Об Иване IV Грозном часть1
Странная привычка к не историзму поразила мир. Я уже об этом писал, в отношении исторической науки, но сегодня замечу о кино. Меня в свое время еще Сокуров удивил своими картинами «Молох» и «Телец».
Вот изображает он последние дни Гитлера, и что? Что из его фильмы можно понять, кроме как, что не нравится Гитлер Сокурову? Фюрер плохо выглядит, руки дрожат? Так у Обамы в повалах Белого Дома тоже дрожали бы под грохот советской артиллерии.
Вне истории, вне Версаля, вне унижения Германии, экономического кризиса, первых побед во внутренней жизни и на поле брани Гитлера толком понять и описать нельзя. Ибо чем больше личность историческая, тем более это не личность, а фокус миллионов человеческих устремлений. Наполеон не может быть рассказан вне катаклизма Французской революции, как и Сталин вне революции Русской, вне первых пятилеток и надвигающейся Войны.
Вот и Лунгин решил снять фильму о власти как таковой, не понимая, что власти как таковой, самой по себе в реальном мире не бывает. Тольку в сказках, как у Толкиена, торчит извечно в Мордоре Черный Властелин.
В реальной же жизни власть, это фокус устремлений множества людей. Иначе задавят «властелина» при первой же попытке репрессий. Не подчинятся ему ни армия, ни полицейские силы, взирая с недоумением. Или может кто-то думает, что на расстрел отечественного Белого Дома танки послала исключительно воля Ельцина? Как бы не так! Сам Ельцин, это совокупная воля либерального меньшинства, захватившего власть и интеллигентского безумия, это меньшинство поддержавшего.
Но как следствие, что бы говорить о власти того же Иоанна Грозного, необходимо понять, фокусом каких социальных групп он являлся, какую историческую задачу выполнял. А понять это можно, только рассматривая фигуру царя на фоне широкого исторического полотна. А уже в таком контексте уместен внимательный взгляд на личность самого Ивана, только так он может быть хоть в какой-то степени понятен.
Впрочем, цели понять Ивана Грозного, как я понял, Лунгин и не ставит. Он весь в рамках нелепой, но устойчивой традиции, объявляющей Грозного иррациональным злодеем, психопатом по душевным свойствам, не более. Я бы назвал эту традицию западнической, хотя ее в полной мере поддерживала русская историческая наука 19-го века.
Узловым элементом ее является иррациональность злодейства русских властителей, в том числе и Грозного царя. У нас сейчас часто и справедливо пишут, что террор Грозного ни в какое сравнение не шел с террором его западных коронованных современников, ни по численности жертв, ни по жестокости, но почему-то именно Грозный выставлен чудищем всех времен и народов, а вовсе не Карл IX или Генрих VIII.
Дело именно в представляемой бессмысленности царского поведения. Де и Карл, и Генрих и испанский король, все они, конечно, подданных душили, душили… но все ради прогресса, а Грозный был попросту психопатом и душил без всякой разумной цели.
Это кстати не моя мысль, вычитал в журнале то ли у Крылова, то ли у Холмогорова, но запамятовал уже.(! На самом деле вычитал у rollog2 тут, спасибо за напоминание) Как бы то ни было, а Лунгин, как видно, вложил очередной кирпичик в вышеописанное неказистое строение.
Откуда эта традиция идет, и чем поддерживается? Ну, тут понятно. Во-первых, по мнению Запада (и всей западной традиции в рамках которой в основном и трудилась русская дореволюционная историческая школа), только западные народы есть народы исторические, или как иначе можно сказать, только западные народы «двигают прогресс». Как следствие, жертвы во имя прогресса могут быть оправданы, а жертвы исторического пути иных народ - нет, потому как у иных народов нет никакого осмысленного пути.
