Scene: Heb-Sed, further
Собравшиеся, расступаясь, в безмолвии наблюдают за тем , как Эхнатон движется в середине величественной процессии, составленной из мифических фигур. Непосредственно за фараоном идёт фигура со светилом вместо головы. Там, где движется процессия, камни покрываются зелеными побегами священного папируса; люди, знавшие Эхнатона с молодости, видят того же двадцати-двадцати двухлетнего молодого мужчину, каким он был во времена соправительства с отцом. С неба протягиваются золотые нити, оплетающие лбы всех присутствующих ласковым и прохладным прикосновением.
Группа останавливается. Фараон останавливается в центре образовавшегося круга и, подняв вверх руку, говорит:
Атон милостив к земле и поэтому в единственный раз сошёл к себе-человеку. Атон не ошибся в себе-человеке. Теперь возможно говорить с Атоном через его шеут - Ахен-Атона.
Сопровождающие расступаются и расходятся в стороны. Посередине площади, среди запруженного народом открытого храма Атона в Ахетатоне остается фараон, на плечах которого держит руки-лучи Солнце. Akhenaten разводит руки в стороны, и от него исходит сияние, однако же создается впечатление, что сам он исполнен настолько яркого света, что в глазах смотрящих появляется вертикальное черное пятно в форме высокого человека. Глухим и тихим голосом, который, кажется, слышен везде:
В этом городе Солнце спустилось на землю к людям, не для того чтобы сжечь их и уничтожить посевы, а с тем чтобы показать свою животворящую силу. Этот город прострет лучи своего величия по всей стране Кем, далее в шесть стран, дочери которых нашли родителей - солнечную чету - при дворе Эхнатона и Нефертити. Эта страна, впитавшая в себя силу Света, навечно объяснит всему миру суть и жизнь его, позовет к Свету остальную землю. Ибо другой жизни нет ни до, ни после, есть только свет, знание о котором вы получили от Скорпиона, первого царя страны Кем и Эхнатона, первого фараона, вернувшегося к Свету.
Теперь идите по домам и знайте: как восходит Солнце, отец мой, по соглашению со мной, так и заходит оно для того, чтобы вы знали - без него нет жизни. Погрузитесь же во тьму до завтра. В неурочное время, в досрочный час. Те, кто знают и верят, завтра увидят день. Те, кто сомневались, сейчас же увидят ночь.
К фараону неуверенно приближается человек, в котором царица Нефертити могла бы узнать того, кто преследовал ее накануне ночью. Он простирается ниц перед Эхнатоном и молит о прощении. Но на город падает тьма.
Scorpion cидит за столом перед стопкой папирусов. При звуках шагов встаёт: Я видел явление богов и Атона. Из толпы. Как удивительно, что в этот раз боги явили своё решение открыто, и сами сказали об этом, и сам Атон говорил твоими устами.
А я закончил свой труд. Показывает на папирусы.
Я понял, как пустыня наконец победит время, и как сын солнца встанет перед лицом вечности; я видел Атона - и я видел поэтому конец моих царств, то, ради чего создавалась страна. Мне время уходить.
Вместо того чтобы уйти, садится обратно. Но прежде давай поговорим.
Akhenaten молча кивает. Почти падает на сиденье, устремляет невидящий взгляд на папирусы Скорпиона. С трудом: Давай. Обхватывает себя за плечи руками, опускает голову.
Scorpion, с интересом: Что с тобой?
Akhenaten содрогается, стаскивает с ложа богатую жесткую ткань, затканную золотом, пытается накинуть ее на себя. Хочет что-то сказать, но его трясет. Пытается унять дрожь, но ему это не удается. Наконец ухитряется выговорить: Кажется, солнечный удар.
Scorpion встаёт, подходит к Эхнатону и кладёт ему на лоб руку. Качает головой: Лоб твой холоден, как у мёртвого, а при солнечном ударе лоб бывает горячий. Говорил ли с тобой Атон?
Akhenaten при попытке улыбнуться кривит рот в болезненной гримасе. Хочет отодвинуться от руки Скорпиона, но не может. Складывается почти пополам, упираясь лбом в стол. Хрипло: Атон говорил мной. А я не привык к этому свету, Скорпион. Кажется, я потерял зрение.
