жамцарано - 3
соединенные штаты сибири или великая монголия)
как сталкивались общесибирская и панмонгольская идея
здесь начало саги http://sarvarupa.livejournal.com/250214.html
http://sarvarupa.livejournal.com/250662.html
здесь текст на арде http://asiarussia.ru/articles/8535/
декларация о независимости монголии 1912 года
жамцарано
бадмаев ухтомский и буряты
Цыбен Жамцарано и панмонголизм. Часть IV
Эпиграф: "Панмонголизм! Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно..."
(В. Соловьев. стихотворение "Панмонголизм", 1894 г., опубликовано в 1905 г.)
Автор ARD Сергей Басаев о том, как проблемы, волновавшие в свое время "панмонголистов" и "народников" Цыбена Жамцарано и Элбек-Доржи Ринчино, преломляются в наше время.
Продолжение.
Специальный дипкорпус Бадмаева
Любопытно, что перед тем, как попасть в 1895 году в гимназию Бадмаева, юный Цыбен Жамцарано после двух оконченных с отличием классов Читинского городского училища сначала был на деньги Агинской думы отправлен учиться в Пекин. Однако вскоре юношу вернули назад для того, чтобы в составе группы способных мальчиков-бурят направить его в столицу Российской империи к Бадмаеву.
Тогда Петр Бадмаев служил в генеральском чине в Азиатском департаменте русского МИДа и выстраивал свою стратегию расширения влияния России на азиатском Востоке. Создав в Петербурге частную гимназию для своих земляков, юношей-бурят, он рассматривал их в качестве будущих кадров для верного ему специального дипломатического корпуса для работы в Китае, Монголии, Маньчжурии, Тибете.
По мнению действительного статского советника Петра Бадмаева, этим его будущим сотрудникам, - дипломатам, торговым агентам и участникам концессионных предприятий, руководителям "научных" экспедиций, "путешественникам" и "паломникам", - необходима была специальная подготовка.
Поэтому он в докладах в МИД и лично Николаю II добивался придания его гимназии официального государственного статуса, о чем свидетельствует одна из его официальных записок царю. В этой записке 1895 года Бадмаев предлагал окончивших его гимназию молодых людей сначала отправлять на три года на Восток за казенный счет (на усиленной стипендии в размере 50 рублей, а это серьезные по тем временам деньги) для "практического изучения языков", а затем зачислять на два года на факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета для получения высшего образования и продолжения карьеры.
Короче говоря, в случае успеха Бадмаева при дворе учащихся его гимназии могла ожидать карьера дипломата, государственного чиновника (инородцы-буряты ранее к такой деятельности не допускались) или агента МИДа, - видного исследователя, издателя-публициста или предпринимателя. Но обязательным условием для всех студентов гимназии Бадмаева была сдача расширенного гимназического курса Закона Божьего, который тогда был одним из основных предметов во всех русских гимназиях. Также желательным было принятие православия. Кстати, сам Петр Александрович Бадмаев до крещения носил имя Жамсаран, а его крестным отцом был, как известно, сам русский император Александр III.
Не расстанусь с буддизмом
Именно последнее обстоятельство и помешало 16-летнему Цыбену Жамцарано продолжить учебу в гимназии. В столь юном возрасте он впервые в жизни всерьез проявил характер и после двух лет учебы в гимназии Бадмаева отказался принимать православие и обучаться Закону Божьему. В 1897 году он вместе несколькими другими юношами-бурятами (Базар Барадийн был одним из них) был отчислен из гимназии и вернулся на родину.
В 1896 году Агинская Степная дума отправляет его на учебу в Иркутскую учительскую семинарию, куда он был зачислен на единственную стипендию для бурят-буддистов. Летом 1901 года он успешно заканчивает учительскую семинарию и еще год работает учителем в Агинском приходском училище. Но уже в декабре 1901 года Жамцарано узнает о том, что съезд родоначальников и общественных доверенных Агинской Степной думы вновь решает направить его и Базара Барадийна на учебу в Санкт-Петербургский университет. И с сентября 1902 года Жамцарано уже посещает в качестве вольнослушателя лекции в университете.
В общей сложности Цыбен Жамцарано проучился в столичном университете на четырех (!) факультетах в течении пяти лет, с 1902-го по 1907-й годы. Первый год он был вольнослушателем на юридическом факультете, затем два года на естественно-историческом отделении физико-математического факультета (именно там изучались тогда такие предметы, как этнография, археология и антропология), с сентября 1905 года он вольнослушатель на историко-филологическом факультете, и, наконец, с начала 1907 года - на факультете восточных языков.
Чем же объясняется такая частая смена научной специализации Жамцарано? И почему он с 1907 года стал работать преподавателем монгольского языка в Санкт-Петербургском университете, не закончив формально полного курса по какой-либо одной специальности и не получив диплома о высшем образовании?
Строптивый Жамцарано
Дело в том, что с 1903 года, после первого же года учебы, и до 1908 года он каждый год ездит в научные командировки и экспедиции к бурятам в Восточную Сибирь (Иркутскую губернию и Забайкальскую область), а в 1909-1910 годах в Южную Монголию. Причем в этих экспедициях он выступает как сотрудник Императорской академии наук, Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии, Русского музея, публикует свои работы, сотрудничает с ведущими русскими учеными-востоковедами - Андреем Рудневым, Сергеем Ольденбургом, Федором Щербатским, Дмитрием Клеменцом. А также, что немаловажно, с влиятельными русскими дипломатами Иваном Коростовцом и Эспером Ухтомским, имевшим свою сеть агентов на Азиатском Востоке.
Приблизительно такой же деятельностью занимается, кстати, и другой "птенец Петра Бадмаева" Базар Барадийн, тоже бывший ученик гимназии Бадмаева, отчисленный оттуда за строптивость и отказ от принятия православия. Оба они в одно время учились в Санкт-Петербургском университете, а позже стали там лекторами монгольского языка.
Уже 1905 году за публикацию своих работ по этнографии бурят Цыбен Жамцарано получает престижную в научном мире серебряную медаль Русского географического общества, своего рода "пропуск" в международный клуб серьезных ученых-исследователей. То есть, еще учась в университете, Жамцарано самостоятельно занимается научной деятельностью, активно публикуется и свободно выбирает себе учебные предметы в университете, представляющие интерес для его научных и, скажем так, "агентурных" занятий. В этом второй раз (первый раз это отказ перехода в другую веру) проявилось такое качество личности Цыбена Жамцарано, как природная строптивость и независимость .
Любопытно, что никогда в жизни не сдавая официально экзаменов на прохождение полного университетского курса (то есть, не имея формально высшего образования), и не проходя формально процедуру защиты ученых степеней, Жамцарано имел вполне себе официальные звание члена-корреспондента Академии наук СССР и степень доктора филологических наук. Последняя была присвоена ему без защиты диссертации, по совокупности научных работ. Произошло это в 30-е годы после возвращения его в Россию (Советский Союз) из Монголии. Вот эта неспособность следовать процедуре, нежелание доказывать кому-то свою научную, политическую и мужскую состоятельность путем получения дипломов, - яркое свойство личности Цыбена Жамцарано, не раз мешавшее ему в жизни.
