Мемуары+ Далай Лама в отставке и Свободный Бали
Просто перемкнули две новости. Сначала известие о передаче Далай Ламой «власти» в несвободном Тибете, а затем в балийских газетах появилась полемика о сепаратизме... Мусульмане Индонезии вновь вдохновились созданием единого исламского государства, на что индуисты Бали и христиане Сулавеси и Папуа закономерно заявили: «А мы тогда отделимся!» Вот уже неделю балийцы обсуждают перспективы революции (в российских СМИ ни слова). Не думаю, что мы совсем скоро увидим танки на Бали, но что Индонезия будет держать его крепко, как Китай никогда не отдаст Тибет, можно не сомневаться. Тем более что мусульман на самом Бали уже едва ли не половина населения, и «отделиться» означает скорее «распилить» остров Бали пополам, а на практике - резня и пальба...
Пожалуй, сложение полномочий Далай Ламой - это первое из его действий, которое мне импонирует. Проживая в Дхарамсале рядом с его резиденцией два месяца (1996 и 2006) и находясь в Ладакхе накануне его визита (2007), я ни разу не воспользовалась шансом на личную встречу, хотя ни проводились ежедневно, и никаких препятствий к тому не было. Мне всегда претит смешение религии с политикой, но вот в Тибете я попала-таки в их переплет... Этот сюжет вошел в книгу «Сакральная Азия», правда с сокращениями и без фотографий, так что мне захотелось восполнить пробелы, выложив текст в том самом виде, как он был написан сразу после вылета из Китая в Таиланд в конце марта 2007. Прошло всего 3 года - и вот начались газетные сплетни о сепаратизме на Бали. Нда.
* Надеюсь, что данная публикация будет адекватно воспринята китайской стороной, если попадет в сферу ее внимания, благо я никогда не ратовала за Свободный Тибет, да и само описание отражает скорее победоностую борьбу с сепаратизмом, чему я свидетель...
Обыск на тибетско-китайской границе
(Кандинг, штат Сычуань, 19 марта 2008)
Собственно, я всегда стараюсь держаться подальше от политики, но на сей раз просто не успела. Тибетско-китайское противоречие оказалось для меня не внешним, а внутренним, поэтому с неизбежностью меня настигло. Поразительна точность, с которой я оказалась в этой ситуации - днем раньше или позже, и ничего не произошло бы вообще. Примирение этого противоречия тоже является делом личным в смысле Всеобъемлющей Личности. Мне дорога тибетская культура в той самой мере, в какой мне дорога китайская культура. При описании событий я не намерена занимать одну сторону, противостоя другой, ибо разум по определению есть способность «выносить величайшие противоречия», снимая их в самом себе без всякого овнешнения. Итак, «не радоваться и не плакать - а понимать».
Проводя третью неделю на площади старого города Лиджань в созерцании тайцзы, я решила выехать за пределы города в какой угодно монастырь, ибо концентрация стала уже патологической. Сосед-санньясин познакомил меня с американкой, свободно владевшей китайским, и лишь за беседой в такси я с удивлением обнаружила, что мы едем в монастырь школы карма-кагью на встречу с мастером ваджраяны. Хотя моя принадлежность к данной школе вовсе не маловажна, просто я никак не предполагала найти живую преемственность в Китае. Итак, она сама меня нашла по всем кармическим законам, так что мне предстояло отчасти разделить ее судьбу, которая в лицах заточенного Кармапы и изгнанного Далай-Ламы наложила отпечаток на весь тибетский буддизм в Тибете со статусом «автономии».
Монастырь Жиюн - это резиденция главы школы карма-кагью в Китае, но в тот день он был в отъезде. Ваджра-мастер принял нас радушно, и состоялась длительная беседа по практике, которую я не стану пересказывать. После я посетила еще один монастырь карма-кагью в окрестностях Лиджаня, и тогда мое намерение посетить Тибет стало неудержимым. Моя новая знакомая прекрасно изучила весь Тибет за долгие годы жизни в Китае, поэтому она охотно помогла мне составить маршрут по наиболее традиционным тибетским городкам, которые находились вовсе не в провинции Тибет, сильно перестроенной из-за китайской политики, а в соседней провинции Сычуань. Примечательно, что западная часть провинции составляет Восточный Тибет с буддийской культурой, а восточная - это родина даосизма.
