Когда приближается День Катастрофы, я молча ожидаю, когда он уже закончится
От этой минуты молчания мне не легче. Эта минута со мной каждый день, все время.
Когда я думаю, почему у меня нет троюродных сестер и братьев, двоюродных бабушек и дедушек и просто дальних-дальних родственников, которые могли бы быть у меня и у наших детей.
Мои троюродные и четвероюродные родственники остались безымянными, потому что никогда не родились.
Сегодня, как это обычно бывает в этот День, по радио целый день говорили о теме Катастрофы.
Молодая женщина, судя по голосу, моложе 40, рассказывала, как у них в городе действует "клуб выживших в Катастрофе". Трижды в неделю для пожилых людей есть организованная подвозка, в клубе есть горячий обед, после обеда прослушивание песен, настольные игры, а потом у стариков свободное время, когда они обмениваются воспоминаниями о пережитом 70 лет назад - кто-то пережил войну в Румынии, кто-то с Украины, а кто-то из Прибалтики.
Журналистка, слушая всю ее ура-позитивную инфу, сюсюкала и причитала: ах, как хорошо! ах, как замечательно! Значит, что о старичках не только заботятся, но они еще и общаются друг с другом на животрепещущиe темы.
- Вранье! - вот слово,
которое мне захотелось крикнуть в этот момент.
Мой сосед, старый Миллер (94) прошел через девять концлагерей. Он прошел несколько маршей смерти, когда в 1945 году, опасаясь наступавших армий, нацисты гнали колонны заключенных из одного лагеря в другой. Бухенвальд, Дахау, британские лагеря нелегальных эмигрантов, потом ЛЕХИ, потом полвека работы "слесарем-золотые руки". Он тоже ходит в такой клуб, но даже сегодня пугается, слыша лающих собак.
- Никогда, никогда, - говорит мне Миллер, мы не говорим в клубе о том, через что мы прошли. Это - он смотрит мне в глаза - у меня в сердце.
Моя мама, девочкой выжившая в лагере в Транснистрии, где погибли все, а выжили она и ее мама, моя бабушка (я вообще не понимаю, как я родилась) когда речь заходит о войне, согласна, способна говорить со мной на очень-очень ограниченные темы.
Фильмов о войне сняты сотни. Иногда кажется, что кадры виденных фильмов о войне поселились в памяти навсегда. "Иди и смотри", "Помни имя свое" , War And Remembrance", "Список Шиндлера". Зачем их перечислять? Мы все с вами видели их десятки.
А вчера мне вспомнился польский фильм "Ида". Простой серый фильм, от начала до конца. Очень молчаливый, такой очень камерный фильм. В нем почти нет диалогов. В нем почти нет и действий. Но после этого фильма мне всю ночь снилось, что я спасаю, несу на руках мою маленькую четырехлетнюю маму.
Примерно год назад я сидела в раввинатском суде.
- Давайте сюда ваши свидетельства о рождении, свидетельства о браке, - сказал молодой дядечка, эксперт по еврейству.
Все советские корочки он внимательно прочитывал. Имя, отчествo, фамилия, город. Имя, отчествo, фамилия, город. Потом, глядя в документы, просил назвать меня фамилии и даты из документов моих предков. Я без запинки называла: Аурелия Рейзл, Норберт Нисан, Густав Герш. Прабабушка Сара Клайн, я ношу ее имя. А это могила ее мужа, моего прадедушки. Я показала фотографию, на могильном камне была надпись: Хаим Дов Клайн, ת.נ.צ.ב.ה
Эксперт по еврейству сравнивал мои ответы с записями в документах.
----
- Где была ваша мать во время Холокоста?
И тогда я достала эти листы. Вы видите их на этой фотографии. Это мой пост "Отец: Ицхак, мать: Регина. Профессия: Ребенок. Место смерти: Освенцим", который я распечатала для этой встречи. Все фамилии погибших в Аушвице, в Праге, во Львовском погроме, я написала их целым списком.
- Что это? - с удивлением спросил эксперт.
И тут я разревелась.
=============
Когда приближается День Катастрофы, я ожидаю, когда он уже закончится
Мне от этой минуты молчания не легче, а только тяжелее. Эта минута со мной каждый день, все время.
P.S. Здесь должен был быть сегодня другой пост. Но он еще будет написан.