Поиски ангелов, часть вторая.
Буду продолжать свои неполиткорректные и провокационные размышления.
Часть II. Как я не стал буддистом.
В конце 80-х не стать буддистом было очень трудно. Буддизм идеально ложился на образ мыслей того времени. Он позволял думать, что бог есть (в знак протеста), при этом ни к чему не обязывал. Нелюбить его бы не за что. С 1989 года по ТВ начали показывать фильмы про загадочную восточную культуру и это тоже был неплохой пиар. Подводило, опять же, отсутствие литературы - питались слухами.
По провинции тогда наплодилось буддийских обществ, и люди шли туда толпами, «ибо в городе скучно, а театр сатиры себя не оправдал». В крупных городах организаций было поменьше, но сочувствующих было очень много. Быть буддистом было круто - это нравилось девушкам. Не всякая девушка способна больше пяти минут слушать о природе Святого Духа, а вот про нирвану - часами. С тем же успехом можно было рассказывать, что за хрень "омманипадмехун". Я тоже долгое время был сочувствующим и слушал про падмехун. "Праджняпарамитасутру" перечитывал время от времени, как утреннюю газету. Еще в 2003 году я заезжал в Иволгинский дацан с очень теплыми чувствами - как когда-то в Бахчисарай. В дацане нас снабдили краткими пособиями по буддизму и позже в монгольских степях мы читали эти книжки, пока их не сперли сами монголы. В грузовике, ползущем через Гоби, мой напарник читал монголам панегирики буддизму.
В 2006 году я впервые вписался в буддийский монастырь в Лаосе. Позже вписывался часто, и всякий раз перепадало много жрачки, но жрачкой все и ограничивалось. В феврале 2007 мы с самоходной женщиной Светой целый месяц шлялись по Камбодже, из монастыря к монастырю. Света была платонически влюблена в буддизм и столь же платонически - в кхмерских монахов, причем во всех сразу. Даже несмотря на то, что монахи на ее глазах пили, курили и даже дрались иногда.
Именно тогда произошла эпическая сцена: Света спросила монахов, что самое главное в буддизме. Монахи бросились листать конспекты, советоваться друг с другом, виновато пояснять «мы молимся…» и тд., но Света так и не получила ответа на свой простодушный вопрос. Со временем я понял, что философия буддизма монахов волнует слабо. А смысл их существования - выучить английский и стать гидом. Хорошие буддисты после смерти перерождаются гидами.
Ну и финальный аккорд прозвучал в марте 2010 года, когда в очередном монастыре монахи притащили мне проститутку. Сначала сами носились с ней по всему монастырю, а потом заслали её ко мне, а сами стали наблюдать из-за дверей и хихикать. ...facepalm...
Внутри России я с удивлением обнаружил странную вещь, озвученную некогда Честертоном: «Возможно, истоки этой философии иные, но в наше время она стала религией негодяев.» Почти каждый буддист на моем пути был в той или иной степени несимпатичен. Особенно запомнилась одна тусовка в Магнитогорске. Беспокойные, подозрительные люди с кашей в голове. Попадались и совсем откровенные подонки. Может, мне просто не везло.
Однако, мои симпатии к буддизму выветрились сами, без помощи подонков. С какого-то момента в буддийских храмах мной стала ощущаться унылая пустота. Там все яркое, позолоченное, обклеенное стеклышками, увешанное цветами, утыканное дымящимися палочками, но при все этом какое-то бесполезное. Причем этот дух бесполезности просачивается даже в католические храмы Азии: например, там появляются фарфоровые статуи Мадонны, тоже яркие и тоже по сути бесполезные.
Кроме того, в моем конкретном случае состояние нирваны приходит само собой, когда его не просят, и с ним приходится бороться при помощи кофе. У меня часто бывает понижено давление и в такие моменты я совершенно свободен от всех желаний - ничего не хочу, ничему не придаю значения, не ощущаю реальности материального мира и так далее. Это отвратительное состояние и я стараюсь с ним бороться. Ибо хочется быть человеком, а не растением.
Но внутренний баобаб не дремлет. Иногда я ловлю себя на мысли, что передо мной сейчас что-то красивое и надо бы пережить какие-то высокие эмоции. Восход, например, или девушка в короткой юбочке. Горы в тумане. Хочется грустить при расставании и радоваться при встрече, но реально не успеваю включить нужную кнопку. Хочется беспокойства - событий, происшествий, страданий, восторгов, залпов орудий главного калибра и кавалерийских труб… Иначе я впаду в спячку.
Люди, боящиеся страданий, напоминают мне тех людей, что боятся ехать в Индонезию, потому что оно экстремально. Ага, щаззз. Поищите там этот экстрим, помучайтесь. Будь с мире много экстрима, журналисты были бы небедными людьми. Увы, экстрим - это редкая птица, занесенная в красную книгу. Как суматранский тигр. Вот так же и страданий в нашем мире не так много, как многим кажется.
В общем, если уж мы родились, надо немножко пожить. Хорошо бы даже пожить в масштабе вечности. «Церковь переживет вселенную», сказал кто-то там, и вот я тоже хочу пережить вселенную. Мне это интересно. А быть свободным от желаний и привязанностей мне не интересно - мне этого состояния хватает по утрам, когда кончается кофе.
