Юлий Цезарь
(полный текст)
К моменту падения Катилины, добрался до Рима Метелий Непоте, заместитель и посланник Помпея, высадившегося в Бриндизи по возвращении, после целой серии блестящих побед, из Малой Азии. Метелий ускорил путешествие, чтобы конкурировать на должность претора, и будучи выбранным, благоприятствовать кандидатуре Помпея на консульство.
Первой цели он добился c голосами "народных", но оказался рядом с коллегой Марком Катоном, представителем самых непримиримых консерваторов, которые после победы над Катилиной поверили, что стали хозяевами ситуации. Они не видели причин поддерживать амбиции Помпея, зная что тот не захотел бы лучшего, чем стать их лидером. Если бы его выбрали таковым, возможно они бы и спаслись или, хотя бы, отсрочили собственное поражение, видя престиж которым пользовался Помпей. Но большинство из них завидовало , его богатству, успехам, и подумали что не имеюют в нем необходимости.
И еще один раз, один только голос в Сенате "сфальшивил" в хоре, поддерживая Помпея: голос Цезаря, который тоже был претором. Ассамблея в тот день была бурной. Цезарь, остраненный от должности вместе с Непоте, был спасен толпой, собравшейся на его защиту и желавшей взбунтоваться. Он успокоил толпу и отправил всех по домам. Сенат заметил, что этот молодой человек кое-что из себя представляет, и отменил отстранение.
Кай Юлий Цезарь имел тогда двадцать семь лет и происходил, как и Сулла, из бедной аристократической семьи, гордившейся своим происхождением от Анка Марция и Венеры, но не оставившей, после этих спорных предков, в истории Рима ярких персонажей. Были из Юлиев преторы, квесторы, и даже консулы. Но ординарной администрации. Их дом располагался в Субурре, народном квартале Рима с дурной славой, и здесь он и родился, кто говорит в 100, кто в 102 до рождества Христова.
Мы ничего не знаем о его детстве, кроме того, что его воспитателем был галл, Антоний Грифон, каковой кроме латыни и греческого, научил его ,вероятно, чему-то очень полезному о характере своих земляков. Кажется, что в юношестве страдал головными болями и припадками эпилепсии, и что его амбицией в то время, было - стать писателем. Облысел очень рано и, стыдясь, пытался поправить дело "зачесами" с затылка на лоб. Терял много времени по утрам на эту сложную операцию.
Светоний говорит, что был высоким, слегка полноватым, светлокожим, с глазами черными и живыми. Плутарх говорит, что был худым и среднего роста. Возможно правы оба. Один его описывает молодым, другой в зрелом возрасте, когда обычно немного тяжелеем. Долгие периоды военной жизни должны были его закалить. Был с детства превосходным всадником и умел галлопировать с руками скрещенными за спиной. Но и пешком ходил много во главе своих солдат, спал в повозках, питался скромно, и его кровь оставалась всегда холодной а разум ясным. Лицом красив не был. Под этим черепом, лысым и немного излишне массивным, были квадратный подбородок и рот изогнутый, и горький в обрамлении двух морщин прямых и глубоких, и нижней губы выступающей вперед. Свои солдаты звли его moechus calvus, лысый адюльтерий и, когда маршировали по улицам Рима в случаях триумфа, выкрикивали: "Эй, мужчины, запирайте дома ваших жен: вернулся соблазнитель лысая тыква !" И Цезарь был первым кто смеялся.
