К 30-летию рабочей революции в Польше

[shraibman]

В 90х гг прошлого века польская Солидарность стала для меня открытием. Тут была рабочая классовая альтернатива - как большевизму, так и рыночному капитализму (под рабочим классом мы здесь имеем в виду всех неруководящих наемных работников - рабочих, инженеров, специалистов, врачей, учителей). Солидарность была новой идеей, альтернативой двум, хорошо знакомым мне мерзостям.

Солидарность 1980-1981 гг отвергла тотальное огосударствление экономики, подчинение ее бюрократии, эксплуатацию работника чиновниками, подчинение личности государству, т.е. большевизм. Но  так же она отвергала частную собственность, капитал, наемный труд. Знание о том, что гигантское движение, объединившее до 10 миллионов человек (весь рабочий класс Польши насчитывал 13 миллионов), требовало "иного социализма", основанного на самоуправлении, а не на подчинении государству, начальникам или капиталистам, оказалось чрезвычайно важным. Ибо, одно дело - мечты кучки утопистов и совсем другое - 10 миллионов, борющихся  за самоуправление. И вот что важно: Солидарность стала союзом рабочих и специалистов крупнейших предприятий страны (на небольших фабриках Солидарность не была популярна) . Только такой союз и способен установить контроль над производством, управляя им без чиновников и менеджеров.

Рабочее движение в Польше не было идеальным, многое в нем кажется сегодня неправильным, ошибочным. Но не ошибается только тот, кто ничего не делает. Опыт Солидарности бесценен и без его осмысления не может быть будущего у социализма.

И вот статья, достаточно ясно, точно и аккуратно излагающая основные вехи истории Солидарности и анализирующая ее опыт. К сильным сторонам текста можно отнести вывод о том, что Солидарность не была обычным профсоюзом. Она опиралась на систему межзаводских комитетов, выбранных трудовыми коллективами, фактически - зародыш системы рабочих советов. И общество возлагало на нее огромные надежды. Тут не только защита социальных интересов труда, но и изменение политической системы, и милиции для защиты безопасности населения и контроль над экономикой: вот какие надежды возлагали народные низы на Солидарность. Освещается в статье и такая интереснейшая тема, как "Сеть", действовашая под эгидой Солидарности - попытка тысяч трудовых коллективов договорится между собой о передаче заводов в самоуправление в 1981 г. Хотя, по непонятной причине отсутствует упоминание о решении первого всепольского съезда Солидерности в Гданьске, на котором была принята программа передачи фабрик и заводов ассоциации трудовых коллективов.

Статья написана троцкистами и в ней есть некоторые, характерные для троцкистов слабости.  Преуменьшаются масштабы модернизации, предпринятой большевистским (в терминологии троцкистов "сталинистским") режимом Герека в Польше 70х. Так, в статье утверждается, что усилия по новой индустриализации были  "поглощены некомпетентностью и систематической коррупцией бюрократов". Это неверно: польское государство построило около 400 промышленных предприятий на основе современных западных технологий, правда не все смогло запустить из-за проблем с освоением этих технологий.

Утверждается, что "рабочая база" Солидарности в 80е гг была ликвидирована военным режимом и этим объясняется ее правый поворот (к неолиберализму) в конце 80х. Это тоже не совсем верно: Солидарность подполья поддерживалась усилиями приблизительно миллиона человек, множеством рабочих, устраивала стачки и захватывала фабрики. Ее кризис и правый идейный крен стали не только и, м.б. не столько результатом репрессий, сколько результатом разложения и раскола рабочего класса в ходе либеральных рыночных реформ, которые предпринимались правительством польских большевиков с начала 80х гг (подробнее об этом здесь http://shraibman.livejournal.com/427930.html ) Наконец, не точно излагается роль польской Католической Церкви. Она действительно влияла на движение и действительно опасалась рабочего радикализма и социализма, сдерживала забастовки, боялась за свои привилегии в случае непредсказуемого развития событий. Но в то же время Церковь не была целиком лояльным властям институтом.

