О гибели СССР и диктатуре пролетариата
Наблюдаю скромную эпидемию перепостов небольшого текста Лукьяненко, ака dr_piliulkin «СССР и Россия». Текст, в общем-то, довольно тривиален, и ценен в первую очередь гладкостью написания, а так же, автором - фигурой достаточно популярной. Написано вполне в духе времени - суть в том, что СССР не был так же ужасно плох, а даже, в общем, и хорош, что народ в нем развивался, чего сейчас не происходит, а надо бы. Славно, что очередной раз поставлена проблема развития… ну да не буду продолжать, каждый может сам прочитать. Я же хотел обратить внимание на одно ошибочное, вредное, но так же распространенное и тривиальное положение. Суть его в том, что причиной падения СССР было желание элитами большего. Т.е. блага, которые СССР предоставлял своим элитам, по мнению этих самых элит, (такая позиция сформировалась в эпоху позднего СССР) были явно недостаточны, а возможности ограничены. Элиты, недовольные такой ситуацией и устроили катастрофу.
Чего же тут ошибочного? Отвечаю!
Встает закономерный вопрос, почему советские элиты, и ранее, например в 50-е, получавшие не больше материальных благ и вовсе не большие возможности никакой катастрофы не устроили, никаких антисоветских идеологий в массе своей не поддерживали? В ответ я услышу общие рассуждения о военном поколении, о сталиновской закалке, о дедах - совершивших революцию, отцах построивших социализм и развратившихся внуках, погубивших страну. Но так и не услышу ответа, - почему? Почему американские элиты не выродились за три - четыре поколения? Тем более, что никакого замыкания элит в СССР не было. Сам Лукьяненко вполне признает, что социальные лифты работали исправно, мобильность была высока, а, соответственно элиты разумно обновлялись.
Так что эту теорию обязательного вырождения элит я принять не могу, как, впрочем, теорию недостатка материальных благ, кои доставались советским элитариям. Дело в том, что материальные блага для элит в нынешние эпохи всеобщей сытости и относительной устроенности в основном являются символическими объектами, знаками высокого или низкого статуса. Это (для СССР) и цвет служебных автомобилей, мех на шапку, место для дачи, квартира в определенном доме и как показательный пример у того же Лукьяненко «медицинская помощь высокого качества (по сути все слышали о "кремлевке" и "кремлевской медицине", но это было доступно партийной элите)». Показательный потому, что качество медицинской помощи в кремлевке фактически особо ничем особенно не выделялось, часто случались просто удивительные провалы и тому были вполне понятные причины, о которых нужен отдельный разговор. Кремлевка, это в первую очередь именно статусное потребление.
Но именно потому нельзя сравнивать как предметы потребления (ибо они в первую очередь все же знаки статуса) такие вещи, как яхта американского миллионера и всего лишь шапка определенного меха и фасона… которая, правда, соответствовала праву стоять на мавзолее в дни важных государственных праздников СССР. Сравнивать в какой-то степени можно только как символы, и подавляющее число яхт куда уступало этой шапочке. Так же важно отметить, что в статусах можно соревноваться только в рамках единой системы статусов. Дело в том, что статусы, это элементы/места/ уровни, из которых (вкупе с ролями, нормами и т.д.) состоят социальные институты и целостные институциональные системы. Они имеют смысл, местоположение, только в рамках своей институциональной системы и никакой иной(1).
Таким образом, еще раз повторю. Для элит проблемы недостаточного потребления не существовало, и существовать не могло, ибо потребление элит есть статусное потребление. Это верно для всех времен и народов, и не важно, что именно является знаком статуса - красная кайма на тоге, татуировки определенного типа на физиономии или форма парика.
Конечно, высокостатусные субъекты любят и обычную роскошь (которая, впрочем, тут же начинает исполнять и статусные функции), но не один римский сенатор, ни один вождь папуасов не поменяет свои знаки статуса, пурпурную кайму или татуировки на простые материальные блага - ТАКИХ дураков нет. Вот их жены и дети по недомыслию еще могли что-то там нудеть про блага, но никак ни они сами. И все же это случилось! Советские элиты разменяли свои высочайшие статусы, места на мавзолее, с которых они принимали парады величайшей армии мира, и места в кабинетах, с которых они управляли половиной мира, на бабло и довольно посредственные статусы в системы глобальной институциональной системы.