Спас от забвения эпос "Гэсэр"
Кстати, Цыбен Жамцарано был тем человеком, который записал в 1906 году наиболее известный европейской науке улигер о Гэсэре. Это улигер "Абай Гэсэр хубуун" сказителя-улигершина Маншута Эмегенова, который стал фактически началом составления обширной бурятской Гэсэриады. Напомним, что еще в начале 90-х годов XIX века член русского Географического общества и народный учитель-бурят Матвей Хангалов записал у своего отца, улигершина Николая Хангалова, самый первый улигер о Гэсэре "Абай Гэсэр Богдо хан". Матвей Хангалов даже опубликовал переложение улигера в собственном подробном пересказе в одном из научных сборников, издаваемых Григорием Потаниным, известным сибирским деятелем, будущим первым председателем Сибирской областной думы.
Однако именно улигер Маншута Эмегенова, известный как "эхирит-булагатская версия" эпоса, наряду с так называемой "унгинской версией" (улигером "Абай Гэсэр" Пеохона Петрова) стал одной их двух основ искусственно созданного в 40-е годы XX века сводного текста бурятского эпоса, представленного тогда мировой общественности как "бурят-монгольский эпос "Гэсэр". Сейчас этот сводный (на основе в основном двух улигеров) текст, собственно, и известен во всем мире как эпос "Гэсэр".
В своем дневнике, который Жамцарано вел в период 16 мая - 31 декабря 1906 года, во время "научной экскурсии" в Иркутскую губернию и Забайкальскую область "по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии", он сделал следующую запись.
"2 ноября. Начал запись Гэсэра из уст рапсода Маншуд.
3. Продолжаем поэму...
4-5 ноября. День и ночь продолжаем запись поэмы. В глубокую полночь звучно раздается пение Маншууда, мешая спать. Но мы с ним неутомимы и удивляемся своей усидчивостью. Утомление страшное. Руки еле ворочаются. У Маншуда еле движется язык."
Объемный улигер Маншута Эмегенова "Абай Гэсэр хубуун", напомним, передавался изустно поколениями улигершинов и содержит 10 590 (!) стихов, то есть отдельных стихотворных мини-текстов (двустиший, четырехстиший, восьмистиший). А наиболее полная версия улигера, то есть, вместе с главами о сыновьях Гэсэра (фактически эти "главы" являются такими же полноценными улигерами, только меньшего объема) его объем превышает 22 тысячи стихов! Сам Жамцарано ранее говорил, что полная стенографическая запись улигера может занять не менее семи-восьми дней при ежедневной 16-часовой работе.
Этот улигер является наиболее архаичным среди более десятка самых крупных из записанных бурятских улигеров о Гэсэре. По признанию специалистов, этот улигер отражает самый древний пласт культуры народов этого региона, описывая быт и хозяйственную деятельность предков бурят даже не как кочевников-скотоводов, а как охотников!
Кроме того, благодаря записям Жамцарано история мировой культуры сохранила также и другие бурятские улигеры, каждый из которых вполне мог бы сравниться с эпосами других народов - греческими "Одиссеей", "Илиадой", индийской "Рамаяной", армянским "Давидом Сасунским", финским "Калевалой".
Это записанные вольнослушателем, а затем преподавателем университета Цыбеном Жамцарано улигеры "Айдурай Мэргэн", "Аламжи Мэргэн", "Ерэнсэй", "Ошор Богдо хубуун". Как и эпос "Гэсэр", они описывают подвиги других небесных баторов (богатырей), сыновей западных добрых небесных богов (тэнгри) и земных богов (ханов), которые отправили их на Землю для восстановления справедливости и благоденствия людей, нарушенных в результате деятельности недобрых восточных тэнгри и ханов. Большинство из этих улигеров до сих пор мало известны широкой аудитории, изучаются в основном только специалистами в области фольклористики.
Тем не менее, их успели научным образом подробно зафиксировать, они не ушли в небытие, не утеряны для будущих поколений. И если Цыбен Жамцарано больше ничего не сделал бы для бурят, кроме записей "Абай Гэсэра" и "Аламжи Мэргэна", его имя как собирателя этого бесценного наследия все равно, рано или поздно, было бы оценено и в мировой культуре, и, естественно, среди монгольских народов.
Соединенные Штаты Сибири или Великая Монголия?
С началом первой русской революции Жамцарано всерьез увлекается революционными идеями, сотрудничает с несколькими изданиями сибирских автономистов-"областников", ранее мечтавших о своем независимом государстве под названием "Соединенные Штаты Сибири".
В своем знаменитом споре на страницах журнала "Сибирские вопросы" с бурятским "западником" Михаилом Богдановым, перешедшим впоследствии в лагерь так называемых бурятских "народников", Жамцарано впервые выдвигает идею "культурного панмонголизма". То есть, культурного (пока не политического) единства на основе языковой и культурно-исторической общности всех монгольских народов - халха (восточных монголов), ойратов и калмыков (западных монголов), чахаров, элетов и хорчинов (южных монголов) и бурят (северных монголов).
Спор с Богдановым касался такого вопроса. Если в результате будущих революционных изменений буряты Восточной Сибири добьются автономии, то на каком языке должно вестись делопроизводство в бурятских органах самоуправления и образование в бурятских школах?
Михаил Богданов настаивал на более тесном сотрудничестве с сибирскими эсерами-"областниками", добивавшимися общей автономии (независимости) для народов Сибири. Он соглашался с предлагаемым сибиряками-автономистами "территориальным принципом" организации земства, новая волна которого началась в ходе революции 1905-1907 годов. И настаивал на том, чтобы органы самоуправления у западных иркутских бурят создавались бы в одной системе с русскими земскими органами. Цыбен Жамцарано и Базар Барадийн, в свою очередь, уже тогда предлагали бурятам не общесибирскую, а общемонгольскую или "панмонгольскую" идею.
Вот примеры крайних высказываний оппонентов, Богданова и Жамцарано, по одному из спорных вопросов, вопросу о языке.
- Есть у бурят и стремление к образованию, а при отсутствии у нас своей письменности и литературы, русский язык является необходимым условием сколько-нибудь полного удовлетворения этого стремления, - писал Михаил Богданов в статье "Сибирское земство и инородцы" (журнал "Сибирские вопросы", 1906, № 2) . - Поэтому русский язык все более и более полно "входит в моду" у иркутских бурят. В Балаганском уезде молодежь почти поголовно в большей или меньшей степени владеет русским языком. Иркутский уезд немногим отстал от Балаганского.
- С восприятием буддизма буряты-шаманисты постепенно усвоят высшие нравственные идеалы, научатся уважать, ценить себя и других, расширится их духовный кругозор, - отвечал Жамцарано Богданову в статье "Бурятское народническое движение и его критик" (журнал "Сибирские вопросы", 1907, № 24). - Они освоятся с родной монголо-бурятской письменностью, литературой и сами будут, по примеру забайкальских сородичей, писать и читать свои мысли по-бурятски, будут через литературу сноситься со всеми монголами, войдут в идейное общение с ними.
Тогда же впервые из уст бурятского деятеля публично прозвучало пока непривычное и кажущее агрессивным (особенно после публикации одноименного стихотворения Владимира Соловьева) слово "панмонголизм".