Тем не менее, всем,  кто заинтересован в социалистических преобразованиях, стоило бы изучить данный опыт и прочесть данный текст.  И еще одно. Социальные низы могут бороться с могущественным государством за свои права и интересы. Но для этого им нужна (само) организация - массовая, всеохватная, проникающая во все сферы общественной жизни, способная вырабатывать собственные концепции и принимать решения. Это та самая "ассоциация автономных единств", о которой писала Ханна Арендт, говоря о революции в Венгрии в 1956 г. Сопротивление не должно быть рыхлым, хаотичным,  так как в этом случае оно неизбежно попадает в зависимость от новых централизованных структур.

Прочесть статью можно тут:
http://vivalafora.livejournal.com/193286.html

Или тут:

Данный текст написан членами одной из троцкистских групп. Тем не менее, он представляет явный интерес для понимания хода событий и расстановки сил революции и контрреволюции. Материал публикуется с сокращениями; из него сняты обычные троцкистские рассуждения о «рабочей партии», «рабочей власти» и т.д.

…В августе 1980 г. Польские трудящиеся бросили вызов сталинистской системе, организовав массовые забастовки и создав профсоюз «Солидарность», в который вошли 10 миллионов членов. В течение 18 месяцев Польша испытала крупнейшее политическое потрясение, которое могло привести к настоящей политической революции. Бюрократия смогла перехватить ход событий и убить бунт, но эти события стали началом ее упадка - вплоть до развала режима в 1989 г.

И, как в других революциях по всей Восточной Европе, польское движение 1980-1981 гг. характеризовалось как большим радикализмом трудящихся «снизу», так и предательским руководством, которое нацелилось на реставрацию (частного, - прим. перевод.) капитализма.

Боевой пролетариат

Польский пролетариат имеет долгую традицию борьбы:

- В 1931 году он положил начало тактике захвата предприятий в ходе забастовок - форме борьбы, которая с тех пор называется «польской стачкой» и затем использовалась в США рабочими-иммигрантами (и не только, - перевод.).

- В 1956 г. Трудящиеся Познани забастовали; полицейские репрессии вызвали десятки жертв. Сталинистская партия ПОРП была поражена глубоким кризисом. К власти пришел мнимый реформатор Гомулка, но об объявленных им экономических и политических реформах быстро забыли (Гомулка обещал, в частности, введение «самоуправления» на югославский лад и легализацию рабочих советов, - перевод.).

- В 1970-1971 годах те же самые требования, связанные с зарплатами, ценами и производственными нормами оказались в центре новой волны рабочих восстаний. Трудящиеся Гданьска, Гдыни и, прежде всего, Щецина заняли улицы и разгромили здания парткомов. Репрессии были крайне жестокими; сотни человек были убиты. Гомулка был заменен Гереком, но ничего по сути не изменилось.

- В 1976 году те же сцены бунта и репрессий произошли в Варшаве, Радоме и Плоцке. Но в сознании трудящихся уже зрело нечто новое: необходимость установления связей с другими борющимися предприятиями, объединения борьбы, короче - создания организации трудящихся.

Горстка диссидентов, объединенных в Комитет защиты рабочих (КОР) начала издавать информационный бюллетень о репрессиях против трудящихся. Так появились на свет «Роботник», тираж которого варьировал от 10 до 20 тысяч, и «Роботник Выбжежа» («Работник Побережья»), где в первый раз прозвучало требование свободного профсоюза. Основы движения 1980-1981 гг. были заложены.

Начало движения

В 1970-х годах режим Герека попытался финансировать новый цикл индустриализации за счет массированных кредитов у западных банков. Но эти суммы были поглощены некомпетентностью и систематической коррупцией бюрократов. К концу 1981 года Польша была на втором месте в числе самых задолжавших стран мира в пересчете на душу населения.