Scorpion, успокаивающим тоном: Нет, нет. Такого не может быть. Не забывай, - ты ведь сам и есть земная тень Атона; ты ничего не видишь, потому что на Кем опустилась тьма, хотя сейчас и день. Ты сам сказал, что так будет.
Вздыхает. Пойдём со мною. Мне пора уходить, и прежде чем я уйду, я должен показать тебе крышу мира. Это нужно сделать теперь.
Akhenaten, пытаясь справиться со своим состоянием: Как уходить? Куда? Почему вы все уходите? Кому... кому я оставлю страну Кем и ее магию? Эйе? Да... Кровь... Это позже.
Поднимается, держась за стол, дотягивается до царского посоха. Ночь сделал я сам, Скорпион. Когда уже не мог выносить свет. Идем же.
Scorpion кивает. Страна Кем будет ещё какое-то время управляться тобою, и после тебя многими ещё. Но эта страна не будет больше пустыней богов.
Они выходят из дворца узкими коридорами и подземным переходом и попадают на оживлённую торговую улицу. Кругом горят факелы, и люди, толкущиеся возле прилавков, в полный голос обсуждают то, что видели на хеб-седе.
Покупатель поднимает отрез ткани. Ах, вот так полотно! Я дам тебе за него четыре меры ячменя.
Торговец поднимает руки к небу. О Ра, о Атон! Четыре меры ячменя! За это полотно, в котором не стыдно было бы самому фараону показаться на хеб-седе! Десять мер.
Покупатель качает головой: Я был на хеб-седе и видел, во что был одет фараон. С покровительственной усмешкой: Всей этой улицы не хватит, чтобы заплатить за его одеяние. Хотя и кажется оно простым.
Соседний торговец, с интересом: А что это за одеяние?
Покупатель, важно: Это одеяние из той самой ткани, что привезла из-за края земли царственная Хатшепсут. Оно хранилось в великой подземной пирамиде специально для этого хеб-седа; а эта подземная пирамида больше пирамиды Хуфу в столько же раз, во сколько пирамида Хуфу больше твоего прилавка.
Негромко, с выражением человека, знающего, о чем говорит: Этой тканью утирает лицо сам Ра после рабочего дня, когда садится в Сектет.
Первый торговец, с интересом: А правду говорят, что будто бы Ра сам пришёл на хеб-сед сегодня и одобрил правление нашего царя?
Покупатель, презрительно: Да не Ра, а Атон. О, великолепное зрелище! Атон явился во главе группы богов, и говорил устами царя; а потом на землю пала тень.
Второй торговец, подозрительно: Вот и я вижу, что будто бы темно, а должно быть светло. Когда же это Ра... то есть Атон вернётся на небо?
Покупатель, в свою очередь всплескивает руками. Да кто же знает? Пойди, спроси у царя! Если только тебя пустят дальше первых ворот.
Без перехода: Так значит, на пяти мерах договорились?
Akhenaten подходит к торговцу, интересовавшемуся светом и тьмой. Доброжелательно: Солнце вернется на небо, если фараон совершит свой обычный утренний подвиг, Задиг. Что еще ты хотел узнать об этой египетской тьме?
Торговец отшатывается, и на лице его отражается целый спектр переживаний. В это время Скорпион берёт сзади Эхнатона под руку.
Scorpion: Нам надо идти, царь.
Akhenaten оглядывается на Скорпиона. Разве не это была вершина мира, царь?
Кидает торговцу золотое ожерелье, которое почти срывает со своей груди, и забирает ткань, о которой тот говорил с покупателем. Свою дворцовую неуютную парчу оставляет валяться под ногами. Скорпиону: Теперь можно.
Scorpion, негромко: Нет, нет. Переоденься и идём. Они твёрдым шагом направляются прочь из Ахетатона, в пустыню. Через некоторое время огни города теряются сзади, но появляются огни на некотором отдалении. Ты видишь?
Akhenaten, шепотом: Я вижу огни, Скорпион. Что это? Где они? Я перестал ориентироваться в этой стране.