- Для нас, бурятских народников, верующих в свой народ, в возможность и неизбежность культурного "панмонголизма" (курсив наш - ред.), иркутские буряты - это маленькая часть всего монгольского народа, - есть только одна из ближайших точек для приложения силы, для проведения идеи возрождения, - продолжал в той же статье Цыбен Жамцарано.
Первая бурятская НПО
Любопытен еще один эпизод деятельности Цыбена Жамцарано, выходящий, как и многое другое из того, что он сделал, на проблемы современного нам состояния бурятской культуры. Еще будучи вольнослушателем на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, в 1906 году Цыбен Жамцарано создал первую среди бурят неправительственную и нецерковную организацию - общественный союз "народнического" толка под названием "Знамя бурятского народа" (Буряад зоной туг). Этот союз, в который вошли бурятские деятели образования (ученые, студенты, педагоги-просветители, или народные учителя), пытался решать болезненные, в том числе и лично для Жамцарано, проблемы получения образования для молодых бурят.
Одной из заявленных целей союза была, как выразился Жамцарано, "национализация образования", то есть, создание светской системы образования бурят на родном языке. Дело в том, что до этого монгольской и тибетской грамоте дети-буряты обучались только в буддистских школах при дацанах или дома. А все обучение в светских школах, училищах, гимназиях, семинариях кроме специальных классов для переводчиков с монгольского языка, велось на русском языке. Причем, во всех этих учебных заведениях всем детям-бурятам давались уроки Закона Божьего, главной целью чего были христианизация и русификация бурят.
Напомним, что сам Жамцарано в детстве и юношестве уже сталкивался с этой проблемой, когда набор для не православных детей в училища и гимназии был сильно ограничен, а в самих учебных заведениях учащихся склоняли к принятию господствующей религии. Результатом первого конфликта Жамцарано с этой системой было его отчисление из гимназии Петра Бадмаева за отказ от крещения. Тогда Жамцарано не смог продолжать учебу в гимназии, под сомнение встала перспектива получения им высшего образования. Поэтому Жамцарано хотел, чтобы дети бурят могли получать светское образование, во-первых, на родном языке, во-вторых, оставаясь полноценными буддистами.
Но главной новацией предлагаемой "народниками" новой системы образования у бурят было то, что студенты Жамцарано, Барадийн и Ринчино хотели ввести в бурятских школах обучение на новом монгольском алфавите. Это стало бы, ни много - ни мало, "реформой монгольской письменности".
Чего тебе надобно, старче...
Дело в том, что к этому времени талантливый во всем Элбек Ринчино, в то время студент Петербургского университета, вместе с народным учителем и просветителем Николаем Амагаевым разработали "новый монголо-бурятский алфавит", своего рода усовершенствованный вариант так называемого "агвановского письма", созданного незадолго до этого известным буддистским деятелем Агваном Доржиевым.
Сутью этих изменений была в следующем. Благодаря Агвану Доржиеву и Элбеку Ринчино, схватившемуся за эту новаторскую идею, традиционный монгольский алфавит с помощью новых буквенных знаков, полученных с помощью отточий с обеих сторон вертикальных монгольских строк получил новые возможности, которые до этого были ограничены. Теперь он мог абсолютно точно (!) воспроизводить все европейские буквенные соответствия.
Например, такое сложное в звуковом восприятии для монголов выражение Пушкина, как "durachina ty prostophilya", или бессмертное ильфо-петровкое "же не манж па си жур", можно было спокойно передать посредством нового монгольского алфавита! Кстати, в 1910 году Агван Доржиев издал на своем письме переведенную им же на бурятский язык "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Монгольская письменность тоже развивалась и развивается, - писал Цыбен Жамцарано в статье "Бурятское народническое движение и его критик". - Древне-уйгурский алфавит, потом старомонгольский, затем современный - с разновидностями (калмыцкий и маньчжурский алфавиты) и наконец новый монголо-бурятский алфавит представляют наглядный и правильный ход постепенного изменения одного и того же алфавита в смысле приспособления его к живой речи. Речь и опыт народа с веками претерпевают изменения, и вместе с изменениями реформируется письменность. Это неизбежно. Агвановский алфавит есть только логический результат развития монгольского алфавита.
Элбек Ринчино и Николай Амагаев в сжатые сроки выполнили "социальный заказ" "Знамени бурятского народа" и создали более удобный вариант "агвановского письма". Значительно упростив при этом написание отдельных букв и уточнив некоторые грамматические формы и правила. В 1910 году они уже издали книгу под названием "Новый монголо-бурятский алфавит"!
Один язык - два алфавита?
Другой "культурный панмонголист" и "народник" Базар Барадийн с тому времени создал, так сказать, "запасной вариант" бурятского и монгольского алфавита на основе латинской письменности. И даже выпустил в 1910 году сборник бурятского фольклора на латинской графике под названием "Buriaad zonoi uran eugeiin deeji" (Отрывки из бурятской народной литературы). Кстати, искусственно созданный в 20-30-е годы XX века современный литературный бурятский язык первые десять лет (1929-1939 годы) был на латинице, а затем в годы борьбы с панмонголизмом его перевели на кириллицу.
Таким образом, если сейчас буряты вдруг придут к пониманию необходимости реформ в области языка, своего рода, "культурной революции", и решат перевести свой исчезающий бурятский язык на цонгольский диалект, более близкий к монгольскому языку, и на классическое монгольское письмо, то все инструменты для этого уже имеются. Это два алфавита (монгольский и латинский) и разработанные большей частью грамматические нормы.
Латинский алфавит может пригодится и монголам, и бурятам для удобства в переходный период, а возможно, и далее. Латиница удобна для обучения литературному языку европейски образованных представителей монголов (бурят) и для облегчения восприятия монгольского (бурятского) языка иностранцами, при воспроизведении ими монгольских слов. Полезной будет латиница и для тех бурят, которые пока не владеют родным языком.
В современном мире есть удачные примеры воплощения принципа "один язык - два алфавита". Например, это современные корейский и вьетнамский языки, где применяются одновременно традиционное иероглифическое письмо и латиница, а также сербско-хорватский язык, существующий одновременно на кириллице (для сербов) и на латинице (для хорватов).
Такой задел создали для нас Агван Доржиев и "культурные панмонголисты" и бурятские "народники" начала XX века Цыбен Жамцарано и Элбек Ринчино . Хотя им самим так и не удалось завершить успехом свою "культурную революцию" и ввести в обращение "новый монголо-бурятский алфавит" (с диакритическими знаками в виде отточий). Как и новую систему образования для бурят на родном языке. Не все еще потеряно?
С Монголией у политика, государственного деятеля и ученого Цыбена Жамцарано связаны два основных периода его жизни.
Во-первых, это два года перед Монгольской национальной революцией 1911 года, когда воспользовавшись крушением Цинской империи, монгольские князья и буддистские ламы объявили о своей "независимости" от Китая, и первые 6 лет "автономной" богдогэгэновской Монголии с 1911-го по 1917-й годы, когда проходило становление новой монгольской государственности. Тогда Жамцарано являлся агентом русского МИДа и активно сотрудничал с консульством России в Урге.
