Большая волна близ Канагавы
Оригинал взят у wanshang в Большая волна близ Канагавы
Прославленная гора Фудзияма в композициях Хокусая редко занимала центральное положение - чаще она присутствовала на заднем плане, порой совсем незаметно, а на переднем разворачивалась обычная жизнь японцев. Но самим фактом своего тихого постоянного присутствия священная гора задавала некий камертон - вечности, красоты, стабильности… Рассмотрим одну из гравюр художника, знаменитую «Большую волну», чтобы поближе подойти и к Фудзияме, и к манере японцев понимать вещи.
«Большую волну близ Канагавы» (神奈 川沖 浪裏)знают все, даже те, кто практически ничего больше не знает о японском искусстве. Тем не менее знание контекста способно радикально изменить наше восприятие этой гравюры или, по меньшей мере, значительно обогатить и углубить удовольствие от ее разглядывания. Проведем краткую деконструкцию. Эскиз был создан Хокусаем около 1830-1831 гг. для серии «36 видов горы Фудзи». С тех пор «Большая волна» вызывает восхищение многих поколений - от импрессионистов и художников ар-нуво, вводивших этот мотив в свои композиции, до коммерческого использования образа современной массовой культурой - в календарях, корпоративных логотипах и пластиковых пакетах разных фирм и магазинов. Приведем сначала типичные описания гравюры западными искусствоведами.
«Человечество представлено несчастными моряками в их утлых, годящихся только на прибрежное плавание лодчонках. Они отчаянно за них цепляются, в то время, как суденышки бросает как спички [Bennet J., Uhlenbeck C., Hutt J. Ukiyo-e: The Art of Japanese Woodblock Prints. 1994, c. 81.]. «Наши чувства поглощены движением огромной волны, мы впадаем в ее воздымающееся движение, мы чувствуем напряжение между ее вершиной и силой тяготения, и, когда ее гребень рассыпается в пену, мы чувствуем, как мы сами притягиваем яростные когти к чуждым предметам под нами» [Read H. The Meaning of Art. London, 1933].
Интересно, что книга прославленного критика и поэта Герберта Рида, откуда взята эта цитата, называется «Смысл искусства». Применительно к данной гравюре смысл передан радикально неверно. Начать следует с того, что в японском искусстве движение в картине идет справа налево. Соответственно, рыбачьи лодки являют собой активное начало, они двигаются и внедряются в волну, в податливое аморфное начало, а некоторые уже прошли ее насквозь. Несмотря на асимметрию, композиция являет собой гармоническую картину Вселенной. Вода - один из основных космогонических принципов - представляет ее изменчивое, текучее начало. Другой принцип - земля - представлен горой Фудзи на заднем плане. Это символ постоянства и незыблемости. Хокусай здесь воспроизводит инвариантную схему универсальной картины мира как сочетание «гор и вод» (сансуй - так по-японски называется пейзаж).
Большая волна, если мысленно продолжить ее силуэт справа, оказывается чрезвычайно похожей по абрису на гору Фудзи. На переднем плане другая волна, поменьше, также повторяет собою очертания горы.
Вряд ли Хокусай сделал это просто ради абстрактной графической выразительности; скорее всего он исходил из конкретной идеи. Нередко он записывал название горы Фудзи не стандартными иероглифами (富士), а другими, более простыми графически и так же произносимыми: 不二. Буквальное значение этих иероглифов - «не два». Это частый эпитет горы Фудзи, долженствующий передать ее исключительность, уникальность, единственность. Показывая водяные подобия Фудзи, Хокусай делает графическую аллюзию, ее визуальный омоним, если так можно выразиться, шутливо опровергает единственность священной горы. Известно, сколь велика роль словесных омонимов и вызванного ими двусмысленного юмора в японской поэзии. Художник Хокусай следовал этой поэтике своими визуальными средствами. При этом зрительное подобие работает на контрасте: сопоставляются вечная твердь горы и лишь краткий миг - живущая зыбучая стихия воды. Этот сущностный контраст под формальным подобием провоцирует задуматься: а так ли уж противоположны вода и гора?
