Звуки Залесья. В 217-ю годовщину Акта возрождения Великого Княжества Литовского (2)
Лежащие на столе пирожки и мандарины приехали прямёхонько из Новоарбатского гастронома, потому что утром, тем более в поезде, захочется к чаю вкусного. А за окном порывы ветра несут снежную крупу.
Белорусской Молодёжной общественной ассоциацией “Гiсторыка” из Минска и Европейским гуманитарным университетом из Вильно при поддержке Министерства культуры Литовской Республики организована двухдневная выездная сессия для молодых архитекторов, реставраторов и краеведов: в первый день посещается реставрируемый дворцово-парковый комплекс графов Тышкевичей в Затрочье, лежащий напротив Трок и Трокского замка по другую сторону озера Гальве, во второй день посещаются реставрационные площадки в Вильно. Затереться туда - по хорошему принципу на шарочку - должен был и я, приглашали, но украденные мои заграничные паспорта, которые восстанавливаются не сразу, делают для меня ныне существующую границу временно непересекаемой. Но худо не без добра в том плане, что после пяти месяцев отсутствия я снова посещаю Залесье.
Стоянка одна минута. Прыг на перрон. Над станцией совсем низкое, клубящееся тёмной сизостью небо. Колкая метель ослабла, летят отдельные снежинки. С вагонного тамбура мне: “До завтра. Приветы Сергею Ивановичу!” Свисток тепловоза, покатились, постукивая, колёса вагонов. Поезд с дамою сердца, архитекторами, гiсторыкамi и реставраторами уходит дальше, за литовский лес, за поля-луга-речки, к Вильно.
Рытмамi барабана прагрухатаў i зьнiк -
Гэта крануў рэйкi-струны i клавiшы шпалаў цягнiк.
Панесла рэха гукi да алеяў.
Калiсьцi, у даўнiну, там князь хадзiў…
На вулiцы суседскай скрып арэляў,
I гукi брамкi на Пiянерскай, дваццаць адзiн.
Ритмами барабана прогремел и исчез -
Это тронул рельсы-струны и клавиши шпал поезд.
Понесло эхо звуки к аллеям.
Когда-то, в старину, там князь ходил…
На улице соседской скрип качелей,
И звук калитки на Пионерской, двадцать один.
На Пионерскую улицу, в дом двадцать один, мне путь. Там живёт Сергей Иванович Веремейчик, в авторской поэзии и музыке В. Ромейко-Залесский, которому мне передавать приветы. Он автор цитируемых стихов и нынешний куратор имения Северные Афины. А ходивший когда-то по аллеям парка князь… Создатель Северных Афин и автор удивительных и классических фортепианных пьес, звуков Залесья, князь Михаил Клеофас Огинский запретил в ходе восстания употреблять в отношении себя княжеский титул. “…Все титулы, всё состояния, всю свою жизнь я кладу на алтарь сражающейся родины…” - это его рука пишет в дневнике по-французски. Отзвуки революционной Франции докатываются до Литвы, и двадцативосьмилетний генерал-майор литовского ополчения велит адресовать себе бумаги, как гражданину Михаилу К. Огинскому - Сitoyen Michele K. Oginski.
Домику ныне двадцать два года; столько в нём живёт Сергей Иванович. Калитка, вижу, недавно покрашена. Удерживающая её петелька из проволоки неизменна. Садик, крыльцо со двора, сени, столовая-кухня, где меня уже ждёт овсянка с вареньем и чай с печеньем.
Дорогой Сергей Иванович в утепленных брюках и свитере:
- Прывiтанне Юлiяну! Как доехалось? Юльян не замёрз?”
Извинения, что хозяин проспал, не успел сходить за хлебом. С дорожного разбегу иду туда с огромной охотой! Первое всякий раз залесское впечатление - какой воздух и какая тишина по сравнению с шестиполосным по движению, день за днём, год за годом непрекращающе шумным Новым Арбатом.
Магазин сразу за станцией, получасовая прогулка туда-обратно:
Напротив магазина продовольственного - хозяйственный. Название весьма примечательное:
Дальше уходит главная улица современного Залесья.
Но мы будем возвращаться:
Самые известные слова всей полностью польской поэзии - первая строка романа в стихах Адама Мицкевича “Пан Тадеуш” : О родина моя Литва! Ты как здоровье. - Litwo, ojczyzno moja! Ty jesteś jak zdrowie. - Лiтва, бацькоўскi край! Ты як здароўе тое. - Tėvyne Lietuva, mielesnė už sveikatą!
Предыдущие две фотографии - из серии “не нужны мне Эйфелева башня и Тауэрский мост”. Зато эти края, этот дом на Пионерской для меня совершенно уникальны.