Единственной причиной, по которой элиты, господствующие социальные слои могут отказаться от высшего места на своем статусном олимпе - это угроза социального падения этих групп. Так как классы и социальные группы не люди, они не обладают свободой воли и не могут поставить честь, верность или сострадание выше угрозы статусного обрушения положения этих классов. В этом смысле они действуют исключительно прагматично. Если нужно было для выживания и сохранения господствующего положения уничтожить СССР, доставив невыносимые страдания, бедствия и смерть миллионам людей - это было сделано (2).
Именно потому, что только угроза социального падения заставила господствующие слои пойти на ликвидацию СССР, это случилось именно тогда, когда случилось, а не в 60-е, например, годы. Впрочем, об этом я писал неоднократно. Если коротко, то советский правящий слой образовался в системе, в которой господствовал фактически абстрактный труд, ибо такой труд не может реализоваться и совершаться без тех, кто занимается его организацией и распределением продуктов такого труда. Эти организаторы и распределители и стали советской элитой. Такой системе советский правящий класс был совершенно адекватен, и пока фактически абстрактный труд господствовал, никакой недостаток потребления не мог заставить элиту сдать геополитическому противнику свою страну. Ситуация изменилась, когда фактически абстрактный труд стал превращаться из основы общественного производства, во второстепенный момент этого производства. С удалением на второй план фактически абстрактного труда пришло время удалиться с Олимпа и организаторам этого труда, на их место должны были прийти представители нового классы (или «не класса», как я его называл) - а вот это уже настоящая для них катастрофа, которую они превратили в катастрофу для страны.
Кому-то может показаться, что одно объяснение краха СССР стоит другого, и я критикую Лукьяненко только потому, что хочу втюхать читателю собственную версию, но это не так. На самом деле в объяснении Лукьяненко есть крайне вредный вирус. Ведь по сути Лукьяненко говорит о том, что никакое общество социального равенства, никакой коммунизм невозможен в принципе - элиты всегда захотят иметь больше. Свойство такое генетическое видимо есть у человека, желать побольше захапать (3). Так зачем же стараться, изменяя общество, следует из утверждения Лукьяненко, - поприветствуем современный мир, лучший из миров.
Я же, в свою очередь, говорю о том, что было предсказано Марксом, на чем, в общем, и построена его историософия. Я говорю об опасности, которая была предсказана, об ошибке, что была допущена, и которую можно было и будет избежать. Речь о том, что пока разделение труда порождает социальный слой (класс), который занимается руководством и организацией общественного труда и распределением продуктов этого труда, этот социальный слой будет раз за разом пытаться «остановить историю». Ибо руководство и распределение предполагает и с другой стороны обеспечивает высокостатусное положение представителей этого слоя в обществе и никакие изменения, которые могут поколебать его господство, этому слою неудобны и неприятны. Всеми силами господствующий слой всегда пытается сохранить социальную систему неизменной, объявляя ее лучшей из возможных, концом истории или просто тупо репрессируя любую свежую мысль. Именно поэтому революции, это необходимая составная часть исторического процесса до тех пор, пока существует классовое общество. Пока существует правящий класс, который по своей природе заинтересован в том, что бы «остановить историю», история будет взламывать барьеры, которые выстраивает на ее пути этот класс. Не может не взламывать.
Соответственно возникает вопрос, почему же в СССР история не взломала барьеры, выстроенные правящим классом, а наоборот, отступила на несколько шагов назад? На самом деле тут ничего удивительного нет. Когда новая историческая эпоха впервые предъявляет свои права, первые выступления, как правило, терпят поражение, и более того, за ними иногда выступает реакция, куда более темная, чем предварительное состояние. В этом ошибка советских идеологов. Они полагали, что строительство более прогрессивного строя гарантирует им победу, хотя история говорит лишь о победе во всемирно историческом масштабе. В конечном счете, не более. В конкретной стране, попытавшейся строить новое общество, особенно на начальном этапе развития нового способа производства, никто от поражения не застрахован.
