Кавалергарда век недолог. Не стало Владимира Мотыля
В июне 1997 года из газеты “The Daily Telegraph” я узнал о смерти Булата Окуджавы. Я жил тогда в Лондоне. Вечером позвонил Владимиру Яковлевичу Мотылю.
- Владимир Яковлевич, здравствуйте. Это Юлиан говорит. Я надеюсь, вы меня вспомните. Мы с вами виделись шесть лет назад в Переделкино у Булата Шалвовича Окуджавы.
- А, да, здравствуйте. Помню, конечно. Вы из Варшавы.
- Уже нет, переехал в Лондон. Владимир Яковлевич, я узнал сегодня, что не стало Булата Шалвовича. Что случилось?
Владимир Яковлевич рассказал вкратце, что случилось в Париже. Запомнилась его фраза:
- Я не могу объяснить словами, что такое для меня эта утрата. Но думаю, вы меня понимаете.
Ещё он просил связаться с ним, когда буду в Москве.
Я тогда работал преподавателем русского языка. На ближайшем занятии в самой продвинутой группе, где мы говорили только по-русски, на доске был установлен портрет Булата Окуджавы, и первое, с чего мы начали, был разбор его песни “О Володе Высоцком я песню придумать решил. Вот ещё одному не вернуться домой из похода”. Разобрав, стали слушать. Умер поэт. “Ненадолго разлука - всего лишь на миг, а потом отправляться и нам по следам по его по горячим”. Спустя тринадцать лет, в конце февраля 2010, снова вспоминаются слова: “Белый аист московский на белое небо взлетел, чёрный аист московский на чёрую землю спустился”.
Знакомство с Булатом Шалвовичем Окуджавой это отдельная тема, о которой может быть когда-нибудь придётся к слову рассказать. В частности, март 1991, глубокий рыхлый влажнеющий снег, подмосковная станция Мичуринец по киевской железной дороге, сосны, дачи в снегу. Я зван в гости. В деревянной заставленной гостиной стол с электрическим самоваром, шоколадный торт и бутерброды с рыбой. Меня представляют гостям, их четверо. В частности, чуть смуглый поджарый брюнет жмёт руку:
- Владимир Мотыль, очень приятно.
Находиться в гостях у Булата Окуджавы - от такого уже в голове хоровод. При данном же рукопожатии у меня первым ничего другого не выходит из глотки, как:
- Батюшки…
Всеобщие бурные улыбки. Знаменитый режиссёр:
- Так вы из Польши и про “батюшки” знаете? Интересно!
Я:
- Искренне рад знакомству. Но не знаю вашего отчества.
- Владимир Яковлевич. Можно просто Владимир.
Разговоры, чай, Булат Шалвович подписывает все привезённые мною свои книги, дарит авторский экземпляр “Путешествия дилетантов”. Ольга Владимировна, хозяйка дома, режет некий особый сыр. Гости - это, кроме Владимира Яковлевича, его жена, ещё какой-то режиссёр из одной из среднеазиатских республик и его друг оттуда же, у обоих сложные имена, я не запомнил. Потом мы идём по снегу к станции, к вечеру сильно похолодало, горят редкие фонари. В электричке я становлюсь центром внимания, рассказываю о происходящем в Польше. ПризнаЮсь, что видел только два фильма Владимира Яковлевича: “Белое солнце пустыни” и “Звезду пленительного счастья”, вторым из них совершенно восхищаюсь и очарован.
Один из среднеазиатских гостей:
- Обязательно посмотрите “Женю, Женечку и катюшу”. Это третий среди его трёх классических.
Владимир Яковлевич говорит, что скоро выйдет его новый фильм “Расстанемся, пока хорошие”, при зарождении его концепции она широко обсуждалась с Булатом Шалвовичем. Ещё я зван звонить и приходить в гости, когда снова буду в Москве.
Спустя, однако, полгода ситуация в Польше благополучно отправила меня из дому в Англию насовсем. Вновь я связался с Владимиром Мотылём по телефону на следующий день после смерти Булата Окуджавы.
На занятии в колледже в память о скончавшемся великом русском поэте двадцатого века я обещал студентам, что ещё до конца учебного года мы посмотрим фильм “Звезда пленительного счастья”, где звучит одна из самых известных окуджавских песен. Вкратце рассказал, как в гостях у Булата Окуджавы я познакомился с режиссёром этого фильма. К концу двух с половиной часов занятия мы разобрали и прослушали также “Кавалергарда век недолог”.
Потом была зима 1997-1998 года, улица Довженко, отходящая вниз вбок от Мосфильмовской улицы. Иду в гости. Пока наливается чай, узнаю, что хозяин большой ценитель самых разнообразных чайных сортов, а в Лондоне есть один такой магазин… В связи с этим в следующий раз мною обещаны английские чаи именно оттуда.
