О поклейке ярлычков-1
В последнее время у меня случилось несколько разговоров типа такого, и я подумал, что будет неплохо прямо сейчас соединить, дописать и обработать некоторые мои рабочие заметки по поводу всех и всяческих левых учений, течений, направлений и терминов. Статья, которая в итоге получилось, в будущем ещё будет нуждаться в уточнении, расширении, шлифовке и постановке в надлежащее место теоретического цикла, но, я думаю, пока и вне хронологии и в далёком от идеала виде неплохо будет её дать. Тем более, что пора уже опубликовать хоть что-то серьёзное для приличия.
И ещё. Те товарищи, кому я должен всякие тексты, потерпите ещё немного, сейчас уже всё точно будет наконец. Теперь я уже могу всё писать в рутинном рабочем режиме.
Зачем нам нужно уметь клеить ярлычки? В политике, как и в любой другой сфере, явление всегда для начала требуется как-то назвать, чтобы впоследствии можно было узнавать его вновь и вновь, а равно понимать, какая у этого явления внутренняя сущность, как бы оно ни меняло внешнюю форму (а в эпоху постмодернизма «форма» - например, официальное название партии - практически никогда не соответствует содержанию). Далее, только выстроив - пусть хоть схематично - историю левых учений (а её не выстроить, не умея определять эти учения и классифицировать их), можно впредь избежать хождения по старым граблям, раз и навсегда отсечь старые ошибки и понять, в каком направлении нам следует развиваться дальше. Нашим левакам, сверх того, было бы весьма полезно осмыслить, а сами-то они, собственно, кто, за какие идеи они выступают, помимо поддержки всего хорошего (в их представлении «хорошего») и отрицания всего плохого (в их представлении «плохого»).
Так что давайте в первом приближении систематизируем левые теории.
Для этого сначала нужно определиться с терминами «правый» и «левый» несколько детальнее, чем у нас обычно делают. За нечто близкое к правому эталону следует взять сферический капитализм в вакууме: ведь эта политологическая дихотомия - порождение буржуазного мира (причём ещё доимпериалистической эпохи), концептуально она отражает шкалу «больше социальной революции - меньше социальной революции», и пусть в старых эксплуататорских формациях действительно существуют вещи, более правые, чем черты обычного капитализма, но практически мерить «левизной» и «правизной» старые формации - это нечто вроде измерения температуры манометром (немножко температуры и в показаниях манометра неуловимо присутствует, но вообще-то он предназначен совсем не для этого).
Выявим сущностные черты капитализма:
- основа богатства - капитал (напоминаю, что понятие «богатство» вовсе не сводится к «у кого-то много денег» - это мера практического неравенства людей в эксплуататорском обществе, мера способности элиты заставлять пополанов действовать в её пользу);
- основа экономики - частная собственность на средства производства;
- основная цель функционирования общества и государства - обеспечение чьей-то частной прибыли (можно вспомнить и классический оборот об «общественном характере производства и частном характере присвоения», но тогда можно упустить из виду, что цели извлечения прибыли подчинена и вся надстройка капиталистического общества);
- анархия общественного производства, известная как «свободный рынок» (при этом не нужно забывать, что внутри монополий и в рамках картельных сговоров производство упорядочено - но упорядочивание происходит опять же ради получения хозяевами прибыли, а не ради достижения общественной пользы), номинально свободная конкуренция производителей; а фактически - доминирование на рынке права сильного с известными ограничениями (иногда большими, иногда меньшими, но так или иначе не слишком значительными);
- стремление распространить внутренние экономические порядки вовне - отсюда военная экспансия, колониализм и эксплуатация опоздавших к капитализму обществ вовремя успевшими к капитализму обществами;
- номинальное равенство прав граждан в виде сферической буржуазной демократии; а фактически - тот же социал-дарвинизм и то же доминирование права сильного (с теми же ограничениями), что и на рынке (базис формирует надстройку, внедряя в неё свои черты).