Полагаю, что могу назвать и конкретную ошибку, допущенную партией коммунистов. Эта ошибка состояла в непонимании тезиса о диктатуре пролетариата. Такая диктатура была понята, как направленная против старых общественных классов, помещиков и капиталистов. Поскольку с этими классами было сравнительно быстро покончено, необходимость диктатуры стала представляться излишней, и заговорили об общенародном государстве. На самом же деле нужно понимать, что пока существует пролетариат, какой бы властью он не располагал, он должен осуществлять диктатуру. Ибо само наличие класса, занимающегося фактически абстрактным трудом, подразумевает наличие социального слоя, этот труд организовывающего. У этого слоя соответственно появляются собственные, «классовые» интересы, которые, по той причине, что этот слой есть слой высокостатусный, заключаются в закреплении существующего положения, в остановке истории, о которой я писал выше.
А мы должны помнить, для чего, согласно Марксу пролетариат осуществляет пролетарскую революцию. Вовсе не для того, что бы счастливо и с энтузиазмом продолжать работать на фабриках и заводах. Пролетариат осуществляет революцию для того, что бы уничтожить самого себя как класс. А это возможно только ликвидацией фактически абстрактного труда, преодолением такого разделения труда, которое делит людей на тех, кто отчужден от смысла труда, и тех, кто организует такой отчужденный, фактически абстрактный труд, и распоряжается его продуктами. Такое преодоление возможно лишь как результат развития производительных сил, как следствие НТП.
Тут мы и наблюдаем классический классовый конфликт. Пролетариат (или его советский эвфемизм - рабочий класс) заинтересован в быстрейшем ходе истории, в ускоренном НТП, и соответственном изменении социальной организации общества, а руководство, даже если оно поголовно состоит в коммунистической партии, наоборот, враждебно всяческим изменениям и эта враждебность объективно обусловлена. Вот тут то и должна «сработать» диктатура пролетариата. Вот тут то и видна главная задача партии коммунистов - а именно, зорко присматривать за управленцами, за государственными и хозяйственными служащими, зная, что пускай они 100% происхождением из рабочих и крестьян, они по своей социальной сущности враждебны интересам пролетариата и общественного прогресса как такового. Не принимать их в партию, но относиться к ним, как к потенциальному классовому врагу. Вместо этого партия забыла о диктатуре пролетариата, слилась со слоем управленцев в единую социальную группу «номенклатуры», и тем самым потеряла право называть себя авангардом рабочего класса, превратившись со временем в выразителя интересов противоположной стороны. Итог очевиден.
Ну и последнее, насчет того, насколько актуальны сегодня мои рассуждения о диктатуре пролетариата. С одной стороны можно предположить, что эпоха желаемой диктатуры пролетариата уже в прошлом. Как результат общественного развития еще в 70-80-е годы XX века в большой степени вызрела та социальная общность, тот «не класс», который и должен был быть результатом самоуничтожения пролетариата. Я говорю о когнитариате. И в этом смысле необходимость диктатуры пролетариата осталась в прошлом, а сегодня необходима консолидация этого нового социального субъекта, осознание когнитариатом своих интересов и ликвидации им капитализма, как, впрочем, экономической формации как таковой в любой ее форме. Когнитариат есть по своей сути носитель коммунистических отношений.
Однако, боюсь, что в результате поражения нашей первой, советской попытки построения нового общества, в результате современного всеобщего кризиса капитализма, и в том числе отступления в разделении труда, о котором часто пишет Хазин, нам придется заново проходить индустриальный этап, возрождение массового пролетариата, соответственно, его борьбу и его диктатуру. И уж на этот раз старых ошибок допустить нельзя.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
1. Встречал либеральные стенания, что де советское общество было таким бедным, таким дефицитным, что даже шапки распределялись централизовано. Как обычно это у дибералов от невежества. Связь шапки и статуса в России, вопрос права на ношения определенной шапки, как это ни забавно, есть штука древняя. Та же поговорка «не по Сеньке шапка» известна с 17-го века. Впрочем, и раньше, боярские высокие «горлатные» шапки отличались высотой в зависимости от статуса рода.