В противоположность определенной легенде, которая облачает его серьезной и высокомерной торжественностью, Цезарь был превосходным светским человеком, галантным, элегантным, без предрассудков, полным юмора, способным принимать на себя колкости других и отвечать им едким сарказмом. Он был снисходительным к порокам других людей, поскольку нуждался в снисходительности других, к своим собственным. Курион называл его: "Муж всех жен и жена всех мужей". Одна из причин, почему аристократы его ненавидели, была та, что он регулярно соблазнял их жен, которые, сказать правду, соревновались за право быть соблазненными. Среди них была и Сервилия, сводная сестра Катона, бывшего также и по этой причине, Цезарю непримиримо враждебным. Сервилия была к нему привязана настолько, что пожертвовала дочерью Терцией, уступив свое место, когда годы принудили ее удалиться. Цезарь отплатил шедрой матери, передав ей имущество некоторых сосланных сенаторов по цене трети от стоимости. Цицерон выткал по этому поводу целую игру слов, говоря, что эта распродажа была сделана Tertia deducta. Сам Помпей, насколько был красивее, богаче, и на тот момент, знаменитее чем Цезарь, увидел свою жену уведенной Цезарем, и от нее отказался. Цезарь заставил себя простить, дав ему в жены собственную дочь.
Этот экстраординарный персонаж вокруг которого, с тех пор и после, вся история Рима и мира начнет вращаться, был следовательно, в том что касается морали, сыном своего времени. И действительно, дебютировал способом, не предвещающим ничего хорошего. Закончив обучение в шестнадцать лет, отправился в сопровождение Марка Термия, что двигался в Азию для одной из многочисленных войн. Но, вместо того чтобы стать бравым солдатом, стал фаворитом Никомеда, царя Битинии, питавшего слабость к красивым юношам. Вернувшись в Рим восемнадцатилетним, женился на Косуции потому что так желал отец. Но когда отец умер, от нее отказался и заменил ее Корнелией, дочерью того Цинния, что, в свое время, стал приемником его дяди Мария. Так удалось укрепить обязательства, которые уже его привязывали к демократической партии.
Cулла, когда установил диктатуру, приказал ему развестись с женой. Цезарь, пусть и привыкший менять жен как одежду, дерзко отказался. Был приговорен к смерти и приданное жены было конфисковано. Потом, как мы уже говорили, вмешались общие друзья и Сулла позволил ему удалиться в ссылку. Цезарь оплатил за этот жест милосердия, назвав его "глупостью". Но обманывался. Сулла понимал прекрасно какую "глупость" допускает: но возможно, питал к Цезарю невысказанную симпатию.
Когда диктатор отошел от дел, Цезарь вернулся в Рим. Но, найдя его все еще под произволом реакционеров, ненавидевших Цезаря как племянника Мария и зятя Цинны, двинулся на Сицилию. Его захватили пираты, требующие в качестве выкупа, двадцать талантов, что-то около 40 миллионов лир (по курсу 1957 года). Цезарь нагло ответил, что это была слишком маленькая цена, и что предпочитал заплатить им пятьдесят талантов. Отправив своих слуг раздобыть нужную сумму, убивал время сочинением стихов, и чтением их своим похитителям, которым эти стихи были явно не по вкусу. Цезарь их называл "варварами" и "кретинами", и обещал всех повесить при первом удобном случае. Сдержал слово, потому что едва был освобожден, направился в Милето, нанял флот, догнал и захватил этих флибустьеров, забрал свои денежки, то есть деньги своих кредиторов (которым их не вернул) и, в проявление милосердия, прежде чем повесить, пререзал им горло.
Он сам рассказывает об этом приключении в некоторых письмах к своим друзьям, и мы не поклянемся в их правдивости. Цезарь не был еще, в тот момент, трезвым и бесстрастным автором De bello gallico, выигравшим реально многие битвы, и не имевшим больше необходимости романтизировать свои приключения. Он был парнишка болтливый, наглый и расточительный, и когда вернувшись в Рим в 68-м, выставил свою кандидатуру на пост квестора, был уже по уши в долгах. Задолжал он Крассу, после того как соблазнил и его жену Тертуллию. На эти деньги купил голоса избирателей, был избран, получил губернаторство и военное командование в Испании, бился с бунтовщиками, и вернулся в Рим со славой бравого солдата и предусмотрительного администратора.
