СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (3)
«…Он проповедовал Россию, как Евангелие»
О близости и понимании Е.А. Ефимовским своего друга, британского журналиста, свидетельствуют вот эти строчки из написанного уже в эмиграции некролога: «Практически обрусев, Вильтон все-таки оставался англичанином и спортсменом. Его кабинет был в то же время библиотекой и музеем оружия. На стенах висели: ружья для птиц, ружья с телескопическим прицелом, винтовки с электрическим указателем цели для ночной стрельбы.
В Новгородской губернии он арендовал большую площадь для охоты (свыше 1500 десятин и охотничий домик)» («Новое Время». Белград. 1925. 1 февраля).
Не исключено, что именно в этих угодьях побывали в гостях у Роберта Вильтона его коллега журналист Гарольд Вильсон вместе с упоминавшимся нами ранее профессором Бернардом Пэрсом. Во всяком случае, в подписи под их совместной фотографией, помешенной в вышедшей в 1931 г. в Лондоне книге последнего «My Russian Memoirs», говорится, что сделана она в окрестностях Новгорода.
Та самая фотография Гарольда Вильямса (справа) с Бернардом Пэрсом из книги: Bernard Pares «My Russian Memoirs». J. Cape. London. 1931.
Вскоре, однако, разразилась война. С ее началом Роберт Вильтон из цивильного журналиста преобразился в военного корреспондента.
«Британия в войне». Плакат газеты «Таймс». Август 1914 г.
Работы прибавилось. Вильтон частенько выезжал на фронт.
Журналист Корней Чуковский которого на протяжении всей его поездки с коллегами в Англию в 1916 г. сопровождал Роберт Арчибальдович, относил его к разряду людей, «плененных Россией».
«Мистер Вильтон, - писал он, - приехал с нами на английский фронт. Он корреспондент газеты “Times”, краснолицый, седой англичанин.
Недавно в его жизни случилось событие, о котором он не может забыть: он побывал в русской армии и видел там казаков-пластунов.
С тех пор, куда бы мы ни пришли, - к австралийцам, к йоркширцам, к шотландцам, - он при всяком случае говорит:
- Конечно, вы - хорошие солдаты, отличные, но вот в России есть казаки-пластуны, так те…
И рассказывает о пластунах чудеса.
Не об одних пластунах. Он знает русского солдата превосходно, - вырос в приволжской деревне.
И когда я хотел доставить ему высшую радость, я подговаривал английских солдат:
- Спросите у этого джентльмена что-нибудь о России.
Те охотно спрашивали, и мой джентльмен расцветал.
- Россия эта такая страна… - начинал он медовым голосом.
Он был истинным апостолом России. Генералам, денщикам, авиаторам, в лагерях, в госпиталях, в окопах он проповедовал Россию, как Евангелие.
Его энтузиазм равнялся неосведомленности его аудитории. Солдаты слушали его с любопытством, как будто он говорил о луне, с которой почему-то свалился. […]
Роберт Вильтон с морским бойскаутом. Шотландия. 1916 г. Фото из книги К. Чуковского «Англия накануне победы».
...Стоило мне похвалить мимоходом пудинг шотландских горцев, которым угостил нас… унтер-офицер, как Вильтон воскликнул патетически:
- А наши щи, наши дивные солдатские щи!
Про всё русское он выражался “наше” и про всё английское тоже “наше”. Для него не существовало мы и вы.
- Ходячий русско-английский союз! - буркнул про него один из нас. - Вы полюбуйтесь его одеянием: французский шлем, английский макинтош и российские сапожищи бутылками.
В ознакомлении французских и английских солдат с их русскими далекими товарищами Вильтон видит священную миссию и набожно выполняет ее:
- Отправляйтесь-ка в нашу русскую армию, рассказывайте так об англичанах, обо всем, что вы видели на нашем английском фронте, - не раз говорил он нам. - Без ознакомления друг с другом какой же возможен союз?»
