вагоне, а на персональном поезде. Генералу - положено. Чего там мелочиться.
Встреченная на вокзале жена генерала Маркадьева ошарашила соседа: «Ваш дом разграблен. Жена и дети чуть не были расстреляны в Чрезвычайке, но, слава Богу, их выпустили в последний момент». Генерал побежал домой, даже вызванного тарантаса не дождался. Домашние, слегка оголодавшие, но живые, радостно встретили нашего героя тыловых будней. Тут бы помыться, переодеться, но… «Все мое белье и моего тестя, и его четырех сынов-офицеров, как и все обмундирование, забрали большевики». Женского белья реквизиция не коснулась, и генералу была предложена дамская ночная рубашка. «Выбирать не приходилось». Женское белье реквизиции не подлежало, в отличие от мужского, военного образца.
Читаем далее описание жизни под красными: «С приходом большевиков все на рынке исчезло, часто не было хлеба, и за ним приходилось стоять в бесконечных очередях, чтобы получить на семью из четырех-пяти человек фунт-полтора хлеба. С первых же дней начались аресты офицеров и расстрелы».
Кого расстреливали и за что, не ясно, но тестя Махрова - полковника в их число не включили.
Разгром в доме генерала произошел буквально перед самым отступлением красных из Полтавы. До того его семью не трогали. Дом обыскали, но хозяева все ценные вещи, включая столовое серебро, с помощью прислуги спокойно спрятали. Изъяли царские ордена, кортик и диссертацию хозяина по военной психологии, приняв по неграмотности за контрреволюционную литературу. Затем перешли в сад и приказали показать, где скрыто оружие.
Жена генерала «указала место…, где под деревом были зарыты 15 или 16 австрийских винтовок, привезенных с фронта моими братьями на память. Солдаты раскопали это оружие и нашли еще несколько револьверов и ручных гранат». Разумеется, незадачливых «коллекционеров» арестовали, а дочку отправили к соседям. Да и трудно представить иное. По военному времени дело выходило очень серьезное, пахнущее расстрелом. Даже в мирное время хранение целого арсенала боевого оружия - дело подсудное.
Несчастных арестованных, впрочем, не погнали по городу со связанными руками. Вежливо посадили на коляску под охрану двух солдат. По модному сегодня сюжету, следуя принципу, «красные - звери», за арестом должны последовать допрос, пытки и немедленный расстрел конспираторов, но…
«Жену и тестя привезли в здание окружного суда, где помещалась Чрезвычайка. Допрос вел человек средних лет. Записав все данные и расспросив обо мне, он сказал, что сейчас идет экспертиза найденного оружия, и отправил жену в комнату для арестованных, куда скоро пришел и ее отец. Во дворе Чрезвычайки раздавались выстрелы. Это расстреливали приговоренных».
Расстреливали или не расстреливали - трудно сказать, так как сами арестованные ничего не видели, тем более что и сидеть им долго не пришлось. «Через некоторое время к арестованным вышел мужчина в штатском и заявил: - Вы свободны, возвращайтесь домой, но впредь до особого распоряжения из дома не выходите, иначе вы будете арестованы».
Таковы они, «красные зверства». Под городом идут бои с белыми, ЧК раскапывает кучу винтовок, револьверов, гранат. Отговорка о «коллекции» явно смехотворна. Кажется, чего проще, взять да расстрелять контру, тем более - семью белогвардейского генерала. Не стреляют, возятся, экспертизу проводят. Экспертиза, кстати, обнаружила, что винтовки иностранные и русские патроны к ним не подходят. Гранаты и револьверы просто прощают по доброте душевной.
Как в аналогичной ситуации повели бы себя белые, обнаружив подобный склад в доме не генерала, но, скажем, рабочего? Скорее всего, и в контрразведку их не повели, а том же саду и повесили.
В общем, читайте, не пожалеете. Гражданская война в любой стране не похожа на игру в "казаки-разбойники", но некритически относиться к клевете потерпевших поражение (а на этом основаны большинство современных рассказов о "зверствах красных") тоже не стоит.
Стоило бы поискать, может найдётся и какой-нибудь честный восточно-германский мемуарист, который опроверг бы ядовитую сказочку о поголовном изнасиловании всего населения будущей ГДР в 1945 году...
