Как мой дедушка воевал (1)
Вот обещанный отрывок из воспоминаний моего дедушки Василия Дмитриевича, который ушел на войну 23 июня 1941 года из Херсона, побывал в окружении, в плену, скрывался на оккупированной территории, вновь присоединился к Красной армии и дошел до самого Берлина.
* * *
21 июня 1941 года мы с женой были приглашены отметить день рождения капитана Гончарова, военрука ремесленного училища №6*. Вечер выдался не по-летнему холодным, дождливым. Сильным ветром порвало провода. Вечеринку долго не начинали из-за отсутствия электричества. Настроение у всех было нехорошее, подавленное. Наконец дали свет, но праздник так и не заладился. Посидели немного и разошлись.
Предчувствие - явление, которому наука пока не дала объяснения. Но оно есть, я в него верю!
22 июня я проснулся в 7 часов утра, включил радиоточку, последние известия - и сразу оглушило страшным словом: «Война!» Вышел на улицу, слышу, поют: «Любимый город может спать спокойно...». А оконные стекла уже все перекрещены бумажными лентами. Чудаки мы были! Не понимали, что это так же поможет, как те кресты, которые мы до революции рисовали углем над дверями и окнами нашей избы, «чтобы не пролезла нечистая сила». Она-то не пролезла, потому что ее не было. А фашизм был, да еще какой!
С 22 на 23 июня была объявлена всеобщая мобилизация. Ночью я получил повестку явиться в военкомат к 10 часам утра. Встал рано, заехал в ремесленное училище, сдал все дела и ровно в 10 был в военкомате. Там мне сказали:
- Назначаетесь политруком 120-миллиметровой минометной батареи.
Я ответил, что служил в армии артиллеристом, о минометах даже представления не имею.
- А это, - говорят, - чепуха. Ты по образованию техник, разберешься. Батарея на конной тяге. С лошадями ты тоже обращаться умеешь.
- Ну если так, то я готов.
Пошел на склад, получил военную форму, прицепил в петлицы по три квадратика. Получил личное оружие - самовзводный семизарядный наган с кобурой. До 16:00 отпустили домой попрощаться с родными.
Зашел на Суворовской улице в парикмахерскую, побрился. Дома застал Женю и детей. Оставил узелок с гражданской одеждой, разобрал и прочистил наган, зарядил. С Женей и детьми простились около сквера Карла Маркса. Детей няня повела в садик, Женя пошла на работу, я в казарму, подбирать личный состав батареи. На должность командира батареи тогда еще не нашли подходящего человека.
Вышел перед строем, скомандовал:
- Минометчики, два шага вперед марш!
Ни единого движения.
- Артиллеристы, два шага вперед!
То же самое.
Что делать? Пошел вдоль строя, всматриваясь в лица. Если парень физически крепкий, лицо осмысленное, вывожу из строя, объявляю:
- Будешь минометчиком!
- Так я...
- Точно так же, как и я, - отвечаю. - Минометное дело будем осваивать на ходу.
Приказал старшине вести людей на склад получать обмундирование и оружие, а сам отправился отбирать коней. Время идет, а старшины с бойцами все нет и нет! Полк через час-полтора должен выступить на Николаев. Бегу на склад. А там стоит такая густая матерщина, хоть топор вешай! Я подобрал парней рослых, плечистых, а им дают форму, годную разве что для подростков. Ботинки не лезут, штаны в поясе не сходятся, руки из гимнастерок торчат по локоть. Постановил: обмундирование связать в узел, забрать с собой, матчасть забрать и за мной марш!
Занялся осмотром полученной техники. Телефонные аппараты «Ордонанс» и «Эрикссон» времен русско-японской войны годны только для музея. Катушка с проводом - узел на узле. Старенькая стереотруба есть, буссоли нет. Без нее батарея не может вести огонь с закрытой позиции. Бинокли выдали пехотные, без сетки с делениями, по которой определяется дистанция до цели, угол отклонения разрыва - короче говоря, корректируется огонь батареи. А минометы все еще не прибыли со склада.
