ПИСЬМО АЛЛЕ ПУГАЧЕВОЙ ИЗ БУТЫРСКОЙ ТЮРЬМЫ
Письмо, которое публикуется ниже, было действительно отправлено тем самым автором из Бутырской тюрьмы в конце февраля 2012 года Алле Пугачевой. О возможности такой публикации автор был предупрежден и не возражал. Выступая в качестве издателя, утверждаю со всей ответственностью, что знаю полные имя и фамилию автора и даже номер камеры, из которой он в Бутырке передавал конверт.
Все, что с автором письма случилось двумя месяцами позже его отправки, также подтверждено документально. Текст я не сокращал, воспринимая его как исторический документ.
Здравствуй, несравненная гюзель, Алла Борисовна!
Пишет тебе Натик М******ов из Бутырской тюрьмы. Но дело не в этом.
Я полюбил тебя всей тогда еще пионерской душой в конце семидесятых годов,
когда увидел по телевизору «Горизонт».
Мне сразу понравились твои фигура, глаза и голос. После этого я часто убегал с уроков и включал телевизор, но показывали не тебя, а других людей и коммунистическую партию.
Когда про нашу любовь узнали, надо мной не смеялась только бабушка Ханум Гыс. Все говорили, что я дурак и это все равно, что влюбиться в жену начальника нашей милиции Лейлу-Ханум. И не потому, что она красавица или старше меня, а потому, что ее муж начальник милиции. Пугали, что «у твоей Пугачевой тоже свой начальник милиции есть».
А вот бабушка Ханум Гыс меня поддержала. Я помогал ей по хозяйству и она сказала: «Натик, ты хороший парень и у тебя все получится. Может быть, не сразу, лет через двадцать, но ты добьешься своего».
Я тогда представил, как ты приезжаешь ко мне, а вокруг цветут инжир, айва и вишня. Мы бы пошли в лес, который огибает быстрая Кура, потому что в других местах в городе целоваться нельзя - увидят соседи, а мама будет ругаться, а одноклассники издеваться.
С тех пор я твердо верил в нашу встречу и чтобы ее приблизить, ушел в армию. До китайской границы там было восемь километров и текла река «Черная смерть», приток Амура. Там были разные виды тревоги и служба, а командовал полком отличный стрелок и спортсмен подполковник Болдырев. Когда же нашу сороковую дивизию расформировали, я поехал служить зенитчиком в Магаданскую область, в Бухту радости.
И вот там однажды чуть не произошло настоящее чудо. Я пил чай в парке, где техника. Но по радио передали, что надвигается пурга. Я побежал в казарму, до которой было метров триста, но на половине дороги стало темно. Я двигался наудачу, потому что вокруг был ветер со снегом и столкнулся с человеком. Это был рядовой Сидоров, который направлялся встречным мне курсом. Мы разговорились, а потом пошли каждый своей дорогой. Стало совсем холодно и я подумал, что вдруг сейчас встречу тебя - как в сказке… Но встретил снова рядового Сидорова. До казармы мы шли уже вместе, взявшись за руки, как дети. Вот так ты спасла жизнь мне и рядовому Сидорову. Он тогда отморозил уши и его прозвали «локатор», ну а я отморозил нос.
Вернувшись из армии, я работал на буровой «верховым» (потому что больше никто не хотел туда лазить) и копил деньги. А потом купил белые штаны и поехал к тебе в Москву. Сначала я приехал в Армавир, потом в Ставрополь, потом в Харьков, потом в Улан-Уде. В Москву я попал уже из Красноярска, но сразу пойти к тебе был не в силах, потому что в Сибири меня ударили ножом. Так что посетил я только Красную площадь, мавзолей Владимира Ильича Ленина и пятое отделение милиции на Арбате. Это был 1988 год. А в 1997 году я начал готовиться к нашей встрече, потому что истекали те двадцать лет, про которые говорила бабушка Ханум Гыс. Но тут я случайно сел в тюрьму на один год. А через три месяца после выхода снова сел на пять лет строгого режима. И вот тогда я подумал, что может быть, у тебя и вправду есть начальник милиции, который вредит мне, откладывая нашу встречу? Но когда в сильный мороз я наконец-то вышел из лагеря, то твердо знал, что все будет хорошо, потому что ближайший к колонии город назывался Пугачев.
Прямо сейчас я приехать не смогу, потому что еще идет следствие по статье 158 часть 2 УК РФ (кража). А еще меня хотят увезти в Самару, где открыли дело по статье 105 часть 1 УК РФ (убийство). Но там на меня ничего нет, если не вмешается твой начальник милиции.
А знаешь, как было бы здорово, если бы однажды к нашей камере подвезли тележку с передачами и позвали бы меня. И на вопрос выдающей продукты женщины о том, от кого передача, я бы сказал: «ну, наверное, это от моей знакомой Аллы Борисовны Пугачевой». После такого даже смотрящий за хатой Анзор перестал бы называть меня «бомжарой» и «азерботом».
Передачи лучше делать в первой половине дня. Чай, сахар, шоколадные конфеты, яблоки, лимоны, апельсины, колбасу и сыр, рыбу холодного копчения, орехи, лаваш и сухофрукты возьмут без проблем. Сигареты передавать не нужно, на приеме их вытряхивают из пачек и почти все ломают пополам. Лучше сделать заказ через местный магазин, мне нужно два блока «Мальборо», блок «Парламента», пластиковый таз, ведро, два кипятильника, сухое молоко, маринованный чеснок, мандарины и селедку. Если хватит денег, закажи еще туалетной бумаги, средство для мытья посуды, четыре больших полотенца (из них тут можно сшить одеяло, а то очень холодно) и лапшу «Доширак», штук сто. Если в магазине будут тапочки для душа, у меня 41-й размер ноги.
На этом ограничусь, пожелав тебе от всей души сибирского здоровья, кавказского долголетия и всех благ от Господа Бога.
С уважением, Натик.
И вот тут необходимо послесловие. Конечно, писать это письмо ему помогали какие-то студенты-сокамерники, привнеся в лирическую исповедь нотки треша и цинизма. Да и сам автор, наверное, не мог относится к такому посланию совсем всерьез. Но нам известно три неоспоримых, железобетонных факта. Первый - что этот Натик действительно был большим поклонником Пугачевой с детства и основные факты в письме документальны. Второй - что это письмо действительно было отправлено из Бутырки. И третий факт - что через два месяца после отправления с автора сняли обвинения по ст. 105 (убийство), а по ст. 158 ч.2 (кража), дали всего восемь месяцев, большую часть из которых он к тому моменту отсидел. В общем, хуже Натику от этого письма не стало, хотя вообще-то подобный разворот событий с финальным сроком в 8 месяцев при изначальных раскладах от восьми лет, в арестантской среде полагают настоящим чудом. А там думайте, как хотите.