И, во-вторых, это первые 11 лет фактической независимости Монголии с 1921-го по 1932-й годы. Главным органом, в котором координировалась политика Советской России по отношении к Монголии, в этот период являлась Монголо-Тибетская секция созданного в 1921 году Дальневосточного секретариата Коминтерна. С самого начала руководителем этой секции был Элбек-Доржи Ринчино, а ее сотрудниками являлись известные бурятские деятели: Цыбен Жамцарано (псевдоним Бегзеев), Мария Сахьянова (Трубачеева), Георгий Данчинов, Мария Ринчино (супруга Э.-Д. Ринчино), Бадмажап Сакияева (жена Ц. Жамцарано), Цыден-Еши Дашепылов (Дашипилон, Готчитский), Базар Ишидоржин.
Дипломатия на первом месте
Во время правления в Монголии Богдо-Гэгэна VIII Цыбен Жамцарано, будучи советником русского консульства в Урге, создал и возглавил департамент просвещения и образования в правительстве Монголии, который структурно относился к МИДу молодой страны. В тот период Жамцарано активно занимается открытием первых светских школ, созданием органов печати, подготовкой молодых кадров в сфере образования.
Однако главным его интересом остается дипломатия. Жамцарано - одна из ключевых фигур в правительстве премьера Монголии Намнансурена, отвечающих за подготовку внешних договоров Монголии. Он участвует в дипломатических миссиях в Россию и Китай, во всех переговорах, касающихся получения Монголией независимости.
Во многом благодаря активной деятельности Жамцарано Монголия и монгольское правительство Богдо-Гэгэна получили самостоятельный международный статус, закрепленный в Кяхтинском трехстороннем (между Россией, Китаем, Монголией) договоре 1915 года. Дело в том, что на переговорах Китай требовал признать Внешнюю Монголию провинцией Китая, а монгольская сторона чувствовала себя независимой и требовала полного суверенитета. Россия же, оказывая Монголии финансовую, политическую и военную поддержку, пыталась не допустить своего открытого военного конфликта с Китаем и неизбежного вмешательства в этом случае Японии, ставшей к тому времени одним из ключевых политических игроков в этом регионе.
Япония первой из азиатских стран нанесла серьезное военное и политическое поражение одной из грозных европейских империй (России). Отобрав у России территории, Япония находилась в боевой форме и готова была решать территориальные проблемы в Азии только в отношениях со слабым тогда Китаем, который только что сам сбросил с себя "варварскую" маньчжурскую династию. Японцы тогда настроены были поддержать маньчжурских, монгольских и любых других сепаратистов, которые добивались своей эмансипации от Китая. Причем, такая политика была направлена как против Китая, так и против России, традиционно имевшей виды и на Маньчжурию, и на Монголию.
В результате заключения Кяхтинского договора 1915 года, по которому "автономная" Внешняя Монголия формально признавала над собой сюзеренитет Китая, России удалось избежать открытого конфликта с Китаем и Японией. В то же время территория провозглашенного в 1911 году Монгольского государства (на территории Внешней Монголии) оставалась свободной от китайского влияния. Налоги в китайскую казну монголами не платились, административное управление со стороны китайцев отсутствовало, китайские войска и купцы были изгнаны из страны. Благодаря деятельности Жамцарано и русских дипломатов тогда удалось смягчить и позицию монгольского правительства в вопросе формального признания "сюзеренитета" Китая, и позицию китайской стороны, которая не стала требовать большего.
Кстати, в течении первого монгольского периода жизни Цыбен Жамцарано первый раз женился. Произошло это в 1913 году, когда ему было уже 32 года. Супругой Жамцарано стала одна из первых европейски образованных женщин-буряток Варвара (Долгор) Вампилова, дочь известного среди аларских бурят Вандана Вампилова и сестра Баэртона (Баярто) Вампилуна, будущего депутата Всероссийского Учредительного собрания от бурят Восточной Сибири. Варвара Вампилова была на семь лет моложе Цыбена Жамцарано, закончила акушерско-фельдшерскую школу в Иркутске и медицинские высшие курсы Лесгафта в Санкт-Петербурге. К сожалению, во время ликвидации эпидемии сыпного тифа в Урге в конце 1914 года Варвара Вампилова заразилась и умерла.
Японский панмонголистский проект
Четыре года между двумя этими монгольскими периодами (1917 - 1921 годы), то есть, весь период революции и гражданской войны, Жамцарано провел в Бурятии, занимаясь созданием бурятской национально-культурной и политической автономии. Он вернулся в Россию из Монголии в апреле 1917 года по личному приглашению Элбека Ринчино, которому Временный оргкомитет по созыву общебурятского национального съезда (руководители комитета - М. Богданов и Э.-Д. Ринчино) поручил пригласить Жамцарано и других известных бурят на родину.
Здесь Жамцарано участвует в создании политических и административных органов бурятской автономии, становится вторым после Ринчино председателем Бурнацкома (декабрь 1917 года - март 1918 года), вступает в партию социалистов-революционеров (эсеров). В условиях Гражданской войны в России вплоть до разгона Бурнардумы атаманом Семеновым Жамцарано занимается проблемами культурного строительства, образования, выступает с позиций нейтралитета бурят в гражданской войне.
Кстати, был в биографии Цыбена Жамцарано и следующий эпизод. В марте 1919 года при создании Григорием Семеновым правительства "Великой Монголии" (при помощи Японии) Жамцарано заочно получил в этом "правительстве" пост министра иностранных дел, однако впоследствии от него отказался.
Этот проект создания при финансовой и военной поддержке Японии "Великого Монгольского государства" (Их Монгол Улс) с участием русских белых сил (правительства Забайкальской области) был первой попыткой японского правительства использовать монгольский фактор в установлении своей гегемонии на территории Маньчжурии, Северного Китая, российского Дальнего Востока, Внешней и Внутренней Монголии.
Элбек Ринчино, который был назначен советником правительства Нэйсэ-Гэгэна, буддистского хутухты Внутренней Монголии, на первом этапе активно участвовал в этом проекте. Он даже возглавил выбранную на Даурской конференции делегацию Великой Монголии в Париж, где в течение двух лет (1919-1920 гг.) проходила мирная конференция держав-победительниц в Первой мировой войне (Великобритании, Франции, США) и решался вопрос о послевоенном устройстве мира. Японцы обещали Нэйсэ-Гэгэну и Семенову содействие в признании мировым сообществом нового "государства".
Однако в этом японской разведке и дипломатии помешали США, с помощью которых этот японский проект потерпел крах. После вмешательства американцев посланцам "Великой Монголии" просто отказали в выдаче визы на въезд во Францию, и в Версаль они не попали, так и оставшись в порту Владивостока. К тому времени и сами японцы потеряли интерес к "панмонголистской идее" Григория Семенова и отказали ему в деньгах, сосредоточившись на поддержке других сепаратистов в Китае, - будущего правительства Маньчжурии. Напомним, что и правительство Богдо-Гэгэна в Монгольском государстве (Монгол Улс) просто проигнорировало этот проект, а впоследствии и оказало вооруженное сопротивление попыткам Нэйсэ-Гэгэна присоединить Внешнюю Монголию к своему "государству".
Продолжение следует...
