Взрослость
Взрослость есть опыт любви к голой жизни. Любой подросток знает, что взрослость начинается с опыта потери девственности. Секс - эмблема взрослости. Раздеть женщину и совокупиться с ней в любви - вот первый опыт взросления. Юноша становится мужчиной, а девушка - женщиной в акте телесной любви.
Оголённость - непременный атрибут истины. Раздевание, обнажение суть единственные способы доступа к правде. Голая правда состоит в том, что коитус есть не что иное, как взаимодействие слизистых и каскады реакций в мозгах партнёров. Но именно сочетание физиологичной «грязи» и духовности в одном и том же акте любви и есть символ взрослости.
Любовь не обязательно сопровождается мокрой физиологией. Есть любовь к родителям, к детям, к Родине, к Богу. Хотя и там окситоцин. Но меня интересует взрослая любовь к жизни. А она обязательно связана с метафорами наготы и секса. Всё-таки и животность есть аспект жизненности, живости.
Жизнь - это Женщина. Жить жизнь - значит принимать её, как женщину. Она может становиться вздорной, истеричной, нежной, верной, умной, всякой. Но если вы примите её, то она явится вам в своём истинном облике великой богини. И, если повезёт, то состоится священный брак.
Человек взрослый имеет дело с голой жизнью постоянно. Но надо помнить о технике безопасности. Метафорически говоря, также как одежда скрывает голое тело, кожа и плоть скрывают скелет и внутренности. Скелет - символ смерти. Существует человеческая мера. Мы - хрупкие и ограниченные существа. Эту меру тоже надо принять. Жестоко судить человека, проходящего бесчеловечные испытания - взрослый он в этом момент или невзрослый. Предельно разоблачённая истина растаптывает людей. Подлинность - это правда, полученная под линем - кнутом. Поэтому символ предельной правды - бесчеловечная пытка и смерть. Варлам Шаламов из своего предельного опыта свидетельствует: «Убежден, что лагерь - весь - отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя - это час растления. Никому никогда ничего положительного лагерь не дал и не мог дать. На всех - заключенных и вольнонаемных - лагерь действует растлевающе.» Война, смертельная болезнь с невыносимой болью - это всё внечеловеческий опыт. Взрослых и невзрослых эта мясорубка перемалывает одинаково. Отрешённый «взгляд на две тысячи ярдов» - символ такого невместимого опыта. Точно также духовно бесполезен опыт настоящей, клинической депрессии. Он не ведёт к колодцу святого Патрика, это всё ложь. Депрессия - это бессмысленная серая пустыня, убивающая человечность.
Но, всё же, жизнь граничит со смертью. Взрослый - тот, кто свободно живёт. Путешествуя по кругу жизни, он неизбежно подходит к самым его границам. И на каждого взрослого человека из-за пределов жизни падает отблеск мёртвого света Aurore du mal. Он окрашивает жизнь всякого взрослого человека в странный колорит печали. Но я напомню учение Ницше о Сверхчеловеке. Его мера тоже по определению выше нашей, обычной, но о ней полезно помнить. Сверхчеловек - это тот, кто выдерживает Вечное Возвращение. Тот, кто выдерживает не смерть, а жизнь. Тот, кто решается быть. Сверхчеловек принимает полноту существования. Он наслаждается жизнью, даже если она сводит с ума, как Лу Саломе поэтов.
Никто не знает, как правильно жить, да и нет никаких правил. Во взрослой жизни многому есть место, и «lover's quarrel with the world» - тоже источник вдохновения.
Может быть, нас убивает сама жизнь, как богиня Кали, как самка богомола, а может, это внутрисемейное дело и невзросло - говорить о нём публично? Я не знаю наверняка. В конце концов жизнь двуполых существ с необходимостью связана со смертью, и «всякая тварь печальна после соития».
Да и кроме того, разве взрослость не связана с вменяемостью и ответственностью, вытекающих из свободы? «Navigare necesse est, vivere non est necesse» - «плыть необходимо, жить необходимости нет». Ещё одна уместная мудрость, будь она неладна.
