Диктатуры Развития и Большевизм на Востоке Азии
Размышления по поводу последней работы А.Ланькова.
"Современный Сайгон - город контрастов. Трущобы с крысами, блеск витрин дорогих бутиков, много детей-попрошаек, зазывалы публичных домов буквально бросаются на тебя. Торгуют все и всем. В Сайгоне всё так, как и было в шестидесятые, если судить по описаниям. Так и хочется задать вопрос: "за что боролись?!", причём адресовать его можно обеим сражавшимся сторонам. Народу за тридцать лет войны перерезали - страшно сказать. Подвигов насовершали - на пять веков бардам и режиссёрам воспевать. Злодейств наделали - историкам копать не перекопать. А результат - ноль. История пошла так же и туда же, куда она и так направлялась естественным образом. Ультракапиталистический Сайгон. И Ханой."
Эти слова российского исследователя Андрея Ланькова, из его новой работе о капиталистических Диктатурах Развития, могут служить иллюстрацией к современному положению дел на Востоке Азии. Колоссальный регион, где проживает около трети человечества стал в 20м столетии ареной социального экспериментирования. В Корее, Китае, Камбодже, Вьетнаме развились из марксистских кружков местные формы большевизма, одержавшие ряд блестящих побед.
Эксперимет большевистской России был повторен в многократно превосходящих ее масштабах. Однако, Ланьков пишет не столько о самих экспериментах, сколько об этих странах сегодня. А сегодня там - "капиталистические диктатуры развития". Большевизм не создал никакой альтернативы и оказался не в силах, в отличие от указанных диктатур, осуществить успешную модернизацию (иначе, почему бы руководители Китая и Вьетнама от него добровольно отказались). Он был, как мы теперь понимаем, лишь разрывом или коротким интервалом, подготовляющим частно-капиталистическое развитие (впрочем при сохранении громадного экономического влияния государства и его диктаторских и репрессивных функций).
Но что было внутри этого интервала?
Дело не только в ужасах северокорейской диктатуры, в сравнению с которыми Сталин отдыхает... и куда там жалкому СССРовскому голодомору с его 5-10 миллионами жертв, до Великого Голодомора, устроенного китайскими большевиками, когда от голода погибло по разным подсчетам до 48 миллионов. Дело не в приключениях большевизма в маленькой Камбодже, образцом для социальной системы которой стал даже не Советский Союз, как таковой, а сталинский ГУЛАГ.
Задумайтесь о другом. Задумайтесь о миллионах людей, которые искренне стремились построить общество, основанное на началах равенства и браства. Они отдавали за это жизнь - только в китайской гражданской войне погибли миллионы. Неужели солдаты китайской Красной армии мечтали о Голодоморе?
Сотни тысяч корейцев погибли в партизанской войне на Юге, в рядах красной герильи, сражаясь против тамошнего проамериканского режима. Неужели, когда им выбивали зубы в контразведке и расстреливали, они мечтали о том, чтобы в Северной Корее возник режим, который довел контроль над личной жизнью человека до невероятных масштабов, контролируя его постель, "нравственый облик" и количество палочек для еды?
Неужели солдаты китайской народной армии и вьетнамские партизаны мечтали о том, чтобы после изнурительной и кровавой борьбы, после всех унижений и ужасов их дети и внуки снова строили тот самый капитализм, против которого они боролись?
И все это без поражений в войнах, а именно благодаря одержанным победам?
Можно много говорить об объективных, социально-экономических и социально-культурных предпосылках такого исхода. Однако у нас нет никаких причин сбрасывать со счетов идеологию. Многие люди, умиравшие в застенках и на полях сражений, мечтали построить рай на земле, мир, в котором каждый будет сыт, равен с другими, мир, в котором все люди будут товарищами. Подчиняясь приказам своих командиров и руководителей они, вероятно, считали их жестокость временной мерой, а, быть может, верили, как и большинство крестьян и рабочих региона, в добродетель начальников и партийных лидеров, говоривших красивые слова о равенстве, товариществе... а еще о том, что, во всяком случае дети повстанцев не будут голодать. А это и есть тот самый психологический конструкт, который лежит в основе большевизма - сочетание коллективизма и иерархий.
Большевизм виновен не только в том, что он построил эксплуататорские системы, основанные на тотальном контроле авторитарного партийно-государственного аппарата над средствами производства и респрессивными службами, а затем уступил место частному капиталу. Его главное преступление заключается в том, что он погубил жизнь целого поколения замечательных людей, заставил их служить омерзительным диктатурам. Россия, Китай, Корея, Вьетнам - это продолжалось слишком долго. Большевизм - идея, присвоившая и растоптавшая самые светлые мечты человечества. Возможно, именно благодаря большевизму мир от Шанхая до Праги погрузился в обывательский цинизм.