Владимир Яковлевич подробно рассказывает горестную историю, закончившуюся уходом из жизни Булата Шалвовича. Далее разговор переходит на Эву Шикульскую и её роль Полины Гебль в “Звезде пленительного счастья”. Голос поручика Ивана Александровича Анненкова (Игоря Костолевского):
- Mademoiselle Pauline!..
Эва Шикульская взяла на себя гераклов труд: не зная французского совсем, она добросовестно выучила всю свою немалую роль. Но нужен был подкладывающий голос без акцента. И он нашёлся - при этом достаточно похожий по тембру на настоящий голос актрисы.
Свой фильм Владимир Яковлевич называет только кратко: “Звезда”. В частности:
- В “Звезде” ярко проявилась одна характерная черта Булата. Конечно, я просил его написать сценарий. Но он отказался, сказав: “Это сугубо исторический фильм, и я ничего не смогу придумать своего”.
Поэтому в фильме слышим только песню - тему поручика Анненкова и Полины - “Кавалергарда век недолог и потому так сладок он”.
Но параллельно со “Звездою” шла работа над “Путешествием дилетантов”. В фильме два главных героя - князь Сергей Григорьевич Волконский (на мой взгляд истинно выдающаяся роль-событие Олега Стриженова) и князь Сергей Петрович Трубецкой. В романе Окуджавы - главный герой тоже князь и тоже Сергей: Сергей Васильевич Мятлев.
На стене в кабинете Владимира Яковлевича огромный чёрнобелый портрет-фотография его отца в широкой деревянной рамке. Узнаю, что семья из Белоруссии. Стены в стеллажах книг. Московская метель за окном. В подарок получаю кассету с новым фильмом “Несут меня кони” с главной женской ролью польской актрисы Агнешки Вагнер.
Уходя, забываю перчатки. Возвращаюсь, Владимир Яковлевич велит не только посмотреться в зеркало, но скорчить в него страшную рожу. С тех пор в аналогичных случаях делаю это неизменно.
Одна наша встреча не состоялась: Владимир Яковлевич, поскользнувшись на обледеневшей лестнице Дома кино на Пресне, сломал ногу.
В третий и последний раз мы видимся на вечере-концерте памяти в честь восьмидесятилетия Булата Окуджавы в мае 2004 года в ныне уже не существующем зале “Россия” гостиницы “Россия”. Лондонский чай был доставлен и подарен. Никто не молодеет, и по Владимиру Яковлевичу это заметно. Мы побеседовали, сидя в креслах за кулисами. Когда-то давно моя бабушка говорила горестно:
- Что же мы так редко видимся, а если уж, то в основном на похоронах.
Владимир Яковлевич просил звонить и пойти в его ресторан “Белое солнце пустыни” на Неглинной. Я там бывал пока раза четыре; конечно, очень нравится во всех смыслах; в частности, как подавая классический плов, шеф-повар, выйдя в зал по такому торжественному случаю, жарит его прямо у твоего стола.
Из пяти виденных фильмов Владимира Яковлевича (надо бы посмотреть все) я по-прежнему выше всего и очень высоко ставлю “Звезду пленительного счастья”. Помимо всего прочего, в огромной заботе об исторических реалиях и историческом настроении чувствуется ещё и настроение конца тысяча девятьсот семидесятых, в том числе в интонациях изумительной музыки Исаака Иосифовича Шварца, ушедшего из жизни два месяца тому назад, в декабре 2009 года. Вообще, на той исторической стадии Советского Союза “Звезда пленительного счастья” была, как мне кажется, блистательным гимном русскому романтизму, воплощенному в образах декабристов, казавшихся тогда кристальным эталоном светлых личностей, а также в образах действительно великих Русских Женщин той эпохи. Фильм очень известный, все его знают. И всё-таки в следующий раз, когда будете смотреть, обратите внимание в самом-самом начале, пока идут титры, на подложенные картины, наверное это акварели - какие образы эпохи! - пейзажи, село с церковью среди полей, к нему по дороге ямщик с путником пушкинского профиля скачет; Петербург и смотр на Марсовом поле; на балу изящная молодая барышня смотрит карими блестящими глазами на своего кавалера, бравого офицера; пожилой крестьяин в картузе, с медалью “1812 годъ” на груди. В фоне шварцевская музыка: военный марш, звучит французская речь, потом танец, переходящий в музыкальные темы пейзажей, кавалергарда с Полиной и задумчивой Марии Николаевны Раевской-Волконской. Акварель зимнего имения в снегу превращается в реальное имение Раевских, куда - покоя не имеючи - прибыл князь Сергей Григорьевич Волконский жечь бумаги. Для меня одно только это музыкально-живописное начало есть знак гениальности режиссёра.
“Крест деревянный иль чугунный назначен нам в грядущей мгле; не обещайте деве юной любови вечной на земле”.
Светлая память прекрасному режиссёру, мастеру русского кино Владимиру Яковлевичу Мотылю.