ВОЗВРАЩЕНИЕ В БЕССАРАБИЮ (10)
Путешествие Онегина. Иллюстрация художника П.П. Соколова (1826-1905) к роману А.С. Пушкина «Евгений Онегин». 1891 г.
Невидимые нити (продолжение)
Чисто внешне поездка И.И. Пущина в Бессарабию в первой половине 1820 г. выглядела как частная, сугубо семейная. Однако, как становится ясным из тех же его записок, это не совсем так.
Мы имеем в виду описание его поездки к своему лицейскому другу в Михайловское в январе 1825 г., за одиннадцать месяцев до выступления на Сенатской площади. Их последней встречи…
«В 1824 году в Москве, - пишет Пущин, - тотчас узналось, что Пушкин из Одессы сослан на жительство в псковскую деревню отца своего, под надзор местной власти […] Потом вскоре стали говорить, что Пушкин вдобавок отдан под наблюдение архимандрита Святогорского монастыря, в четырех верстах от Михайловского. […]
С той минуты, как я узнал, что Пушкин в изгнании, во мне зародилась мысль непременно навестить его. […] Как сказано, так и сделано. Проведя праздник у отца в Петербурге, после Крещения я поехал в Псков. Погостил у сестры несколько дней и от нее вечером пустился из Пскова; в Острове, проездом ночью, взял три бутылки клико и к утру следующего дня уже приближался к желаемой цели.
Свернули мы наконец с дороги в сторону, мчались среди леса по гористому проселку […] Кони несут среди сугробов, опасности нет: в сторону не бросятся, все лес и снег им по брюхо, править не нужно […]; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились с маху в притворенные ворота, при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели в снегу нерасчищенного двора...
Я оглядываюсь: вижу на крыльце Пушкина, босиком, в одной рубашке, с поднятыми вверх руками. Не нужно говорить, что тогда во мне происходило. Выскакиваю из саней, беру его в охапку и тащу в комнату. На дворе страшный холод, но в иные минуты человек не простужается. Смотрим друг на друга, целуемся, молчим. […] Было около восьми часов утра».
Неожиданный приезд друга Пушкин упоминал потом в стихотворении «19 октября 1825 года»:
…Поэта дом опальный,
О Пущин мой, ты первый посетил;
Ты усладил изгнанья день печальный,
Ты в день его лицея превратил.
Село Михайловское. Литография П.А. Александрова по рисунку И.С. Иванова, 1837 г.
В разговоре вспомнили о друзьях и прежде всего об Иване Малиновском, о котором в черновом варианте того же стихотворения Пушкин писал:
Что ж я тебя не встретил тут же с ним,
Ты, наш казак и пылкий и незлобный,
Зачем и ты моей сени надгробной
Не озарил присутствием своим?
Мы вспомнили б, как Вакху приносили
Безмолвную мы жертву в первый раз,
Как мы впервой все трое полюбили,
Наперсники, товарищи проказ...
После этого в записках следует странный эпизод.
«Среди этого чтения, - пишет Пущин, - кто-то подъехал к крыльцу. Пушкин взглянул в окно, как будто смутился и торопливо раскрыл лежавшую на столе Четью-Минею. Заметив его смущение и не подозревая причины, я спросил его: что это значит? Не успел он отвечать, как вошел в комнату низенький, рыжеватый монах и рекомендовался мне настоятелем соседнего монастыря.
Я подошел под благословение. Пушкин - тоже, прося его сесть. Монах начал извинением в том, что, может быть, помешал нам, потом сказал, что, узнавши мою фамилию, ожидал найти знакомого ему П.С. Пущина, уроженца великолуцкого, которого очень давно не видал. Ясно было, что настоятелю донесли о моем приезде и что монах хитрит.
И.И. Пущин. Рисунок Пушкина на черновой рукописи «Евгения Онегина». 1826 г.
Хотя посещение его было вовсе некстати, но я все-таки хотел faire bonne mine à mauvais jeu [Делать хорошую мину при плохой игре (фр.)] и старался уверить его в противном: объяснил ему, что я - Пущин такой-то, лицейский товарищ хозяина, а что генерал Пущин, его знакомый, командует бригадой в Кишиневе, где я в 1820 году с ним встречался.