Бегу снова туда. Там полная растерянность. Кричу:
- Чего стоите? Заамуничивай! Выступать пора!
А они и слова-то такого не знают. Запрягай - это еще понятно, и то никто не знает, как это делать. Собрал бойцов вокруг, объяснил, как называются части упряжи, сам от начала до конца заамуничил и подседлал одну упряжку из четырех. Показал, как садиться в седло, как управлять конем... И вот с такой-то готовностью мы собирались разгромить опытного, хорошо вооруженного противника «малой кровью, могучим ударом». Да если по всей стране так «готовы» к войне, фашисты нас голыми руками возьмут!
В ночь с 24 на 25 июня прибыли с грехом пополам в Николаев. Первым делом блокировали охрану склада (за что можно было и под трибунал пойти, но обошлось!), бросили полученное в Херсоне обмундирование, подобрали себе другое, по росту, да еще прихватили полагающиеся нам плащ-палатки, которых в Херсоне не было. И без остановки двинулись дальше, на Одессу, а оттуда поездом до станции Раздельная. Здесь мы приняли боевое крещение.
Прибыв на Раздельную, наш полк выгрузился и, отойдя километра на два, замаскировался в лесопарке. К этому времени на станции стояло семь эшелонов с авиабомбами, снарядами, гранатами, цистернами с горючим. Вряд ли причиной такого скопления был саботаж коменданта станции, ведь за это грозил военно-полевой суд и немедленный расстрел. Скорее всего, путь впереди был разрушен. Удивительным и, более того, возмутительным было другое - крупная узловая станция не имела никакой противовоздушной защиты. Тут либо непролазная тупость командования либо нехватка средств ПВО. Слово «тупость» мною брошено отнюдь не сгоряча! Все грамотные, опытные военачальники в то время находились в «ежовых рукавицах». Их позднее вернули в строй, и они постепенно поправили дело. Взять, к примеру, того же генерала Горбатова, который вместе с бандитами, рецидивистами работал на лесозаготовках «у белых медведей»! Будь опытные командиры на своих местах, мы не имели бы таких огромных потерь в начале войны. Теперь** все сглаживается ссылкой на массовый героизм, на одержанную победу. Победа-то одержана, но ее цена при иных условиях могла быть много меньше.
Итак, пользуясь отсутствием ПВО, два немецких бомбардировщика налетели ночью на станцию и не спеша, с точным прицеливанием, с небольшой высоты бросали бомбы одну за другой в стоящие эшелоны. Мы наблюдали эту кошмарную картину со стороны. Рвались авиабомбы, рвались снаряды, патроны. Особенно страшны были взрывы цистерн с горючим. Огненный столб взметался до облаков!
На рассвете я приехал на своем коне на станцию. Ее практически не существовало. Искореженные рельсы разбросало на 100-150 метров, вместо строений груды кирпича. Если бы мы повременили с выгрузкой до утра, от нас бы тоже ничего не осталось.
После этой трагедии началось наше бестолковое челночное движение неизвестно куда. Из соображений скрытности марши совершались по ночам. Шли почти непрерывные проливные дожди, дороги превратились в сплошное месиво. Тяжелый путь, проделанный за ночь, после короткой передышки мерили в противоположном направлении. Причины этих бесполезных перемещений никто нам не объяснял. Все измучились до предела и физически и морально.
Наконец дотащились без особых потерь до городка Смела Черкасской области. Заняли оборону. Ожидалась танковая атака немцев, прорвавшихся в направлении города Белая Церковь. Солдатам раздали противотанковые гранаты и бутылки с горючей смесью. Вечером иду вдоль траншеи. В нишах бутылки с горючей смесью, ящики, полные гранат. Даю одному, второму, третьему:
- Приготовь гранату к бою!
Ни один не знает, как это делается.
