Гершензон
Михаил Осипович Гершензон в тысячи раз сделал брольше для русского просвещения, чем все эти Бурсовы, Баткины, Аверинцевы и Эйдельманы. Он с глубокой сыновней любовью воскресил в памяти забытые имена братьев Киреевских, обильно цитировал Ивана, но и не забывал и про Петра Васильевича. Мне, поклоннику Сталина, грех не вспомнить:
„Говорят, что не можетъ быть народъ безъ единаго, самовластнаго правителя,
какъ стадо не можетъ быть безъ пастуха.-Но пастухъ надъ стадомъ-
человѣкъ: онъ по самому естеству выше стада, а потому и законный его правитель.
Безумно было бы надѣяться на цѣлость стада, еслибы стадомъ быковъ правилъ
быкъ, или стадомъ барановъ-баранъ. (Итакъ) Не ясно-ли, что это уподобленіе
ложное? и кто же, кромѣ Бога, во столько, выше человѣка по самому
естеству своему, во сколько человѣкъ выше стада животныхъ? Чтобы человѣку
стать на это мѣсто, нужно-либо ему возвыситься до Бога, либо народу унизиться
на степень животныхъ".
Гершензон вслед за Чаадаевым, ясно осознал значение для русского духа такого громадного явления, как славянофильство и своими трудами постарался вернуть его на место - в наше бытие и сознание. Имя Гершензона с неизменным глубочайшим почтением всегда упоминали Мандельштам и Вяч. Иванов. Мне его писания всегда казались сродными с культурными начинаниями Павла Муратова - другого нашего просветителя. Теперь, увы, и эти имена нами также забыты. К счастью не всеми!
„Говорят, что не можетъ быть народъ безъ единаго, самовластнаго правителя,
какъ стадо не можетъ быть безъ пастуха.-Но пастухъ надъ стадомъ-
человѣкъ: онъ по самому естеству выше стада, а потому и законный его правитель.
Безумно было бы надѣяться на цѣлость стада, еслибы стадомъ быковъ правилъ
быкъ, или стадомъ барановъ-баранъ. (Итакъ) Не ясно-ли, что это уподобленіе
ложное? и кто же, кромѣ Бога, во столько, выше человѣка по самому
естеству своему, во сколько человѣкъ выше стада животныхъ? Чтобы человѣку
стать на это мѣсто, нужно-либо ему возвыситься до Бога, либо народу унизиться
на степень животныхъ".
Гершензон вслед за Чаадаевым, ясно осознал значение для русского духа такого громадного явления, как славянофильство и своими трудами постарался вернуть его на место - в наше бытие и сознание. Имя Гершензона с неизменным глубочайшим почтением всегда упоминали Мандельштам и Вяч. Иванов. Мне его писания всегда казались сродными с культурными начинаниями Павла Муратова - другого нашего просветителя. Теперь, увы, и эти имена нами также забыты. К счастью не всеми!