Сергей Басаев
как сталкивались общесибирская и панмонгольская идея
здесь начало саги http://sarvarupa.livejournal.com/250214.html
http://sarvarupa.livejournal.com/250662.html
здесь текст на арде http://asiarussia.ru/articles/8535/
декларация о независимости монголии 1912 года
жамцарано
бадмаев ухтомский и буряты
Цыбен Жамцарано и панмонголизм. Часть IV
Эпиграф: "Панмонголизм! Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно..."
(В. Соловьев. стихотворение "Панмонголизм", 1894 г., опубликовано в 1905 г.)
Автор ARD Сергей Басаев о том, как проблемы, волновавшие в свое время "панмонголистов" и "народников" Цыбена Жамцарано и Элбек-Доржи Ринчино, преломляются в наше время.
Продолжение.
Специальный дипкорпус Бадмаева
Любопытно, что перед тем, как попасть в 1895 году в гимназию Бадмаева, юный Цыбен Жамцарано после двух оконченных с отличием классов Читинского городского училища сначала был на деньги Агинской думы отправлен учиться в Пекин. Однако вскоре юношу вернули назад для того, чтобы в составе группы способных мальчиков-бурят направить его в столицу Российской империи к Бадмаеву.
Тогда Петр Бадмаев служил в генеральском чине в Азиатском департаменте русского МИДа и выстраивал свою стратегию расширения влияния России на азиатском Востоке. Создав в Петербурге частную гимназию для своих земляков, юношей-бурят, он рассматривал их в качестве будущих кадров для верного ему специального дипломатического корпуса для работы в Китае, Монголии, Маньчжурии, Тибете.
По мнению действительного статского советника Петра Бадмаева, этим его будущим сотрудникам, - дипломатам, торговым агентам и участникам концессионных предприятий, руководителям "научных" экспедиций, "путешественникам" и "паломникам", - необходима была специальная подготовка.
Поэтому он в докладах в МИД и лично Николаю II добивался придания его гимназии официального государственного статуса, о чем свидетельствует одна из его официальных записок царю. В этой записке 1895 года Бадмаев предлагал окончивших его гимназию молодых людей сначала отправлять на три года на Восток за казенный счет (на усиленной стипендии в размере 50 рублей, а это серьезные по тем временам деньги) для "практического изучения языков", а затем зачислять на два года на факультет восточных языков Санкт-Петербургского университета для получения высшего образования и продолжения карьеры.
Короче говоря, в случае успеха Бадмаева при дворе учащихся его гимназии могла ожидать карьера дипломата, государственного чиновника (инородцы-буряты ранее к такой деятельности не допускались) или агента МИДа, - видного исследователя, издателя-публициста или предпринимателя. Но обязательным условием для всех студентов гимназии Бадмаева была сдача расширенного гимназического курса Закона Божьего, который тогда был одним из основных предметов во всех русских гимназиях. Также желательным было принятие православия. Кстати, сам Петр Александрович Бадмаев до крещения носил имя Жамсаран, а его крестным отцом был, как известно, сам русский император Александр III.
Не расстанусь с буддизмом
Именно последнее обстоятельство и помешало 16-летнему Цыбену Жамцарано продолжить учебу в гимназии. В столь юном возрасте он впервые в жизни всерьез проявил характер и после двух лет учебы в гимназии Бадмаева отказался принимать православие и обучаться Закону Божьему. В 1897 году он вместе несколькими другими юношами-бурятами (Базар Барадийн был одним из них) был отчислен из гимназии и вернулся на родину.
В 1896 году Агинская Степная дума отправляет его на учебу в Иркутскую учительскую семинарию, куда он был зачислен на единственную стипендию для бурят-буддистов. Летом 1901 года он успешно заканчивает учительскую семинарию и еще год работает учителем в Агинском приходском училище. Но уже в декабре 1901 года Жамцарано узнает о том, что съезд родоначальников и общественных доверенных Агинской Степной думы вновь решает направить его и Базара Барадийна на учебу в Санкт-Петербургский университет. И с сентября 1902 года Жамцарано уже посещает в качестве вольнослушателя лекции в университете.
В общей сложности Цыбен Жамцарано проучился в столичном университете на четырех (!) факультетах в течении пяти лет, с 1902-го по 1907-й годы. Первый год он был вольнослушателем на юридическом факультете, затем два года на естественно-историческом отделении физико-математического факультета (именно там изучались тогда такие предметы, как этнография, археология и антропология), с сентября 1905 года он вольнослушатель на историко-филологическом факультете, и, наконец, с начала 1907 года - на факультете восточных языков.
Чем же объясняется такая частая смена научной специализации Жамцарано? И почему он с 1907 года стал работать преподавателем монгольского языка в Санкт-Петербургском университете, не закончив формально полного курса по какой-либо одной специальности и не получив диплома о высшем образовании?
Строптивый Жамцарано
Дело в том, что с 1903 года, после первого же года учебы, и до 1908 года он каждый год ездит в научные командировки и экспедиции к бурятам в Восточную Сибирь (Иркутскую губернию и Забайкальскую область), а в 1909-1910 годах в Южную Монголию. Причем в этих экспедициях он выступает как сотрудник Императорской академии наук, Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии, Русского музея, публикует свои работы, сотрудничает с ведущими русскими учеными-востоковедами - Андреем Рудневым, Сергеем Ольденбургом, Федором Щербатским, Дмитрием Клеменцом. А также, что немаловажно, с влиятельными русскими дипломатами Иваном Коростовцом и Эспером Ухтомским, имевшим свою сеть агентов на Азиатском Востоке.
Приблизительно такой же деятельностью занимается, кстати, и другой "птенец Петра Бадмаева" Базар Барадийн, тоже бывший ученик гимназии Бадмаева, отчисленный оттуда за строптивость и отказ от принятия православия. Оба они в одно время учились в Санкт-Петербургском университете, а позже стали там лекторами монгольского языка.
Уже 1905 году за публикацию своих работ по этнографии бурят Цыбен Жамцарано получает престижную в научном мире серебряную медаль Русского географического общества, своего рода "пропуск" в международный клуб серьезных ученых-исследователей. То есть, еще учась в университете, Жамцарано самостоятельно занимается научной деятельностью, активно публикуется и свободно выбирает себе учебные предметы в университете, представляющие интерес для его научных и, скажем так, "агентурных" занятий. В этом второй раз (первый раз это отказ перехода в другую веру) проявилось такое качество личности Цыбена Жамцарано, как природная строптивость и независимость .
Любопытно, что никогда в жизни не сдавая официально экзаменов на прохождение полного университетского курса (то есть, не имея формально высшего образования), и не проходя формально процедуру защиты ученых степеней, Жамцарано имел вполне себе официальные звание члена-корреспондента Академии наук СССР и степень доктора филологических наук. Последняя была присвоена ему без защиты диссертации, по совокупности научных работ. Произошло это в 30-е годы после возвращения его в Россию (Советский Союз) из Монголии. Вот эта неспособность следовать процедуре, нежелание доказывать кому-то свою научную, политическую и мужскую состоятельность путем получения дипломов, - яркое свойство личности Цыбена Жамцарано, не раз мешавшее ему в жизни.