2. Именно в такой природе классов лежит причина абсолютно бескомпромиссного отношения к ним в марксизме. Но нужно понимать, что уничтожаются и репрессируются классы вовсе не уничтожением и репрессией составляющих класс людей, а разрушением связей, объединяющих этих людей в класс, ликвидацией объективных оснований, воспроизводящих эти связи. Ошибки в этом теоретическом вопросе зачастую чреваты массовыми и совершенно ненужными расстрелами.
3. Как будто происходит человек не от гоминид, а от грызунов типа хомяков.
Чего же тут ошибочного? Отвечаю!
Встает закономерный вопрос, почему советские элиты, и ранее, например в 50-е, получавшие не больше материальных благ и вовсе не большие возможности никакой катастрофы не устроили, никаких антисоветских идеологий в массе своей не поддерживали? В ответ я услышу общие рассуждения о военном поколении, о сталиновской закалке, о дедах - совершивших революцию, отцах построивших социализм и развратившихся внуках, погубивших страну. Но так и не услышу ответа, - почему? Почему американские элиты не выродились за три - четыре поколения? Тем более, что никакого замыкания элит в СССР не было. Сам Лукьяненко вполне признает, что социальные лифты работали исправно, мобильность была высока, а, соответственно элиты разумно обновлялись.
Так что эту теорию обязательного вырождения элит я принять не могу, как, впрочем, теорию недостатка материальных благ, кои доставались советским элитариям. Дело в том, что материальные блага для элит в нынешние эпохи всеобщей сытости и относительной устроенности в основном являются символическими объектами, знаками высокого или низкого статуса. Это (для СССР) и цвет служебных автомобилей, мех на шапку, место для дачи, квартира в определенном доме и как показательный пример у того же Лукьяненко «медицинская помощь высокого качества (по сути все слышали о "кремлевке" и "кремлевской медицине", но это было доступно партийной элите)». Показательный потому, что качество медицинской помощи в кремлевке фактически особо ничем особенно не выделялось, часто случались просто удивительные провалы и тому были вполне понятные причины, о которых нужен отдельный разговор. Кремлевка, это в первую очередь именно статусное потребление.
Но именно потому нельзя сравнивать как предметы потребления (ибо они в первую очередь все же знаки статуса) такие вещи, как яхта американского миллионера и всего лишь шапка определенного меха и фасона… которая, правда, соответствовала праву стоять на мавзолее в дни важных государственных праздников СССР. Сравнивать в какой-то степени можно только как символы, и подавляющее число яхт куда уступало этой шапочке. Так же важно отметить, что в статусах можно соревноваться только в рамках единой системы статусов. Дело в том, что статусы, это элементы/места/ уровни, из которых (вкупе с ролями, нормами и т.д.) состоят социальные институты и целостные институциональные системы. Они имеют смысл, местоположение, только в рамках своей институциональной системы и никакой иной(1).
Таким образом, еще раз повторю. Для элит проблемы недостаточного потребления не существовало, и существовать не могло, ибо потребление элит есть статусное потребление. Это верно для всех времен и народов, и не важно, что именно является знаком статуса - красная кайма на тоге, татуировки определенного типа на физиономии или форма парика.
Конечно, высокостатусные субъекты любят и обычную роскошь (которая, впрочем, тут же начинает исполнять и статусные функции), но не один римский сенатор, ни один вождь папуасов не поменяет свои знаки статуса, пурпурную кайму или татуировки на простые материальные блага - ТАКИХ дураков нет. Вот их жены и дети по недомыслию еще могли что-то там нудеть про блага, но никак ни они сами. И все же это случилось! Советские элиты разменяли свои высочайшие статусы, места на мавзолее, с которых они принимали парады величайшей армии мира, и места в кабинетах, с которых они управляли половиной мира, на бабло и довольно посредственные статусы в системы глобальной институциональной системы.
Единственной причиной, по которой элиты, господствующие социальные слои могут отказаться от высшего места на своем статусном олимпе - это угроза социального падения этих групп. Так как классы и социальные группы не люди, они не обладают свободой воли и не могут поставить честь, верность или сострадание выше угрозы статусного обрушения положения этих классов. В этом смысле они действуют исключительно прагматично. Если нужно было для выживания и сохранения господствующего положения уничтожить СССР, доставив невыносимые страдания, бедствия и смерть миллионам людей - это было сделано (2).