Разговор завязался о том, о сем. Между тем подали чай. Пушкин спросил рому, до которого, видно, монах был охотник. Он выпил два стакана чаю, не забывая о роме, и после этого начал прощаться, извиняясь снова, что прервал нашу товарищескую беседу. Я рад был, что мы избавились этого гостя, но мне неловко было за Пушкина: он, как школьник, присмирел при появлении настоятеля».
Игумен Иона. Рисунок Пушкина в черновиках «Евгения Онегина». Сентябрь-октябрь 1824 г.
Страхи были безосновательны. Составить впечатление о настоятеле монастыря игумене Ионе (1759-?) помогают донесения собиравшего сведения о поэте секретного агента III отделения А.К. Бошняка: «От Игумена Ионы узнал я следующее: Пушкин иногда приходит в гости к Игумену Ионе, пьет с ним наливку и занимается разговорами. Кроме Святогорского монастыря и г-жи Осиповой он нигде не бывает, но иногда ездит в Псков; обыкновенно ходит он в сюртуке, но на ярморках монастырских иногда показывается в русской рубашке и в соломенной шляпе. Но вопрос мой “Не возмущает ли Пушкин крестьян?” Игумен Иона отвечал: “Он ни во что не мешается и живет как красная девка”».
Святогорский Свято-Успенский монастырь.
Но, как говорится, у страха глаза велики и на воре и шапка горит: Иван Пущин испугался и, как видно, не зря. Кишиневское его знакомство со своим однофамильцем, командиром бригады генерал-майором Павлом Сергеевичем Пущиным (1785-1865) доказывает, что ездил он в Бессарабию не только к заболевшей сестре, но и «по делу». О том, что встреча та была отнюдь не мимолетной, по случаю, свидетельствует письмо И.И. Пущина от 19 ноября 1858 г. декабристу С.П. Трубецкому, в котором он среди прочего пишет: «Если с вами играет в шахматы Павел Сергеевич Пущин, то, пожалуйста, обнимите его за меня. Он, верно, вспомнит наши встречи в Кишиневе в 820-м году» (И.И. Пущин «Записки о Пушкине. Письма. М. 1989. С. 393).
Выходит встречи те (и не одна!) чем-то были памятны И.И. Пущину, если без малого сорок лет спустя, пройдя каторгу и ссылку, он о ней всё еще помнил.
Кишинев. Дом Булгару углу улиц Петропавловской (Александра Хыждэу) и Кожухарской (Кожокарилор).
Что же у Пущиных было общего, связывавшего их столь тесно?
В первое тайное общество гвардейских офицеров («Священная Артель») Иван Иванович вступил еще в 1814 г.; в 1817 г. стал членом «Союза Спасения», а в 1818-м - «Союза Благоденствия».
Павел Сергеевич был также членом «Союза Благоденствия», однако с 1821 г. всячески стал уклоняться от участия в нем; так что при разборе дела декабристов даже Император Николай I повелел оставить это членство без внимания.
Чисто хронологически это уклонение произошло после кишиневских собеседований Пущиных. Генерал после этого переключился исключительно на масонскую деятельность, став основателем и председателем учрежденной 7 июля 1821 г. известной кишиневской ложи «Овидий», учрежденной под эгидой Великой Петербургской ложи «Астрея», как полевая офицерская ложа.
В нее, как известно, был принят и Пушкин, также, вероятно извещенный о кишиневских встречах своего лицейского друга, написавший известное стихотворение «Генералу Пущину»:
В дыму, в крови, сквозь тучи стрел
Теперь твоя дорога;
Но ты предвидишь свой удел,
Грядущий наш Квирога!
И скоро, скоро смолкнет брань
Средь рабского народа,
Ты молоток возьмешь во длань
И воззовешь: свобода!
Хвалю тебя, о верный брат!
О каменщик почтенный!
О Кишинев, о темный град!
Ликуй, им просвещенный!
Вот таким было масонство этого кишиневского Квироги, осуществлявшего заговор, пусть и иными средствами, расширяя базу революционных тайных обществ.