В июле 1980 года решение правительства о повышении цен на мясо и колбасу было встречено новой волной забастовок. Повсюду выдвигались лозунги повышения зарплаты, возвращения к старым ценам и отмены новых производственных норм. Колебания сталинистских бюрократов отразились в следующем вальсе цен в рабочей столовой варшавского сталелитейного комбината «Хута»:

1 июля: введение новых цен.

3 июля: с 7.00 до 12.00 восстановление старых цен; с 12.00 до 14.00 возвращение к новым ценам; затем - снова прежние цены до 5 июля…

Забастовки протеста докатились до работников судоверфи Гданьска, которые заняли предприятие, особенно по причине увольнения активистки группы «Роботник Выбжежа» Анны Валентинович. Среди новых требований, выдвинутых бастующими, было освобождение всех политзаключенных.

Когда власти попытались напечатать листовки, направленные против забастовки, печатники вступили в борьбу и угрожали разрушить оборудование.

Наконец, в Гданьске был образован Межфабричный комитет (MKZ); в других промышленных центрах быстро последовали этому примеру. Эта сеть комитетов затем объединилась в общенациональную организацию. Это было рождением «Солидарности».

Неудивительно, что в «Гданьских соглашениях», вырванных у правительства, содержится упоминание «независимого самоуправляющегося профсоюза» - вещи, совершенно новой для сталинистских стран. Это открыло период полуторагодового двоевластия между сталинистской бюрократией и рабочими организациями.

Природа «Солидарности»

Получив официальное признание в «Гданьских соглашениях» (между бастующими и правительством, - перевод.), «Солидарность» была больше, чем просто профсоюзом:

- «Внизу» находилась сеть межфабричных комитетов (MKZ), которые были зародышем рабочих советов.

- Все борющиеся слои населения - от интеллигенции и студенчества до крестьян - встретились друг с другом в этой борьбе против сталинистской диктатуры, за свободу и справедливость. Факты говорят сами за себя: в течение нескольких недель из 13-миллионного рабочего классу в «Солидарность» вступило 10 миллионов человек.

- Очень быстро само лишь существование «Солидарности» стало угрожать самим основам сталинистской власти: рабочие-члены ПОРП примкнули к новому профсоюзу, а официальный профсоюз был обречен на призрачное существование.

- Работа «Солидарности» характеризовалась широкой демократией и прямым контролем «снизу» за ходом переговоров. Если уже в 1971 году переговоры с рабочими судоверфи Щецина транслировались на все предприятие, то в 1981 г. переговоры между «Солидарностью» и правительством распространялись по телефону. Любой трудящийся мог проверить, как действует его делегат!

И однако же, руководство «Солидарности» было кем угодно, только не революционерами. Сразу же после заключения «Гданьских соглашений», все тенденции в «Солидарности» стремились успокоить ситуацию. Они заявляли, что требование момента - консолидировать «Солидарность», чтобы добиться от власти больших уступок, но не вести борьбу за свержение режима.

Именно в этом состояла проблема (…) Длительное сосуществование между правящей бюрократией и профсоюзом, выражавшим требования рабочих, было невозможным. Любая борьба против экономической власти бюрократов могла в любой момент превратиться в борьбу против ее политической власти и в долгосрочной перспективе бросала ей неприемлемый вызов.

Двоевластие 1981 года

Осенью 1980 года происходила консолидация «Солидарности». Ее первая общенациональная одночасовая стачка была объявлена для того, чтобы продемонстрировать, что она укрепилась в каждом уголке страны, но также и с тем, чтобы доказать, что она может руководить движением. Однако движение расширялось. В середине октября забастовки охватили 4800 предприятий; производственные потери оценивались в 650 млн.долларов.

Валенса и руководство «Солидарности» вначале зажгли огонь, а затем взяли на себя роль тушителей социального пожара и призвали к прекращению «диких» стачек. «Кажется, будто в нашей стране нарастает хаос: отключения тут, захваты там, голодные забастовки в третьем месте… Но если дело справедливо, есть другие средства урегулировать наши нужды, нежели устраивать стачки».

Тем не менее, ситуация оставалась очень напряженной.

