Диалоги 1920 года
Эмма Гольдман интервьюирует Гришку Зиновьева - хозяина Питера
«… я завалила вопросами Зиновьева: “Неподалеку от Петрограда полно леса, почему же город замерзает?”
“Да, топлива хватает, - отвечал Зиновьев, - но что толку? Мы в осаде; людей нет, тяги нет, откуда же взяться лесу в городе?”
“А жители? - не унималась я. - Разве нельзя обратиться к ним с призывом взять топоры и веревки и привезти дрова - самим же себе? И разве это не сплотит людей и не настроит их за вас?”
Это облегчит их страдания, отвечал Зиновьев, но отвлечет от первоочередных задач.
Я спросила, в чем же они состоят. “В том, чтобы сосредоточить всю власть в руках передового пролетариата и авангарда революции, - объяснил Зиновьев, - то есть Коммунистической партии”.
“Дорогой ценой достанется вам эта власть”, - заметила я.
“Увы, это так, - кивнул он, - но единственная действенная сила в революционную эпоху - это диктатура пролетариата. Анархия и самостоятельность местных советов, пропагандируемые вашими вождями, возможно, принесут пользу в будущем, но не здесь и не сейчас, не в России, которую Деникины и Колчаки спят и видят, как бы раздавить и уничтожить - всю страну! А ваши соратники пекутся о судьбе одного-единственного города”.
То, что в полуторамиллионном Петрограде население уменьшилось до четырехсот тысяч человек, было, по мнению коммунистов, пустяком... Я вышла от этого человека, убежденного в непререкаемой мудрости партии, нашедшего теплое местечко в созвездии марксистских небожителей и считающего себя одним из его главных светил, в полном отчаянии».
Goldman E. Living my life.
«… я завалила вопросами Зиновьева: “Неподалеку от Петрограда полно леса, почему же город замерзает?”
“Да, топлива хватает, - отвечал Зиновьев, - но что толку? Мы в осаде; людей нет, тяги нет, откуда же взяться лесу в городе?”
“А жители? - не унималась я. - Разве нельзя обратиться к ним с призывом взять топоры и веревки и привезти дрова - самим же себе? И разве это не сплотит людей и не настроит их за вас?”
Это облегчит их страдания, отвечал Зиновьев, но отвлечет от первоочередных задач.
Я спросила, в чем же они состоят. “В том, чтобы сосредоточить всю власть в руках передового пролетариата и авангарда революции, - объяснил Зиновьев, - то есть Коммунистической партии”.
“Дорогой ценой достанется вам эта власть”, - заметила я.
“Увы, это так, - кивнул он, - но единственная действенная сила в революционную эпоху - это диктатура пролетариата. Анархия и самостоятельность местных советов, пропагандируемые вашими вождями, возможно, принесут пользу в будущем, но не здесь и не сейчас, не в России, которую Деникины и Колчаки спят и видят, как бы раздавить и уничтожить - всю страну! А ваши соратники пекутся о судьбе одного-единственного города”.
То, что в полуторамиллионном Петрограде население уменьшилось до четырехсот тысяч человек, было, по мнению коммунистов, пустяком... Я вышла от этого человека, убежденного в непререкаемой мудрости партии, нашедшего теплое местечко в созвездии марксистских небожителей и считающего себя одним из его главных светил, в полном отчаянии».
Goldman E. Living my life.