В левом нижнем углу Павел Сергеевич Пущин. (Атрибуция А.М. Эфроса.) Над ним два профиля генерала И.Н. Инзова, тоже, кстати говоря, масона, но прежнего мартинистского еще толка. Рисунки А.С. Пушкина на листе с черновиком послания «Генералу Пущину». 1821 г.
И.И. Пущин масоном формально не был. Однако связь между масонскими ложами и декабристами ныне в доказательствах не нуждается. В первой четверти XIX столетия, по крайней мере, это был единый нерасторжимый клубок.
С этой масонской линией были связаны и Бароцци - и прежде всего глава семейства Иван Степанович, что стало ясным благодаря архивным документам, выявленным кишиневским исследователем Иваном Филимоновичем Иоввой, автором многочисленных исследований о южных декабристах, масонах и этеристах (И.Ф. Иовва «Отдельные аспекты деятельности южных декабристов. (В свете некоторых новых материалов)» // «Исторический акт 1812 года и его значение в судьбах молдавского народа. К 170-летию освобождения Бессарабии от османского ига и присоединения ее к России». Кишинев. 1982. С. 120-121).
Эту причастность И.С. Бароцци к созданию ложи «Овидий» раскрывает письмо генерала П.С. Пущина от 30 ноября 1821 г., написанное им в ответ на требование из Петербурга от официальных властей. В нем, лукавя и по возможности путая следы, он всё же называет ключевые имена. Решение об образовании ложи произошло, по его словам, «когда случайно [sic!] съехались в Кишиневе масоны; барон Шамбоно, Флери, Бранкович, Гирлянда, Максимович, Бернардо, барон Треска и я - …Написали прошение в Петербург к великой ложе Астреи».
Далее он к этому прибавляет: «…Узнав о нахождении в разных местах Бессарабии еще нескольких братьев, и именно: г. Тардана, подполковника Кюрто и Бароци в Аккермане и генерала-майора Тучкова и Драгичева в Измаиле - положили мы послать к ним наше предложение с просьбой, чтобы они подписали оное, на что господа сии согласились, и прошение наше отправлено было в Петербург за сими 13 подписями».
Генерал П.С.Пущин. (Атрибуция Т.Г.Цявловской.) Рисунок А.С. Пушкина на листе с изображением казни декабристов. Осень 1826 или зима 1827 г.
Итак, И.С. Бароцци был одним из основателей масонской ложи «Овидий».
Входил в нее и один из его сыновей - полицмейстер города Сороки, полковник Яков Иванович Бароцци (1788-1854), в 1818-1819 гг. член масонской ложи «Святого Георгия Победоносца».
Со всеми тремя Бароцци, включая еще и старшего сына Ивана Степановича Антона, А.С. Пушкин встречался лично.
Бендерский полицмейстер майор Антон Иванович Бароцци принимал А.С. Пушкина, приезжавшего в январе 1824 г. вместе с подполковником Иваном Петровичем Липранди и его младшим братом Павлом, осматривавшими крепость и близлежащие места, связанные с пребыванием Короля Карла XII и гетмана И.С. Мазепы.
Впрочем, видеться с поэтом он мог не только в Бендерах, а также, как его брат Яков и отец, - в Кишиневе, в доме бывшего дипломата Федора Ивановича Недобы, замужем за которым была дочь Ивана Степановича Бароцци - Анна Ивановна. Там же, конечно, бывала и Евдокия Ивановна Бароцци, сестра И.И. Пущина.
С четой Бароцци Пушкин наверняка встречался и во время его поездки в Аккерман в декабре 1821 г. в сопровождении того же И.П. Липранди.
Согласно воспоминаниям последнего, здесь «Пушкин встретил своего петербургского знакомца подполковника Кюрто, кажется, бывшего его учителя фехтования, и месяца за два назначенного комендантом Аккерманского замка».
Этот Петр Иванович Кюрто (Куртов) был личностью примечательной. С мая 1805 г. он действительно преподавал фехтование в Петербурге в Пажеском корпусе; в 1812 г., будучи капитаном, состоял при I Кадетском корпусе; в 1817-1819 гг. он подполковник Екатеринбургского пехотного полка. Назначенный в сентябре 1821 г. комендантом крепости, Кюрто жил со своей большой семьей (9 детей) на Александровской улице. Единственным известием о его последующей жизни является документ о награждении 26 ноября 1827 г. этого офицера орденом Святого Георгия IV класса.