Именно потому, что только угроза социального падения заставила господствующие слои пойти на ликвидацию СССР, это случилось именно тогда, когда случилось, а не в 60-е, например, годы. Впрочем, об этом я писал неоднократно. Если коротко, то советский правящий слой образовался в системе, в которой господствовал фактически абстрактный труд, ибо такой труд не может реализоваться и совершаться без тех, кто занимается его организацией и распределением продуктов такого труда. Эти организаторы и распределители и стали советской элитой. Такой системе советский правящий класс был совершенно адекватен, и пока фактически абстрактный труд господствовал, никакой недостаток потребления не мог заставить элиту сдать геополитическому противнику свою страну. Ситуация изменилась, когда фактически абстрактный труд стал превращаться из основы общественного производства, во второстепенный момент этого производства. С удалением на второй план фактически абстрактного труда пришло время удалиться с Олимпа и организаторам этого труда, на их место должны были прийти представители нового классы (или «не класса», как я его называл) - а вот это уже настоящая для них катастрофа, которую они превратили в катастрофу для страны.
Кому-то может показаться, что одно объяснение краха СССР стоит другого, и я критикую Лукьяненко только потому, что хочу втюхать читателю собственную версию, но это не так. На самом деле в объяснении Лукьяненко есть крайне вредный вирус. Ведь по сути Лукьяненко говорит о том, что никакое общество социального равенства, никакой коммунизм невозможен в принципе - элиты всегда захотят иметь больше. Свойство такое генетическое видимо есть у человека, желать побольше захапать (3). Так зачем же стараться, изменяя общество, следует из утверждения Лукьяненко, - поприветствуем современный мир, лучший из миров.
Я же, в свою очередь, говорю о том, что было предсказано Марксом, на чем, в общем, и построена его историософия. Я говорю об опасности, которая была предсказана, об ошибке, что была допущена, и которую можно было и будет избежать. Речь о том, что пока разделение труда порождает социальный слой (класс), который занимается руководством и организацией общественного труда и распределением продуктов этого труда, этот социальный слой будет раз за разом пытаться «остановить историю». Ибо руководство и распределение предполагает и с другой стороны обеспечивает высокостатусное положение представителей этого слоя в обществе и никакие изменения, которые могут поколебать его господство, этому слою неудобны и неприятны. Всеми силами господствующий слой всегда пытается сохранить социальную систему неизменной, объявляя ее лучшей из возможных, концом истории или просто тупо репрессируя любую свежую мысль. Именно поэтому революции, это необходимая составная часть исторического процесса до тех пор, пока существует классовое общество. Пока существует правящий класс, который по своей природе заинтересован в том, что бы «остановить историю», история будет взламывать барьеры, которые выстраивает на ее пути этот класс. Не может не взламывать.
Соответственно возникает вопрос, почему же в СССР история не взломала барьеры, выстроенные правящим классом, а наоборот, отступила на несколько шагов назад? На самом деле тут ничего удивительного нет. Когда новая историческая эпоха впервые предъявляет свои права, первые выступления, как правило, терпят поражение, и более того, за ними иногда выступает реакция, куда более темная, чем предварительное состояние. В этом ошибка советских идеологов. Они полагали, что строительство более прогрессивного строя гарантирует им победу, хотя история говорит лишь о победе во всемирно историческом масштабе. В конечном счете, не более. В конкретной стране, попытавшейся строить новое общество, особенно на начальном этапе развития нового способа производства, никто от поражения не застрахован.
Полагаю, что могу назвать и конкретную ошибку, допущенную партией коммунистов. Эта ошибка состояла в непонимании тезиса о диктатуре пролетариата. Такая диктатура была понята, как направленная против старых общественных классов, помещиков и капиталистов. Поскольку с этими классами было сравнительно быстро покончено, необходимость диктатуры стала представляться излишней, и заговорили об общенародном государстве. На самом же деле нужно понимать, что пока существует пролетариат, какой бы властью он не располагал, он должен осуществлять диктатуру. Ибо само наличие класса, занимающегося фактически абстрактным трудом, подразумевает наличие социального слоя, этот труд организовывающего. У этого слоя соответственно появляются собственные, «классовые» интересы, которые, по той причине, что этот слой есть слой высокостатусный, заключаются в закреплении существующего положения, в остановке истории, о которой я писал выше.
