СЛУЧАЙНЫЕ ЗАМЕТКИ (1)
Мемориальная доска на доме в Хабаровске (ул. Калинина, 76), в котором в 1957-1971 гг. жил В.Н. Иванов.
Превращения Всеволода Никаноровича (начало)
Белый был - красным стал:
Кровь обагрила.
Марина ЦВЕТАЕВА.
Автором статьи, сканы которой были опубликованы нами в прошлом по́сте, был Всеволод Никанорович Иванов (1888-1971), журналист и писатель. Люди старшего поколения помнят еще его исторические романы и повести «Черные люди», «Иван Третий», «Ночь Царя Петра», «Императрица Фике», «Александр Пушкин и его время».
Кем он был, однако, так сразу и не разберешь.
Сам о себе он говорил: «У меня было три жизни. Первая - в дореволюционной России, вторая - за границей, третья - в Советском Союзе. И каждую я начинал с ничего - уходил в чём был, даже зубной щетки не прихватывал».
Гораздо точнее выглядит его характеристика в аннотации к вышедшему в 2015 г. сборнику его мемуаров и публицистики: «“Белый” публицист, затем красный пропагандист, затем благополучный советский писатель».
Попытаемся во всем разобраться, перелистав страницы его биографии. Над большей частью не задержимся; над другими, наоборот, задумаемся.
Родился Всеволод Никанорович в Волковыске Гродненской губернии в семье учителя-москвича. В 1906 г. окончил Костромскую гимназию, а в 1911-м историко-философский факультет С.-Петербургского университета. Специализировался у известного историка профессора С.Ф. Платонова. Кроме того, на старших курсах проходил стажировку в Гейдельбергском и Фрайбургском университетах по курсу философии истории.
Намерение его заняться наукой не осуществились: в 1912 г. его призвали в армию. Служил он солдатом в расквартированном в Тамбове 18-м Полоцком пехотном полку. В Петербург вернулся прапорщиком осенью 1913 года. А в следующем началась Великая война.
В.Н. Иванова снова призвали, однако на фронт он не попал, отправившись в запасной пехотный батальон сначала в Вятке, а потом в Петрограде и, наконец, в Перми, где его и застали революционные события. Иванова избрали членом полкового комитета, а 20 сентября произвели в подпоручики.
Начальник учебной команды прапорщик В.Н. Иванов. Пермь.
После большевицкого переворота ему удалось оставить армию. С февраля 1918 г. он поступил преподавателем на кафедру философии права Пермского отделения Петербургского университета, открытого здесь в 1916 г. Там он близко сошелся с профессорами Н.В. Устряловым и Д.В. Болдыревым, а также с историком Г.В. Вернадским, сыгравшими впоследствии заметную роль в его жизни.
Там же в Перми, еще до прихода большевиков, Иванов начинает свою журналистскую деятельность, печатаясь в местных либеральных газетах.
После освобождения Перми от большевиков Сибирской Армией адмирала А.В. Колчака в конце 1918 г. молодого преподавателя призвали на военную службу, направив в газету «Сибирские Стрелки», где он вскоре стал редактором.
Прибывшего в мае 1919 г. в Омск В.Н. Иванова ждало новое назначение: вице-директором Русского Бюро Печати - органа призванного противостоять большевицкой пропаганде. Директорами там же служили пермские его знакомые - профессора Н.В. Устрялов и Д.В. Болдырев.
Профессор Николай Васильевич Устрялов (1890-1937) - известный правовед, философ, политический деятель.
В этот период В.Н. Ивановым и была написана статья «Дом Ипатьева», появившаяся в омской «Сибирской Речи» 4/17 июля 1919 г., с которой мы начали нашу публикацию.
«Все статьи», утверждает составитель вышедшего в 2015 г. сборника его газетных публикаций, написанных им в период гражданской войны и эмиграции, «имеют откровенно - я бы даже сказал, яростно - антибольшевицкий характер».
Заявление - на фоне омской статьи (да и некоторых других - тоже) - сильно преувеличенное.
Посыпав соль на раны («Где русские Гинденбурги?»; «Неужели та присяга, которую давали столь многие - так мало значила?»), он всё же рассматривает убийство «бывшего императора» как некую ответную жертву, размен за преступления старой власти («кровь Шлиссельбурга и Зимнего Дворца»).