В 65-м вновь выставил свою кандидатуру на выборы, был выбран едилом и отплатил своим сторонникам, финансируя спектакли прежде невиданные. Но сделал и еще кое-что: заставил вернуть на Капитолий трофеи от победы Мария, от которых Сулла Капитолий очистил. Тремя годами позже, назначается пропретором в Испанию
Кредиторы Цезаря объединились и запросили у правительства не отпускать его прежде чем заплатит. Он сам признал, что должен им двадцать пять миллионов сестерциев. И Красс, как обычно, ему их одолжил. Цезарь вернулся к иберийцам, подчинил их почти полностью, и привез в Рим такую добычу, что Сенат согласовал ему триумф. Возможно это служило только для того, чтобы воспрепятствовать ему конкурировать на консула, видя что кандидатура не могла быть выставлена в собственное отсутствие, а закон запрещал триумфатору возвращаться в Рим прежде церемонии. Но Цезарь все равно вернулся, оставив армию за стенами города. И собственно во время этой предвыборной кампании началось его великое политическое восхождение.
Консерваторы ненавидели Цезаря за то, что защищал Катилину, вновь разместил трофеи Мария в Капитолии и теперь выдвигался как вождь "народных". И могли прекрасно перекрыть ему путь к успеху, противопоставив человека такого престижа как Помпей, которого сами разочаровали, как мы уже сказали, ревнуя к его победам и богатству. Эти богатства были таковы, что позволяли Помпею иметь собственную армию: ту с которой высадился в Бриндизи по возвращении с Востока, и которая могла его выбрать диктатором силой. Щедрым образом, Помпей армию распустил, и один в сопрвождении нескольких офицеров вернулся в Рим, где отпраздновал свой триуф. Отважный в битвах, Помпей был чрезвычайно робок в делах политической ответственности, и никогда не желал предпринимать ничего, что шло против легальности и "регламента". Сенат это знал, обращался с Помпеем холодно, и отказался распределить его солдатам земли, которые тот им обещал. Цезарь увидел подходящий случай чтобы привлечь Помпея на свою и Красса сторону.
Этот шедевр дипломатии был скреплен трехсторонней договоренностью: первый триумвират. Помпей и Красс предоставляли свое влияние, которое было велико, и свои богатства, которые были безграничны, на службу Цезаря, чтобы помочь ему быть выбраным консулом. Тот, получив власть, распределил бы земли солдатам Помпея и предоставил бы Крассу подряды о которых тот мечтал.
Таким образом, было разрушено знаменитое "согласие порядков" желаемое Цицероном, то есть союз аристократии и высшей буржуазии. Последняя, видевшая в Крассе и Помпее своих легитимных представителей, объединилась с "народными" Цезаря. Аристократия глупо и нагло убежденная, что не нуждается в помощи и не должна делить свои привелегии ни с кем, осталась изолированой. Выдвинула, в качестве своего кандидата незначительного персонажа, Бибула, который был выбран. Но не смогла воспрепятствовать, что был выбран также и Цезарь, - фигура совсем другого масштаба.
Цезарь сдержал обязательства перед союзниками. Предложил немедленно распределение земель и ратификацию мер принятых Помпеем на Востоке. Сенат был против. И тогда Цезарь предложил Ассамблее проекты законов. Это было то же, что сделали Гракхи, которые заплатили за это головой. Но времена изменились. Бибулий наложил вето, говоря что боги, будучи опрошены высказались против. Ассамблея рассмеялась ему в лицо и один из "народных" вылил ему ночной горшок на голову. Проекты были утверждены подавляющим большинством. Помпей сделался зятем Цезаря женившись на его дочери Юлии, буржуазия и пролетарии заключили великое объятие, и месяцами развлекались за счет триумвиров, подаривших великолепные спектакли в Цирке.