А мы должны помнить, для чего, согласно Марксу пролетариат осуществляет пролетарскую революцию. Вовсе не для того, что бы счастливо и с энтузиазмом продолжать работать на фабриках и заводах. Пролетариат осуществляет революцию для того, что бы уничтожить самого себя как класс. А это возможно только ликвидацией фактически абстрактного труда, преодолением такого разделения труда, которое делит людей на тех, кто отчужден от смысла труда, и тех, кто организует такой отчужденный, фактически абстрактный труд, и распоряжается его продуктами. Такое преодоление возможно лишь как результат развития производительных сил, как следствие НТП.
Тут мы и наблюдаем классический классовый конфликт. Пролетариат (или его советский эвфемизм - рабочий класс) заинтересован в быстрейшем ходе истории, в ускоренном НТП, и соответственном изменении социальной организации общества, а руководство, даже если оно поголовно состоит в коммунистической партии, наоборот, враждебно всяческим изменениям и эта враждебность объективно обусловлена. Вот тут то и должна «сработать» диктатура пролетариата. Вот тут то и видна главная задача партии коммунистов - а именно, зорко присматривать за управленцами, за государственными и хозяйственными служащими, зная, что пускай они 100% происхождением из рабочих и крестьян, они по своей социальной сущности враждебны интересам пролетариата и общественного прогресса как такового. Не принимать их в партию, но относиться к ним, как к потенциальному классовому врагу. Вместо этого партия забыла о диктатуре пролетариата, слилась со слоем управленцев в единую социальную группу «номенклатуры», и тем самым потеряла право называть себя авангардом рабочего класса, превратившись со временем в выразителя интересов противоположной стороны. Итог очевиден.
Ну и последнее, насчет того, насколько актуальны сегодня мои рассуждения о диктатуре пролетариата. С одной стороны можно предположить, что эпоха желаемой диктатуры пролетариата уже в прошлом. Как результат общественного развития еще в 70-80-е годы XX века в большой степени вызрела та социальная общность, тот «не класс», который и должен был быть результатом самоуничтожения пролетариата. Я говорю о когнитариате. И в этом смысле необходимость диктатуры пролетариата осталась в прошлом, а сегодня необходима консолидация этого нового социального субъекта, осознание когнитариатом своих интересов и ликвидации им капитализма, как, впрочем, экономической формации как таковой в любой ее форме. Когнитариат есть по своей сути носитель коммунистических отношений.
Однако, боюсь, что в результате поражения нашей первой, советской попытки построения нового общества, в результате современного всеобщего кризиса капитализма, и в том числе отступления в разделении труда, о котором часто пишет Хазин, нам придется заново проходить индустриальный этап, возрождение массового пролетариата, соответственно, его борьбу и его диктатуру. И уж на этот раз старых ошибок допустить нельзя.
………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….
1. Встречал либеральные стенания, что де советское общество было таким бедным, таким дефицитным, что даже шапки распределялись централизовано. Как обычно это у дибералов от невежества. Связь шапки и статуса в России, вопрос права на ношения определенной шапки, как это ни забавно, есть штука древняя. Та же поговорка «не по Сеньке шапка» известна с 17-го века. Впрочем, и раньше, боярские высокие «горлатные» шапки отличались высотой в зависимости от статуса рода.
2. Именно в такой природе классов лежит причина абсолютно бескомпромиссного отношения к ним в марксизме. Но нужно понимать, что уничтожаются и репрессируются классы вовсе не уничтожением и репрессией составляющих класс людей, а разрушением связей, объединяющих этих людей в класс, ликвидацией объективных оснований, воспроизводящих эти связи. Ошибки в этом теоретическом вопросе зачастую чреваты массовыми и совершенно ненужными расстрелами.
3. Как будто происходит человек не от гоминид, а от грызунов типа хомяков.