Кроме того, под прогрессом рассматривается именно определенный, западный путь (пускай в различных формах, присущих разным западным народам). Сам запад интересуется только собой, но отечественные историки, действующие в русле той же традиции, пытаются изыскать в событиях Русской истории эти западные пути, и там где это им удается (или кажется, что удалось), объявляют эти события прогрессивными. А там где не удается, - называют просто бессмысленными проявлениями рабской русской ментальности или чем-то в этом роде.
Оно ведь понятно, если царь без всякого смысла психически блажит, кровушку льет, потому как пятка зачесалась, а подданные ему безропотно подчиняются, значит, без сомнения, тут мы наблюдаем проявление рабской натуры. Как же иначе?
И как следствие, желание порассуждать о рабской натуре русского народа блокирует любые попытки глубокого рассмотрения исторических мотив деятельности царя.
Кстати, не верьте Лунгину, что он просто о власти хотел поговорить. Хотел бы просто о власти, занялся бы своей историей, о царе Ироде нам бы рассказал. Чем не Черный Властелин?
…………………………………………………………………………………………
Ну да ладно, я ведь хотел поговорить об Иоанне Грозном и истории русского государства. Так что вернемся к Грозному царю.
Большой XVI век был переломным как для Запада, так и для России, но «параметры» этого перелома, его суть на западе и на востоке Европы были отличными. На Западе ковался новый человек, со всей его порочной силою, а на Востоке княжество московское превращалось в Царство, в русскую империю. Кстати о царстве и о Москве, как третьем Риме. Известно, что Иоанн Грозный венчался на царство, но царский титул признавался и за его дедом, Иваном III. В чем же отличие? А отличие серьезное, даже принципиальное.
Если Иван III называл себя царем в дипломатических отношениях с мелкими державами, вроде Ливонии, то Ивана IV признал царем, православным императором сам Патриарх Константинопольский и вся (не только русская) православная церковь.
«Царское имя его поминается в Церкви Соборной по всем воскресным дням, как имена прежде бывших Византийских Царей; это повелено делать во всех епархиях, где только есть митрополиты и архиереи», читаем мы в послании из Царьграда 1558 г. «Яви нам, - писал патриарх Иоаким Александрийский, - в нынешние времена нового кормителя и промыслителя о нас, доброго поборника, избранного и Богом наставляемого Ктитора святой обители сей, каков был некогда боговенчанный и равноапостольный Константин… Память твоя пребудет у нас непрестанно не только на церковном правиле, но и на трапезах с древними, бывшими прежде Царями».
И это учитывая, что «Святой царь занимает высокое положение в Церкви, но не то, что другие поместные князья и государи. Цари вначале упрочили и утвердили благочестие во Вселенной; цари собирали Вселенские Соборы, они же подтвердили своими законами соблюдение того, что говорят Божественные и священные каноны о правых догматах и благоустройстве христианской жизни, и много подвизались против ересей... На всяком месте, где только имеются христиане, имя царя поминается всеми патриархами и епископами, и этого преимущества не имеет никто из прочих князей и властителей... Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь царя. Ибо царство и Церковь находятся в тесном союзе и общении... и невозможно отделить их друг от друга... один только царь во Вселенной, и если некоторые другие из христиан присвоили себе имя царя, то все эти примеры суть нечто противоестественное и противозаконное» (послание патриарха Антония Великому Князю Василию Дмитриевичу).
Прошу простить за избыток цитат, но мне представляется, что иначе трудно понять значение принятия царского титула Иваном Грозным, и признания этого титула всей православной церковью.
Мы сейчас анахронизируем, выставляя на первое место английское или какое другое признание западных дворов царского титула, но нужно понимать, что для русского человека эти признания, эти дворы схизматиков недорого стоили, чего нельзя сказать о признании со стороны православных церквей и в первую очередь Константинополя. Царь обосновано ощутил себя прямым, непосредственным наследником басилевсов византийских, императоров римских. И нам сейчас трудно представить, какой груз лег на его плечи, забота о спасении мира, не менее. Московский князь стал вселенским царем, единственным законным царем в мире перед ликом Господа, а русские люди в определенном, сверхъестественном смысле стали ромеями, римлянами (О «волшебном» восприятии пространства и себя самих в средние века стоит почитать у Аверенцева).