Несмотря на раннюю весну, когда в высокогорье еще лежит снег, делая часть дорог совсем непроходимыми, я выехала из Лиджаня прежде всего в Шангрилу - мистическую страну на границе трех провинций, за которую долго боролись Индия и Китай. И если сам старый город сохранял уклад малых китайских народностей, то раскинувшийся неподалеку монастырь школы карма-кагью окружали уже традиционные тибетские поселения. После Ладакха и Непала все казалось родным и узнаваемым, ибо политическое разделение на три страны с разными режимами так и не могло изгладить своеобразие этой глубокой культуры. Длительная медитация в огромном каменном храме, погруженном в полумрак с мерцанием масляных лампад, нарушалась лишь порывами ветра через дверь с видом на белые горы.
Последний раз зайдя в интернет, я отметила небольшое сообщение в новостях о том, что в Лхасе произошли беспорядки, что тогда показалось чем-то далеким и несущественным. Дивная дорога в Ксьянченг посреди величественных гор, вечернее бдение в полуразвалинах небольшого монастыря, ночлег в уютной комнате в доме радушной тибетской семьи. И вдруг утром мне отказались продавать билет на автобус в Даоченг, где находились два крупных монастыря школы карма-кагью, жестами показав, что меня там могут пристрелить. Ничего не поделаешь, я списала это на активизацию разбойных банд, о которых меня предупредили перед выездом, и решила направиться прямо на север в Литанг, расположенный на высоте 4200 м. И снова целый день прошел в созерцании ледяного блеска горных склонов.
Литанг напоминал «мертвый город», но сначала я направилась прямиком в монастырь на окраине. Как раз шла пуджа, сдабриваемая соленым чаем и постным хлебом, все монахи были в сборе, так что я попала на «будничное празденство», и все казалось возвышенным и безмятежным. Возвращаясь вечером в отель, я недоумевала на пустынные улицы и глухо запертые ворота домов - ни одного открытого магазина! Только перед каким-то мрачным зданием группа тибетцев с четками в руках, сосредоточенно бормочущих мантры. В отеле оказался англоговорящий менеджер, и тогда я все поняла: мне объяснили, что это поддержка протеста в Лхасе, поэтому оставаться здесь крайне опасно и лучше немедленно уезжать. Я решила не столько совсем уехать, сколько немного спуститься в другой старый город.
Нарисую карту в целом - путь из Литанга, монастырь в котором принадлежал школе гулу, наиболее широко распространенной в тибетском буддизме, «растраивался»: на запад шла дорога в Тибет, перед границей с которым находился город Дзогчен в долине Дзогчен, соответственно с монастырями школы дзогчен, наиболее радикальной школы тибетского буддизма в плане создания «алмазного тела», а не просто сознательного просветления и освобождения. На север или северо-восток шла дорога в Серу, где в едином пространстве находились монастыри всех школ тибетского буддизма. На восток шла дорога в Ченгду - столицу Сычуаня, которая находится уже за пределами тибетских районов, однако на этом пути расположены Шьянченг и Кандинг, в которых еще представлены монастыри.
Выбора не было, ибо автобус шел только в безопасную восточную сторону, и, решив, что ниже напряженность спадет, поначалу я взяла билет в Шьянченг. Но стоило выехать в шесть часов утра, как навстречу начала двигаться военная колонна с красными флагами, многие машины с прицепами (очевидно, боевая техника), причем продолжалось это всю дорогу - часами! Я насчитала около сотни машин за полчаса и бросила - думаю, за восемь часов езды прошло не менее тысячи военных грузовиков, полных вооруженных солдат. Я их снимала, поскольку никто в автобусе не препятствовал. Вскоре стало ясно, что обстановка не разряжается, и я продлила билет до Кандинга, а когда мы проезжали Шьянгченг, оказалось, что там целая военная база, а именно, огромное поле сплошь уставлено машинами.
Кандинг - это последний город тибетского района, тоже с монастырем, но уже сильно перестроенный в современном китайском стиле, и традиционным его невозможно назвать. По приезде мне показалось, что все спокойно, и я взяла билет не прямо на следующее утро, а на другой день, но уже вечером об этом пожалела: прямо под моими окнами опять часами пошли военные колонны, выглядевшие совершенно зловеще в свете фонарей на фоне серой улицы. Решила благоразумно никуда не соваться, а просто сидеть в отеле: проходят войска, завывают полицейские сирены и вопят в рупоры, у входа на автобусную станцию вместо вечной толпы стоит военный наряд, хотя по видимости жизнь идет своим чередом, магазины и офисы работают. Я принялась это снимать «для истории» из окна третьего этажа.