Тикают в доме часы… Цокает конь за окном…
Кличет соседка внука… У колодца грохочет ведро…
Далеко где-то залаял собака…
Включил сосед свою электродрель…
Косу клепает дед у барака…
Залетел сквозь занавеску в дом испуганный шмель…
Без партитуры и дирижёра,
Без команды, чтобы начать,
Звуки Залесья сегодня и вчера,
Завтра и потом будут звучать.
И облако в вышине слушает, словно младенец,
Звуки Залесья на планете Земля.
Здесь живёт и не прерывается то, что так тянет и восхищает.
Когда сосредотачиваешься, всматриваешься, стараешься, следуя Дзядам, услышать и понять их, то цветовые тона, присущие землям и духу старой Литвы, имеют немало темноватых, хотя не страшных оттенков. В них деревянные фольварки с небольшими окошками, пущи с медвежьими берлогами, тенями рыцарей и повстанцев, над озёрами стальное небо, в усадьбах быт с охотничьим рогом и клавикордом в гостиной.
По прибытии - замечательно-примечательное действо: гости приехали, легли спать. Особенно это здорово после московских темпов и атрибутов жизни. Впрочем, Сергей Иванович тоже: “И я полежу, почитаю”. Восторг! На диванах пледы, на стене в изголовьях старые скрипки. За окошком на холодном ветру раскачиваются ветви, в доме топится печка. В трубе порывисто и характерно напевает-завывает ветер.
Сквозь сон натягивается ещё один плед, потому что даже нос мёрзнет. Вообще, в Залесье вполне бывает зима, и мне доводилось там гостить, когда наружи минус пятнадцать. Но сейчас, в середине апреля, за окном порывистые волны мелкой снежной крупы, и холод кажется собачьим.
Спустя часа четыре встаём, на мой свитер надевается второй, данный Сергеем Ивановичем. В печке колышется в углях красный жар, на него щедрою рукою кладутся свежие поленья, дуешь под них, и огонь разгорается быстрый и весёлый. В доме прихожие сени, кухня-столовая-гостиная, центральный холл-коридорчик с печью и две комнаты - хозяина и гостевая.
К ужину хотим гостя. Самый близкий друг Сергея Ивановича в Залесье - учитель залесской школы несравненный Станислав Óсипович. На этих двух потрясающих по обаянию личностях стоят сегодня Северные Афины.
Зажегши на мраморном камине в большой гостиной два трёхсвечных канделябра и оправив домашний сюртук, хозяин дома велит позвать дворового подростка из флигеля, наказывает ему:
- Jasiu, niech Jaś skoczy susem do pana Stanisława i powie mu, że będziemy radzi, jeżeli zechce zaszczycić nas swą obecnością na kolację. Niech Jaś zakomunikuje mu, iż mamy z Moskwy w gościach pana Juliana. - Ясь, пусть Ясь сбегает резвёхонько к пану Станиславу и скажет ему, что мы будем рады видеть его, если он захочет почтить нас своим присутствием на ужин. Пусть Ясь cообщит ему, что у нас в гостях из Москвы пан Юлиан.
Ясь ноги в руки, повязал кушак, надел мягкую сине-серую литовскую конфедератку. В тёмный вечер открылась дверь усадебного крыльца, упал углом от огня и свечей оранжево-розовый свет. Гонец - стрекачом в темноту, перекрещенный вдогон рукою хозяина усадьбы.
Над тишью селения холодный не по-апрельски ветер. Дворецкий в гостиной дует мехами щипцов-гармоники в угли камина, подбрасывает полешки. Огонь разгорается быстрый и весёлый.
Возвращается посланец с докладом:
- Miłościwy panie, pan Stanisław powedzieć kazał, że dziękuje za zaproszenie, ale przyjść nie będzie mógł, bo dziś raczy mieć li-li. - Милостивый пане, пан Станислав передать велел, что благодарит за приглашение, но прийти никак не сможет, он сегодня изволит быть на ли-ли.
Хозяин:
- Dzięki ci, Jasiu. No tak, li-li to rzecz poważna a godna. - Спасибо тебе, Ясь. О да, ли-ли - дело серьёзное и достойное.
Диалог происходит где-то совсем рядом, рукой подать, хоть и в другом измерении.
В измерении же, окружающем осязаемо, роль Яся выполнят стоящий на тумбочке телефон. Хозяин дома:
- Стась, ну ты там як? Памятаеш, я табе казаў, сёння Юлiян з Масквы прыехаў. Маем пачосткi з Новага Арбату. Ты прыходзь да нас на вячэру, чакаем. - Стась, ну ты там как? Помнишь, я тебе говорил, сегодня Юлиан из Москвы приехал. Имеем угощение с Нового Арбата. Приходи к нам на ужин, ждём.
Спустя секунд десять следующая реплика в трубку:
- Дык ты сёння на лi-лi… Зразумела, ну гэта справа паважная. Але ничога, прыходзь заўтра на абед. Толькi чуеш, прыходзь. Тады давай, цешся там. Усяго найлепшага, да заўтрага. - Так ты сегодня на ли-ли… Понятно, это дело серьёзное. Но ничего, приходи завтра на обед. Только слышишь, приходи. Тогда давай, наслаждайся там. Всего наилучшего и до завтра.