19 марта 1981 г. захват, организованный активистами «Солидарности» в Быдгоще в пользу легализации «Сельской Солидарности», был жестоко подавлен 200 полицейскими; людей систематически избивали, 27 человек были ранены.

Невероятный взрыв негодования поднял рядовых членов на всеобщую бессрочную стачку. Выдвинутые требования включали: наказание виновных в репрессиях в Быдгоще, легализацию «Сельской Солидарности», освобождение политзаключенных. Прошла первая стачка, и уже готовилась вторая, но в последнюю минуту Валенса, под совместным давлением со стороны папы римского и правительства, объявил об ее отмене и удовлетворился туманными обещаниями.

Один эпизод продемонстрировал подлинное лицо режима: Политбюро ПОРП обвинило «Солидарность» в «создании ситуации анархии»; большинство партийного руководства высказалось даже за объявление чрезвычайного положения и использование армии против профсоюза. Глава армии Ярузельский выступил против этого и угрожал подать в отставку. Хотя некоторые видели в этом признак умеренности, его поведение было мотивировано скорее тем, что он прекрасно знал: ситуация неопределенна, и армия вполне может развалиться в ходе столкновения.

«Радикалы» «Солидарности»

После эпизода в Быдгоще и еще в большей степени после того, как забастовочная волна января - марта 1981 года спала, положение стало все больше проясняться для мира. Лидер КОР Литински так подытоживал ситуацию: «Мы попали в ситуацию, из которой, кажется, нет выхода. Экономика и государство разваливаются. Мы можем спорить, является ли этот развал результатом сознательного или полусознательного саботажа со стороны власти или ее бессилия после августа 1980 года… «Солидарность» в некотором смысле ускорила этот распад, парализовав органы власти. Стратегия, которая состоит в том, чтобы оставаться в стороне, смотреть, что будет режим и проводить компромиссы с ним, кажется неэффективной. «Солидарность» неэффективна и обманывает себя».

Низы со всей очевидностью требовали, чтобы «Солидарность» взяла власть. Согласно другому активисту КОР Богдану Борусевичу, «в настоящий момент люди ожидают от нас большего, чем можно сделать. Обычно общество строится вокруг партии. В Польше сегодня общество объединяется вокруг свободных профсоюзов. Это плохо. Поэтому все более и более необходимо сформулировать политическую программу. Партии следовало бы взять на себя инициативу и снять с наших плеч груз социальных ожиданий народа. Но разве она это делает? В глазах народа, новый профсоюз должен делать все: он должен играть роль профсоюза, участвовать в управлении страны, быть политической партией и действовать как милиция, то есть заняться пьяницами и ворами, учить нравственности - и все это для нас - тяжелая проблема».

Перед лицом такого давления и с тем, чтобы противостоять политике соглашательства, проводимой Валенсой, в «Солидарности» возникло «радикальное» течение во главе с Анджеем Гвяздой, Марианом Юрчиком (наиболее популярным кандидатом в руководство «Солдидарности», оппозиционным Валенсе) и Рулевским, одним из активистов из Быдгоща. В сентябре 1981 г. на съезде «Солидарноси» эти три кандидата набрали вместе 45% голосов. Ничто, однако, не указывало на то, что эта тенденция предлагает иную программу, нежели Валенса. Хотя она требовала большей демократии в профсоюзе, но проповедовала разделение власти между церковью, сталинистами и «Солидарностью» при помощи народного референдума. Она была далека от идеи рабочей власти, основанной на создании рабочих советов и рабочих милиций, чего все более и более требовала ситуация. (Типичная ошибка троцкистов - отождествлять систему самоуправления трудящихся с т.н. «рабочей властью», - перевод.).

Нехватка товаров и голодные марши

Тем временем, экономическое положение становилось катастрофическим. В июле режим объявил о плане повышения цен на горючее и на продукты питания на 400% и о сокращении рациона мяса на 20%. Нехватка товаров распространялась: она стегала рабочих прямо в разгар кризиса.