Это у нас фундаментальные черты правачества. Ещё раз уточню, что сферический правый идеал, например, отрицает даже и номинальное равенство граждан (отсылая к позднему феодализму, с которым боролся ранний капитализм, тоже совершая тем самым социальную революцию), но для рассматриваемого сейчас вопроса подобные уточнения несущественны. А левизна, следовательно, означает отрицание этих черт: тотальная левизна отрицает их все и полностью, маленькая и скромная отрицает по крайней мере одну и частично.
Для современных левых учений можно перечислить следующие крупные источники идейного вдохновения:
I. Социал-демократия. Неодобрительно относится к чрезмерному неравенству, но и только; капитализм в целом она считает нужным сохранять, а революционный путь развития отрицает. Степень неравенства граждан она стремится снижать посредством принятия отдельных законов, ведения парламентской борьбы и постоянной гражданской активности, от выступлений в СМИ до забастовок. Цели в сущности нет, есть процесс - предоставлять бедным больше социальных благ и платить им зарплату побольше, законодательно защищать отдельные права угнетённых, накладывать на богатых больше налогов и законодательных ограничений, заставлять государство брать на себя несколько больше социальных функций. Поскольку же при буржуазной демократии режимы регулярно меняются, и более правые ребята так же регулярно откатывают всё обратно, процессом этим можно заниматься бесконечно. Экономические и политические права и свободы сферической буржуазной демократии соцдем очень любит, но по-разному реагирует на их нарушение. Когда оные права и свободы в своих интересах попирают правые, соцдем считает, что это, конечно, не очень хорошо но в принципе нормально, это же правые, им положено. Когда же это делают другие левые в интересах действительной смены формации, соцдем взрывается негодованием - мол, левые не должны вести себя как правые (а на самом деле он просто всеми силами защищает свой любимый капитализм, как и всякий правак).
II. Государственный капитализм. Неодобрительно относится к анархии производства, общественной жизни и чрезмерному неравенству, но следующего шага не делает и всё равно поддерживает частную собственность на средства производства. Иногда притворяется даже, что он вовсе и не капитализм, а новая сущность, третий путь, прекрасный плод конвергенции и тому подобное. Даёт государству возможность играть якобы надклассовую роль, делает его важнейшим субъектом на национальном рынке, предоставляет ему организаторские функции в экономике и зачастую в других сферах общественной жизни. Посредством всего этого государственный капитализм не просто снижает неравенство граждан и развивает общество, но сглаживает межклассовые противоречия, по меньшей мере внешне. На правах и свободах буржуазной демократии не зацикливается.
III. Народничество. Неодобрительно относится к крупному капиталу, крупной частной собственности, особенно на землю и природные ресурсы, часто неодобрительно относится и к капитализму в целом и поддерживает революционную борьбу (регулярно - в форме террора или партизанщины). При этом, однако, полагает, что мелкая собственность - это очень хорошо, ибо это основа для процветания общества в целом и каждого человека в отдельности, что прекрасный новый мир должен строить избавленный от угнетателей Простой Народ (чаще всего крестьянство и чаще всего - на традиционной общинной основе) и что народ этот хорош и умён настолько, что ему только дай свободу, и он немедленно сам устроит рай на земле. Поэтому народничество с пренебрежением относится к большим организованным структурам и проектам, включая государство, не одобряет централизацию, тяготеет к мелкобуржуазности, очень любит кооперативы, восхваляет самоорганизацию и самоуправление, с упоением предаётся бюрократоборчеству и часто склонно к национализму (правда, в этом случае оно начинает проявлять к «большим» вопросам больший интерес). Отношение к правам и свободам буржуазной демократии - весьма разнообразное; да и вообще народничество принимает самые разнообразные формы изо всего левого куста. Тем не менее, из-за недооценки (а то и пренебрежения) материального и/или организационного факторов и тяги к мелкобуржуазности не в состоянии перейти к полноценному социализму в любой своей форме.