Те же иероглифы «не два» (不二), несколько в другом чтении (фуни - перевод санскритского термина адвайта), представляют собой один из ключевых концептов буддийской философии - недвойственность, недуальность мира, что восходит к индийскому учению о единстве всего. Мир един и представляет собой манифестацию дхарм - элементарных сущностей. Их можно было бы приблизительно назвать атомами, будь они разделенными, как в западной философии, на материальные и духовные. Дхармы постоянно появляются и исчезают, проявляясь в различных комбинациях, что наиболее наглядно выражено волнообразным движением воды. Но, в сущности, такова же природа и горы: она, пусть не в столь очевидной форме, также подлежит закону вечной изменчивости мира - закону колеса дхармы. Понятие дхарма, кстати, в определенных контекстах должно переводиться словом «закон» - закон устройства мира. Поскольку основной характер действия этого закона - движение, но не последовательное, а циклическое, оно выражается символом колеса. В композиции Хокусая это колесо наглядно выражено округлым абрисом волны. В центре круга - маленькая Фудзи, как ось или втулка. Этот вид напоминает выражение древнего китайского мудреца: «Колесо вращается, но втулка его неподвижна - это мой образ».
Таким образом, можно сказать, что эта картинка является визуальной репрезентацией буддийской картины мира - мира как колеса дхармы, вечно изменчивой подвижной стихии. Человек в такой картине мира оказывается не швыряемой щепкой, умирающей от страха и отчаяния, а естественным элементом непостоянства природы. Рыбаки Хокусая почтительно кланяются мощи стихии; они как бы поддаются, склоняясь и замирая в бездействии, но на деле они просто стараются вписаться в ситуацию и выйти победителями. То есть на лицо картина гармоничных и подвижно-гибких взаимоотношений. «Большая волна» может быть названа воплощением японского представления о философии жизни - о быстротекучей, бренной и прекрасной переменчивости мира (укиё).
Источник: Штейнер Е. С. Приближение к Фудзияме. М., 2011, с. 11-13.
Прославленная гора Фудзияма в композициях Хокусая редко занимала центральное положение - чаще она присутствовала на заднем плане, порой совсем незаметно, а на переднем разворачивалась обычная жизнь японцев. Но самим фактом своего тихого постоянного присутствия священная гора задавала некий камертон - вечности, красоты, стабильности… Рассмотрим одну из гравюр художника, знаменитую «Большую волну», чтобы поближе подойти и к Фудзияме, и к манере японцев понимать вещи.
«Большую волну близ Канагавы» (神奈 川沖 浪裏)знают все, даже те, кто практически ничего больше не знает о японском искусстве. Тем не менее знание контекста способно радикально изменить наше восприятие этой гравюры или, по меньшей мере, значительно обогатить и углубить удовольствие от ее разглядывания. Проведем краткую деконструкцию. Эскиз был создан Хокусаем около 1830-1831 гг. для серии «36 видов горы Фудзи». С тех пор «Большая волна» вызывает восхищение многих поколений - от импрессионистов и художников ар-нуво, вводивших этот мотив в свои композиции, до коммерческого использования образа современной массовой культурой - в календарях, корпоративных логотипах и пластиковых пакетах разных фирм и магазинов. Приведем сначала типичные описания гравюры западными искусствоведами.
«Человечество представлено несчастными моряками в их утлых, годящихся только на прибрежное плавание лодчонках. Они отчаянно за них цепляются, в то время, как суденышки бросает как спички [Bennet J., Uhlenbeck C., Hutt J. Ukiyo-e: The Art of Japanese Woodblock Prints. 1994, c. 81.]. «Наши чувства поглощены движением огромной волны, мы впадаем в ее воздымающееся движение, мы чувствуем напряжение между ее вершиной и силой тяготения, и, когда ее гребень рассыпается в пену, мы чувствуем, как мы сами притягиваем яростные когти к чуждым предметам под нами» [Read H. The Meaning of Art. London, 1933].