Кстати, с этой точки зрения интересна дискуссия Грозного и Курбского. Если Курбский обращался к Великому Князю московскому, то отвечал ему вселенский император, автократор (самодержец), ровня по функции равноапостольному Константину. Откуда здесь взаимопониманию взяться?
Но насколько состояние русского царства было адекватно той вселенской претензии, которую предъявлял царский титул?
Русское государство в XVI веке представляло собой небогатые, крайне недонаселенные территории. Говорят об относительном богатстве населения страны по сравнению с населением стран Западной Европы, и это так. Русский человека питался в общем лучше европейца, но нужно понимать, что этот относительно высокий уровень жизни (в те эпохи почти исключительно определявшийся типом питания) обеспечивался все той же недонаселенностью. Т.е. русский человек имел возможность дополнять свой рацион охотой и архаичным собирательством тогда, когда в Европе уже давно леса были частично сведены, а частично перешли под жесткий контроль властей и охота стала исключительно развлечением элиты.
Многочисленные войны с поляками и литвой для помещиков имели главной целью не золото, и парчи всякие c иною добычею, а мужичков пригнать. Ибо земли было немало, и службу служили с земли, только накой земля без мужика? Пригнал мужиков в закупы лет на 10-15, а там обживется мужик, будет тягло тянуть и уже и не уйдет никуда.
Несколько позже, в результате войны с поляками 1654 - 1667 гг. население Беларуси по мнению некоторых белорусских историков сократилось вдвое. Цифра, конечно, весьма преувеличена, но сокращение было солидным. И причиной того был не какой-то геноцид, а угон крестьян на московские земли.
Но эта самая недонаселенность определяла относительную военную слабость русского государства. Что бы обеспечить достаточную оборону по всем направлениям, русским приходилось постоянно поддерживать чрезвычайно высокий уровень мобилизационного напряжения по сравнению с соседними странами. Если в той же Европе любой военный поход был особым, весьма дорогостоящим предприятием, к которому страна готовилась, влезала в долги, а часто и оканчивала войну безрезультатно за отсутствием средств (о стоимости военных действие в те времена в Европе смотрите у П. Шоню «Цивилизация классической Европы»), при сравнительно невысокой численности армий, то русским каждый год (!!!) приходилось на все лето, с весны до осени, выставлять полноценную армию на степные границы. Несмотря на эти предосторожности в первую треть XVI века татарам, и в первую очередь казанским, удалось осуществить почти полсотни набегов на русские земли.
А ведь я еще не считаю перманентной войны с Речью Посполитой на западе, войны, периодически затихавшей в результате перемирий, но скоро разгоравшейся вновь. Когда я говорю об относительно слабости России в военном смысле, я имею в виду слабость т.с. потенциальную. Россия практически не имела резервов, используя почти все наличные ресурсы и тем попала в замкнутый круг. Чрезмерное мобилизационное напряжение не давало возможности обратить внимание на внутренние реформы, которые уже назрели с превращением московского княжества в русское царство, но и во внешних отношениях ситуация была не менее сложной. Татарская война на юге не давала возможности сконцентрироваться на западном направлении, и в свою очередь постоянные войны на западе не позволяли отвлечься на кардинальное решение татарской проблемы.
Кстати, хочу заметить, что сама византийская доктрина императорской власти как бы не требовала фактического внешнеполитического могущества от империи: «И если, по Божию попущению, язычники окружили владения и земли царя, все же до настоящего дня царь получает то же самое поставление от Церкви, по тому же чину и с теми же молитвами помазуется великим миром и поставляется царем и самодержцем…», цитирую из вышеуказанного письма князю Василию. Но это вынужденное положение и не зря кричали византийцы повенчанному на царство императору «Ты побеждаешь!».
продолжение следует...