Нет, он не против цареубийства как такового, протестуя лишь против пренебрежения формальной законностью, т.е. солидаризируясь с Троцким, требовавшим «суда над Царем». Как настоящий русский профессор-либерал, Иванов осуждал тем самым «российскую дикость» в противовес «сознательным» французским санкюлотам и «продвинутым» английским сторонникам Кромвеля: «круглоголовым» и «железнобоким».
Редакционная статья «Войска Кромвеля» из выходившей в Омске под редакцией В.Н. Иванова «Нашей Газеты» (30 августа 1919 г.).
Для описания способа убийства он прибег к слову «пристрелен» (не случайному, а вполне продуманному, что доказывает его использование впоследствии еще в одной статье на ту же тему). В 1928-м он прибавил к этому еще один «перл»: «убой царя»…
Не отрицая впрямую убийство всей Царской Семьи, В.Н. Иванов пишет всё же об убийстве только Государя.
И еще одно важнейшее место омской статьи «Дом Ипатьева», которое, собственно, и побудило меня к написанию этих заметок: «убийству предшествовало изнасилование царских дочерей» и «русский царь, видевший как были изнасилованы его дочери».
При этом Иванов, опрокидывая память читателей в февральский безпредел российской прессы и тем самым запредельно заостряя тему, присовокупляет: «лавры Распутина не дали спать пролетариям».
Далее автор ссылается на источник своей информации: «по английским сведениям».
Железнодорожный вокзал в Омске. 1919 г.
Сохранившиеся публикации позволяют назвать имена информаторов.
В 1921 г. в харбинском издательстве «Заря» появилась небольшая 136-страничная книжка В.Н. Иванова «В гражданской войне. (Из записок омского журналиста)», посвященная автором «Светлой памяти адмирала А.В. Колчака, профессора Дм.В. Болдырева и А.К. Клафтона с великой болью…»
В ней Всеволод Никанорович пишет о своем общении с хорошо информированными о расследовании цареубийства Дж. С. Хадсоном (у Иванова «Ходсоном»), английским консулом в Омске (потом по Владивостоке и в Харбине, заместителем высокого комиссара Лэмпсона) и Бернардом Пэрсом, о котором некоторое время назад мы писали.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/276269.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/276597.html
«После занятия красными в 1919 году Екатеринбурга, - пишет В.Н. Иванов, - оттуда вернулся, не проехав на Архангельск, небезызвестный друг России профессор Лондонского университета Бернард Перс. Он сразу же явился к нам в Русское бюро печати в сопровождении молодого чеха Альфреда Несси с предложением выработать несколько основных положений, на основании которых должна была строиться агитация против большевизма. По мысли почтенного профессора, основной текст брошюры этой должен был быть русским и утверждён Верховным и, переведённый на другие языки, он таким образом давал бы общие директивы для действий в разных странах».
Вскоре выяснилось, что «профессор на славу Англии работает четыре года с русской контрразведкой и является в Омск по делам явно осведомительного характера, хотя и приглашает наших студентов ехать в английские университеты, а своих учеников обещает посылать в Россию. Наконец, этот же профессор связан с лейтенантом австрийской службы, чехом, который тщится определённо попасть в корреспонденты РБП в Праге и обещает нам давать оттуда сведения по французскому радио в Омск в тот же день, хотя сами чехи от него отрекаются. […]
Такие закулисные стороны сложнейших европейских отношений вдруг причудливо раскрылись среди наших русских неразберих… И куда было нашим дипломатам состязаться с этими интриганами, у которых национальные интересы миллионных народов оказывались крепко переплетёнными с личными интригами.
Вполне понятно, как погиб в этом омуте бедный Верховный, поверивший “пяти флагам”».
Первая страница омской «Нашей Газеты» от 11 сентября 1919 г.
В августе 1919 г. в Омске Русским Бюро Печати была открыта «Наша Газета», главным редактором которой назначили В.Н. Иванова.
Газета выходила ежедневно с 16 августа по 9 ноября, до самого прихода красных.