Спас от забвения эпос "Гэсэр"
Кстати, Цыбен Жамцарано был тем человеком, который записал в 1906 году наиболее известный европейской науке улигер о Гэсэре. Это улигер "Абай Гэсэр хубуун" сказителя-улигершина Маншута Эмегенова, который стал фактически началом составления обширной бурятской Гэсэриады. Напомним, что еще в начале 90-х годов XIX века член русского Географического общества и народный учитель-бурят Матвей Хангалов записал у своего отца, улигершина Николая Хангалова, самый первый улигер о Гэсэре "Абай Гэсэр Богдо хан". Матвей Хангалов даже опубликовал переложение улигера в собственном подробном пересказе в одном из научных сборников, издаваемых Григорием Потаниным, известным сибирским деятелем, будущим первым председателем Сибирской областной думы.
Однако именно улигер Маншута Эмегенова, известный как "эхирит-булагатская версия" эпоса, наряду с так называемой "унгинской версией" (улигером "Абай Гэсэр" Пеохона Петрова) стал одной их двух основ искусственно созданного в 40-е годы XX века сводного текста бурятского эпоса, представленного тогда мировой общественности как "бурят-монгольский эпос "Гэсэр". Сейчас этот сводный (на основе в основном двух улигеров) текст, собственно, и известен во всем мире как эпос "Гэсэр".
В своем дневнике, который Жамцарано вел в период 16 мая - 31 декабря 1906 года, во время "научной экскурсии" в Иркутскую губернию и Забайкальскую область "по поручению Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии", он сделал следующую запись.
"2 ноября. Начал запись Гэсэра из уст рапсода Маншуд.
3. Продолжаем поэму...
4-5 ноября. День и ночь продолжаем запись поэмы. В глубокую полночь звучно раздается пение Маншууда, мешая спать. Но мы с ним неутомимы и удивляемся своей усидчивостью. Утомление страшное. Руки еле ворочаются. У Маншуда еле движется язык."
Объемный улигер Маншута Эмегенова "Абай Гэсэр хубуун", напомним, передавался изустно поколениями улигершинов и содержит 10 590 (!) стихов, то есть отдельных стихотворных мини-текстов (двустиший, четырехстиший, восьмистиший). А наиболее полная версия улигера, то есть, вместе с главами о сыновьях Гэсэра (фактически эти "главы" являются такими же полноценными улигерами, только меньшего объема) его объем превышает 22 тысячи стихов! Сам Жамцарано ранее говорил, что полная стенографическая запись улигера может занять не менее семи-восьми дней при ежедневной 16-часовой работе.
Этот улигер является наиболее архаичным среди более десятка самых крупных из записанных бурятских улигеров о Гэсэре. По признанию специалистов, этот улигер отражает самый древний пласт культуры народов этого региона, описывая быт и хозяйственную деятельность предков бурят даже не как кочевников-скотоводов, а как охотников!
Кроме того, благодаря записям Жамцарано история мировой культуры сохранила также и другие бурятские улигеры, каждый из которых вполне мог бы сравниться с эпосами других народов - греческими "Одиссеей", "Илиадой", индийской "Рамаяной", армянским "Давидом Сасунским", финским "Калевалой".
Это записанные вольнослушателем, а затем преподавателем университета Цыбеном Жамцарано улигеры "Айдурай Мэргэн", "Аламжи Мэргэн", "Ерэнсэй", "Ошор Богдо хубуун". Как и эпос "Гэсэр", они описывают подвиги других небесных баторов (богатырей), сыновей западных добрых небесных богов (тэнгри) и земных богов (ханов), которые отправили их на Землю для восстановления справедливости и благоденствия людей, нарушенных в результате деятельности недобрых восточных тэнгри и ханов. Большинство из этих улигеров до сих пор мало известны широкой аудитории, изучаются в основном только специалистами в области фольклористики.
Тем не менее, их успели научным образом подробно зафиксировать, они не ушли в небытие, не утеряны для будущих поколений. И если Цыбен Жамцарано больше ничего не сделал бы для бурят, кроме записей "Абай Гэсэра" и "Аламжи Мэргэна", его имя как собирателя этого бесценного наследия все равно, рано или поздно, было бы оценено и в мировой культуре, и, естественно, среди монгольских народов.
Соединенные Штаты Сибири или Великая Монголия?
С началом первой русской революции Жамцарано всерьез увлекается революционными идеями, сотрудничает с несколькими изданиями сибирских автономистов-"областников", ранее мечтавших о своем независимом государстве под названием "Соединенные Штаты Сибири".
В своем знаменитом споре на страницах журнала "Сибирские вопросы" с бурятским "западником" Михаилом Богдановым, перешедшим впоследствии в лагерь так называемых бурятских "народников", Жамцарано впервые выдвигает идею "культурного панмонголизма". То есть, культурного (пока не политического) единства на основе языковой и культурно-исторической общности всех монгольских народов - халха (восточных монголов), ойратов и калмыков (западных монголов), чахаров, элетов и хорчинов (южных монголов) и бурят (северных монголов).
Спор с Богдановым касался такого вопроса. Если в результате будущих революционных изменений буряты Восточной Сибири добьются автономии, то на каком языке должно вестись делопроизводство в бурятских органах самоуправления и образование в бурятских школах?
Михаил Богданов настаивал на более тесном сотрудничестве с сибирскими эсерами-"областниками", добивавшимися общей автономии (независимости) для народов Сибири. Он соглашался с предлагаемым сибиряками-автономистами "территориальным принципом" организации земства, новая волна которого началась в ходе революции 1905-1907 годов. И настаивал на том, чтобы органы самоуправления у западных иркутских бурят создавались бы в одной системе с русскими земскими органами. Цыбен Жамцарано и Базар Барадийн, в свою очередь, уже тогда предлагали бурятам не общесибирскую, а общемонгольскую или "панмонгольскую" идею.
Вот примеры крайних высказываний оппонентов, Богданова и Жамцарано, по одному из спорных вопросов, вопросу о языке.
- Есть у бурят и стремление к образованию, а при отсутствии у нас своей письменности и литературы, русский язык является необходимым условием сколько-нибудь полного удовлетворения этого стремления, - писал Михаил Богданов в статье "Сибирское земство и инородцы" (журнал "Сибирские вопросы", 1906, № 2) . - Поэтому русский язык все более и более полно "входит в моду" у иркутских бурят. В Балаганском уезде молодежь почти поголовно в большей или меньшей степени владеет русским языком. Иркутский уезд немногим отстал от Балаганского.
- С восприятием буддизма буряты-шаманисты постепенно усвоят высшие нравственные идеалы, научатся уважать, ценить себя и других, расширится их духовный кругозор, - отвечал Жамцарано Богданову в статье "Бурятское народническое движение и его критик" (журнал "Сибирские вопросы", 1907, № 24). - Они освоятся с родной монголо-бурятской письменностью, литературой и сами будут, по примеру забайкальских сородичей, писать и читать свои мысли по-бурятски, будут через литературу сноситься со всеми монголами, войдут в идейное общение с ними.
Тогда же впервые из уст бурятского деятеля публично прозвучало пока непривычное и кажущее агрессивным (особенно после публикации одноименного стихотворения Владимира Соловьева) слово "панмонголизм".