Встретить в Аккермане, на краю света, петербургского знакомца, да еще и собрата по ложе (Кюрто в «Овидии» был мастером) - событие неординарное. Речь не могла, понятно, не зайти о сестре лицейского товарища и о Бароцци, одном из отцов-основателей ложи, начальнике местной карантинной заставы. Однако воспоминания И.П. Липранди хранят на сей счет непроницаемое молчание.
Вид на Аккерман со стороны Днестра. Карантинная застава, которой управлял И.С. Бароцци, располагалась у подножия крепости.
Ну, а теперь расскажем о судьбе и других помянутых нами персонажей. Генерал П.С. Пущин в марте 1822 г. был уволен в отставку: официально «по болезни», в действительности же - в связи с делом «первого декабриста» майора В.Ф. Раевского. Жил он в своем имении в Новоржевском уезде Псковской губернии вплоть до начала Польского восстания 1830-1831 гг., когда в качестве командира бригады принимал участие в его подавлении, за что произведен был в генерал-лейтенанты и награжден майоратом в Царстве Польском. Последние годы Павел Сергеевич жил в Одессе, где у его супруги был дом. Там он и скончался 23 июля 1865 г.
Павел Сергеевич Пущин в последние годы жизни.
Его однофамилец Иван Иванович Пущин, прибыв в Петербург незадолго до событий 14 декабря 1825 г., действовал активно и напористо. Верховный уголовный суд признал его среди прочего «виновным в участии в умысле на цареубийство одобрением выбора лица, к тому предназначенного», приговорив к смертной казни, замененной пожизненной каторгой.
Сестра его Евдокия Ивановна Бароцци, в 1822 г. потерявшая супруга, высказала пожелание ехать с братом в Сибирь. Когда это не удалось, всячески заботилась о нем, посылая душеспасительные книги, а после возвращения в 1856 г. из ссылки продолжала хлопотать вокруг брата вплоть до самой его кончины 3 апреля 1859 г. Сама Евдокия Ивановна скончалась год спустя. Замуж после того, как овдовела, она больше не выходила. Детей у нее не было…
Иван Иванович Пущин после возращения из Сибири. 1857 г.
Подлинная судьба Ивана Васильевича Малиновского никак не укладывается в излюбленную схему советских пушкинистов и историков декабристского движения. Н.Я. Эйдельман, к примеру, утверждал, что, окажись Иван Малиновский в Петербурге 14 декабря, он никак не уклонился бы от участия в бунте.
Это будто бы подтверждают многие известные факты: участие в заговоре его брата, подпоручика Гвардейской конной артиллерии Андрея (1804-1851); замужество его сестры Анны (1797-1883) за декабристом, поручиком Финляндского полка бароном Андреем Евгеньевичем Розеном (1799-1884), женитьба самого Ивана Васильевича в 1834 г. на Марии Ивановне Пущиной (1795-1844), сестре лицейского товарища и заговорщика.
Факты, однако, свидетельствуют о другом.
«Больше всего Ивана, - читаем в одном из биографических очерков, - привлекала карьера военного, и после окончания Лицея он произведён в прапорщики Лейб-гвардии Финляндского полка (29.10.1817). Карьера шла успешно с 26.01.1818 - И.В. Малиновский подпоручик; с 20.04.1818 - поручик; с 01.011.1822 - штабс-капитан; с 07.08.1823 - капитан. Этому способствовала небольшая Финская компания, а также дружба с Николаем Павловичем, будущим Императором Николаем I. В то время Николай Павлович командовал этой дивизией.