Перед войной в Херсоне, на месте нынешней площади Свободы, каждый выходной кидали болванки и рулеткой мерили, кто дальше кинул. А настоящих-то гранат мои бойцы до войны в глаза не видели. Собрал их, провел инструктаж: поставив гранату*** с помощью рукоятки на боевой взвод, надо в днище вставить запал, запереть его на задвижку, и только потом бросать. После, в бою, часто бывало - либо, поставив гранату на боевой взвод, кинет ее без взрывателя, либо наоборот, кинет со взрывателем, не поставив на боевой взвод! Нелегко с такой штукой управиться, когда тебе в душу нацелено дуло танкового орудия... Во второй половине войны таких гранат уже не было.
А чего стоили бутылки с горючей смесью! Мне было стыдно объяснять солдатам:
- Берете ватку, делаете из нее фитилек, открываете пробку, макаете фитилек в горючую жидкость, затыкаете горлышко бутылки пробкой, чиркаете спичкой, зажигаете фитилек и когда он как следует разгорится - метаете бутылку во вражеский танк.
Все это хорошо в лабораторной тишине, а не на поле боя, когда небо мешается с землей! Позднее появились бутылки с самовоспламеняющейся горючей смесью. Это было совсем другое дело!
Танковая атака, которую мы ожидали, не состоялась, но мы получили приказ оставить город, отойти через болото и занять оборону в сосновом лесу, километрах в трех. Смелу без боя заняли немцы.
Спустя несколько дней наши «стратеги» решили разведать, какими силами занят город. Послали переодетых в тряпье разведчиков под видом освобожденных из тюрьмы уголовников, снабдив их соответствующими документами. Уголовников немцы к себе охотно пропускали, такие им были нужны для службы в полиции.
Вернувшись ночью, наши лазутчики рассказали, что в городе стоит полк мотопехоты, и что немцы ведут себя беспечно, ни о какой контратаке даже не помышляют. У наших «стратегов» зачесались руки дать немцам по зубам. Вообще-то это и было нашей тактикой в начале войны - не отдавать ни метра земли без боя, атаковать и контратаковать противника, изматывать его. Но в данном случае сработали под Иванушку-дурачка, который всюду опаздывал, действовал вопреки логике и всегда был за это бит. За неумение воевать побили и нас.
На войне бывают ситуации, когда замыслы командования кажутся безрассудными на данном участке, приносятся в жертву целые подразделения, но это ведет к дезориентации противника и обеспечивает победу там, где запланирован решающий удар. Но здесь? Зачем было отдавать противнику город без единого выстрела, а потом контратаковать его в городе, где каждый дом - блиндаж? Туполобая дурость, не больше!
Ночью в полной тишине перебрались через гать, чтобы на рассвете начать контратаку. Основные подразделения в лесу сбились с дороги и пошли черт знает куда. Точно к цели вышел только один батальон, к которому относилась и моя батарея. Разведчики быстро сняли караул и батальон ворвался в город. Началась резня немцев беспечно спавших по хатам на окраине. Но те быстро смекнули, что нас не так уж много, организовали контрудар и выбили батальон из города. Отступавших преследовали артиллерийским огнем. Большого вреда от этого не было, так как солдаты ползли по пшеничному полю, и у немцев не было возможности бить прицельно.
Когда взошло солнце, и операция, рассчитанная на внезапность, с треском провалилась, из лесу начали выползать колонны заблудившихся подразделений полка во главе со штабом. Получили свою порцию снарядов и они.
Продержавшись на краю болота до ночи, вновь отошли через гать на старые позиции. Измотанный и подавленный, я свалился, где стоял, накрылся плащ-палаткой и немедленно заснул. Да не надолго!
(продолжение следует)
_______________________
* дедушка был завучем этого училища
** мемуары написаны в 1977 году
*** Видимо, речь идет о гранатах РПГ-41 (другое название - "Ворошиловский килограмм")
Продолжение