- Для нас, бурятских народников, верующих в свой народ, в возможность и неизбежность культурного "панмонголизма" (курсив наш - ред.), иркутские буряты - это маленькая часть всего монгольского народа, - есть только одна из ближайших точек для приложения силы, для проведения идеи возрождения, - продолжал в той же статье Цыбен Жамцарано.
Первая бурятская НПО
Любопытен еще один эпизод деятельности Цыбена Жамцарано, выходящий, как и многое другое из того, что он сделал, на проблемы современного нам состояния бурятской культуры. Еще будучи вольнослушателем на историко-филологическом факультете Санкт-Петербургского университета, в 1906 году Цыбен Жамцарано создал первую среди бурят неправительственную и нецерковную организацию - общественный союз "народнического" толка под названием "Знамя бурятского народа" (Буряад зоной туг). Этот союз, в который вошли бурятские деятели образования (ученые, студенты, педагоги-просветители, или народные учителя), пытался решать болезненные, в том числе и лично для Жамцарано, проблемы получения образования для молодых бурят.
Одной из заявленных целей союза была, как выразился Жамцарано, "национализация образования", то есть, создание светской системы образования бурят на родном языке. Дело в том, что до этого монгольской и тибетской грамоте дети-буряты обучались только в буддистских школах при дацанах или дома. А все обучение в светских школах, училищах, гимназиях, семинариях кроме специальных классов для переводчиков с монгольского языка, велось на русском языке. Причем, во всех этих учебных заведениях всем детям-бурятам давались уроки Закона Божьего, главной целью чего были христианизация и русификация бурят.
Напомним, что сам Жамцарано в детстве и юношестве уже сталкивался с этой проблемой, когда набор для не православных детей в училища и гимназии был сильно ограничен, а в самих учебных заведениях учащихся склоняли к принятию господствующей религии. Результатом первого конфликта Жамцарано с этой системой было его отчисление из гимназии Петра Бадмаева за отказ от крещения. Тогда Жамцарано не смог продолжать учебу в гимназии, под сомнение встала перспектива получения им высшего образования. Поэтому Жамцарано хотел, чтобы дети бурят могли получать светское образование, во-первых, на родном языке, во-вторых, оставаясь полноценными буддистами.
Но главной новацией предлагаемой "народниками" новой системы образования у бурят было то, что студенты Жамцарано, Барадийн и Ринчино хотели ввести в бурятских школах обучение на новом монгольском алфавите. Это стало бы, ни много - ни мало, "реформой монгольской письменности".
Чего тебе надобно, старче...
Дело в том, что к этому времени талантливый во всем Элбек Ринчино, в то время студент Петербургского университета, вместе с народным учителем и просветителем Николаем Амагаевым разработали "новый монголо-бурятский алфавит", своего рода усовершенствованный вариант так называемого "агвановского письма", созданного незадолго до этого известным буддистским деятелем Агваном Доржиевым.
Сутью этих изменений была в следующем. Благодаря Агвану Доржиеву и Элбеку Ринчино, схватившемуся за эту новаторскую идею, традиционный монгольский алфавит с помощью новых буквенных знаков, полученных с помощью отточий с обеих сторон вертикальных монгольских строк получил новые возможности, которые до этого были ограничены. Теперь он мог абсолютно точно (!) воспроизводить все европейские буквенные соответствия.
Например, такое сложное в звуковом восприятии для монголов выражение Пушкина, как "durachina ty prostophilya", или бессмертное ильфо-петровкое "же не манж па си жур", можно было спокойно передать посредством нового монгольского алфавита! Кстати, в 1910 году Агван Доржиев издал на своем письме переведенную им же на бурятский язык "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Монгольская письменность тоже развивалась и развивается, - писал Цыбен Жамцарано в статье "Бурятское народническое движение и его критик". - Древне-уйгурский алфавит, потом старомонгольский, затем современный - с разновидностями (калмыцкий и маньчжурский алфавиты) и наконец новый монголо-бурятский алфавит представляют наглядный и правильный ход постепенного изменения одного и того же алфавита в смысле приспособления его к живой речи. Речь и опыт народа с веками претерпевают изменения, и вместе с изменениями реформируется письменность. Это неизбежно. Агвановский алфавит есть только логический результат развития монгольского алфавита.
Элбек Ринчино и Николай Амагаев в сжатые сроки выполнили "социальный заказ" "Знамени бурятского народа" и создали более удобный вариант "агвановского письма". Значительно упростив при этом написание отдельных букв и уточнив некоторые грамматические формы и правила. В 1910 году они уже издали книгу под названием "Новый монголо-бурятский алфавит"!
Один язык - два алфавита?
Другой "культурный панмонголист" и "народник" Базар Барадийн с тому времени создал, так сказать, "запасной вариант" бурятского и монгольского алфавита на основе латинской письменности. И даже выпустил в 1910 году сборник бурятского фольклора на латинской графике под названием "Buriaad zonoi uran eugeiin deeji" (Отрывки из бурятской народной литературы). Кстати, искусственно созданный в 20-30-е годы XX века современный литературный бурятский язык первые десять лет (1929-1939 годы) был на латинице, а затем в годы борьбы с панмонголизмом его перевели на кириллицу.
Таким образом, если сейчас буряты вдруг придут к пониманию необходимости реформ в области языка, своего рода, "культурной революции", и решат перевести свой исчезающий бурятский язык на цонгольский диалект, более близкий к монгольскому языку, и на классическое монгольское письмо, то все инструменты для этого уже имеются. Это два алфавита (монгольский и латинский) и разработанные большей частью грамматические нормы.
Латинский алфавит может пригодится и монголам, и бурятам для удобства в переходный период, а возможно, и далее. Латиница удобна для обучения литературному языку европейски образованных представителей монголов (бурят) и для облегчения восприятия монгольского (бурятского) языка иностранцами, при воспроизведении ими монгольских слов. Полезной будет латиница и для тех бурят, которые пока не владеют родным языком.
В современном мире есть удачные примеры воплощения принципа "один язык - два алфавита". Например, это современные корейский и вьетнамский языки, где применяются одновременно традиционное иероглифическое письмо и латиница, а также сербско-хорватский язык, существующий одновременно на кириллице (для сербов) и на латинице (для хорватов).
Такой задел создали для нас Агван Доржиев и "культурные панмонголисты" и бурятские "народники" начала XX века Цыбен Жамцарано и Элбек Ринчино . Хотя им самим так и не удалось завершить успехом свою "культурную революцию" и ввести в обращение "новый монголо-бурятский алфавит" (с диакритическими знаками в виде отточий). Как и новую систему образования для бурят на родном языке. Не все еще потеряно?
С Монголией у политика, государственного деятеля и ученого Цыбена Жамцарано связаны два основных периода его жизни.
Во-первых, это два года перед Монгольской национальной революцией 1911 года, когда воспользовавшись крушением Цинской империи, монгольские князья и буддистские ламы объявили о своей "независимости" от Китая, и первые 6 лет "автономной" богдогэгэновской Монголии с 1911-го по 1917-й годы, когда проходило становление новой монгольской государственности. Тогда Жамцарано являлся агентом русского МИДа и активно сотрудничал с консульством России в Урге.