Scorpion, так же шёпотом: Это место, которое дозволено видеть только остающимся там; и поэтому я иду туда. Но для тебя будет сделано исключение. Они приближаются к источникам света, и видно, что это яркие, но не освещающие тёмной пустыни столбы из прозрачного пламени, возносящиеся из песка. В этом огне видны странные фигуры, некоторые из которых Эхнатон узнаёт, а некоторые - нет. Это боги нашей пустыни, царь.
Akhenaten, со странной горечью: Ты очертил круг? Вышел из пустыни, будучи ее богом, и возвращаешься в нее? Я бы не хотел попасть туда. Я хочу прочь из пустыни, в море.
Scorpion, с уверенностью: Ты выйдешь в море. Но идём же.
Они проходят фигуры Тота, Гора и многих других богов, как известных, так и неизвестных. Чем дальше они удаляются, тем светлее становится вокруг и тем незаметнее столбы прозрачного пламени. Они продолжают идти и через некоторое время видят впереди фигуру, развернутую спиной к ним. Услышав их шаги, фигура начинает медленно поворачиваться, и видно, что вместо головы у неё сверкающий диск светила; но свет этого диска понемногу слабеет, и сквозь него становятся видны черты человеческого лица. Это лицо самого Эхнатона, за исключением того, что один глаз его сияет золотом.
Akhenaten смотрит в свое лицо. Задумчиво: Это даже лучше, чем амарнское искусство. Если бы мне не было так плохо, Скорпион, я бы сказал, что мне страшно. Но мне никогда не бывает страшно. Расскажи, что это.
Scorpion вместо ответа подаёт ему лист папируса.
Reflexion, ничего не говоря, забирает папирус из рук Эхнатона, разворачивает его и, странным угловатым движением выковыряв из глазницы маленькое солнце, нажатием пальца вдавливает его в рисунок, после чего отдаёт его Эхнатону.
Тот разворачивает папирус, и видит, что на нём нарисован человек в неуклюжей позе - он подвешен к дереву за одну руку, а вторая рука свисает к земле. Вместо одного глаза у человека солнце, а через ребра прочерчен шрам.
Говорит так, как будто гортань его полна песка: Пророк heka. Пустыня отступает и забирает с собой богов. Последнее, что все боги говорят тебе. Делает долгую паузу.
В папирусе первая загадка, а всего их двадцать одна. Но эта - главная, ибо в ней, первой, заключены все таинства Атона и страны. Ты подчинил Атону вечному настоящее и прошлое - дай ему будущее, и сам обретешь вечность.
Akhenaten бормочет: Повешенный... Странный повешенный. Должен ли я отгадывать загадку? Всегда ли маг распят между небом и землей? Всегда ли копье протыкает ему грудь? Всегда ли он слепнет от солнца? Всегда ли он подменяет собою богов, заменяя их одним богом - собой?
Опускает руку с папирусом. Я дам будущее Атону. Для этого разойдется море, уйдут люди, придут племена, принесут в ковре женщину-фараона, вознесут к небесам на дереве-кресте одного бога, а потом - другого бога, с одним глазом, но главное... главное, что будут люди. И у них будет магия. Не только у меня.
Reflexion не отвечает. Внезапно становится слышно, как между пламенеющих столбов ветер гоняет песок. Становится светлее, и вдалеке, кажется, видны контуры Ахетатона.
Akhenaten снова оглядывается на Скорпиона, который замедляет шаг и, кажется, готов остаться в Долине Богов. Берет его за руку, которая уже начинает превращаться в скорпионью членистую клешню. В странном полузабытьи: Я бы не удивился, если бы земля оказалась круглой.
Я повелел установить стелы, очерчивающие границы моего города. Города-авантюры. Города для счастливых... хотя бы на несколько лет. Я обещал не покидать его. Но пока... пока у меня осталось время, я хочу достичь других берегов. Там надо оставить наши следы. Там надо сделать реки подобными Итеру - дарящими жизнь. Там надо построить башню. Или, для начала, - пирамиду. И найти красные зерна, чтобы прояснилось вот здесь.
Указывает себе между бровей. Поплыли со мной, царь. Ведь Хатшепсут не добралась до Пунта. А мы - доберемся.