IV. Меньшевизм. Это довольно хитрая и неуловимая штука. В общем случае её можно охарактеризовать как воплощённый оппортунизм, но в разных условиях - разные «удобные случаи», “opportunities”, поэтому на практике он может проявляться в левой среде очень по-разному. За условную точку отсчёта можно взять исторических меньшевиков: первоначально они, как и большевики, хотят революционного свержения капитализма и построения социализма (но в более умеренной форме и постепенными темпами), а потом, будучи не в состоянии держать курс и ища ближайших тактических и личных выгод, докатываются до прямой поддержки самых реакционных капиталистических и антикоммунистических кругов. Впрочем, это лишь пример. Настоящий меньшевик может возникнуть и в другой левой области и эволюционировать тоже по-всякому. Сохраняется лишь мотив поиска сиюминутных выгод и удобств, особенно личных, и склонность к недисциплинированности, неустойчивости и расхлябанности. Налицо также стихийная тяга к правам и свободам буржуазной демократии (ибо меньшевик индивидуалистичен) и вообще к старым, проверенным временем формам организации жизни, то есть к капитализму (ведь принятие старых форм - это путь наименьшего сопротивления, а как раз наименьшего сопротивления меньшевик и ищет).
V. Большевизм. Отрицательно относится к капитализму, придерживается классовой теории общества, считает необходимым революционное свержение капитализма, революционным классом считает пролетариат, революционным субъектом - марксистскую партию. Также считает необходимым централизованное и организованное строительство и развитие нового общества (сначала социализма, а затем и коммунизма), главнейшим экономическим признаком социализма считает ликвидацию значимой частной собственности на средства производства, коммунизма - отмену денег и осуществление производства сознательными людьми по общественной потребности. Целью деятельности нового общества считает принесение общественной пользы, а через неё - личной пользы каждому гражданину. К правам и свободам буржуазной демократии относится скептически, в основном отрицая экономические права и рассматривая политические права в существенно ином контексте. Коренное отличие от народничества, дающее большевизму принципиально иные возможности - полагает, что новое общество возможно строить не потому, что кто-то хороший, а потому, что к этому ведут различные объективные материальные факторы. Вместе с тем до сих пор имеет в теории массу белых пятен, тёмных мест и прямых ошибок, а также недостаточную и частично совершенно негодную философскую базу, но всё это мы сейчас обсуждать не будем, ядро учения - вот оно.
Рискну сказать, что всякое левое учение так или иначе относится к одной из этих пяти групп либо возникает на их стыке, как их гибрид, как смесь каких-то их отдельных положений. В следующей части этого наброска я в обзорном порядке пройдусь по конкретным учениям, но сначала нужно сказать ещё пару слов по терминологии. «Левыми» следует считать все перечисленные идеи, поскольку они отрицают те или иные сущностные черты капитализма либо капитализм в целом. «Марксистскими» следует считать учения, сохраняющие или сущность марксизма (это большевизм), или хотя бы какие-то ключевые его элементы, вроде учения о классах и необходимости смены капитализма на социализм/коммунизм (такое частичное присутствие марксизма иногда можно встретить и в других группах). Наконец, «коммунистическими» учениями являются лишь те, что напрямую развивают марксизм, не пересматривая и не отбрасывая фундаментальных его положений (это только большевизм). То есть «большевик = коммунист» и наоборот, и никак иначе.
Ещё нужно учитывать, что древним корнем всех пяти групп является утопический социализм, в том или ином виде сопровождавший человечество на протяжении всей его истории. Людям (не всем, конечно, но многим) не нравились эксплуататорские общества, люди хотели справедливости, счастья и процветания, люди воображали, как бы это можно было устроить. Длинной эволюции утопического социализма, приведшей в числе прочего к возникновению в XIX веке - наряду с марксизмом - довольно пышного куста конкурирующих с марксизмом учений, где уже угадываются контуры вышеперечисленных групп, я в этом наброске касаться тоже не буду, но всегда надо помнить, что ничего с потолка не взялось, что у всякой мысли и идеи есть своя история и свои истоки, материальные в том числе. Наиболее прямыми наследниками утопического социализма являются народнические учения.