Корней Чуковский в стальном шлеме на англо-французских позициях. «Снимок Р.А. Вильтона». Приведен в книге «Англия накануне победы (1916).
Ну, а теперь надобно рассказать и о самой той поездке в Англию.
Заинтересованное в демонстрации своих военных усилий, Правительство Его Королевского Величества пригласило делегацию журналистов и писателей из России далеко не первой. До этого Великобританию посетили французы.
Хотя сам этот визит освещала русская и английская пресса, о его предыстории (начиная от идеи и до принципов отбора в делегацию) известно не так уж много, а то, что известно, трактуют по-разному.
Симптоматично молчание по этому поводу посла Бьюкенена, не написавшего об этом в своих мемуарах ни строчки. А ведь именно он был одним из ключевых участников всей этой истории. (Впрочем, как утверждают, неполнота его мемуаров была вынужденной: под угрозой остаться без пенсии дипломат вынужден был в них умолчать о многом. Таким образом, репутация государственных деятелей, ответственных за отказ в предоставлении убежища Царской Семье не потерпела ущерба, а сэр Джордж получил денежное содержание, пользовался которым он, однако, недолго, скончавшись в 1924 г.)
Состав ее участников можно найти в книге «путевых очерков» одного из отправившихся в ту поездку В.Д. Набокова (1869-1922).
Издательская обложка (работы художника А. Арнштама) и титульный лист книги В.Д. Набоков «Из воюющей Англии». Петроград. Художественно-графическое заведение «Унион». 1916.
Владимiр Дмитриевич писал:
Русская делегация в палаточной мастерской мистера Waring`a. Слева направо: младший Waring, граф А.Н. Толстой, Р. Вильтон, К Чуковский, старший Waring, М. Бальфур, В.И. Немирович-Данченко, А.Ф. Аладьин (депутат I Думы, с 1906 г. находившийся в эмиграции в Лондоне), В.Д. Набоков, служащий фирмы, Е.А. Егоров, служащий, генерал Гермониус, служащий. Фото из книги В.Д. Набокова.
«Исходило это приглашение, - писал в своей книжке В.Д. Набоков, - от английского правительства, передано оно было великобританским послом, сэром Джорджем Бьюкененом, через посредство Военной миссии при нашем Генеральном штабе».
«Бьюкенен, - читаем в недавно вышедшем исследовании о принципах фоiмирования делегации, - сам отобрал ее участников - так, чтобы наличествовал весь политический спектр. Либеральная петербургская “Речь” представлена была Владимиром Дмитриевичем Набоковым, основателем и вторым лицом в конституционно-демократической партии, известным борцом за конституцию. Он официально возглавлял делегацию. От умеренно-националистического, “центристского” московского “Русского слова” прибыл ветеран русской журналистики Василий Иванович Немирович-Данченко, корреспонденции которого запомнились английским читателям еще со времен Шипки и Плевны.
Василий Иванович Немирович-Данченко на борту судна, направляющегося в Англию. 1916 г. Фото Роберта Вильтона.
Алексей Толстой был приглашен как корреспондент петербургских либерально-солидных, “профессорских” “Русских ведомостей”, по мнению многих - лучшей русской газеты, где он успел напечатать цикл военных корреспонденций из Волыни и Галиции (осень 1914) и с Кавказа (февраль 1915), которые нравились и широкому читателю, и ивановско-бердяевскому кружку и издать книгу “На войне” (1915).
Правое крыло, газету “Новое время”, традиционно прогерманскую и антианглийскую, представлял Ефим Егоров, а официоз, “Правительственный Вестник”, - его бывший редактор Александр Башмаков. В ходе визита развернутые репортажи публиковали все авторы, кроме последнего, посылавшего только телеграммы на темы протокола» (Е.Д. Толстая «Игра в классики», М. «Новое литературное обозрение». 2017).