Scorpion смотрит на Эхнатона как будто в полусне. Через какое-то время: Хорошо. Наклоняется и подбирает камень, который затем вкладывает в руку Эхнатона. Вне всякой связи со сказанным до этого: Эта аллея богов - дорога Ра.
Дальше: Битва при Кадеше
Оглавление
Раньше: Ахетатон-3
Группа останавливается. Фараон останавливается в центре образовавшегося круга и, подняв вверх руку, говорит:
Атон милостив к земле и поэтому в единственный раз сошёл к себе-человеку. Атон не ошибся в себе-человеке. Теперь возможно говорить с Атоном через его шеут - Ахен-Атона.
Сопровождающие расступаются и расходятся в стороны. Посередине площади, среди запруженного народом открытого храма Атона в Ахетатоне остается фараон, на плечах которого держит руки-лучи Солнце. Akhenaten разводит руки в стороны, и от него исходит сияние, однако же создается впечатление, что сам он исполнен настолько яркого света, что в глазах смотрящих появляется вертикальное черное пятно в форме высокого человека. Глухим и тихим голосом, который, кажется, слышен везде:
В этом городе Солнце спустилось на землю к людям, не для того чтобы сжечь их и уничтожить посевы, а с тем чтобы показать свою животворящую силу. Этот город прострет лучи своего величия по всей стране Кем, далее в шесть стран, дочери которых нашли родителей - солнечную чету - при дворе Эхнатона и Нефертити. Эта страна, впитавшая в себя силу Света, навечно объяснит всему миру суть и жизнь его, позовет к Свету остальную землю. Ибо другой жизни нет ни до, ни после, есть только свет, знание о котором вы получили от Скорпиона, первого царя страны Кем и Эхнатона, первого фараона, вернувшегося к Свету.
Теперь идите по домам и знайте: как восходит Солнце, отец мой, по соглашению со мной, так и заходит оно для того, чтобы вы знали - без него нет жизни. Погрузитесь же во тьму до завтра. В неурочное время, в досрочный час. Те, кто знают и верят, завтра увидят день. Те, кто сомневались, сейчас же увидят ночь.
К фараону неуверенно приближается человек, в котором царица Нефертити могла бы узнать того, кто преследовал ее накануне ночью. Он простирается ниц перед Эхнатоном и молит о прощении. Но на город падает тьма.
Scorpion cидит за столом перед стопкой папирусов. При звуках шагов встаёт: Я видел явление богов и Атона. Из толпы. Как удивительно, что в этот раз боги явили своё решение открыто, и сами сказали об этом, и сам Атон говорил твоими устами.
А я закончил свой труд. Показывает на папирусы.
Я понял, как пустыня наконец победит время, и как сын солнца встанет перед лицом вечности; я видел Атона - и я видел поэтому конец моих царств, то, ради чего создавалась страна. Мне время уходить.
Вместо того чтобы уйти, садится обратно. Но прежде давай поговорим.
Akhenaten молча кивает. Почти падает на сиденье, устремляет невидящий взгляд на папирусы Скорпиона. С трудом: Давай. Обхватывает себя за плечи руками, опускает голову.
Scorpion, с интересом: Что с тобой?
Akhenaten содрогается, стаскивает с ложа богатую жесткую ткань, затканную золотом, пытается накинуть ее на себя. Хочет что-то сказать, но его трясет. Пытается унять дрожь, но ему это не удается. Наконец ухитряется выговорить: Кажется, солнечный удар.
Scorpion встаёт, подходит к Эхнатону и кладёт ему на лоб руку. Качает головой: Лоб твой холоден, как у мёртвого, а при солнечном ударе лоб бывает горячий. Говорил ли с тобой Атон?
Akhenaten при попытке улыбнуться кривит рот в болезненной гримасе. Хочет отодвинуться от руки Скорпиона, но не может. Складывается почти пополам, упираясь лбом в стол. Хрипло: Атон говорил мной. А я не привык к этому свету, Скорпион. Кажется, я потерял зрение.
Scorpion, успокаивающим тоном: Нет, нет. Такого не может быть. Не забывай, - ты ведь сам и есть земная тень Атона; ты ничего не видишь, потому что на Кем опустилась тьма, хотя сейчас и день. Ты сам сказал, что так будет.