И ещё. Те товарищи, кому я должен всякие тексты, потерпите ещё немного, сейчас уже всё точно будет наконец. Теперь я уже могу всё писать в рутинном рабочем режиме.
Зачем нам нужно уметь клеить ярлычки? В политике, как и в любой другой сфере, явление всегда для начала требуется как-то назвать, чтобы впоследствии можно было узнавать его вновь и вновь, а равно понимать, какая у этого явления внутренняя сущность, как бы оно ни меняло внешнюю форму (а в эпоху постмодернизма «форма» - например, официальное название партии - практически никогда не соответствует содержанию). Далее, только выстроив - пусть хоть схематично - историю левых учений (а её не выстроить, не умея определять эти учения и классифицировать их), можно впредь избежать хождения по старым граблям, раз и навсегда отсечь старые ошибки и понять, в каком направлении нам следует развиваться дальше. Нашим левакам, сверх того, было бы весьма полезно осмыслить, а сами-то они, собственно, кто, за какие идеи они выступают, помимо поддержки всего хорошего (в их представлении «хорошего») и отрицания всего плохого (в их представлении «плохого»).
Так что давайте в первом приближении систематизируем левые теории.
Для этого сначала нужно определиться с терминами «правый» и «левый» несколько детальнее, чем у нас обычно делают. За нечто близкое к правому эталону следует взять сферический капитализм в вакууме: ведь эта политологическая дихотомия - порождение буржуазного мира (причём ещё доимпериалистической эпохи), концептуально она отражает шкалу «больше социальной революции - меньше социальной революции», и пусть в старых эксплуататорских формациях действительно существуют вещи, более правые, чем черты обычного капитализма, но практически мерить «левизной» и «правизной» старые формации - это нечто вроде измерения температуры манометром (немножко температуры и в показаниях манометра неуловимо присутствует, но вообще-то он предназначен совсем не для этого).
Выявим сущностные черты капитализма:
- основа богатства - капитал (напоминаю, что понятие «богатство» вовсе не сводится к «у кого-то много денег» - это мера практического неравенства людей в эксплуататорском обществе, мера способности элиты заставлять пополанов действовать в её пользу);
- основа экономики - частная собственность на средства производства;
- основная цель функционирования общества и государства - обеспечение чьей-то частной прибыли (можно вспомнить и классический оборот об «общественном характере производства и частном характере присвоения», но тогда можно упустить из виду, что цели извлечения прибыли подчинена и вся надстройка капиталистического общества);
- анархия общественного производства, известная как «свободный рынок» (при этом не нужно забывать, что внутри монополий и в рамках картельных сговоров производство упорядочено - но упорядочивание происходит опять же ради получения хозяевами прибыли, а не ради достижения общественной пользы), номинально свободная конкуренция производителей; а фактически - доминирование на рынке права сильного с известными ограничениями (иногда большими, иногда меньшими, но так или иначе не слишком значительными);
- стремление распространить внутренние экономические порядки вовне - отсюда военная экспансия, колониализм и эксплуатация опоздавших к капитализму обществ вовремя успевшими к капитализму обществами;
- номинальное равенство прав граждан в виде сферической буржуазной демократии; а фактически - тот же социал-дарвинизм и то же доминирование права сильного (с теми же ограничениями), что и на рынке (базис формирует надстройку, внедряя в неё свои черты).
Это у нас фундаментальные черты правачества. Ещё раз уточню, что сферический правый идеал, например, отрицает даже и номинальное равенство граждан (отсылая к позднему феодализму, с которым боролся ранний капитализм, тоже совершая тем самым социальную революцию), но для рассматриваемого сейчас вопроса подобные уточнения несущественны. А левизна, следовательно, означает отрицание этих черт: тотальная левизна отрицает их все и полностью, маленькая и скромная отрицает по крайней мере одну и частично.