Все произошло внезапно: вдруг половина солдат отделилась от наряда и рванула от ворот станции через дорогу к подъезду моего дома. Не успела я сообразить, что это как-то связано со мной, а в дверь уже колотили. Мгновенная мысль, что если я не открою сразу, то могут открыть стрельбу, побудила вместо удаления снимков моментально отпереть дверь. Сразу же комнату заполонили солдаты с автоматами, и поскольку никто не говорил, да и не собирался говорить по-английски, первые пять минут мне казалось, что расстреляют без суда и следствия. Однако коль скоро я не оказала сопротивления, оставлили одного автоматчика у дверей, а остальные военные сменились полицейскими, тоже говорившими исключительно по-китайски. Проверив камеру и обнаружив снимки, жестами велели собирать вещи.
Прошло полчаса в ожидании на вещах, хозяйка-китаянка принесла всем чаю, полиция беседовала между собой уже по-домашнему, периодически обращаясь ко мне с какими-то вопросами, но понять друг друга мы не могли. Наконец, они оживились, дверь распахнулась снова, и на пороге появился «главный» в форме и с кинокамерой, который поначалу ни слова не говоря принялся снимать «место происшествия». Прибытие переводчика сразу разрядило ситуацию, особенно когда стало ясно мое российское гражданство, ибо Россия и Китай все же находятся в дружественных отношениях, поэтому версия шпионажа, видимо, отпадала. Однако, настояли на обыске, который провели досконально в течение трех часов, все время снимая вещи и меня на кинокамеру, и даже мусор из ведра упаковали на экспертизу.
Выяснили досконально всю подноготную: скопировали визы почти десятка стран из моего паспорта, пересмотрели мои книги и расспросили о профессиональной философской работе. Их напрягло наличие литературы школы карма-кагью с портретом Кармапы, а также множество фото тибетских монастырей, сделанных не только в Китае, но и ранее в Ладакхе и Непале. Главный решил сделать копию жесткого диска моего ноут-бука, чтобы разобраться позже. Однако я должна засвидетельствовать - само по себе это не послужило поводом для репрессий! Они вели себя предельно вежливо, с уважением к моей деятельности в целом, и меня поразила точная организация расследования. Наконец, пришлось поставить подпись под бумагой о факте обыска на китайском (при устном переводе) с отпечатками пальцев.
Почти к полуночи все завершилось, главный велел удалить снимки военной техники и утром покинуть этот район, также посоветовав ради моей же безопасности ничего больше не снимать по пути. Переводчик извинился и по-товарищески пожал мне руку на прощание. Однако добравшись до столицы штата и выйдя в интернет, я обнаружила, что они успели немедленно заблокировать мой сайт в Китае, наличие которого их крайне заинтересовало. Причем, решили не мелочиться, а заблокировали вообще весь сервер, и я оказалась отрезана от почты. Это создало лишь временные неудобства, но вызвало сомнения относительно моей дальнейшей участи, ведь часть снимков передвижения войск была загружена на сервер еще до обыска, хотя едва ли они вообще информационны - вот почему они все же сохранились.
Получив доступ по интернету к целостной информации, я смогла оценить степень своего риска. Впоследствии я выяснила, что полиция имела право проводить обыск только в присутствии представителя российского посольства, поэтому ее действия едва ли в принципе были законными. Ведь я снимала не секретные объекты, а все происходившее вокруг меня в районе, который не требует особого разрешения, да и военного положения там не объявляли. Но подчеркну: никаких «личных претензий» к китайской стороне у меня нет. Действительно, сразу понять, что делает иностранка с камерой в «не-сезон» в зоне напряжения изначально было невозможно. Просто проявили бдительность, достаточно быстро и верно оценив, что я оказалась там случайно, ничего не зная о событиях, и никакой опасности не представляю.
Как бы то ни было, круг замкнулся, и я снова оказалась в Китае, к тому же на самой родине даосизма. В столице Чэнду находился большой даосский храм Двух Бессмертных, где на второй день мне удалось встретиться с даосским мастером, радушно пригласившим меня к обеду, так что мы провели в обсуждении практики целый день. От его американского ученика я узнала о наличии других храмов и священных гор в окрестностях города, кафедре даосизма в университете, а также выслушала историю его пятилетнего пребывания в Китае. Всего за неделю поле деятельности необыкновенно расширилось, и я могла бы провести там годы, но виза заканчивалась. Я срочно вылетела в Таиланд, откуда продолжала наблюдать за дальнейшим накалением ситуации, понимая, что скоро вернуться в Китай не удастся.