* Часть I. Как я не стал исламистом
Часть II. Как я не стал буддистом.
В конце 80-х не стать буддистом было очень трудно. Буддизм идеально ложился на образ мыслей того времени. Он позволял думать, что бог есть (в знак протеста), при этом ни к чему не обязывал. Нелюбить его бы не за что. С 1989 года по ТВ начали показывать фильмы про загадочную восточную культуру и это тоже был неплохой пиар. Подводило, опять же, отсутствие литературы - питались слухами.
По провинции тогда наплодилось буддийских обществ, и люди шли туда толпами, «ибо в городе скучно, а театр сатиры себя не оправдал». В крупных городах организаций было поменьше, но сочувствующих было очень много. Быть буддистом было круто - это нравилось девушкам. Не всякая девушка способна больше пяти минут слушать о природе Святого Духа, а вот про нирвану - часами. С тем же успехом можно было рассказывать, что за хрень "омманипадмехун". Я тоже долгое время был сочувствующим и слушал про падмехун. "Праджняпарамитасутру" перечитывал время от времени, как утреннюю газету. Еще в 2003 году я заезжал в Иволгинский дацан с очень теплыми чувствами - как когда-то в Бахчисарай. В дацане нас снабдили краткими пособиями по буддизму и позже в монгольских степях мы читали эти книжки, пока их не сперли сами монголы. В грузовике, ползущем через Гоби, мой напарник читал монголам панегирики буддизму.
В 2006 году я впервые вписался в буддийский монастырь в Лаосе. Позже вписывался часто, и всякий раз перепадало много жрачки, но жрачкой все и ограничивалось. В феврале 2007 мы с самоходной женщиной Светой целый месяц шлялись по Камбодже, из монастыря к монастырю. Света была платонически влюблена в буддизм и столь же платонически - в кхмерских монахов, причем во всех сразу. Даже несмотря на то, что монахи на ее глазах пили, курили и даже дрались иногда.
Именно тогда произошла эпическая сцена: Света спросила монахов, что самое главное в буддизме. Монахи бросились листать конспекты, советоваться друг с другом, виновато пояснять «мы молимся…» и тд., но Света так и не получила ответа на свой простодушный вопрос. Со временем я понял, что философия буддизма монахов волнует слабо. А смысл их существования - выучить английский и стать гидом. Хорошие буддисты после смерти перерождаются гидами.
Ну и финальный аккорд прозвучал в марте 2010 года, когда в очередном монастыре монахи притащили мне проститутку. Сначала сами носились с ней по всему монастырю, а потом заслали её ко мне, а сами стали наблюдать из-за дверей и хихикать. ...facepalm...
Внутри России я с удивлением обнаружил странную вещь, озвученную некогда Честертоном: «Возможно, истоки этой философии иные, но в наше время она стала религией негодяев.» Почти каждый буддист на моем пути был в той или иной степени несимпатичен. Особенно запомнилась одна тусовка в Магнитогорске. Беспокойные, подозрительные люди с кашей в голове. Попадались и совсем откровенные подонки. Может, мне просто не везло.
Однако, мои симпатии к буддизму выветрились сами, без помощи подонков. С какого-то момента в буддийских храмах мной стала ощущаться унылая пустота. Там все яркое, позолоченное, обклеенное стеклышками, увешанное цветами, утыканное дымящимися палочками, но при все этом какое-то бесполезное. Причем этот дух бесполезности просачивается даже в католические храмы Азии: например, там появляются фарфоровые статуи Мадонны, тоже яркие и тоже по сути бесполезные.
Кроме того, в моем конкретном случае состояние нирваны приходит само собой, когда его не просят, и с ним приходится бороться при помощи кофе. У меня часто бывает понижено давление и в такие моменты я совершенно свободен от всех желаний - ничего не хочу, ничему не придаю значения, не ощущаю реальности материального мира и так далее. Это отвратительное состояние и я стараюсь с ним бороться. Ибо хочется быть человеком, а не растением.
Но внутренний баобаб не дремлет. Иногда я ловлю себя на мысли, что передо мной сейчас что-то красивое и надо бы пережить какие-то высокие эмоции. Восход, например, или девушка в короткой юбочке. Горы в тумане. Хочется грустить при расставании и радоваться при встрече, но реально не успеваю включить нужную кнопку. Хочется беспокойства - событий, происшествий, страданий, восторгов, залпов орудий главного калибра и кавалерийских труб… Иначе я впаду в спячку.
Люди, боящиеся страданий, напоминают мне тех людей, что боятся ехать в Индонезию, потому что оно экстремально. Ага, щаззз. Поищите там этот экстрим, помучайтесь. Будь с мире много экстрима, журналисты были бы небедными людьми. Увы, экстрим - это редкая птица, занесенная в красную книгу. Как суматранский тигр. Вот так же и страданий в нашем мире не так много, как многим кажется.
В общем, если уж мы родились, надо немножко пожить. Хорошо бы даже пожить в масштабе вечности. «Церковь переживет вселенную», сказал кто-то там, и вот я тоже хочу пережить вселенную. Мне это интересно. А быть свободным от желаний и привязанностей мне не интересно - мне этого состояния хватает по утрам, когда кончается кофе.
* Часть I. Как я не стал исламистом