Долг долгом, но именно взрослость даёт шанс сделать нечто необязательное - увидеть и почувствовать волшебство нашего яростного мира. Взрослый человек способен плюнуть на свою взрослость и поддаться любовным чарам великой волшебницы.
Оголённость - непременный атрибут истины. Раздевание, обнажение суть единственные способы доступа к правде. Голая правда состоит в том, что коитус есть не что иное, как взаимодействие слизистых и каскады реакций в мозгах партнёров. Но именно сочетание физиологичной «грязи» и духовности в одном и том же акте любви и есть символ взрослости.
Любовь не обязательно сопровождается мокрой физиологией. Есть любовь к родителям, к детям, к Родине, к Богу. Хотя и там окситоцин. Но меня интересует взрослая любовь к жизни. А она обязательно связана с метафорами наготы и секса. Всё-таки и животность есть аспект жизненности, живости.
Жизнь - это Женщина. Жить жизнь - значит принимать её, как женщину. Она может становиться вздорной, истеричной, нежной, верной, умной, всякой. Но если вы примите её, то она явится вам в своём истинном облике великой богини. И, если повезёт, то состоится священный брак.
Человек взрослый имеет дело с голой жизнью постоянно. Но надо помнить о технике безопасности. Метафорически говоря, также как одежда скрывает голое тело, кожа и плоть скрывают скелет и внутренности. Скелет - символ смерти. Существует человеческая мера. Мы - хрупкие и ограниченные существа. Эту меру тоже надо принять. Жестоко судить человека, проходящего бесчеловечные испытания - взрослый он в этом момент или невзрослый. Предельно разоблачённая истина растаптывает людей. Подлинность - это правда, полученная под линем - кнутом. Поэтому символ предельной правды - бесчеловечная пытка и смерть. Варлам Шаламов из своего предельного опыта свидетельствует: «Убежден, что лагерь - весь - отрицательная школа, даже час провести в нем нельзя - это час растления. Никому никогда ничего положительного лагерь не дал и не мог дать. На всех - заключенных и вольнонаемных - лагерь действует растлевающе.» Война, смертельная болезнь с невыносимой болью - это всё внечеловеческий опыт. Взрослых и невзрослых эта мясорубка перемалывает одинаково. Отрешённый «взгляд на две тысячи ярдов» - символ такого невместимого опыта. Точно также духовно бесполезен опыт настоящей, клинической депрессии. Он не ведёт к колодцу святого Патрика, это всё ложь. Депрессия - это бессмысленная серая пустыня, убивающая человечность.
Но, всё же, жизнь граничит со смертью. Взрослый - тот, кто свободно живёт. Путешествуя по кругу жизни, он неизбежно подходит к самым его границам. И на каждого взрослого человека из-за пределов жизни падает отблеск мёртвого света Aurore du mal. Он окрашивает жизнь всякого взрослого человека в странный колорит печали. Но я напомню учение Ницше о Сверхчеловеке. Его мера тоже по определению выше нашей, обычной, но о ней полезно помнить. Сверхчеловек - это тот, кто выдерживает Вечное Возвращение. Тот, кто выдерживает не смерть, а жизнь. Тот, кто решается быть. Сверхчеловек принимает полноту существования. Он наслаждается жизнью, даже если она сводит с ума, как Лу Саломе поэтов.
Никто не знает, как правильно жить, да и нет никаких правил. Во взрослой жизни многому есть место, и «lover's quarrel with the world» - тоже источник вдохновения.
Может быть, нас убивает сама жизнь, как богиня Кали, как самка богомола, а может, это внутрисемейное дело и невзросло - говорить о нём публично? Я не знаю наверняка. В конце концов жизнь двуполых существ с необходимостью связана со смертью, и «всякая тварь печальна после соития».
Да и кроме того, разве взрослость не связана с вменяемостью и ответственностью, вытекающих из свободы? «Navigare necesse est, vivere non est necesse» - «плыть необходимо, жить необходимости нет». Ещё одна уместная мудрость, будь она неладна.
Долг долгом, но именно взрослость даёт шанс сделать нечто необязательное - увидеть и почувствовать волшебство нашего яростного мира. Взрослый человек способен плюнуть на свою взрослость и поддаться любовным чарам великой волшебницы.