Вздыхает. Пойдём со мною. Мне пора уходить, и прежде чем я уйду, я должен показать тебе крышу мира. Это нужно сделать теперь.
Akhenaten, пытаясь справиться со своим состоянием: Как уходить? Куда? Почему вы все уходите? Кому... кому я оставлю страну Кем и ее магию? Эйе? Да... Кровь... Это позже.
Поднимается, держась за стол, дотягивается до царского посоха. Ночь сделал я сам, Скорпион. Когда уже не мог выносить свет. Идем же.
Scorpion кивает. Страна Кем будет ещё какое-то время управляться тобою, и после тебя многими ещё. Но эта страна не будет больше пустыней богов.
Они выходят из дворца узкими коридорами и подземным переходом и попадают на оживлённую торговую улицу. Кругом горят факелы, и люди, толкущиеся возле прилавков, в полный голос обсуждают то, что видели на хеб-седе.
Покупатель поднимает отрез ткани. Ах, вот так полотно! Я дам тебе за него четыре меры ячменя.
Торговец поднимает руки к небу. О Ра, о Атон! Четыре меры ячменя! За это полотно, в котором не стыдно было бы самому фараону показаться на хеб-седе! Десять мер.
Покупатель качает головой: Я был на хеб-седе и видел, во что был одет фараон. С покровительственной усмешкой: Всей этой улицы не хватит, чтобы заплатить за его одеяние. Хотя и кажется оно простым.
Соседний торговец, с интересом: А что это за одеяние?
Покупатель, важно: Это одеяние из той самой ткани, что привезла из-за края земли царственная Хатшепсут. Оно хранилось в великой подземной пирамиде специально для этого хеб-седа; а эта подземная пирамида больше пирамиды Хуфу в столько же раз, во сколько пирамида Хуфу больше твоего прилавка.
Негромко, с выражением человека, знающего, о чем говорит: Этой тканью утирает лицо сам Ра после рабочего дня, когда садится в Сектет.
Первый торговец, с интересом: А правду говорят, что будто бы Ра сам пришёл на хеб-сед сегодня и одобрил правление нашего царя?
Покупатель, презрительно: Да не Ра, а Атон. О, великолепное зрелище! Атон явился во главе группы богов, и говорил устами царя; а потом на землю пала тень.
Второй торговец, подозрительно: Вот и я вижу, что будто бы темно, а должно быть светло. Когда же это Ра... то есть Атон вернётся на небо?
Покупатель, в свою очередь всплескивает руками. Да кто же знает? Пойди, спроси у царя! Если только тебя пустят дальше первых ворот.
Без перехода: Так значит, на пяти мерах договорились?
Akhenaten подходит к торговцу, интересовавшемуся светом и тьмой. Доброжелательно: Солнце вернется на небо, если фараон совершит свой обычный утренний подвиг, Задиг. Что еще ты хотел узнать об этой египетской тьме?
Торговец отшатывается, и на лице его отражается целый спектр переживаний. В это время Скорпион берёт сзади Эхнатона под руку.
Scorpion: Нам надо идти, царь.
Akhenaten оглядывается на Скорпиона. Разве не это была вершина мира, царь?
Кидает торговцу золотое ожерелье, которое почти срывает со своей груди, и забирает ткань, о которой тот говорил с покупателем. Свою дворцовую неуютную парчу оставляет валяться под ногами. Скорпиону: Теперь можно.
Scorpion, негромко: Нет, нет. Переоденься и идём. Они твёрдым шагом направляются прочь из Ахетатона, в пустыню. Через некоторое время огни города теряются сзади, но появляются огни на некотором отдалении. Ты видишь?
Akhenaten, шепотом: Я вижу огни, Скорпион. Что это? Где они? Я перестал ориентироваться в этой стране.
Scorpion, так же шёпотом: Это место, которое дозволено видеть только остающимся там; и поэтому я иду туда. Но для тебя будет сделано исключение. Они приближаются к источникам света, и видно, что это яркие, но не освещающие тёмной пустыни столбы из прозрачного пламени, возносящиеся из песка. В этом огне видны странные фигуры, некоторые из которых Эхнатон узнаёт, а некоторые - нет. Это боги нашей пустыни, царь.
