Русский героизм. Народная стойкость
Мы говорили в предыдущей статье, что греческий образец, лежащий в основе всего европейского типа героизма, был передан России Византией, а Западной Европе - Римом. Который сильно трансформировал этот самый греческий образец.
К тому же, и этот, полученный Европой, римский вариант греческого образца был сильно видоизменен за счет германской военно-племенной традиции. В результате родился тот рыцарский вариант европейского героизма, к которому можно относиться по-разному, отдавая при этом себе отчет в том, за счет чего он сформирован, каким трансформациям был подвержен при его формировании исходный греческий эталон и так далее.
Конечно же, Византия передала русским греческий эталон героизма с гораздо меньшими искажениями, нежели те, которые возымели место при передаче Римом того же эталона разного рода варварским племенам Европы.
И, конечно же, переданный русским греческий эталон, соединившись с местной русско-славянской почвой, дал впечатляющие образцы героизма. Но можно ли эти образцы в том виде, в каком они сформировались до татаро-монгольского нашествия, экстраполировать на последующую эпоху?
Иначе говоря, не переродился ли русский героизм за три века татарщины?
Во всяком случае, как утверждают представители некоего ревизионистского течения в русской исторической науке, сумевшие довольно широко распространить свои взгляды среди либеральной публики, татаро-монгольское влияние на тип русского героизма, да и на другие черты национального характера, оказалось крайне значительным.
Сначала об этом заговорили такие крупные русские историки как Василий Ключевский и Сергей Платонов. Потом ту же тему подхватили евразийцы (Савицкий и Трубецкой). А в середине XX века ту же тему стали в том же направлении развивать Л. Н. Гумилев и его последователи.
Скажем только, что это значительное влияние оценивают и как негативное, и как позитивное. Те, кто утверждают, что оно было негативным, выводят из этого всю последующую заторможенность исторических процессов нашего Отечества, вплоть до заявлений - мол, как же, отатарились, вот и отстаем от передовой Европы. Мы не будем здесь подробно опровергать аргументы, приводимые сторонниками этой версии, тем более что уже приходилось это делать в статьях, посвященных Александру Невскому.
Но есть и другие ревизионисты, утверждающие, что татаро-монголы повлияли на нас, наоборот, благотворно, и дали огромное количество, так сказать, инноваций, благодаря чему дикие славяне вполне цивилизовались. В качестве таких благотворных влияний обычно называют самодержавие, централизм, крепостное право, десятеричную систему организации войска, систему сбора налогов, организацию транспортной системы, перепись населения и еще многое-многое другое. То есть, то же отатаривание, но со знаком плюс.
На эту версию можно ответить так.
Во-первых, якобы огромный список заимствований русскими у татаро-монголов во всех областях общественной и государственной жизни легко уполовинивается в случае, если начинаешь разбираться, чем реально порождены те или иные заимствования.
Во-вторых, никакого однонаправленного заимствования не было. Имело место очень сложное взаимодействие между двумя мирами. Такое взаимодействие между европейским и исламским миром осуществлялось и в ходе крестовых походов, и в ходе испанской Реконкисты. Взаимобогащающий диалог миров - нормальное слагаемое в развитии каждого из партнеров по диалогу.
В-третьих, те заимствования, которые действительно были, все поголовно имеют технологический характер - ничего духовного, символического, интеллектуального, мистического русские у татаро-монголов не почерпнули.
Но самое главное - то, что предлагаемая ревизионистами концепция «татаризации» Руси, благой или негативной, более чем сомнительна. Потому что в ее основе лежит примитивная и злобная мысль: «Не может быть, чтобы три века татарщины не изменили русских!»
Мы же скажем так: в основе своей русский тип остался русским, а вот те татары, которым пришлось жить на Руси, как раз изменились - обрусели. И дело вот в чем - выжить на территории, которую мы населяем, мог только русский народ.
Напомним очевидное, но почему-то часто забываемое. Как и у каждого народа, качества русского народа-воина сформировались тем пространством, на котором ему выпало родиться, и тем образом жизни, который ему пришлось на этом пространстве вести.
Образ жизни вплоть до середины XX века был, по преимуществу, крестьянский, а пространство, как тогда, так и теперь - зоной рискованного земледелия в эпоху малого ледникового периода (так ученые называют время общего похолодания климата в XIII - XIX веках).
Мы и до сих пор, несмотря на общее потепление климата, не собираем по два-три урожая в год, как в Бразилии, и не можем почти десять месяцев в году вести сельхозработы, как в Западной Европе.
В России как были, так и остались малоплодородными среднерусские почвы, каждый пятый год отличается затяжными дождями, а каждый восьмой - летними заморозками.
Уже одни трудности выживания в таком климате и на таком пространстве должны были выработать в русском человеке исключительные качества выносливости, т. е. моральной готовности к перенесению физических лишений. А еще - привычки к тяжкому ежедневному труду, к полуголодному существованию, к работе на «форсаже», когда надо в короткий промежуток времени выдать максимум усилий.
А ведь кроме трудностей, связанных с нашим гигантским, но нещедрым пространством, русские были вынуждены постоянно отбиваться от соседей, шедших на них войной. Мы уже писали в нашем цикле, что чуть ли не божьим чудом считались на Руси мирные промежутки в десять-пятнадцать лет.
Эта тяжелейшая жизнь рождала в русском крестьянине способность и готовность к перенесению запредельных нагрузок, а в русском воине - невероятную стойкость, упорство - качество, ставившее в тупик всех, кто с ним сталкивался.
