ЗАГОВОР ЛЮБВИ - I
В последнее время мы привыкли гордиться "сонмом новомучеников и исповедников Российских", но не привыкли к ним прислушиваться. Отчасти потому, что их голоса звучат как суд Любви, заставляя нас ёжиться. Выход отсюда один - открыться ему, как это делали они сами, открываясь суду Божьему.
Архимандрит Сергий (Савельев) был обожжён Катастрофой 1917-го года. Он постоянно пророчествовал, что в 1917-м году для нас всех, и особенно для христиан, началась новая жизнь. Эта жизнь не оставляла для Православной церкви никакого оправдания для бездействия, наоборот, приглашала к созиданию.
Всей своей жизнью отец Сергий противостоял любому насилию. Одно устное предание это прекрасно подтверждает. Когда близкие люди предложили ему посетить Ленинград, он ответил: "Нет уж, в ваш город трёх революций я не поеду".
В его проповедях постоянно звучала тема, сейчас подзабытая, - "Христос и насилие несовместимы". И, тем не менее, не боясь быть неправильно понятым, он настойчиво повторял: "В страшном Огне 1917-го года сгорала неправда старого мира". Как верный сын Церкви он честно говорил нелицеприятные вещи: ответственность за национальную катастрофу лежит на Русской церкви.
Отец Сергий часто повторял слова Достоевского, что "церковь в параличе", и сам же добавлял: "Когда я говорю, что церковь повинна в своём оскудении, я имею в виду, что повинен я сам как сын Церкви". Своим словом он всегда судил не только современную ему церковную жизнь, но и самого себя. В чём-то это созвучно со словами Александра СОЛЖЕНИЦЫНА: "Писатель - не посторонний судья своим соотечественникам и современникам, он - совиновник во всём зле, совершённом у него на родине или его народом"*. Но в отличие от Александра Исаевича отец Сергий старался не говорить о грехах советской власти. Так поступал он не из-за слепоты (многое видел и пережил сам) и не из-за слабости. Он был мужественным человеком, о чём свидетельствует всё, что он делал.** Отец Сергий нарочно не говорил о грехах светской власти, потому что в его время церковь не видела своих грехов. Верующие люди перекидывали свою ответственность на внешних и отказывались быть солью земли и светом миру. Он же пытался разбудить могучее здоровье Церкви, в которое неустанно верил. Он стремился разбудить Церковь Христову, как Спящую красавицу, в сердцах верующих людей.
Прошло время, и мы начинаем видеть, что отец Сергий был прав. Мы долго ждали внешней свободы, но, как оказалось, её обретение автоматически не приблизило нас к Евангелию. Та неправда церковной жизни, которую видел, над которой рыдал и против которой рыцарски боролся отец Сергий в 1950-е, 1960-е и 1970-е годы, расползается жирным пятном. Что можно этому противопоставить? - Заговор Любви. Заговор Любви, а не насилия. Нужно, чтобы все жаждущие жизни во Христе, соединились друг с другом и своею жизнью исповедовали Имя Того, Кто открыл нам "путь преображения этой земли, чтобы соединение неба и земли беспрепятственно совершилось".
Кажется, что это ещё одна утопия. Да, "человечески представить себе эту перемену почти невозможно. Но эта перемена во славу Божию, и поэтому она уже обеспечена".
Вспомним, что отец Сергий не одинок. Ему вторят мать Мария (Скобцова) и отец Сергий Мечёв, - провозвестники новой эпохи церковной жизни. К этим голосам готовы присоединиться все, кто ожидает "Утешения Новозаветного Израиля". А раз такие голоса есть, то выздоровление совершится, четверодневный Лазарь воскреснет!
Свящ. Иоанн ПРИВАЛОВ,
Февраль 1999 года
* Солженицын А.И. Нобелевская лекция. Публицистика. Ярославль, 1995, т. 1, с. 21.
** Патриарх Алексий I представлял его иностранным делегациям со словами: "Это наш церковный Пугачёв".