Самое прекрасное, что нет, не знаешь)) Это была не я, а Женя Вилькен, в комнате которой я "Сатирикон" уронила, когда жаловалась кому-то из девочек, что хочу все это развидеть и забыть. А что ты с ним дальше сделала?
Меня особенно радует, что никто, никто не стал "как можно менее касаясь, немедленно относить классным дамам". Когда после творческого вечера и обыска всю 3 комнату вызвали к maman, я была уверена, что это из-за книжки, жутко перепугалась и собиралась пойти признаваться. Отец Серафим мне разрешил, конечно, книжку тихо принести ему, но это было до обыска.
Невозможно, Александр Николаевич, было после этого вернуться в Смольный и видеть везде вокруг сбитые набок передники. И еще пелеринку снимать, неважно, на танцах или в лазарете.
Баронесса фон Розен в двух строках ниже гораздо более точно передала мои ощущения, но у меня в отличие от невинной девушки нет морального права так о себе заявлять.
Comments 17
Reply
А что ты с ним дальше сделала?
Reply
Reply
Когда после творческого вечера и обыска всю 3 комнату вызвали к maman, я была уверена, что это из-за книжки, жутко перепугалась и собиралась пойти признаваться. Отец Серафим мне разрешил, конечно, книжку тихо принести ему, но это было до обыска.
Reply
Reply
И еще пелеринку снимать, неважно, на танцах или в лазарете.
Reply
Надеюсь, ты тоже находишь текст прекрасным!
Reply
Reply
Хороший текст.
Reply
Reply
Reply
Leave a comment