Задержим ненадолго наше внимание на А.А. Башмакове (1858-1943) - крупном чиновнике-правоведе, по политическом убеждениям националисте и славянофиле, в 1906-1911 гг. редактировавшем «Правительственный Вестник». В армии генерала А.И. Деникина, во время гражданской войны Александр Александрович заведовал Красным Крестом, эмигрировав сначала в Турцию, потом в Сербию, а в 1924 г. в Париж. Там, будучи монархистом-легитимистом, представлял интересы Великого Князя Кирилла Владимiровича.
Интересен же он нам, прежде всего, потому, что его сын Владимiр Александрович был ближайшим другом капитана П.П. Булыгина, принимавшего впоследствии участие в расследовании цареубийства.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/276597.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/276751.html
Граф А.Н. Толстой, В.Д. Набоков, В.И. Немирович-Данченко и А.А. Башмаков. Фото Р. Вильтона.
Уже упоминавшаяся нами Е.Д. Толстая в своем исследовании ведущую роль в формировании делегации для поездки в Англию приписывает Вильтону: «Всем распоряжался корреспондент “Таймс” Роберт Уилтон - движущая сила всего проекта, организатор “Times Russian Supplement”».
Такая точка зрения, тем более не подкрепленная никакими источниками, представляется нам странной, учитывая, что Елена Дмитриевна является не только литературоведом, но и внучкой одного из участников той поездки А.Н. Толстого, о котором в популярной серии ЖЗЛ в 2006 г. (т.е. задолго до выхода ее собственной книги в 2017-м) была напечатана биография ее коллеги А.Е. Варламова, в которой достаточно четко, со ссылкой на документы, показана ведущая роль в этом процессе упоминавшегося нами другого английского журналиста Гарольда Вильямса.
Вот одна из приведенных дневниковых записей его супруги А.В. Тырковой-Вильямс: «Всю неделю Вильямс возился с поездкой журналистов. […] …Вильямс рекомендовал Немировича, Набокова, Ал. Толстого».
Именно на этом человеке замыкались большинство контактов англичан с российской интеллигенцией.
Описывая свое возвращение из поездки, К.И. Чуковский сообщает в своей книге в связи с этим небезынтересные подробности:
«Вернувшись в Петроград, я узнал, что здесь основывается Англо-Русское Бюро.
Англо-Русское Бюро в Петрограде? Но позвольте, у нас уже давно в Петрограде существует Англо-Русское Бюро. Только до сих пор оно называлось: “Мистер Вильямс” и состояло из одного человека […]
Гарольд Вильямс в годы Великой войны. Фотография из книги Корнея Чуковского «Англия накануне победы» 1916 г.
Этот седой человек мирно проживал в Песках, и, если вам нужны были сведения об Англии или о чем-нибудь английском - о лаун-теннисе, Ллойд-Джордже, суфражистках, - вы звонили к нему на Пески, и он без интонаций, чуть-чуть заикаясь, глухим, невыразительным голосом отвечал вам односложно и кратко.
Вопросы бывали различные:
- Кто теперь в Англии самый лучший писатель?
- Носят ли шотландцы штаны?
- Когда родился Чемберлен?
- Какая разница между бриджем и покером?
На все эти вопросы мистер Вильямс отвечал из года в год десять лет. Он был нашей британской энциклопедией. Мы пользовались им, как словарем.
Правда, жили в Питере и другие британцы, но все больше купцы и дельцы, а для нас, для интеллигенции, - для профессоров, для студентов, для писателей, - он был единственный знаток и указчик.
Был, правда, Вильтон из “Таймс”, но он принадлежал главным образом к сановным и чиновным кругам, вращался среди послов и министров; мы же, глотатели книг, разночинцы, студенческая и литературная вольница, люди с Песков и с Васильевского, знали одного только Вильямса, знали, что он с нами, что он “наш” […]
Он - единственный (в те времена!) англичанин, который сделался не просто русским, а русским интеллигентом, богемой, со всеми нашими интеллигентскими навыками» (К. Чуковский «Англия накануне победы». Пг. 1916. С. 111-112).