Возможно, ничего нового, и в ЖЖ могла быть ссылка на эту статью. И не одна. Но я сам пришёл туда не из ЖЖ, а по сложной системе ссылок, щёлкнув по одному из новостных баннеров.
Американский историк (советского, скорее всего, происхождения), приводит любопытные примеры, свидетельствующие не только о зверствах белых, но и о вполне пристойном обращении с противником со стороны "жидокомиссаров", а также красного командира Григория Ивановича Котовского, которого начиная с перестроечных времён принято считать законченным уголовником.
Причём автор пользуется свидетельствами не дочери Землячки или правнука председателя РВС РСФСР Троцкого, и тем более, не лошади Будённого, а, скажем, консерватора и монархиста Шульгина, которого только с большого перепою можно заподозрить в симпатиях к "жидокоммунякам":
« »
Господина Шульгина, бывшего депутата Государственной Думы и активного создателя Белого движения, «благодарные румынские союзники» оставили на льду Днестра, предварительно ограбив и раздев. Об этом и последовавших потом событиях автор подробно пишет в книге «Дни. 1920». К счастью, белогвардейцев приютил местный рыбак, отогрел в маленькой хатке.
Берег Днестра контролировала конница Григория Котовского. О Григории Ивановиче у местного населения мнение сложилось весьма положительное - «хороший человек и запрещает грабить». Прислушавшись к гласу народному, большинство офицеров во главе с Шульгиным решают идти в Тирасполь и там сдаваться Котовскому. Почему так далеко? Да потому, что местные жители поголовно вооружены и настроены против белых, помнят их грабеж. Воспоминания о пребывании Белой армии настолько жутки, что уж точно если не пристрелят офицеров, то наверняка разденут догола и пустят скакать по морозу нагишом. (выделение здесь и далее в посту моё - steissd) А мороз таков, что Днестр покрыт льдом во всю ширину. Румыны даже голого назад не примут. Выхода нет - нужно сдаваться.
.......
Один из красноармейцев отобрал у сына рассказчика маленькую золотую ложечку, чудом уцелевшую после румынского гостеприимства. После чего всю компанию белых офицеров просто опустили на все четыре стороны. «Но не прошли мы и ста шагов, как он нас догнал. - Возьмите вашу ложечку, товарищ. Не хочу...». Видимо, командир узрел трофей и велел вернуть.
Все приведенные факты говорят о том, что, во-первых, Красная армия уже вполне успешно закончила период «партизанщины» и превратилась в регулярную. Во-вторых, о том, что в РККА имелись командиры, вызывавшие у подчиненных и населения чувство уважения. В-третьих, речь идет о строгом соблюдении дисциплины и безусловном выполнении приказов даже далекого начальства.
Пройдя с Белой армией долгий путь отступления до Одессы, а кроме того, будучи хорошо информирован о состоянии дел в иных регионах, занятых белыми, господин Шульгин удивляется увиденному у красных. «В Тирасполе мы жили десять дней под чужими фамилиями. Старорежимные паспорта оказывались хорошими документами пока. Мы ходили свободно по улицам, иногда встречая кое-кого из офицеров, участников нашего совместного похода. За это время мы присмотрелись к тому, что происходит в городе. Увы, пожалуй, сравнение (а его делали местные жители) было бы не в пользу белых; судя по рассказам, наши части, которые стояли здесь раньше, произвели обычный для этой эпохи дебош. А дивизия Котовского никого не обижала - это нужно засвидетельствовать - ни еврейского, ни христианского населения».
......
После всяческих передряг Шульгин с сыном оказались в красной Одессе. Попали туда очень вовремя. «В Москве была объявлена амнистия и даже отменена смертная казнь. Правда... было разъяснено из Харькова, что все это к Украине не относится: здесь, мол, продолжается контрреволюция и потому террор должен продолжаться. Но все же общее настроение сказалось и в Одессе.... На этот раз, впрочем, это еще была наиболее благоразумная локализация кровожадности: чрезвычайкам приказали убивать «уголовных». Одесса испокон веков славилась как гнездо воров и налетчиков. Здесь, по-видимому, с незапамятных времен существовала сильная грабительская организация, с которой более или менее малоуспешно вели борьбу все... четырнадцать... правительств, сменившихся в Одессе за время революции. Но большевики справились весьма быстро. И надо отдать им справедливость, в уголовном отношении Одесса скоро стала совершенно безопасным городом».