Подборку номеров см.:
http://vanila.org/viewtopic.php?t=99804#p102545
Вместе с отступившей армией и беженцами В.Н. Иванов оказался в Чите, откуда в конце февраля 1920 г. выехал в Харбин, в котором, однако, пробыл только год, выехав во Владивосток, на незанятую пока что большевиками территорию свободной России.
С апреля 1921 года по октябрь следующего он находился во Владивостоке. Уже в мае под его началом, как издателя и редактора, вышел первый номер частной, основанной на паях, «Вечерней Газеты». Произошло это 26 мая 1921 г., как раз в дни образования Приамурского Временного Правительства, представители которого назначили Всеволода Никаноровича уполномоченным по печати.
Дел предстояло много: согласно правительственному указу надлежало наладить выпуск двух новых изданий - «Известий Приамурского Правительства» и газеты «Русский Край».
Кризис власти, вызванный нависшей угрозой со стороны большевиков, заставил русских людей на этом последнем клочке остававшейся еще свободной от красного ига Российской земли прибегнуть к известному еще в глубокой древности средству - Земскому Собору. Он и прошел во Владивостоке с 10/23 июля по 28 июля /10 августа 1922 г.
Президиум Приамурского Земского Собора во Владивостоке.
Соборяне признали, что причиной революции в России были грехи Русского народа, призвав людей к покаянию. Исходя из этого, единственным путем спасения было восстановление Исторического образа правления - Православной Самодержавной Монархии. Все права Верховной власти в России - постановил Собор - должны принадлежать законной Династии Дома Романовых, признанной ими по-прежнему Царствующей. На территории Приамурья было восстановлено действие Основных Законов Российской Империи.
Оставшиеся в меньшинстве либерально настроенные деятели, среди которых был и В.Н. Иванов, выглядели весьма обезкураженными.
В опубликованной 2 августа в «Вечерней Газете» заметке под весьма характерным заголовком «Мечтатели» он писал (здесь и далее мы сохраняем орфографию подлинника):
«…Земский Собор занят в настоящее время обсуждением нескольких первых пунктов доклада Васильева о конструкции власти. […] Доклад этот недели три тому назад был представлен в Комитет владивостокских несоциалистических организаций в совершенно ином виде. Три первые пункта, говорящие о монархии, в нём совершенно отсутствовали. […] …При обсуждении его после образования фракции несоциалистов возникло сильное монархическое течение».
Его приверженцев журналист обвинил в «демагогичности». Особое его возмущение вызывало их заявление, что «на нас-де смотрит весь мiр».
«Ораторы-монархисты, - пишет он далее, - стали предаваться необузданным мечтам. […] Но что, кроме вздохов о прежнем, что, кроме странной уверенности в том, что всё образуется, кроме красивых слов о короне, мантии и порфире, слышим мы на Земском Соборе? И изумительно, как это люди не понимают, что и корона, и мантия, и порфира - всё это давно продано владетельными жидами за границу. […] Монархисты, в маниловских мечтаниях, устремлены к тому, чтобы на голой, обовшивевшей русской земле поставить алмазный трон Русского Монарха».
Но было ли что предложить самому автору статьи? - Оказывается, что было. По его словам, это «крупнейшие русские люди», братья Спиридон и Николай Дионисьевичи Меркуловы, возглавлявшие Временное Приамурское правительство (те, которые и назначили В.Н. Иванова уполномоченным по печати). Ими, утверждал автор статьи, «двигалось и дышало Приморье».
Однако Земский Собор решил по-иному.
«Вдаль устремлены глаза его, - не без издевки писал журналист. - Ему чудится пенье, музыка, царский трон, великая Русь.
Но раскройте глаза ваши. Кругом кровь, разорение. Царь, сожжённый, покоится под Екатеринбургом, царские алмазы - в заграничных музеях. “И возможно, - пишет генерал Дитерихс, - царская голова в спирту хранится у Троцкого в Москве” .
Или вы декларациями вашими победите это зло…»
Кстати, генерал Михаил Константинович Дитерихс, на сведения из книги которого ссылается автор статьи, был уже избран на Соборе Правителем Приамурского Земского Края и Воеводой Земской рати.