"Современный Сайгон - город контрастов. Трущобы с крысами, блеск витрин дорогих бутиков, много детей-попрошаек, зазывалы публичных домов буквально бросаются на тебя. Торгуют все и всем. В Сайгоне всё так, как и было в шестидесятые, если судить по описаниям. Так и хочется задать вопрос: "за что боролись?!", причём адресовать его можно обеим сражавшимся сторонам. Народу за тридцать лет войны перерезали - страшно сказать. Подвигов насовершали - на пять веков бардам и режиссёрам воспевать. Злодейств наделали - историкам копать не перекопать. А результат - ноль. История пошла так же и туда же, куда она и так направлялась естественным образом. Ультракапиталистический Сайгон. И Ханой."
Эти слова российского исследователя Андрея Ланькова, из его новой работе о капиталистических Диктатурах Развития, могут служить иллюстрацией к современному положению дел на Востоке Азии. Колоссальный регион, где проживает около трети человечества стал в 20м столетии ареной социального экспериментирования. В Корее, Китае, Камбодже, Вьетнаме развились из марксистских кружков местные формы большевизма, одержавшие ряд блестящих побед.
Эксперимет большевистской России был повторен в многократно превосходящих ее масштабах. Однако, Ланьков пишет не столько о самих экспериментах, сколько об этих странах сегодня. А сегодня там - "капиталистические диктатуры развития". Большевизм не создал никакой альтернативы и оказался не в силах, в отличие от указанных диктатур, осуществить успешную модернизацию (иначе, почему бы руководители Китая и Вьетнама от него добровольно отказались). Он был, как мы теперь понимаем, лишь разрывом или коротким интервалом, подготовляющим частно-капиталистическое развитие (впрочем при сохранении громадного экономического влияния государства и его диктаторских и репрессивных функций).
Но что было внутри этого интервала?
Дело не только в ужасах северокорейской диктатуры, в сравнению с которыми Сталин отдыхает... и куда там жалкому СССРовскому голодомору с его 5-10 миллионами жертв, до Великого Голодомора, устроенного китайскими большевиками, когда от голода погибло по разным подсчетам до 48 миллионов. Дело не в приключениях большевизма в маленькой Камбодже, образцом для социальной системы которой стал даже не Советский Союз, как таковой, а сталинский ГУЛАГ.
Задумайтесь о другом. Задумайтесь о миллионах людей, которые искренне стремились построить общество, основанное на началах равенства и браства. Они отдавали за это жизнь - только в китайской гражданской войне погибли миллионы. Неужели солдаты китайской Красной армии мечтали о Голодоморе?
Сотни тысяч корейцев погибли в партизанской войне на Юге, в рядах красной герильи, сражаясь против тамошнего проамериканского режима. Неужели, когда им выбивали зубы в контразведке и расстреливали, они мечтали о том, чтобы в Северной Корее возник режим, который довел контроль над личной жизнью человека до невероятных масштабов, контролируя его постель, "нравственый облик" и количество палочек для еды?
Неужели солдаты китайской народной армии и вьетнамские партизаны мечтали о том, чтобы после изнурительной и кровавой борьбы, после всех унижений и ужасов их дети и внуки снова строили тот самый капитализм, против которого они боролись?
И все это без поражений в войнах, а именно благодаря одержанным победам?
Можно много говорить об объективных, социально-экономических и социально-культурных предпосылках такого исхода. Однако у нас нет никаких причин сбрасывать со счетов идеологию. Многие люди, умиравшие в застенках и на полях сражений, мечтали построить рай на земле, мир, в котором каждый будет сыт, равен с другими, мир, в котором все люди будут товарищами. Подчиняясь приказам своих командиров и руководителей они, вероятно, считали их жестокость временной мерой, а, быть может, верили, как и большинство крестьян и рабочих региона, в добродетель начальников и партийных лидеров, говоривших красивые слова о равенстве, товариществе... а еще о том, что, во всяком случае дети повстанцев не будут голодать. А это и есть тот самый психологический конструкт, который лежит в основе большевизма - сочетание коллективизма и иерархий.
Большевизм виновен не только в том, что он построил эксплуататорские системы, основанные на тотальном контроле авторитарного партийно-государственного аппарата над средствами производства и респрессивными службами, а затем уступил место частному капиталу. Его главное преступление заключается в том, что он погубил жизнь целого поколения замечательных людей, заставил их служить омерзительным диктатурам. Россия, Китай, Корея, Вьетнам - это продолжалось слишком долго. Большевизм - идея, присвоившая и растоптавшая самые светлые мечты человечества. Возможно, именно благодаря большевизму мир от Шанхая до Праги погрузился в обывательский цинизм.