* Фото публикуются впервые за 3 года ввиду их нынешней "безвредности".
** Получив годом позже китайскую визу, я ею так и не воспользовалась...
Пожалуй, сложение полномочий Далай Ламой - это первое из его действий, которое мне импонирует. Проживая в Дхарамсале рядом с его резиденцией два месяца (1996 и 2006) и находясь в Ладакхе накануне его визита (2007), я ни разу не воспользовалась шансом на личную встречу, хотя ни проводились ежедневно, и никаких препятствий к тому не было. Мне всегда претит смешение религии с политикой, но вот в Тибете я попала-таки в их переплет... Этот сюжет вошел в книгу «Сакральная Азия», правда с сокращениями и без фотографий, так что мне захотелось восполнить пробелы, выложив текст в том самом виде, как он был написан сразу после вылета из Китая в Таиланд в конце марта 2007. Прошло всего 3 года - и вот начались газетные сплетни о сепаратизме на Бали. Нда.
* Надеюсь, что данная публикация будет адекватно воспринята китайской стороной, если попадет в сферу ее внимания, благо я никогда не ратовала за Свободный Тибет, да и само описание отражает скорее победоностую борьбу с сепаратизмом, чему я свидетель...
Обыск на тибетско-китайской границе
(Кандинг, штат Сычуань, 19 марта 2008)
Собственно, я всегда стараюсь держаться подальше от политики, но на сей раз просто не успела. Тибетско-китайское противоречие оказалось для меня не внешним, а внутренним, поэтому с неизбежностью меня настигло. Поразительна точность, с которой я оказалась в этой ситуации - днем раньше или позже, и ничего не произошло бы вообще. Примирение этого противоречия тоже является делом личным в смысле Всеобъемлющей Личности. Мне дорога тибетская культура в той самой мере, в какой мне дорога китайская культура. При описании событий я не намерена занимать одну сторону, противостоя другой, ибо разум по определению есть способность «выносить величайшие противоречия», снимая их в самом себе без всякого овнешнения. Итак, «не радоваться и не плакать - а понимать».
Проводя третью неделю на площади старого города Лиджань в созерцании тайцзы, я решила выехать за пределы города в какой угодно монастырь, ибо концентрация стала уже патологической. Сосед-санньясин познакомил меня с американкой, свободно владевшей китайским, и лишь за беседой в такси я с удивлением обнаружила, что мы едем в монастырь школы карма-кагью на встречу с мастером ваджраяны. Хотя моя принадлежность к данной школе вовсе не маловажна, просто я никак не предполагала найти живую преемственность в Китае. Итак, она сама меня нашла по всем кармическим законам, так что мне предстояло отчасти разделить ее судьбу, которая в лицах заточенного Кармапы и изгнанного Далай-Ламы наложила отпечаток на весь тибетский буддизм в Тибете со статусом «автономии».
Монастырь Жиюн - это резиденция главы школы карма-кагью в Китае, но в тот день он был в отъезде. Ваджра-мастер принял нас радушно, и состоялась длительная беседа по практике, которую я не стану пересказывать. После я посетила еще один монастырь карма-кагью в окрестностях Лиджаня, и тогда мое намерение посетить Тибет стало неудержимым. Моя новая знакомая прекрасно изучила весь Тибет за долгие годы жизни в Китае, поэтому она охотно помогла мне составить маршрут по наиболее традиционным тибетским городкам, которые находились вовсе не в провинции Тибет, сильно перестроенной из-за китайской политики, а в соседней провинции Сычуань. Примечательно, что западная часть провинции составляет Восточный Тибет с буддийской культурой, а восточная - это родина даосизма.
Несмотря на раннюю весну, когда в высокогорье еще лежит снег, делая часть дорог совсем непроходимыми, я выехала из Лиджаня прежде всего в Шангрилу - мистическую страну на границе трех провинций, за которую долго боролись Индия и Китай. И если сам старый город сохранял уклад малых китайских народностей, то раскинувшийся неподалеку монастырь школы карма-кагью окружали уже традиционные тибетские поселения. После Ладакха и Непала все казалось родным и узнаваемым, ибо политическое разделение на три страны с разными режимами так и не могло изгладить своеобразие этой глубокой культуры. Длительная медитация в огромном каменном храме, погруженном в полумрак с мерцанием масляных лампад, нарушалась лишь порывами ветра через дверь с видом на белые горы.