Как видим, и в этом отношении большевикам удалось показать себя населению не временщиками, но хозяевами, государственниками. Явно выигрышная в глазах обывателя позиция по сравнению с белогвардейской бюрократической бестолковостью.
Красные выкорчевывали преступность... «Остальных пока не трогали. В отношении офицеров несколько раз объявлялись сроки, когда все бывшие белогвардейские офицеры могут заявить о себе, за что не будут подвергнуты наказаниям. Часть «объявилась», часть - нет. Разумеется, все это не относилось к лицам, имевшим с большевиками особые счеты, вроде меня».
Правда, вскоре активизировался генерал Врангель в Крыму, корабли Белой эскадры обстреляли непонятно с какой целью Очаков. В ответ ЧК заволновалась, ожидая высадки десанта. В Одессе вновь завертелось колесо террора - опять начали расстреливать за «контрреволюционную деятельность», снова в газетах появились списки расстрелянных. Это - красный террор. Но абсолютно необоснованным назвать его невозможно - в Одессе активно работало белое подполье, о чем свидетельствует сам господин Шульгин. И наверняка его группа была далеко не единственной в городе.
Даже красные партизаны, формально не подчинявшиеся армейскому командованию, отнюдь не проявили себя озверелыми людоедами.
« »
«7 апреля произошел такой случай: полковник Коняев, находившийся в распоряжении коменданта крепости, получил от него приказ произвести разведку подступов к каменоломням».
Уточним - в каменоломнях скрывались красные партизанские отряды, действовавшие очень энергично в тылах Белой армии. Теперь посмотрим, как бравый полковник выполнял порученное задание. «Коняев выехал на автомобиле из Керчи без всякой охраны и даже легкомысленно пригласил двух дам прокатиться. Едва автомобиль доехал до окраины города, как был остановлен бандитами, которые захватили машину и отвели ее с Коняевым, его спутницами и шофером в каменоломни».
По логике вещей, страшный конец пришел бравому белому полковнику, дамам и шоферу. Которыми вдобавок партизаны не ограничились.
«В тот же день был захвачен бандитами Симферопольского полка полковник Керножицкий с женой.... Не доезжая вокзала, он был окружен вооруженными бандитами, которые отвезли повозку с кучером и седоками в Аджи-Мушкайскую каменоломню.... В ней укрывалась целая деревня, после того как ее обстреляли с английских миноносцев».
Да, воинская дисциплина в тылу белых практически отсутствует. Куда дальше, если даже полковников с дамами и пролетками выкрадывают среди бела дня в центре города. Но самое интересное следует далее. Для спасения похищенных белые срочно арестовали в городе свыше «двадцати человек общественных деятелей». Зная «любовь» большевиков к «общественным деятелям», мера сия сомнительна и бесполезна. Но белые в хитросплетениях партийной политики разбираются традиционно слабо. Для них все «общественные деятели» суть потенциальные большевики.
Однако после бомбардировки каменоломен с английской эскадры начались переговоры, и вскоре офицеры с дамами были отпущены. И теперь - самое пикантное. Казалось бы, в каменоломнях офицеров и дам должны пытать, пороть и морить голодом. Кроме того, от зверей-большевиков мужского пола предполагалось особо неприглядное обращение по отношению к «белым» особам женского пола. Но вот что рассказали освобожденные «пленники». В кавычки слово пленники взял, кстати, сам генерал Махров, причем не случайно.
«Обращение с захваченными офицерами и особенно с женщинами было корректное. Кормили хорошо. С первого дня стали убеждать офицеров, чтобы те остались у них работать и помогли бы организовать дело. Узнав, что мадам Керножицкая хорошо печатает на машинке, они потребовали, чтобы захваченная работала в канцелярии, и ей пришлось печатать прокламации против Добровольческой армии.... Со всеми офицерами и другими захваченными лицами большевики продолжали оставаться корректными», и так до самого освобождения.
После занятия частями белого генерала Бредова Полтавы генерал Махров отправился в сей город, совмещая поездку по хлопотам семейным с делами служебными. Ехал он, естественно, не в теплушке и даже не в классном вагоне, а на персональном поезде. Генералу - положено. Чего там мелочиться.