Представитель правительства заявил:  «в среднем, треть трудящихся стоит в очередях». Особенно затронуты этим были женщины. Часто они ждали своего рациона питания всю ночь.

Наиболее решительно реагировали в городе Лодзь, центре текстильной промышленности. Под давлением снизу и перед лицом назревавшего реального бунта, выходящего из-под контроля руководства «Солидарности», был одобрен принцип недели протестов против нехватки товаров в конце июля. В течение трех дней проводились демонстрации автобусов и грузовиков, которых сопровождали большие толпы людей.

Кульминационной точкой стал четвертый день, когда был проведен «голодный марш». Впервые «Солидарность» призвала людей выйти на улицы - до тех пор большинство акций проводилось на предприятиях, трудящиеся опасались репрессий после того, что последовало за уличными манифестациями 1970 и 1976 годов. Опасение, что манифестации могут быть использованы властями для организации провокаций и репрессий, побудило руководство профсоюза ограничить число демонстрантов 5-тью тысячами.

Однако в итоге ситуация вышла из-под контроля, потому что на улицу вышли 50 тысяч женщин. Плакаты, подготовленные трудящимися без какого-либо указания профсоюза, выражали их гнев: за головным транспарантом «Голодающие всех стран, соединяйтесь!» следовали лозунги от «Нам нечего терять, кроме своего голода», «Три смены - один голод» до тех, которые были направлены против сталинистской власти: «Мы идем к коммунизму - просьба не есть во время марша».

Тем не менее, национальное руководство «Солидарности» продолжало поиски невозможного компромисса со сталинистами.

Религия, национализм и руководство «Солидарности»

Реформистская и утопическая политика руководства «Солидарности» может быть объяснена различными факторами, начиная с очень слабого влияния революционных марксистов (а мы бы сказали, - практического незнакомства масс с анархистскими идеями, - перевод.) и кончая глубокой дискредитацией марксизма его ложным использованием сталинистской диктатурой, а также страхом перед военной интервенцией со стороны СССР (как это имело место в Венгрии в 1956 и в Чехословакии в 1968 годах).

Но огромную роль в отклонении руководства сыграли два других идеологических фактора: роль церкви и груз польского национализма.

Реформистская политика руководства была, в первую очередь, политикой группы Леха Валенсы, весьма тесно связанного с католической иерархией Вышинского и Глемпа, двух агентов Ватикана.

В действительности, церковь всегда играла в Польше весьма реакционную роль. До войны она была собственником крупных земельных владений, поддерживала диктатуру маршала Пилсудского, не смущаясь кровавым подавлением выступлений шахтеров в 1931 году и крестьян в 1937 году. В период Второй мировой войны, ее молчание в отношении депортации и истребления евреев сделало ее сообщницей нацистского варварства. После прихода к власти сталинистов она встала в позу ревнителя прав человека, но всегда жаждала только власти и богатства, распространяя реакционные концепции в обществе (антисемитизм, приниженность женщин).

Так в августе 1980 года кардинал Вышинский заявил: «Продолжающиеся забастовки, возможные волнения и насилие между братьями идут против блага общества».

По существу, церковь всегда ладила с любой формой диктатуры - будь это диктатура Пилсудского, нацистов или сталинистов - предпочитая сохранение закона и порядка ради сохранения своих привилегий.

Такая политика, естественно, подпитывала национализм. Он весьма сильно укоренился в польском обществе. После столетий подавления со стороны соседних держав, России и Пруссии, польский национализм вылился в антирусский шовинизм после 1917 г., который привязывал рабочий класс к капиталистическим и клерикальным элементам во имя единства польского общества.

Валенса подытожил эту позицию в своей знаменитой формуле: «Мы прежде всего поляки, а потом уже профсоюзники». Лидеры «Солидарности» до самого конца питали слепое доверие к национальной армии, которая якобы неспособна обратить оружие против трудящихся.

