Сумма непонимания
Немало препятствий встает на пути интеллектуала, всерьез решившегося защищать прогресс от темного и косного прошлого. Одно из них заключается в том, что интеллектуалу придется научиться не понимать Гегеля. Это не так-то просто, ибо я исхожу из предположения, что с предыдущей свой задачей, а именно перерасти Платона, наш герой успешно разобрался. Сложность тут состоит в том, что прыгнуть выше Платона, оставаясь на вполне вегетарианских позициях, удается; а вот шагнуть поверх Гегеля можно, лишь построив систему, чудовищностью превосходящую гегельянство.
Стать круче Гегеля невозможно, ибо круче него только вареные яйца; однако Гегеля можно попробовать не понять. Или понять, что нечего в нем понимать; это одно и то же. Вряд ли нашему современнику удастся достичь в этом искусстве высот А. Шопенгауэра. Шопенгауэр был все-таки Мастер с большой буквы, в теперешних роддомах таких не рожают. Но уровень, скажем, К. Поппера, предполагающий хаотичное и эмоциональное размахивание риторическим оружием (в одной руке остро заточенная катана формальной логики, в другой - кистень горьких этических попреков), вполне достижим.
Позвольте дать некоторые методологического характера рекомендации. Не понимать Гегеля нужно двояко, а именно: не понимать, 1) о чем написано Гегелем и 2) для чего оно. Язык Гегеля чрезвычайно тяжел, этот великий человек никогда не заботился о ясности изложения. Получалось понятно - слава Богу, не получалось - ничего страшного. Первый пункт, таким образом, затруднений не вызывает: все неясное у Гегеля можно без зазрения совести считать бессодержательной чепухой. Но что делать с теми мыслями, которые либо в виде исключения изложены ясно, либо, о ужас, просачиваются в мозги как-то сами по себе, помимо понимания отдельных слов и фраз? Тут вступает в силу пункт 2). Гегелевская диалектика, в том объеме, в котором она вообще может быть понята, есть смесь в равных пропорциях тавтологий и подмеченных на бытовом уровне закономерностей. Ни те, ни другие, разумеется, совершенно не стоят многотомных изданий в твердом переплете. Вот, сим победиши.
Хочу подчеркнуть: оба описанных выше правила совершенно обязательны к исполнению. Нарушение любого неминуемо приведет к тяжелейшим приступам понимания. Лучше уж перебдеть, ведь не хотите же вы, в самом деле, запятнать себя принадлежностью к тоталитарной философии. Если вы за свободный рынок, за равноправие рас и религий, за представительную демократию и за звонкий голос независимой преccы - вы обязаны перестать понимать Гегеля. Какую бы цену ни пришлось заплатить.
Кстати о цене. Мы не понимаем, о чем Гегель, потому что он неясно излагает. Мы не понимаем, зачем Гегель, потому что то немногое, что в нем ясно, кажется нам тривиальным, "и так понятным". Будет вполне последовательным потребовать ясности изложения и содержательности гносиса от любой философии - а не только от гегелевской. Выставить планку так, чтобы отсеять одного лишь Гегеля с его чреватой вредными идеологиями диалектикой, вряд ли удастся. Мы неизбежно приходим к идеалу философа, понятными словами описывающего разные полезные вещи.
По счастью, за плечами у нас двадцатый век, и мы знаем, к чему приводят эти требования максимальной ясности и содержательности. Они приводят к превращению философии максимум в придаток интеллектуальной риторики - в искусство корректно и к месту употреблять абстрактные термины.
Платой за непонимание Гегеля является расставание с философией как таковой.