Последний раз зайдя в интернет, я отметила небольшое сообщение в новостях о том, что в Лхасе произошли беспорядки, что тогда показалось чем-то далеким и несущественным. Дивная дорога в Ксьянченг посреди величественных гор, вечернее бдение в полуразвалинах небольшого монастыря, ночлег в уютной комнате в доме радушной тибетской семьи. И вдруг утром мне отказались продавать билет на автобус в Даоченг, где находились два крупных монастыря школы карма-кагью, жестами показав, что меня там могут пристрелить. Ничего не поделаешь, я списала это на активизацию разбойных банд, о которых меня предупредили перед выездом, и решила направиться прямо на север в Литанг, расположенный на высоте 4200 м. И снова целый день прошел в созерцании ледяного блеска горных склонов.
Литанг напоминал «мертвый город», но сначала я направилась прямиком в монастырь на окраине. Как раз шла пуджа, сдабриваемая соленым чаем и постным хлебом, все монахи были в сборе, так что я попала на «будничное празденство», и все казалось возвышенным и безмятежным. Возвращаясь вечером в отель, я недоумевала на пустынные улицы и глухо запертые ворота домов - ни одного открытого магазина! Только перед каким-то мрачным зданием группа тибетцев с четками в руках, сосредоточенно бормочущих мантры. В отеле оказался англоговорящий менеджер, и тогда я все поняла: мне объяснили, что это поддержка протеста в Лхасе, поэтому оставаться здесь крайне опасно и лучше немедленно уезжать. Я решила не столько совсем уехать, сколько немного спуститься в другой старый город.
Нарисую карту в целом - путь из Литанга, монастырь в котором принадлежал школе гулу, наиболее широко распространенной в тибетском буддизме, «растраивался»: на запад шла дорога в Тибет, перед границей с которым находился город Дзогчен в долине Дзогчен, соответственно с монастырями школы дзогчен, наиболее радикальной школы тибетского буддизма в плане создания «алмазного тела», а не просто сознательного просветления и освобождения. На север или северо-восток шла дорога в Серу, где в едином пространстве находились монастыри всех школ тибетского буддизма. На восток шла дорога в Ченгду - столицу Сычуаня, которая находится уже за пределами тибетских районов, однако на этом пути расположены Шьянченг и Кандинг, в которых еще представлены монастыри.
Выбора не было, ибо автобус шел только в безопасную восточную сторону, и, решив, что ниже напряженность спадет, поначалу я взяла билет в Шьянченг. Но стоило выехать в шесть часов утра, как навстречу начала двигаться военная колонна с красными флагами, многие машины с прицепами (очевидно, боевая техника), причем продолжалось это всю дорогу - часами! Я насчитала около сотни машин за полчаса и бросила - думаю, за восемь часов езды прошло не менее тысячи военных грузовиков, полных вооруженных солдат. Я их снимала, поскольку никто в автобусе не препятствовал. Вскоре стало ясно, что обстановка не разряжается, и я продлила билет до Кандинга, а когда мы проезжали Шьянгченг, оказалось, что там целая военная база, а именно, огромное поле сплошь уставлено машинами.
Кандинг - это последний город тибетского района, тоже с монастырем, но уже сильно перестроенный в современном китайском стиле, и традиционным его невозможно назвать. По приезде мне показалось, что все спокойно, и я взяла билет не прямо на следующее утро, а на другой день, но уже вечером об этом пожалела: прямо под моими окнами опять часами пошли военные колонны, выглядевшие совершенно зловеще в свете фонарей на фоне серой улицы. Решила благоразумно никуда не соваться, а просто сидеть в отеле: проходят войска, завывают полицейские сирены и вопят в рупоры, у входа на автобусную станцию вместо вечной толпы стоит военный наряд, хотя по видимости жизнь идет своим чередом, магазины и офисы работают. Я принялась это снимать «для истории» из окна третьего этажа.