В этой атмосфере народного благорасположения, Цезарю было легко начать свои экономические реформы, бывшие ничем иным, как реформами Гракхов. Сенат противодействовал всему, посылая регулярно Бибула на Ассамблею сказать, что боги были против. Ассамблея чихать хотела на богов и смеялась над Бибулом, который ,под конец, заперся в доме и больше не выходил. Поскольку в обычае было называть год именами обоих консулов, римляне прозвали пятьдесят девятый как: "год Юлия и Цезаря"
Год он закончил устроив избрание своими преемниками на 58-й, Габиния и Пизона, у которого взял в жены дочь, после регулярного развода со своей третьей женой Помпеей, готовящейся идти под процесс за оскорбление общественной морали и религии: ее обвиняли в введении своего любовника Клодия, переодетого женщиной, в священную ограду богини Боны, которой Помпея была священницей. Факт был достоверный. Клодий, юный аристократ, красивый, амбициозный и без предрассудков, посещал дом Цезаря, одобрял его политику, и еще больше жену. Неизвестно однако, была ли она его сообщницей, когда его застали на месте этого нечестивого поступка. Цезарь, вызванный давать показания, заявил о невиновности Помпеи. Когда же судья его спросил, как же так, в таком случае он с ней развелся, ответил: "Потому что жена Цезаря не может быть запятнана даже подозрением". И свидетельствал также в пользу Клодия, говоря, что не считает его способным на подобный поступок, хотя и было известно, что тот совершил многие гораздо худшие: например соблазнил свою сестру, знаменитую Клодию, жену Квинтия Цецилия Метеллия, ту, что Катулл назвал Лесбией, и Цицерон преследовал своим злоязычием. Злопамятный и "каждой бочке затычка" Цицерон явился свидетельствовать и против брата. Но Цезарь запустил в действие Красса, подкупившего судей. И Клодий был оправдан.
Почему Цезарь так хотел спасти этого разнузданного юнца, опозорившего, как сегодня сказали бы, его жену, стало ясно немедленно после процесса, когда Клодий выставил свою кандидатуру на пост народного трибуна и Цезарь его поддержал. Явным образом, после того как пристроил зятя и ближайшего друга на посты консулов, хотел видеть должника во главе пролетарита. Цезарь ни во что не ставил супружескую честь. Клодий, со всем этим скандалом, дал ему предлог избавиться от жены ставшей бесполезной, и заменить ее другой, очень полезной своими родственными связями.
К моменту оставления должности консула, он самопровозгласил себя проконсулом Галлии Цизальпийской и Нарбонской на пять лет.
Поскольку закон запрещал расквартировывать войска от Аппенин и ниже, тот кто имел под своим командованием войска от Аппенин и выше, становился практически хозяином полуострова. И Цезарь уже желал быть этим хозяином.
Он прекрасно знал, что Сенат сделает все возможное, чтобы ему воспрепятствовать. Но Цезарь уже доказал, что может прекрасно править, выставля законы на утверждение непосредственно на Ассамблею. В последние годы, пошел еще дальше: постановил, что все дискуссии происходившие в этом торжественном и аристократическом собрании записывались и публиковались день за днем. Так родилась первая газета. Называлась Acta diurna и была бесплатной, потому что вместо того чтобы продавать, ее вывешивали на стенах и все граждане могли читать и контролировать все что делали и говорили их правители. Изобретение было безграничной важности, поскольку утвердило наиболее демократической из всех прав. Сенат, который извлекал престиж также и из своей секретности, был выставлен на суд общественного мнения, и не оправился больше никогда от этого удара.
С Габинием и Пизоном прикрывавшим ему тылы, в качестве консулов; с авнтюристом, легко шантажируемым, как Клодий во главе плебеев; дружбой Помпея; финансовой поддержкой Красса; c усмиренным Сенатом вынужденным отчитываться в своих решениях; Цезарь теперь мог удалиться из Рима, чтобы раздобыть то, что ему до сих пор не хватало: военную славу и преданность армии.
перевод sgt_pickwick
Из книги Индро Монтанелли "История Италии" (Indro Montanelli "Storia d'Italia")