Интересно, что книга прославленного критика и поэта Герберта Рида, откуда взята эта цитата, называется «Смысл искусства». Применительно к данной гравюре смысл передан радикально неверно. Начать следует с того, что в японском искусстве движение в картине идет справа налево. Соответственно, рыбачьи лодки являют собой активное начало, они двигаются и внедряются в волну, в податливое аморфное начало, а некоторые уже прошли ее насквозь. Несмотря на асимметрию, композиция являет собой гармоническую картину Вселенной. Вода - один из основных космогонических принципов - представляет ее изменчивое, текучее начало. Другой принцип - земля - представлен горой Фудзи на заднем плане. Это символ постоянства и незыблемости. Хокусай здесь воспроизводит инвариантную схему универсальной картины мира как сочетание «гор и вод» (сансуй - так по-японски называется пейзаж).
Большая волна, если мысленно продолжить ее силуэт справа, оказывается чрезвычайно похожей по абрису на гору Фудзи. На переднем плане другая волна, поменьше, также повторяет собою очертания горы.
Вряд ли Хокусай сделал это просто ради абстрактной графической выразительности; скорее всего он исходил из конкретной идеи. Нередко он записывал название горы Фудзи не стандартными иероглифами (富士), а другими, более простыми графически и так же произносимыми: 不二. Буквальное значение этих иероглифов - «не два». Это частый эпитет горы Фудзи, долженствующий передать ее исключительность, уникальность, единственность. Показывая водяные подобия Фудзи, Хокусай делает графическую аллюзию, ее визуальный омоним, если так можно выразиться, шутливо опровергает единственность священной горы. Известно, сколь велика роль словесных омонимов и вызванного ими двусмысленного юмора в японской поэзии. Художник Хокусай следовал этой поэтике своими визуальными средствами. При этом зрительное подобие работает на контрасте: сопоставляются вечная твердь горы и лишь краткий миг - живущая зыбучая стихия воды. Этот сущностный контраст под формальным подобием провоцирует задуматься: а так ли уж противоположны вода и гора?
Те же иероглифы «не два» (不二), несколько в другом чтении (фуни - перевод санскритского термина адвайта), представляют собой один из ключевых концептов буддийской философии - недвойственность, недуальность мира, что восходит к индийскому учению о единстве всего. Мир един и представляет собой манифестацию дхарм - элементарных сущностей. Их можно было бы приблизительно назвать атомами, будь они разделенными, как в западной философии, на материальные и духовные. Дхармы постоянно появляются и исчезают, проявляясь в различных комбинациях, что наиболее наглядно выражено волнообразным движением воды. Но, в сущности, такова же природа и горы: она, пусть не в столь очевидной форме, также подлежит закону вечной изменчивости мира - закону колеса дхармы. Понятие дхарма, кстати, в определенных контекстах должно переводиться словом «закон» - закон устройства мира. Поскольку основной характер действия этого закона - движение, но не последовательное, а циклическое, оно выражается символом колеса. В композиции Хокусая это колесо наглядно выражено округлым абрисом волны. В центре круга - маленькая Фудзи, как ось или втулка. Этот вид напоминает выражение древнего китайского мудреца: «Колесо вращается, но втулка его неподвижна - это мой образ».
Таким образом, можно сказать, что эта картинка является визуальной репрезентацией буддийской картины мира - мира как колеса дхармы, вечно изменчивой подвижной стихии. Человек в такой картине мира оказывается не швыряемой щепкой, умирающей от страха и отчаяния, а естественным элементом непостоянства природы. Рыбаки Хокусая почтительно кланяются мощи стихии; они как бы поддаются, склоняясь и замирая в бездействии, но на деле они просто стараются вписаться в ситуацию и выйти победителями. То есть на лицо картина гармоничных и подвижно-гибких взаимоотношений. «Большая волна» может быть названа воплощением японского представления о философии жизни - о быстротекучей, бренной и прекрасной переменчивости мира (укиё).
Источник: Штейнер Е. С. Приближение к Фудзияме. М., 2011, с. 11-13.