Все произошло внезапно: вдруг половина солдат отделилась от наряда и рванула от ворот станции через дорогу к подъезду моего дома. Не успела я сообразить, что это как-то связано со мной, а в дверь уже колотили. Мгновенная мысль, что если я не открою сразу, то могут открыть стрельбу, побудила вместо удаления снимков моментально отпереть дверь. Сразу же комнату заполонили солдаты с автоматами, и поскольку никто не говорил, да и не собирался говорить по-английски, первые пять минут мне казалось, что расстреляют без суда и следствия. Однако коль скоро я не оказала сопротивления, оставлили одного автоматчика у дверей, а остальные военные сменились полицейскими, тоже говорившими исключительно по-китайски. Проверив камеру и обнаружив снимки, жестами велели собирать вещи.
Прошло полчаса в ожидании на вещах, хозяйка-китаянка принесла всем чаю, полиция беседовала между собой уже по-домашнему, периодически обращаясь ко мне с какими-то вопросами, но понять друг друга мы не могли. Наконец, они оживились, дверь распахнулась снова, и на пороге появился «главный» в форме и с кинокамерой, который поначалу ни слова не говоря принялся снимать «место происшествия». Прибытие переводчика сразу разрядило ситуацию, особенно когда стало ясно мое российское гражданство, ибо Россия и Китай все же находятся в дружественных отношениях, поэтому версия шпионажа, видимо, отпадала. Однако, настояли на обыске, который провели досконально в течение трех часов, все время снимая вещи и меня на кинокамеру, и даже мусор из ведра упаковали на экспертизу.
Выяснили досконально всю подноготную: скопировали визы почти десятка стран из моего паспорта, пересмотрели мои книги и расспросили о профессиональной философской работе. Их напрягло наличие литературы школы карма-кагью с портретом Кармапы, а также множество фото тибетских монастырей, сделанных не только в Китае, но и ранее в Ладакхе и Непале. Главный решил сделать копию жесткого диска моего ноут-бука, чтобы разобраться позже. Однако я должна засвидетельствовать - само по себе это не послужило поводом для репрессий! Они вели себя предельно вежливо, с уважением к моей деятельности в целом, и меня поразила точная организация расследования. Наконец, пришлось поставить подпись под бумагой о факте обыска на китайском (при устном переводе) с отпечатками пальцев.
Почти к полуночи все завершилось, главный велел удалить снимки военной техники и утром покинуть этот район, также посоветовав ради моей же безопасности ничего больше не снимать по пути. Переводчик извинился и по-товарищески пожал мне руку на прощание. Однако добравшись до столицы штата и выйдя в интернет, я обнаружила, что они успели немедленно заблокировать мой сайт в Китае, наличие которого их крайне заинтересовало. Причем, решили не мелочиться, а заблокировали вообще весь сервер, и я оказалась отрезана от почты. Это создало лишь временные неудобства, но вызвало сомнения относительно моей дальнейшей участи, ведь часть снимков передвижения войск была загружена на сервер еще до обыска, хотя едва ли они вообще информационны - вот почему они все же сохранились.
Получив доступ по интернету к целостной информации, я смогла оценить степень своего риска. Впоследствии я выяснила, что полиция имела право проводить обыск только в присутствии представителя российского посольства, поэтому ее действия едва ли в принципе были законными. Ведь я снимала не секретные объекты, а все происходившее вокруг меня в районе, который не требует особого разрешения, да и военного положения там не объявляли. Но подчеркну: никаких «личных претензий» к китайской стороне у меня нет. Действительно, сразу понять, что делает иностранка с камерой в «не-сезон» в зоне напряжения изначально было невозможно. Просто проявили бдительность, достаточно быстро и верно оценив, что я оказалась там случайно, ничего не зная о событиях, и никакой опасности не представляю.
Как бы то ни было, круг замкнулся, и я снова оказалась в Китае, к тому же на самой родине даосизма. В столице Чэнду находился большой даосский храм Двух Бессмертных, где на второй день мне удалось встретиться с даосским мастером, радушно пригласившим меня к обеду, так что мы провели в обсуждении практики целый день. От его американского ученика я узнала о наличии других храмов и священных гор в окрестностях города, кафедре даосизма в университете, а также выслушала историю его пятилетнего пребывания в Китае. Всего за неделю поле деятельности необыкновенно расширилось, и я могла бы провести там годы, но виза заканчивалась. Я срочно вылетела в Таиланд, откуда продолжала наблюдать за дальнейшим накалением ситуации, понимая, что скоро вернуться в Китай не удастся.
* Фото публикуются впервые за 3 года ввиду их нынешней "безвредности".
** Получив годом позже китайскую визу, я ею так и не воспользовалась...