Диалоги Эммы Гольдман 1920.
Эмма и Горький«Горький воздел руки: «Отчего же вы удивляетесь увиденному в Стране Советов? Вы опытная революционерка, а посему должны знать, что революция - дело мрачное и безжалостное. Бедная Россия отстала и неразвита, а ее жители, веками пребывавшие во тьме невежества, - самый грубый и ленивый народ в мире».
От этих ужасных слов в адрес всего русского у меня перехватило дыхание; буде это и так, сказала я ему, но столь огульное обвинение, по меньшей мере, чудовищно - ни один из российских писателей никогда не произносил ничего подобного, и лишь он, Максим Горький, первым взглянул на это с иной стороны, не сваливая вину на осаду, Деникиных и колчаков.
Он недовольно заметил, что «романтическая концепция наших литературных гениев» в корне неверно рисует и русского человека, и то, как ему надлежит бороться со злом. Революция разбила представления о крестьянине как о наивном добряке, показав, что он может быть жесток, скуп, ленив и необуздан в своей садистской радости; роль же всех этих контрреволюционных Юденичей, добавил он, слишком очевидна, поэтому нет нужды упоминать ни о ней, ни об интеллигенции, более полувека талдычившей о революции, но первой нанесшей ей в спину удар саботажа и заговоров. Однако всё это следствия, а не главная причина, корни которой уходят в грубость и отсталость русского народа, сказал он: в России нет культурных традиций и общих ценностей, нет уважения к человеческим правам и к самой жизни, и это невозможно изменить ничем, кроме как принуждением и силой, к которым веками привыкали русские люди.
Я живо возразила, сказав, что, вопреки его вере в превосходство других народов, первыми поднялись именно необразованные и отсталые русские люди, которые всего за двенадцать лет встряхнули Россию сразу тремя революциями и дали жизнь Октябрю.
«Красиво, - заметил Горький, - но не совсем верно». Он признал заслуги крестьянства в октябрьском перевороте, хотя, с его точки зрения, это было все-таки не всеобщим осознанным порывом, а всего лишь выплеском копившегося десятилетиями гнева, и без направляющей ленинской Руки грандиозные цели Октября, скорее всего, не были бы достигнуты. Горький утверждал, что истинным отцом революции был Ленин, гений которого ее придумал, вера вскормила, а его стараниями она созрела. Прочие же, то есть горстка большевиков, опиравшихся на рабочих Петрограда и кронштадтских матросов, лишь помогли этому детищу явиться на свет, но с самого момента рождения Октября его пестовал именно Ленин.
«Этот ваш Ленин прямо чудотворец какой-то! - воскликнула я. - А ведь вы не всегда считали его божеством, а его соратников непогрешимыми!» Я напомнила Горькому его язвительные обвинения в адрес большевиков в газете «Жизнь», которую он редактировал во времена Керенского; почему же он изменил свою точку зрения? Да, он нападал на большевиков, признал Горький, но развитие событий убедило его в том, что революция в дремучей, населенной варварами стране без жесточайших методов защиты обречена. Большевики не скрывают, что наделали множество ошибок и продолжают их совершать, но подавление свобод одной личности ради всеобщих интересов, ЧК, тюрьмы, террор и казни - всё это выбирали не они: Советская Россия была вынуждена применить эти неизбежные в революционной борьбе меры.
Он явно утомился, и я не стала его задерживать, когда он засобирался; пожав мне руку, он, сгорбившись, вышел из купе. Я тоже устала, но больше от тщетных попыток понять, какой же из двух представших передо мной Горьких ближе подобрался к разгадке русской души - создатель «Макара Чудры», «Челкаша», «На дне», «Двадцать шести и одной», бытописатель русского народа, рисовавший его человечным, по-детски простодушным и трогательным в своих призрачных надеждах, или тот, что жил на «дне жизни», где «грязь и тьма», и слышал «правдивый голос», точнее, «звериный рык оставшихся там, внизу, которые отпустили [его]... для свидетельства о страданиях их»? Когда Горький открыл подлинную Россию - написав эти строки или принявшись обожествлять Ленина? «Сто миллионов людей, жестоких дикарей, которых можно держать в узде только варварскими методами»... Действительно ли он верил этим чудовищным бредням, или сам придумал их, тщась возвеличить своего божка? Горький был моим кумиром, и я ни в коей мере не собиралась его ниспровергать, но окончательно убедилась: мои сомнения не разрешит ни он, ни кто другой; только время и долгие, методичные поиски помогут мне понять цепь причин и следствий революционной борьбы в России».
Goldman E. Living my life.