Для современных левых учений можно перечислить следующие крупные источники идейного вдохновения:
I. Социал-демократия. Неодобрительно относится к чрезмерному неравенству, но и только; капитализм в целом она считает нужным сохранять, а революционный путь развития отрицает. Степень неравенства граждан она стремится снижать посредством принятия отдельных законов, ведения парламентской борьбы и постоянной гражданской активности, от выступлений в СМИ до забастовок. Цели в сущности нет, есть процесс - предоставлять бедным больше социальных благ и платить им зарплату побольше, законодательно защищать отдельные права угнетённых, накладывать на богатых больше налогов и законодательных ограничений, заставлять государство брать на себя несколько больше социальных функций. Поскольку же при буржуазной демократии режимы регулярно меняются, и более правые ребята так же регулярно откатывают всё обратно, процессом этим можно заниматься бесконечно. Экономические и политические права и свободы сферической буржуазной демократии соцдем очень любит, но по-разному реагирует на их нарушение. Когда оные права и свободы в своих интересах попирают правые, соцдем считает, что это, конечно, не очень хорошо но в принципе нормально, это же правые, им положено. Когда же это делают другие левые в интересах действительной смены формации, соцдем взрывается негодованием - мол, левые не должны вести себя как правые (а на самом деле он просто всеми силами защищает свой любимый капитализм, как и всякий правак).
II. Государственный капитализм. Неодобрительно относится к анархии производства, общественной жизни и чрезмерному неравенству, но следующего шага не делает и всё равно поддерживает частную собственность на средства производства. Иногда притворяется даже, что он вовсе и не капитализм, а новая сущность, третий путь, прекрасный плод конвергенции и тому подобное. Даёт государству возможность играть якобы надклассовую роль, делает его важнейшим субъектом на национальном рынке, предоставляет ему организаторские функции в экономике и зачастую в других сферах общественной жизни. Посредством всего этого государственный капитализм не просто снижает неравенство граждан и развивает общество, но сглаживает межклассовые противоречия, по меньшей мере внешне. На правах и свободах буржуазной демократии не зацикливается.
III. Народничество. Неодобрительно относится к крупному капиталу, крупной частной собственности, особенно на землю и природные ресурсы, часто неодобрительно относится и к капитализму в целом и поддерживает революционную борьбу (регулярно - в форме террора или партизанщины). При этом, однако, полагает, что мелкая собственность - это очень хорошо, ибо это основа для процветания общества в целом и каждого человека в отдельности, что прекрасный новый мир должен строить избавленный от угнетателей Простой Народ (чаще всего крестьянство и чаще всего - на традиционной общинной основе) и что народ этот хорош и умён настолько, что ему только дай свободу, и он немедленно сам устроит рай на земле. Поэтому народничество с пренебрежением относится к большим организованным структурам и проектам, включая государство, не одобряет централизацию, тяготеет к мелкобуржуазности, очень любит кооперативы, восхваляет самоорганизацию и самоуправление, с упоением предаётся бюрократоборчеству и часто склонно к национализму (правда, в этом случае оно начинает проявлять к «большим» вопросам больший интерес). Отношение к правам и свободам буржуазной демократии - весьма разнообразное; да и вообще народничество принимает самые разнообразные формы изо всего левого куста. Тем не менее, из-за недооценки (а то и пренебрежения) материального и/или организационного факторов и тяги к мелкобуржуазности не в состоянии перейти к полноценному социализму в любой своей форме.