Обложка и титульный лист книги К. Чуковского «Англия накануне победы». Пг. Т-во А.Ф. Маркс. 1916.
Прожив в России почти что 14 лет, Гарольд Вильямс накопил за это время немало знаний об этой стране, включая сведения о настроениях в разных слоях общества. Этому в немалой степени способствовал широкий круг знакомых, которыми он обзавелся.
С началом Великой войны, журналист отправился на фронт, сопровождая Русскую армию в Карпатах. Как говорят, он был единственным иностранным корреспондентом, принимавшим участие в казачьих рейдах, ходивших через венгерскую границу.
Посетивший Россию писатель и журналист Гарольд Бегби приводил в одной из своих статей слова его русского собеседника: «Вильямс знает Россию лучше, чем мы». Этим визави вполне мог быть тот же Чуковский, высказывавший подобные мысли.
При этом, читаем в биографии Вильямса, основным делом своей жизни почитал он «служение великому делу свободы».
Ничего удивительного поэтому нет в том, что со временем он стал главным доверенным лицом английского посла Бьюкенена. Исходившей от него информации в посольстве доверяли.
И вот одним из кандидатов Гарольда Вильямса на поездку в Англию в 1916 г. стал Алексей Николаевич Толстой.
«…Большой, бритый, уже толстый, веселый, с юмором, с бурными интонациями, - описывает свои впечатления от общения с ним в дневнике А.В. Тырковой-Вильямс, - ввалился к нам и болтал с неисчерпаемостью талантливого ребенка».
В том же ключе, но довольно едко написала о нем в своем известном очерке 1943 г. «Дмитрий Мережковский» Зинаида Гиппиус:
«Кроме нас и Бунина, был там, из русских, не помню, кто, помню только молодого Алексея (Алешку) Толстого, который был тогда тоже “эмигрант”, и даже бывал у нас и у других. Кстати, чтобы к этому типу уже не возвращаться, скажу здесь, что это был индивидуум новейшей формации, талантливый, аморалист, je m’en fichiste, при случае и мошенник. Таков же был и его талант, грубый, но несомненный: когда я читала рукописи, присылаемые в “Русскую мысль” (в 10-11 гг.), я отметила его первую вещь, - писателя, никому не известного. Но потом в России мы с ним так и не встречались, и что он делал, где писал - мы не знали. Но, должно быть, он не дремал и, если не в литературу, то куда-то успел пролезть, потому что в СПБ-ском моем дневнике отмечен, как один из абсурдов во время войны 14-го года, посылка правительственной делегации в Англию, где делегатами были, между прочим, этот самый, почти невидимый “Алешка” […]
Ал. Толстой, как-то очутившись в Париже “эмигрантом”, недолго им оставался: живо смекнул, что место сие не злачное и, в один прекрасный, никому не известный день, исчез, оставив после себя кучу долгов: портным, квартирохозяевам и др. С этого времени (с 21-го года) и началось его восхождение на ступень первейшего советского писателя и роскошная жизнь в Москве. Если б он запоздал - неизвестно еще, как был бы встречен. Но он ловко попал в момент, да и там, очевидно, держал себя не в пример ловко. И преуспел - и при Ленине и при Сталине, и до сих пор талантом своим им служит».
А.Н. Толстой в каюте парохода, направляющего в Англию. 1916 г. Фото Р. Вильтона.
Ну, а в 1916-м, побывав в доме у Вильямсов, среди прочего А.Н. Толстой рассказал о поступившем к нему обращении английского консула: «Наверное, консул подумал, что я или дурень, или пьян, что на всё согласен».
Сохранились впечатления и самого этого генерального консула Великобритании в Москве Роберта Брюса Локхарта.
«…Нашим послом, - вспоминал он, - мне было поручено встретиться с Алексеем Толстым. Я без труда связался с ним и сразу же пригласил на обед в Эрмитаж, модный в то время московский ресторан. Толстой оказался крупным мужчиной, но в его полноте было что-то болезненное. Дородный, темноволосый, тщательно побритый, с массивным синюшным подбородком и эксцентричным вкусом в одежде, этот человек удивил меня своим обжорством даже по русским стандартам. Его привело в восторг мое желание заплатить по счету, а я с возрастающей тревогой все ждал, когда же он, наконец, наестся и напьется вдоволь.