Именно в расчете на такое качество Дмитрий Донской поставил Большой полк, состоявший из пеших ополченцев, против тяжелой татарской конницы. И крестьяне-пешцы выдержали этот многочасовой бой, не дрогнули.
А уж когда это не простой ополченец, а тренированный, дисциплинированный, опытный солдат! Одним из многих, кто отметил эту небывалую стойкость русских, был немецкий генерал фон Меллентин, воевавший на Восточном фронте в 1942-1944 годах:
«Опыт показывает, что русский солдат обладает почти невероятной способностью выдерживать сильнейший артиллерийский огонь и мощные удары авиации. Гораздо полезнее переоценивать упорство русских и никогда нельзя рассчитывать на то, что они не выдержат».
Эти природные качества русского воина проявлялись не только в физическом и моральном упорстве, но и во всей духовной сфере - в коллективизме и взаимовыручке, чувстве долга, надежности, дисциплинированности, честности, патриотизме и других высоких качествах.
Огромный материал по русскому воинскому этосу хранят былины, летописи, сказания, сказки, жития, наблюдения и воспоминания современников. Однако в наиболее емком и точном виде он дан, на мой взгляд, в наших старинных пословицах.
Пословицы о войне, битве, защите Родины, о воинской доле, отношении к жизни и смерти - это глубокая и верная народная самооценка, понимание своих нравственных плюсов и минусов, сравнение себя, русского, с другими.
Я заимствую их из замечательной книги «Военные пословицы русского народа», изданной в 1945 году Ленинградским газетно-журнальным и книжным издательством.
Вот, буквально на первых же страницах:
«За Родину, за честь - хоть голову снесть»;
«Кто за Родину горой - тот истый герой»;
«Кто наступит на землю русскую - оступится».
Внимательное сопоставление такого русского принципа служения с рыцарским европейским идеалом позволяет понять природу русских побед в двух Отечественных войнах. И многое другое.
Признав это, продолжим рассмотрение русских пословиц и поговорок, позволяющих выявить целый спектр характеристик русского национального воинского характера.
Вот - отношение к войне:
«Богатыря узнаешь на поле брани»;
«Русский в поле не сробеет»;
«Русский воевать любит»;
«Русский с вилами ходит на медведя».
Но есть и точно подмеченная национальная черта - русский воюет по необходимости, а не из любви к драке:
«Русский задора ждет»;
«Русский терпелив до зачина»;
«У нас народ смирен до поры, а как что - берется за топоры».
Но уж если русский пошел на битву, то включается особое воинское качество - презрение к смерти:
«Двум смертям не бывать, одной не миновать»;
«Или грудь в крестах, или голова в кустах»;
«Хоть надвое разорваться, а врагу не даться».
От этого качества происходят и смелость русского солдата, и знаменитая, удивлявшая всех врагов русская стойкость в бою:
«Не множество, а храбрость побеждает»;
«Смелость города берет»;
«Смелый смерти не боится, смерть от смелых сторонится»;
«Сердце русского не может устрашиться»;
«Сробел - пропал»;
«Враг боек, да русский стоек»;
«Русский человек не сдается вовек».
Отметим то, что уже множество раз говорили в наших статьях и что пословицы подтверждают: стойкость - качество, прежде всего, оборонительное, а не наступательное. В наступлении важен порыв, задор, лихость. В общенациональных русских пословицах такое редкость. А вот, например, в казачьих поговорках, разбойных и ватажных присловьях этого много.
Но и в наступление русский идет мощно, по словам Лермонтова: «Уж мы пойдем ломить стеною...» Пословицы об этом качестве тоже есть:
«Против русского ни одному врагу не устоять»;
«Русский солдат не знает преград»;
«Хватит нас на Бога брать - и мы научились воевать».
И еще одна характеристика русского боя, пришедшая из глубины веков и ставшая архетипом русского воина - неприятеля следует добить:
«Бить врага насмерть»;
«Бей врага, не жалей батога»;
«Бить так добивать, а не добивать, так и не начинать».
Самое же главное, чего всегда держались русские - воевать вместе, а не порознь:
«Стой дружно - не будет грузно»;
«Врозь ходи, вместе дерись»;
«Дружный табун волка не боится».
Главное же, что, как мне кажется, дают понять наши воинские пословицы - это та уверенность, которую чувствует русский воин в бою. Здесь нет фатализма, обреченности, как нет и бессмысленной, не рассуждающей лихости, бахвальства. Есть здоровый, спокойный оптимизм - и врагов одолеем, и державу выручим.
Этими типологическими заметками мы закончили описание большого исторического периода. Русь превращается в Московское царство, династия Рюриковичей вскоре сменится династией Романовых. Новые времена, ожидающие Россию, будут непростыми, новые задачи будут еще более серьезными и важными. Но теперь, после окончания иноземного ига, страна могла их решать не опасаясь удара в тыл, а смело глядя навстречу новой опасности. Идущей с Запада...
Автор: Юрий Бардахчиев
Опубликовано: газета "Суть времени" №109 от 24 декабря 2014 г.
Предыдущие статьи цикла:
Русский героизм. Истоки
Русский героизм. Князь Святослав
Русский героизм. Память
Русский героизм. Богатырская застава
Русский героизм. Былинный воин
Русский героизм. Половецкая угроза
Русский героизм. Ответ на половецкий вызов
Русский героизм. Щит между монголами и Европой
Русский героизм. Князь Александр
Русский героизм. Новая стратегия
Русский героизм. Общерусский правитель
Русский героизм. Иноземное иго и начало его краха
Русский героизм. Час решимости
Русский героизм. Дмитрий Донской
Русский героизм. Победное стояние
Русский героизм. Типологические черты