Прибывший из Харбина во Владивосток генерал М.К. Дитерихс выступает с балкона резиденции Временного Приамурского Правительства перед жителями города 11 июня 1922 г.
Чтобы хоть как-то сбить волну, В.Н. Иванов еще во время дебатов соборян в другой своей статье «Вокруг Земского Собора» («Вечерняя Газета». 19.7.1922), ссылаясь на внешнеполитические резоны («Нам нужны деньги. […] Какому же чудаку придёт в голову предлагать деньги группе, сплетшейся в смертной драке!»), готов был идти на любые ухищрения, выискивая всё новые и новые резоны, лишь бы отвратить от главного («единого на потребу»):
«Вокруг Собора растёт целый ряд настроений, которые, при всей их желательности, однако, могут создать большие затруднения для работы Собора. Мы, в частности, говорим о тех монархических тенденциях, которые господствуют в среде несоциалистов. […] Но всё же мы думаем, что пламенное желание такого строя не должно ещё служить достаточным поводом для того, чтобы им путать и срывать ближайшие задачи Приамурской государственности. Земский Собор не должен так шагать широко, памятуя известную пословицу. […] Что же касается того, что нам хотелось бы видеть на престоле всероссийском русского царя, ибо, как говорил Достоевский, “плачет уже Русь по старым богам”, то с этой мечтой можно и должно потерпеть».
Генерал М.К. Дитерихс принимает парад войск перед открытием Приамурского Земского Собора. 23 июля 1922 г. Фото из архива А.А. Васильева.
Другую свою статью «Монархизм», вышедшую уже после Собора («Вечерняя газета». 25.9.1922), считаясь с настроениями большинства, В.Н. Иванов начинает вроде бы «за здравие»:
«Пленительна грёза монархизма. Как никакая демократия в мире не может создать роскоши Версальских садов, или Царскосельского парка, или Московского Кремля, как всё вечное, прочное, освящённое божественным подъёмом относится к монархизму, точно так стоит в человеческом сознании и идея Царя.
Она, эта идея, велика как в утверждении её, так и в отрицании. В утверждении один человек, один Царь стоит как бы символом могущества целого народа. Поэтому он так неимоверно великолепен. […]
В отрицании Царь велик так же, если не больше. Отрицающие царскую власть так яростно настроены против меня, что ясно, что не с обыкновенным человеком имеют они дело. И я думаю, когда Янкель Юровский убивал нашего императора, он понимал это».
Крестный ход перед открытием заседаний Приамурского Земского Собора. Генерал М.К. Дитерихс и Председатель Собора профессор Н.И. Миролюбов. Владивосток. 23 июля 1922 г. Фото из архива А.А. Васильева.
Но затем автор делает резкий пируэт, ломая первый посыл и завершая уже «за упокой»:
«Но пленительность этой монархической грёзы - пленительность, которая теперь так господствует в наших сердцах, - это, увы, не всё. […]
Мне рассказывал один человек, живший долго в Америке, что в 1880-х годах он встречал там южан, которых война лишила их рабов. Он говорил, что это были очень образованные, воспитанные люди, которые искренне возмущались тем, что у них отняли рабов, и утверждали, что так продолжаться не может. Старый порядок должен быть восстановлен.
Мы улыбаемся этим мыслям южан. А не будут ли наши потомки улыбаться мыслям идеологов нашего монархического движения? Не скажут ли они, что главным грехом того исторического порядка, который был до нашей революции, - были именно пережитки нашего крепостного права, и мечтать о монархии так, как мечтают они, значит незаметно для себя подмешать в неё эти губительные элементы. […]
Поэтому задача всех национально настроенных русских людей вовсе не состоит в том, чтобы утверждать в страстном волнении те формы, которые уже отошли. Тут всё несёт опасности - и страстность, и неправильные исторические обобщения.
Поэтому наши усилия должны быть направлены не на идеологию, а на конкретное строительство. Вот почему задача непосредственно несоциалистического движения - внести во взбаламученное море русской политики противосоциалистические основы гражданского правопорядка. […]
Действовать иначе - не значит ли разжигать пламя гражданской войны, устраняя лозунг терпимости?
Итак, монархизм вдали. Вблизи же - гражданский правопорядок, устроение, улаживание».
Продолжение следует.