Этот обед мне дорого обошелся, но еще задолго до его окончания я заручился согласием Толстого поехать в Англию. С каждым бокалом выпитого вина его энтузиазм возрастал. Он признался, что Англия - это страна, которой он всегда восхищался. И добавил, что эти отвратительные слухи, направленные против англичан, создаются “прогерманскими свиньями” в Петрограде.
Я сомневался, что он справится с поставленной задачей. Перед своим отъездом Толстой пришел попрощаться. На этот раз на нем были надеты обвислые шаровары, черная тужурка из шкуры какой-то дворняжки торчала из-под сюртука, и под ней ещё виднелась короткая жакетка. Все это дополнялось огромным отложным воротником и развязанным галстуком-бабочкой. Толстой выглядел как старомодный франт. Уходя, он облачился в огромную шубу. На его голове красовался странного вида котелок, которому мог бы позавидовать даже господин Черчилль. Это захватывающее зрелище только усилило мои сомнения относительно его успеха» (R.B. Lokhart «My Europe». Putnam, London, 1952. Перевод Е.Д. Толстой).
Роберт Гамильтон Локхарт (1887-1970) - британский дипломат, тайный агент, журналист и писатель. С января 1912 г. по сентябрь 1917 г. вице-консул и генеральный консул Великобритании в Москве. С января по сентябрь 1918 г. глава специальной британской миссии при Советском правительстве.
Вскоре после встречи с Локхартом состоялась встреча А.Н. Толстого и с самим Бьюкененом.
«Поездка, - писала в своем дневнике А.В. Тырковой-Вильямс, - и взволновала и радовала его. В воскресенье днем посол [Бьюкенен] напоил их всех чаем. Когда Толстой вошел, посол обрадовался, верил, что вот настоящий граф. Обратился к нему по-французски. А Толстой стоит как столб, улыбается и молчит».
Не намного большими знаниями, но уже в английском, обладал ехавший в Лондон еще один член делегации - Корней Чуковский
Писатель Владимiр Набоков, со слов своего отца участвовавшего в той поездке, описывал в мемуарной своей книге «Другие берега» разговор Чуковского с принимавшим их Королем Георгом V, который тот вел на «невероятном своем английском языке».
Позже, ознакомившись с книгой, Чуковский возмущался: «Вздор! […] Всё это анекдот. Он клевещет на отца…» (Дневник. 13.1.1961). Не менее раздражен он был и очерком Зинаиды Гиппиус «Дмитрий Мережковский», особо выделяя ранее приведенный нами фрагмент: «…О поездке Ал. Толстого, Егорова и Набокова в Лондон - всё брехня. И кроме того: холодное, безлюбое сердце» (Дневник. 20.1.1961). Но, как мы видели (и еще увидим), многое из описанного подтверждали и другие очевидцы…
Однако сейчас нам гораздо важнее обратить внимание на то, что протежировал Чуковского непосредственно сам посол Бьюкенен.
«Посол пожелал Чуковского», - сделала краткую заметку в своем дневнике А.В. Тыркова-Вильямс.
Более подробно об этом удивившем многих членов делегации событии написал В.И. Немирович-Данченко в своем мемуарном очерке «У союзников», напечатанном в четвертом томе сборника «Историк и Современник» (Берлин. 1923. С. 114):
«В последнюю минуту, по настоянию Бьюкенена, - пишет Е.Д. Толстая, - в делегацию был включен и Корней Иванович Чуковский, за которым с периода его сотрудничества в революционной прессе 1905 г. закрепился ореол политически не вполне благонадежного журналиста. Несмотря на отсутствие необходимых документов, нажим Бьюкенена помог устранить все трудности, и Чуковского все же выпустили. Он поехал корреспондентом сразу от трех органов печати - газет “Речи”, “Русского слова” и журнала “Нива” (точнее, иллюстрированного приложения к нему “Искры - Воскресенье”)».