IV. Меньшевизм. Это довольно хитрая и неуловимая штука. В общем случае её можно охарактеризовать как воплощённый оппортунизм, но в разных условиях - разные «удобные случаи», “opportunities”, поэтому на практике он может проявляться в левой среде очень по-разному. За условную точку отсчёта можно взять исторических меньшевиков: первоначально они, как и большевики, хотят революционного свержения капитализма и построения социализма (но в более умеренной форме и постепенными темпами), а потом, будучи не в состоянии держать курс и ища ближайших тактических и личных выгод, докатываются до прямой поддержки самых реакционных капиталистических и антикоммунистических кругов. Впрочем, это лишь пример. Настоящий меньшевик может возникнуть и в другой левой области и эволюционировать тоже по-всякому. Сохраняется лишь мотив поиска сиюминутных выгод и удобств, особенно личных, и склонность к недисциплинированности, неустойчивости и расхлябанности. Налицо также стихийная тяга к правам и свободам буржуазной демократии (ибо меньшевик индивидуалистичен) и вообще к старым, проверенным временем формам организации жизни, то есть к капитализму (ведь принятие старых форм - это путь наименьшего сопротивления, а как раз наименьшего сопротивления меньшевик и ищет).
V. Большевизм. Отрицательно относится к капитализму, придерживается классовой теории общества, считает необходимым революционное свержение капитализма, революционным классом считает пролетариат, революционным субъектом - марксистскую партию. Также считает необходимым централизованное и организованное строительство и развитие нового общества (сначала социализма, а затем и коммунизма), главнейшим экономическим признаком социализма считает ликвидацию значимой частной собственности на средства производства, коммунизма - отмену денег и осуществление производства сознательными людьми по общественной потребности. Целью деятельности нового общества считает принесение общественной пользы, а через неё - личной пользы каждому гражданину. К правам и свободам буржуазной демократии относится скептически, в основном отрицая экономические права и рассматривая политические права в существенно ином контексте. Коренное отличие от народничества, дающее большевизму принципиально иные возможности - полагает, что новое общество возможно строить не потому, что кто-то хороший, а потому, что к этому ведут различные объективные материальные факторы. Вместе с тем до сих пор имеет в теории массу белых пятен, тёмных мест и прямых ошибок, а также недостаточную и частично совершенно негодную философскую базу, но всё это мы сейчас обсуждать не будем, ядро учения - вот оно.
Рискну сказать, что всякое левое учение так или иначе относится к одной из этих пяти групп либо возникает на их стыке, как их гибрид, как смесь каких-то их отдельных положений. В следующей части этого наброска я в обзорном порядке пройдусь по конкретным учениям, но сначала нужно сказать ещё пару слов по терминологии. «Левыми» следует считать все перечисленные идеи, поскольку они отрицают те или иные сущностные черты капитализма либо капитализм в целом. «Марксистскими» следует считать учения, сохраняющие или сущность марксизма (это большевизм), или хотя бы какие-то ключевые его элементы, вроде учения о классах и необходимости смены капитализма на социализм/коммунизм (такое частичное присутствие марксизма иногда можно встретить и в других группах). Наконец, «коммунистическими» учениями являются лишь те, что напрямую развивают марксизм, не пересматривая и не отбрасывая фундаментальных его положений (это только большевизм). То есть «большевик = коммунист» и наоборот, и никак иначе.
Ещё нужно учитывать, что древним корнем всех пяти групп является утопический социализм, в том или ином виде сопровождавший человечество на протяжении всей его истории. Людям (не всем, конечно, но многим) не нравились эксплуататорские общества, люди хотели справедливости, счастья и процветания, люди воображали, как бы это можно было устроить. Длинной эволюции утопического социализма, приведшей в числе прочего к возникновению в XIX веке - наряду с марксизмом - довольно пышного куста конкурирующих с марксизмом учений, где уже угадываются контуры вышеперечисленных групп, я в этом наброске касаться тоже не буду, но всегда надо помнить, что ничего с потолка не взялось, что у всякой мысли и идеи есть своя история и свои истоки, материальные в том числе. Наиболее прямыми наследниками утопического социализма являются народнические учения.