Наиболее правая политическая сила в «Солидарности», Конфедерация независимой Польши (КНП), открыто провозглашала польский национализм. Требуя возврата к довоенным границам Польши, эта сила открыто поддерживала и реставрацию (частного, - перевод.) капитализма. Тот факт, что польские трудящиеся защищали, во имя демократии, лидеров КНП как «политических заключенных», не осуждая их политику, отражал присутствие контрреволюционных сил в «Солидарности» и демонстрирует противоречивость этого движения.

Комитет защиты рабочих (КОР), созданный социал-демократическими или католическими интеллигентами и действительными рабочими лидерами и отличившийся смелой защитой трудящихся, которые становились жертвами режима, высказывал почти те же позиции, что и руководство, с небольшими нюансами.

Так, согласно его лидеру Яцеку Куроню, «мы должны построить такую плюралистическую структуру поэтапно и постепенно демонтировать тоталитаризм шаг за шагом. Очень медленно. Цели правительства и демократического движения диаметрально противоположны. Но борьба между двумя тенденциями, тоталитарной и демократической, должна вестись исключительно мирными средствами».

По этой логике, давление со стороны рабочих воспринималось как помеха: «Главная трудность состоит в том, что отношение народа к правительству, под которым он вынужден жить на протяжении трех десятилетий, характеризуется фрустрацией и растущей антипатией во всех сферах. В результате, когда вспыхивает конфликт между «Солидарностью» и правительством, неважно, по какому вопросу, мы всегда получаем сильную поддержку. С другой стороны, любое соглашение, даже благоприятное для профсоюза, вызывает в людях недовольство или, лучше говоря, воспринимается как обман».

С такими лидерами, боящимися действия масс, не удивительно, что движение не привело к власти трудящихся и к достижению их требований.

Самоуправление

В противовес Валенсе, Куроню и Рулевскому, в рамках «Солидарности» появилось множество течений, которые весьма по-разному служили отражением растущего давления снизу в пользу власти рабочего класса.  
Такую тенденцию можно наблюдать в рамках движения за самоуправление. 14 - 15 апреля 1981 года представители 17 крупнейших предприятий провели встречу с тем, чтобы создать «сеть» и обсудить вопрос о самоуправлении. В августе 1981 г. в ней участвовали уже 3 тысячи предприятий. Движение за самоуправление объединяло сторонников весьма различных, подчас противоречивших друг другу ориентаций:

- Перед лицом экономического паралича и тяжелых нехваток товаров, оно отражало недоверие трудящихся к аппарату центрального планирования и его способности справиться с материальными проблемами рабочего класса. Это недоверие очевидно в первоначальных требованиях «сети», которые были сосредоточены на праве трудящихся избирать и отзывать директоров своих предприятий. Речь не шла о прямом вызове центральной бюрократии.

- Движение отражало убеждение, разделявшееся широкими слоями трудящихся, что они сами обладают достаточным опытом для того, чтобы управлять своими предприятиями, в сотрудничестве с отобранными ими экспертами.

- Оно отражало также растущее недоверие в отношении роли руководства «Солидарности» в переговорах и сотрудничестве с центральной бюрократией.

Движение за самоуправление было составной частью борьбы рабочего класса за свое освобождение и разрушение власти бюрократии.

Однако значительный слой административно-технических кадров, участвовавших в движении, открыто выдвигал программу массированной децентрализации и введения рыночных механизмов, видя в ней средство обеспечения своего собственного освобождения от бюрократии и механизмов централизованного планирования. Движение за самоуправление предоставляло им возможность осуществить стратегию, нацеленную на раздробление центральной бюрократии, не организуя борьбы против аппарата государства.

Подобным же образом, социал-демократические и католические интеллектуалы видели в нем средство привязать трудящихся к политике реставрации (частного, - перевод.) капитализма. В этом духе, программа «Солидарности» подчеркивала значение самоуправления как средства децентрализации экономики и консолидации рыночных сил.