Разумеется, К.И. Чуковский был фигурой в делегации не случайной. Еще в 1903-1904 гг., будучи молодым безвестным провинциальным журналистом, он побывал в Англии, а в 1915 г. выпустил книжку, в которой, основываясь на солдатских письмах, показывал усилия островитян в Великой войне.
Издательские обложки первого и третьего изданий книги Корнея Чуковского «Заговорили молчавшие», выходившей в петроградском издательстве Товарищества А.Ф. Маркс в 1915 и 1916 гг.
Однако дело тут было не только в этих обстоятельствах, а в тесных личных контактах, потомственного английского дипломата и сына крестьянки Екатерины Осиповны Корнейчуковой, прижитого от сожителя - потомственного почетного гражданина Эммануила Соломоновича Левенсона, у которого она служила прислугой.
На чем эти отношения зиждились, до конца неясно, однако факт этих связей налицо.
В одной из поздних своих дневниковых записей (14.4.1968) Чуковский вспоминал, как к нему в 1916 г. обращались знакомые с просьбой «выпросить… у британского посла Бьюкенена отсрочку» от призыва в Действующую армию, прибавляя: «Бьюкенен тогда был очень влиятелен». И не только, прибавим мы, в такого рода вопросах: деятельность английского посла в то время была одним из реальных факторов политической жизни России.
Сэр Джордж Уильям Бьюкенен (1854-1924).
Один из маркеров этих странных взаимоотношений был портрет сэра Джорджа, заказанный им у Ильи Репина, ближайшего друга Корнея Чуковского, с которым их среди прочего роднило общее происхождение.
За подробностями об этом отсылаем к нашей публикации «Картина крови», входившей в состав нескольких наших книг, а также печатавшейся отдельно:
http://www.rv.ru/content.php3?id=7003
http://www.rv.ru/content.php3?id=7022
Даже в своей книжке, рассказывающей о его поездке в Англию, Чуковский не забыл о своем друге:
Это был карандашный портрет майора Торнхилла, вместе с Гарольдом Вильямсом работавшим в Англо-русском бюро в Петрограде.
О Торнхилле см. в одном из наших по́стов:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/30107.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/30269.html
Что касается портрета Бьюкенена, то над ним художник работал осенью 1917 года. Вскоре после прихода большевиков дипломат выехал из Петрограда. (Случилось это 25 декабря 1917 г. / 7 января 1918 г.) После октябрьского переворота столицу покинул и Репин, обосновавшись в Пенатах, отошедших вскоре к получившей независимость Финляндии.
Портрет остался незаконченным. Однако художник всё же дорабатывал его. Чуковский (вероятно, по просьбе Бьюкенена) вел со своим другом переговоры об оплате (4.10.1917). Из дальнейших дневниковых записей с большой долей вероятности следует, что портрет оказался в каком-то государственном собрании СССР (21.1.1925).
Судьба его до сих пор остается неизвестной в отличие от карандашного рисунка, датированного 1916 годом и подписанного самим художником.
Илья Репин. Портрет сэра Джорджа Бьюкенена. 1916 г. Коричневая бумага, карандаш. 47х30 см.
Рисунок всплыл в ноябре 2004 г. на лондонском аукционе Christies (лот 187) и находится ныне в одном из собраний:
http://www.sphinxfineart.com/Илья-Ефимович-Репин-Чугуев-Украина-1844-Куоккала-усадьба-Пенаты-Санкт-Петербург-1930-Портрет-господина-Джон-Бьюкенена-британского-посла-DesktopDefault.aspx?tabid=6&tabindex=5&objectid=126540&categoryid=12206
Судьба же портрета 1917 г. кисти И.Е. Репина остается по-прежнему загадкой.
Продолжение следует.