Как только трубка отложена, я:
- Сергей Иванович, что значит “быть на ли-ли”?
- А-а, это Стась сегодня в баню идёт.
Что-то отвлекает, и я забываю спросить про этимологию такого определения. Но в любом случае дело истово серьёзное и достойное.
Ужинаем, Сергей Иванович опрокидывает чарочку. Я, благо Великий пост, воздерживаюсь. На столе московская сёмга, залесские пряники, нескончаемый чай. И, по Мицкевичу, długie wieczorne Litwinów rozmowy - долгие вечерние литвинов беседы.
Комната Сергея Ивановича, где он, зажегши изогунтую лампу в головах кровати и накрыв ноги пледом, отдыхал, читая книгу.
Гостевая комната, то есть в данный момент моя.
Огонь в печи, символ дома и тепла.
Сpeди бесчисленных реликвий и украшений интерьера дома - календарь-хрогология жизни Николая Коперника с его портретом. Брошюрка привезена из Фромборка, города великого астронома, где мы были с Сергеем Ивановичем летом 2009 года.
Усадебное здание имения Северные Афины князя Огинского в Залесье. Изображение на полотне выполнено Сергеем Ивановичем с картины Наполеона Орды и служило фоновой декорацией для одного из представлений кукольного театра, созданного Сергеем Ивановичем.
Мои иконы-талисманы во всех путешествиях.
Рыцарь Погони с Акта возрождения Великого Княжества Литовского не может не присутствовать в залесском доме.
Герб "Огинец" князей Огинских.
А тем часом, когда мы после завтрака по первому разу с Сергеем Ивановичем расходились спать, синий белорусский поезд Минск-Вильно прибыл к месту назначения, и делегаты выездной сессии отбыли к озеру Гальве, в местечко Затрочье. Это маленькое селенье известно с начала пятнадцатого века. В конце девятнадцатого его покупает граф Юзеф Тышкевич и создает дворцово-парковый комплекс с доминантой двухэтажного дворца. Тышкевичи здесь жили до 1939 года. После 1945-го были здесь поочерёдно дом отдыха, пионерский лагерь и после перестройки центр отдыха для сотрудников органов государственной безопасности. К девяностым годам дворец, а особенно парк требовали радикальной реставрации, на которую найти средства и силы возродившейся Литовской Республике было не просто, и эти работы активно и в надлежащем масштабе ведутся сейчас.
Сами Троки старше примерно на полтора столетия. Недолго, в начале четырнадцатого века и начале правления великого князя Гедимина, город был столицей Великого Княжества Литовского, которой затем стало Вильно, причиною чему стал приснившийся князю Гедимину волк; это отдельная былинная история. В Троках до наших дней сохранились два из трёх построенных там замков: частично замок на полуострове и полностью восстановленный сегодня Трокский замок на острове, самый величественный и самый мощный во всём Великом Княжестве Литовском, никогда не взятый врагами за всю историю существования Великого Княжества и ныне широко известный далеко за пределами исторических литовских земель.
Озеро Гальве ведёт своё название от литовского слова galvа - голова. На всём Виленском поозерье оно самое глубокое, местами превосходит сорок пять метров. По сказанию Гальве полностью не замёрзнет зимою и не растает весною, пока не получит голову - увы, утопленника. Увы, такие головы, по несколько, случаются ежегодно по сей день. А красиво Гальве необычайно во все времена года.
Озеро Гальве на холодном ветру, окруженное литовскими соснами.
Затрочье, восстанавливаемый дворец графов Тышкевичей, к которому идут приехавшие гости.
Герб графов Тышкевичей.
Вид на озеро и Трокский замок на острове.
А такой вид открывается, если спуститься к воде. На озере ещё достаточно льда.
Тогда как со стороны не Затрочья, а самих Трок лёд уже сошёл.
Центральная башня Трокского замка. На неё многократно поднимался великий князь Витовт, дабы взглянуть на лесисто-озёрные просторы своей бескрайней страны.
Менее, чем основной Трокский замок на острове, известен замок на полуострове. От него сохранились лишь фрагменты, в том числе эта башня.
Замок же на острове, то есть основной Трокский замок, по праву считается самым величественным в Великом Княжестве Литовском.
Начал строить оба трокских замка великий князь литовский Кейстут (~1308-1382), слева, a завершил строительство его сын великий князь литовский Витовт (~1350-1430), справа, командовавший, в частности, на грюнвальдском поле.
Таковы Троки и озеро Гальве. Фотографии оттуда сделали участники поездки Волька, Светлана, Таша, Яна, Дмитрий и Евгений, которым большое спасибо.
[ продолжение в (3) ]