С другой стороны, определенные элементы пытались превратить движение в средство обеспечить определенную степень власти пролетариату, организованному в рабочие советы. Так, организация «Солидарности» в Лодзи и Люблинская группа созвали конгресс делегатов и сформировали общенациональную федерацию органов самоуправления (KZNKPS).

Такие активисты Объединенного секретариата 4-го Интернационала (троцкисты, - перевод.), как советник движения за самоуправление в Верхней Силезии Шляйфер и Ковалевский из Лодзи, выступали против введения рыночной экономики и проповедовали борьбу за то, чтобы рабочий класс взял политическую власть через посредство рабочих советов. К сожалению, их программа не являлась жестким разрывом с реформизмом. Они предлагали по существу сеть рабочих советов, объединенных во вторую палату свободно избранного Сейма (парламента). (…)

Переворот Ярузельского

Для сталинистов, последним ключом к двоевластию служит армия. Партия была уже слишком расколота для того, чтобы повторить перевороты 1956 и 1971 гг. Большая часть рядовых членов примкнула к «Солидарности», а местные руководители были либо смещены по требованию трудящихся, либо полностью дискредитировали себя. Армия же, которая не испытала ни потрясений, ни политического волнения, охватившего остальное общество, пользовалась определенной популярностью в правительственных кругах. И ее глава Ярузельский. Среди населения он имел репутацию умеренного из-за своего отказа от тактики использования армии против бастующих 1970, 1976 и 1980 гг.

Перед лицом экономического и политического тупика, в головах стала прокладывать путь идея «военного» решения. Даже Валенса не был против, ведь заявлял же он: «нам необходимо твердое и ответственное правительство, с которым мы могли бы вести переговоры».

Осенью 1981 г., под предлогом помощи в разрешении кризиса с распределением продуктов питания, сначала в деревни, а затем и в города были посланы офицеры. Они должны были подготовиться к занятию ключевых постов по всей стране.

В начале декабря занятие Пожарной школы в Варшаве было жестоко подавлено с применением специальных сил полиции и вертолетов. Речь шла о пробном шаре: мощного ответа со стороны рабочего движения не последовало. Ярузельский понял, что дорога открыта.

В последующие дни Валенса жестикулировал и безуспешно пытался договориться о переговорах с правительством, хотя было очевидно, что конфронтация неминуема. Большинство активистов на предприятиях готовилось к ней и создавало рабочие милиции, а национальная комиссия «Солидарности» разработала план против антипрофсоюзных действий.

Но было уже поздно. Руководство профсоюза слишком долго прекращало стачки, и динамика движения иссякла. Драгоценное время, которое следовало использовать для создания благоприятного соотношения сил и, прежде всего, для развертывания агитации в армии и полиции, было растрачено впустую.

В ночь с воскресенья 13-го на понедельник 14-го декабря 1981 года армия перерезала все коммуникации, блокировала дороги и арестовала общенациональных и региональных руководителей «Солидарности», собравшихся в Гданьске. Элитные воинские части были направлены в стратегические центры «Солидарности» - на верфь им.Ленина (в Гданьске, - перевод.), на «Нова-Гуту», заводы «Урсус», в Катовице и на главные шахты Силезии. Трудящиеся ответили героическим сопротивлением с забастовками и занятием предприятий, но всеобщей стачки так и не получилось.

Свинцовая крышка придавила организацию польского рабочего класса вплоть до 1989 г., когда сам Ярузельский передал власть «Солидарности» - но уже другой, очищенной от своей рабочей базы и превратившейся в правую партию, открыто клерикальную и реставрационистскую. Церковь благословила переход и приготовилась собирать плоды своей работы по поддержке: вновь обретенное влияние на все общество и особенно в семейных отношениях и в том, что касается места женщины.

Массы были еще раз преданы своими контрреволюционными лидерами. И уплаченная за это цена была на сей раз очень высокой: кровавые репрессии и политика реставрации, которая имела ужасающие последствия для уровня жизни польского рабочего класса. (…)
http://www.pouvoir-ouvrier.org/histoire/pologne.html