Встреченная на вокзале жена генерала Маркадьева ошарашила соседа: «Ваш дом разграблен. Жена и дети чуть не были расстреляны в Чрезвычайке, но, слава Богу, их выпустили в последний момент». Генерал побежал домой, даже вызванного тарантаса не дождался. Домашние, слегка оголодавшие, но живые, радостно встретили нашего героя тыловых будней. Тут бы помыться, переодеться, но… «Все мое белье и моего тестя, и его четырех сынов-офицеров, как и все обмундирование, забрали большевики». Женского белья реквизиция не коснулась, и генералу была предложена дамская ночная рубашка. «Выбирать не приходилось». Женское белье реквизиции не подлежало, в отличие от мужского, военного образца.
Читаем далее описание жизни под красными: «С приходом большевиков все на рынке исчезло, часто не было хлеба, и за ним приходилось стоять в бесконечных очередях, чтобы получить на семью из четырех-пяти человек фунт-полтора хлеба. С первых же дней начались аресты офицеров и расстрелы».
Кого расстреливали и за что, не ясно, но тестя Махрова - полковника в их число не включили.
Разгром в доме генерала произошел буквально перед самым отступлением красных из Полтавы. До того его семью не трогали. Дом обыскали, но хозяева все ценные вещи, включая столовое серебро, с помощью прислуги спокойно спрятали. Изъяли царские ордена, кортик и диссертацию хозяина по военной психологии, приняв по неграмотности за контрреволюционную литературу. Затем перешли в сад и приказали показать, где скрыто оружие.
Жена генерала «указала место…, где под деревом были зарыты 15 или 16 австрийских винтовок, привезенных с фронта моими братьями на память. Солдаты раскопали это оружие и нашли еще несколько револьверов и ручных гранат». Разумеется, незадачливых «коллекционеров» арестовали, а дочку отправили к соседям. Да и трудно представить иное. По военному времени дело выходило очень серьезное, пахнущее расстрелом. Даже в мирное время хранение целого арсенала боевого оружия - дело подсудное.
Несчастных арестованных, впрочем, не погнали по городу со связанными руками. Вежливо посадили на коляску под охрану двух солдат. По модному сегодня сюжету, следуя принципу, «красные - звери», за арестом должны последовать допрос, пытки и немедленный расстрел конспираторов, но…
«Жену и тестя привезли в здание окружного суда, где помещалась Чрезвычайка. Допрос вел человек средних лет. Записав все данные и расспросив обо мне, он сказал, что сейчас идет экспертиза найденного оружия, и отправил жену в комнату для арестованных, куда скоро пришел и ее отец. Во дворе Чрезвычайки раздавались выстрелы. Это расстреливали приговоренных».
Расстреливали или не расстреливали - трудно сказать, так как сами арестованные ничего не видели, тем более что и сидеть им долго не пришлось. «Через некоторое время к арестованным вышел мужчина в штатском и заявил: - Вы свободны, возвращайтесь домой, но впредь до особого распоряжения из дома не выходите, иначе вы будете арестованы».
Таковы они, «красные зверства». Под городом идут бои с белыми, ЧК раскапывает кучу винтовок, револьверов, гранат. Отговорка о «коллекции» явно смехотворна. Кажется, чего проще, взять да расстрелять контру, тем более - семью белогвардейского генерала. Не стреляют, возятся, экспертизу проводят. Экспертиза, кстати, обнаружила, что винтовки иностранные и русские патроны к ним не подходят. Гранаты и револьверы просто прощают по доброте душевной.
Как в аналогичной ситуации повели бы себя белые, обнаружив подобный склад в доме не генерала, но, скажем, рабочего? Скорее всего, и в контрразведку их не повели, а том же саду и повесили.
В общем, читайте, не пожалеете. Гражданская война в любой стране не похожа на игру в "казаки-разбойники", но некритически относиться к клевете потерпевших поражение (а на этом основаны большинство современных рассказов о "зверствах красных") тоже не стоит.
Стоило бы поискать, может найдётся и какой-нибудь честный восточно-германский мемуарист, который опроверг бы ядовитую сказочку о поголовном изнасиловании всего населения будущей ГДР в 1945 году...