Смоленск в Отечественной войне 1812 года (Часть 2)
Продолжение.
Начало см. здесь: https://sergeyurich.livejournal.com/981702.html
ЧАСТЬ 2
СМОЛЕНСК В ОКТЯБРЕ - НОЯБРЕ 1812 года
В отступающей из Москвы наполеоновской армии как заклинание повторяли слова императора: «В Смоленске мы отдохнем». Они придавали силы измученным, падающим от усталости людям. Слово «Смоленск» переходило из уст в уста, этим словом подбадривали всех несчастных, мучения которых дошли до высшей точки. «Смоленск представлялся нашему воображению, как пристань матросу, гонимому бурей», - вспоминал французский офицер Домерг.
Адольф Нортен (1828-1876). Отступление Наполеона из Москвы
Закутанные в шубы, салопы, обмотанные тряпками, с черными, закоптелыми лицами, солдаты Великой армии были «более похожи на людей, сбежавших из сумасшедшего дома..., в них трудно было признать армию», - писал другой наполеоновский офицер Жомини. Но это были люди. И как утопающий хватается за соломинку, так и они изо всех сил стремились выжить. Слово «Смоленск» было для них как бы паролем, дававшим право на жизнь.
Но город, который французы считали концом своих несчастий, жестоко их обманул. Домов было мало, а народу чересчур много. «Солдаты, не получив помещения, расположились на улицах, и несколько часов спустя их находили мертвыми около зажженных костров. Госпитали, церкви и другие здания не могли вместить больных, которых можно было считать тысячами. Эти несчастные, отставленные на морозе, лежали на телегах, фургонах или умирали, тщетно отыскивая себе убежища…» - писал офицер Лабом.
Приход голодных масс, не знающих ни порядка, ни дисциплины (вернее, забывших о них), имел ужасные последствия. Склады были взломаны и разграблены, запасы на целые месяцы уничтожены. Голод был настолько силен, что никому и в голову не приходило приготовить из муки какое-нибудь кушанье - все глотали ее сырой. «Меня ужаснуло все то, что я видел в Смоленске, - вспоминал капитан д`Арманд. - Страдания наших людей невозможно представить! В госпиталях недостаток во всем. Несчастные раненые сделались людоедами, они отрубали куски у человеческих трупов, варили мясо и съедали его. Их ничем не снабжали…»
Смоленск представлял ужасное зрелище. Набережная по левую сторону Днепра, Московская дорога в Заднепровье и вся ледяная поверхность реки были покрыты лафетами, зарядными ящиками, фурами, усеяны трупами и павшими лошадьми. Вся эта территория, по воспоминаниям очевидца, «представлялась как сплошное поле смерти, если бы не оглашалась невыносимыми стонами страданий, если бы на нем не разыгрывались сцены страшных человеческих мук. Люди валялись по земле в судорогах и корчах от мук, голода и холода. Они метались в страшной предсмертной тоске и умирали с проклятиями».
Деморализованные, упавшие духом солдаты Великой армии поняли, что «этот зловещий Смоленск, который армия считала концом своих мучений, был только началом их». Впереди были еще переправа через Березину, где свою армию бросит на окончательную погибель сам Наполеон, 30 дней отступления «через холод и ужас» до западной границы России.
Адольф Ивон. Французские солдаты загнаны в лес в срадении под Красным (1813 г.):
Удивительно, но одному из французских офицеров даже такой Смоленск показался прекрасным городом.
Имя его Анри Мари Бейль. По собственному желанию он отправился в Россию вместе с Великой армией. Будучи интендантом на службе у Наполеона, он прошел с главными силами французской армии весь путь до Москвы. В Смоленске он был не менее трех раз. Ему пришлось вынести все тяготы отступления из России, голод и суровую погоду.
Став позже известным писателем, интендант Анри Мари Бейль поражался тем, что деспотизм русского самодержавия «совсем не принизил народ духовно», его глубоко тронули «патриотизм и настоящее величие» русского человека.
В своих письмах на родину этот французский интендант постоянно называет Смоленск «живописным». «Вот я снова в этом городе, - пишет он в конце октября 1812 года. - По живописности он продолжает мне казаться единственным в своем роде. Снег еще больше усиливает впечатление от поросших деревьями оврагов, среди которых он построен».
Этот интендант мало кому известен под своим настоящим именем. Зато весь мир знает его псевдоним - Стендаль.
Простояв несколько дней при 18-градусном морозе биваками на улицах выгоревшего города, голодные солдаты двинулись дальше на запад. Из Смоленска уходило 50 тысяч солдат, за которыми следовала толпа в 30 тысяч больных и безоружных.
Василий Верещагин. На большой дороге. Отступление, бегство... (1887 - 1895)
Численность наполеоновской армии при движении внутрь России (бежевая)
и обратно (чёрная полосы). Ширина полос отражает численность армии.
Внизу графика приведено поведение температуры воздуха
после выхода Великой армии из Москвы (справа налево):
После ухода Великой армии Смоленск, по словам очевидца, «нельзя было назвать городом, если бы он не имел окружающей его огромной стены и оставшихся каменных церквей». Ф. И. Глинка в 1813 году так описывал свои впечатления: «Город весь сквозной, дома без кровель, без окон, без дверей. Пустота пугает, ветер свистит вдоль обгорелых стен, по ночам кажется, что развалины воют…»
В Смоленске осталось около 600 жителей и свыше 4 тысяч раненых и больных неприятельских солдат. После себя наполеоновская армия оставила множество трупов. Погибших свозили за Свирскую церковь, на Казанскую гору, к Чёртову рву, к Королевской крепости, складывали штабелями и сжигали. Когда закончились дрова, то мертвых стали предавать земле в огромных ямах, вырытых вблизи Казанской церкви, Немецкого кладбища и церкви святого Гурия, Самсона и Авива.
Храм Михаила Архангела (Свирский):
К 20 апреля 1813 года в городе убрали 31 166 человеческих трупов и 14 585 трупов лошадей. Но еще долгое время останки погибших обнаруживали в садах, огородах и даже колодцах.
О масштабах разрушения Смоленска говорят цифры: каменных и деревянных домов было уничтожено 1 401, лавок - 317. Уцелела лишь шестая часть зданий. На месте целых кварталов простирались громадные пустыри с одиноко торчавшими печными трубами.
Уцелел Успенский собор и всего три храма - Преображенская, Покровская и Сергиевская (в Вознесенском монастыре) церкви. Остальные были осквернены, разграблены и сожжены.
Восстановление города началось весной 1813 года. Однако самостоятельно отстроиться, залечить глубокие раны Смоленск не мог. В 1845 году Смоленск имел всего 1881 дом, что на четверть меньше довоенного количества.
Верховная власть знала о бедственном положении города. Александр I давал ему разные льготы, будущий император Николай I даже раздавал в 1816 году на улицах Смоленска милостыню, а став императором, также предоставлял его жителям льготы. Однако радикальной помощи разоренному городу не было, и процесс залечивания его ран продолжался более полувека.
Лишь в 1857 году численность населения Смоленска приблизилась к довоенной и составила 14 473 человека. Утратило свои позиции купечество. Бедность и горькая нужда стали уделом не только мещан, но и дворян Смоленска - в XIX веке одного из наиболее отсталых губернских городов России.
Продолжение следует…
Благодарю за внимание.
Сергей Воробьев.