Akhenaten, со странной горечью: Ты очертил круг? Вышел из пустыни, будучи ее богом, и возвращаешься в нее? Я бы не хотел попасть туда. Я хочу прочь из пустыни, в море.
Scorpion, с уверенностью: Ты выйдешь в море. Но идём же.
Они проходят фигуры Тота, Гора и многих других богов, как известных, так и неизвестных. Чем дальше они удаляются, тем светлее становится вокруг и тем незаметнее столбы прозрачного пламени. Они продолжают идти и через некоторое время видят впереди фигуру, развернутую спиной к ним. Услышав их шаги, фигура начинает медленно поворачиваться, и видно, что вместо головы у неё сверкающий диск светила; но свет этого диска понемногу слабеет, и сквозь него становятся видны черты человеческого лица. Это лицо самого Эхнатона, за исключением того, что один глаз его сияет золотом.
Akhenaten смотрит в свое лицо. Задумчиво: Это даже лучше, чем амарнское искусство. Если бы мне не было так плохо, Скорпион, я бы сказал, что мне страшно. Но мне никогда не бывает страшно. Расскажи, что это.
Scorpion вместо ответа подаёт ему лист папируса.
Reflexion, ничего не говоря, забирает папирус из рук Эхнатона, разворачивает его и, странным угловатым движением выковыряв из глазницы маленькое солнце, нажатием пальца вдавливает его в рисунок, после чего отдаёт его Эхнатону.
Тот разворачивает папирус, и видит, что на нём нарисован человек в неуклюжей позе - он подвешен к дереву за одну руку, а вторая рука свисает к земле. Вместо одного глаза у человека солнце, а через ребра прочерчен шрам.
Говорит так, как будто гортань его полна песка: Пророк heka. Пустыня отступает и забирает с собой богов. Последнее, что все боги говорят тебе. Делает долгую паузу.
В папирусе первая загадка, а всего их двадцать одна. Но эта - главная, ибо в ней, первой, заключены все таинства Атона и страны. Ты подчинил Атону вечному настоящее и прошлое - дай ему будущее, и сам обретешь вечность.
Akhenaten бормочет: Повешенный... Странный повешенный. Должен ли я отгадывать загадку? Всегда ли маг распят между небом и землей? Всегда ли копье протыкает ему грудь? Всегда ли он слепнет от солнца? Всегда ли он подменяет собою богов, заменяя их одним богом - собой?
Опускает руку с папирусом. Я дам будущее Атону. Для этого разойдется море, уйдут люди, придут племена, принесут в ковре женщину-фараона, вознесут к небесам на дереве-кресте одного бога, а потом - другого бога, с одним глазом, но главное... главное, что будут люди. И у них будет магия. Не только у меня.
Reflexion не отвечает. Внезапно становится слышно, как между пламенеющих столбов ветер гоняет песок. Становится светлее, и вдалеке, кажется, видны контуры Ахетатона.
Akhenaten снова оглядывается на Скорпиона, который замедляет шаг и, кажется, готов остаться в Долине Богов. Берет его за руку, которая уже начинает превращаться в скорпионью членистую клешню. В странном полузабытьи: Я бы не удивился, если бы земля оказалась круглой.
Я повелел установить стелы, очерчивающие границы моего города. Города-авантюры. Города для счастливых... хотя бы на несколько лет. Я обещал не покидать его. Но пока... пока у меня осталось время, я хочу достичь других берегов. Там надо оставить наши следы. Там надо сделать реки подобными Итеру - дарящими жизнь. Там надо построить башню. Или, для начала, - пирамиду. И найти красные зерна, чтобы прояснилось вот здесь.
Указывает себе между бровей. Поплыли со мной, царь. Ведь Хатшепсут не добралась до Пунта. А мы - доберемся.
Scorpion смотрит на Эхнатона как будто в полусне. Через какое-то время: Хорошо. Наклоняется и подбирает камень, который затем вкладывает в руку Эхнатона. Вне всякой связи со сказанным до этого: Эта аллея богов - дорога Ра.
Дальше: Битва при Кадеше
Оглавление
Раньше: Ахетатон-3