Среди офицеров Финляндского полка Иван Малиновский выделялся необыкновенной светской любезностью и религиозностью. […] Уволился Иван Васильевич Малиновский 26 марта 1825 года в чине полковника. Многие исследователи отмечали, что это увольнение связано с семейными обстоятельствами. […]
…Грянуло декабристское восстание. Беда вошла в дом. Сам Иван Васильевич не одобрял действие своих родственников и друзей. Это он подчёркивал в течение всей своей жизни. После получения известий он сразу едет в Петербург. […] Николай I идёт навстречу Своему приятелю по военной службе и после короткого допроса отпускает домой подпоручика Андрея Васильевича Малиновского. […]
Карьера молодого человека окончена. […] Остаток жизни Андрей Малиновский провел в Стратилатовке, иногда выезжая в Крым на лечение (умер в Алупке, где и похоронен), вел тихую, спокойную жизнь. Очень сильное впечатление на него произвёл первый арест и первый допрос, и ничто не могло его изгладить. […] Андрей Васильевич Малиновский окончил Лицей с золотой медалью в 1823 году. Все знали его по примерной твердости характера, по богатству знаний и по задаткам прожить жизнь на пользу Отечеству. Участие в авантюре лишило Россию примерного воина и честного человека.
Андрея привёл на Сенатскую площадь А.Е. Розен. И надо сказать за это Иван Малиновский невзлюбил барона, ведь его брат доверял А.Е. Розену, а тот увлёк молодого офицера, как он считал, в авантюру. Проявилась эта злобливость уже после смерти А.В. Малиновского. Чуть позже прекратилась и переписка с Иваном Пущиным, фактически по той же причине. Да и сам А.В. Малиновский избегал А.Е. Розена. […]
За Розена (мужа сестры) и Пущина (брат жены и приятель по Лицею) Малиновский, очевиднее всего не просил; во всяком, случае, это осталось тайной. Известна его просьба к Императору, о разрешении для сестры ехать к мужу. Он всячески поддерживал Анну в ее стремлении быть рядом с мужем, помогал ей деньгами […]
В целом Иван Васильевич - верноподданный своего Императора, и постоянно доказывает это своими поступками. […] За каждое благодеяние его благодарят Император, Его Супруга, Великие Князья»:
http://d1825.ru/viewtopic.php?id=2528#p44378
Скончался Иван Васильевич Малиновский 10 февраля 1873 г. от воспаления легких. Похоронили его на кладбище в Каменке, где у него было имение.
Иван Васильевич Малиновский. 1863 г.
И в заключение разговора на темы, связанные с Царскосельским лицеем, упомянем об участии бессарабца и лицеиста в увековечении памяти самого известного выпускника этого прославленного учебного заведения
Речь идет об известной и ныне весьма редкой книге (было напечатано 1200 экз. на веленевой бумаге и 12 - на ватманской) «Описание Пушкинского музея Императорского Александровского лицея» (Издание Воспитанников Императорского Александровского лицея. 1899):
http://dc.lib.unc.edu/cdm/item/collection/rbr/?id=20181
Издательская обложка «Описание Пушкинского музея» и одна из вклеек книги.
Это обильно документированное издание (514 страниц и 32 вклейки) содержит ценнейшие материалы для пушкинистов и историков русской литературы: автографы, факсимиле, старинные копии писем и сочинений Пушкина, его рисунки, документы и письма к нему и о нем, предметы и вещи, принадлежавшие Пушкину, портреты поэта и его родных, друзей и близких, виды местностей, где он жил. Ценнейшей частью книги являются сведения о Лицее 1811-1817 гг., биографии лицеистов первого пушкинского выпуска.
Описание вышло под редакцией заведующего пушкинским музеем известного филолога, палеографа и историка древнерусского искусства Ильи Александровича Шляпкина (1858-1918), с 1896 г. преподававшего русскую словесность в Императорском Александровском лицее.
Составителями выступили лицеисты 55-выпуска (1899 г.) Сергей Михайлович Аснаш (1876-1903) и Аркадий Николаевич Яхонтов (1878-1938).
Яхонтов после окончания Лицея служил там воспитателем, затем состоял в Канцелярии Совета Министров, был личным секретарем его Председателя П.А. Столыпина, чудом не пострадал при покушении на последнего 12 августа 1906 г. на даче на Аптекарском острове; в 1918-1920 гг. занимал пост начальника отдела управления финансов правительства Юга России. В эмиграции жил в Ницце, где и скончался.
Проживший недолгую жизнь другой составитель - Сергей Михайлович Аснаш - происходил из помещичьей семьи Хаснашей из Сорокского уезда Бессарабской губернии.
Продолжение следует.