И, во-вторых, это первые 11 лет фактической независимости Монголии с 1921-го по 1932-й годы. Главным органом, в котором координировалась политика Советской России по отношении к Монголии, в этот период являлась Монголо-Тибетская секция созданного в 1921 году Дальневосточного секретариата Коминтерна. С самого начала руководителем этой секции был Элбек-Доржи Ринчино, а ее сотрудниками являлись известные бурятские деятели: Цыбен Жамцарано (псевдоним Бегзеев), Мария Сахьянова (Трубачеева), Георгий Данчинов, Мария Ринчино (супруга Э.-Д. Ринчино), Бадмажап Сакияева (жена Ц. Жамцарано), Цыден-Еши Дашепылов (Дашипилон, Готчитский), Базар Ишидоржин.
Дипломатия на первом месте
Во время правления в Монголии Богдо-Гэгэна VIII Цыбен Жамцарано, будучи советником русского консульства в Урге, создал и возглавил департамент просвещения и образования в правительстве Монголии, который структурно относился к МИДу молодой страны. В тот период Жамцарано активно занимается открытием первых светских школ, созданием органов печати, подготовкой молодых кадров в сфере образования.
Однако главным его интересом остается дипломатия. Жамцарано - одна из ключевых фигур в правительстве премьера Монголии Намнансурена, отвечающих за подготовку внешних договоров Монголии. Он участвует в дипломатических миссиях в Россию и Китай, во всех переговорах, касающихся получения Монголией независимости.
Во многом благодаря активной деятельности Жамцарано Монголия и монгольское правительство Богдо-Гэгэна получили самостоятельный международный статус, закрепленный в Кяхтинском трехстороннем (между Россией, Китаем, Монголией) договоре 1915 года. Дело в том, что на переговорах Китай требовал признать Внешнюю Монголию провинцией Китая, а монгольская сторона чувствовала себя независимой и требовала полного суверенитета. Россия же, оказывая Монголии финансовую, политическую и военную поддержку, пыталась не допустить своего открытого военного конфликта с Китаем и неизбежного вмешательства в этом случае Японии, ставшей к тому времени одним из ключевых политических игроков в этом регионе.
Япония первой из азиатских стран нанесла серьезное военное и политическое поражение одной из грозных европейских империй (России). Отобрав у России территории, Япония находилась в боевой форме и готова была решать территориальные проблемы в Азии только в отношениях со слабым тогда Китаем, который только что сам сбросил с себя "варварскую" маньчжурскую династию. Японцы тогда настроены были поддержать маньчжурских, монгольских и любых других сепаратистов, которые добивались своей эмансипации от Китая. Причем, такая политика была направлена как против Китая, так и против России, традиционно имевшей виды и на Маньчжурию, и на Монголию.
В результате заключения Кяхтинского договора 1915 года, по которому "автономная" Внешняя Монголия формально признавала над собой сюзеренитет Китая, России удалось избежать открытого конфликта с Китаем и Японией. В то же время территория провозглашенного в 1911 году Монгольского государства (на территории Внешней Монголии) оставалась свободной от китайского влияния. Налоги в китайскую казну монголами не платились, административное управление со стороны китайцев отсутствовало, китайские войска и купцы были изгнаны из страны. Благодаря деятельности Жамцарано и русских дипломатов тогда удалось смягчить и позицию монгольского правительства в вопросе формального признания "сюзеренитета" Китая, и позицию китайской стороны, которая не стала требовать большего.
Кстати, в течении первого монгольского периода жизни Цыбен Жамцарано первый раз женился. Произошло это в 1913 году, когда ему было уже 32 года. Супругой Жамцарано стала одна из первых европейски образованных женщин-буряток Варвара (Долгор) Вампилова, дочь известного среди аларских бурят Вандана Вампилова и сестра Баэртона (Баярто) Вампилуна, будущего депутата Всероссийского Учредительного собрания от бурят Восточной Сибири. Варвара Вампилова была на семь лет моложе Цыбена Жамцарано, закончила акушерско-фельдшерскую школу в Иркутске и медицинские высшие курсы Лесгафта в Санкт-Петербурге. К сожалению, во время ликвидации эпидемии сыпного тифа в Урге в конце 1914 года Варвара Вампилова заразилась и умерла.
Японский панмонголистский проект
Четыре года между двумя этими монгольскими периодами (1917 - 1921 годы), то есть, весь период революции и гражданской войны, Жамцарано провел в Бурятии, занимаясь созданием бурятской национально-культурной и политической автономии. Он вернулся в Россию из Монголии в апреле 1917 года по личному приглашению Элбека Ринчино, которому Временный оргкомитет по созыву общебурятского национального съезда (руководители комитета - М. Богданов и Э.-Д. Ринчино) поручил пригласить Жамцарано и других известных бурят на родину.
Здесь Жамцарано участвует в создании политических и административных органов бурятской автономии, становится вторым после Ринчино председателем Бурнацкома (декабрь 1917 года - март 1918 года), вступает в партию социалистов-революционеров (эсеров). В условиях Гражданской войны в России вплоть до разгона Бурнардумы атаманом Семеновым Жамцарано занимается проблемами культурного строительства, образования, выступает с позиций нейтралитета бурят в гражданской войне.
Кстати, был в биографии Цыбена Жамцарано и следующий эпизод. В марте 1919 года при создании Григорием Семеновым правительства "Великой Монголии" (при помощи Японии) Жамцарано заочно получил в этом "правительстве" пост министра иностранных дел, однако впоследствии от него отказался.
Этот проект создания при финансовой и военной поддержке Японии "Великого Монгольского государства" (Их Монгол Улс) с участием русских белых сил (правительства Забайкальской области) был первой попыткой японского правительства использовать монгольский фактор в установлении своей гегемонии на территории Маньчжурии, Северного Китая, российского Дальнего Востока, Внешней и Внутренней Монголии.
Элбек Ринчино, который был назначен советником правительства Нэйсэ-Гэгэна, буддистского хутухты Внутренней Монголии, на первом этапе активно участвовал в этом проекте. Он даже возглавил выбранную на Даурской конференции делегацию Великой Монголии в Париж, где в течение двух лет (1919-1920 гг.) проходила мирная конференция держав-победительниц в Первой мировой войне (Великобритании, Франции, США) и решался вопрос о послевоенном устройстве мира. Японцы обещали Нэйсэ-Гэгэну и Семенову содействие в признании мировым сообществом нового "государства".
Однако в этом японской разведке и дипломатии помешали США, с помощью которых этот японский проект потерпел крах. После вмешательства американцев посланцам "Великой Монголии" просто отказали в выдаче визы на въезд во Францию, и в Версаль они не попали, так и оставшись в порту Владивостока. К тому времени и сами японцы потеряли интерес к "панмонголистской идее" Григория Семенова и отказали ему в деньгах, сосредоточившись на поддержке других сепаратистов в Китае, - будущего правительства Маньчжурии. Напомним, что и правительство Богдо-Гэгэна в Монгольском государстве (Монгол Улс) просто проигнорировало этот проект, а впоследствии и оказало вооруженное сопротивление попыткам Нэйсэ-Гэгэна присоединить Внешнюю Монголию к своему "государству".
Продолжение следует...
Сергей Басаев