Хьюго Швайзер «Разделяй и властвуй: миф о мужской слабости и внутренняя мизогиния молодых женщин»
Этим утром я снова думал о «мифе о мужской слабости». Джона Голдберг сегодня опубликовал статью ужасным снисходительным названием «В чем правы феминистки». (Не радуйтесь, на его антифеминисткой горе раки так и не свистнули). Джона завершает свой текст, который в основном посвящен хорошо знакомым и всегда угнетающим причитаниям насчет нарушений прав женщин в менее развитых странах, этим перлом:
Женщины цивилизуют мужчин. В общем и целом, мужчины могут стать цивилизованными, только если это позволяют женские ожидания и требования. «Освободите» мужчин от этих ожиданий, и у них включится логика «Повелителя мух». Освободите женщин от этого варварства, и вскоре за этим последует достойное поведение мужчин.
Надо отдать Джоне должное. Он не винит женщин напрямую за то, что они недостаточно цивилизовали мужчин. Скорее он обвиняет другие культуры в том, что они не предоставили женщинам достаточного авторитета, чтобы заняться этим благим делом. Однако проблема все равно в том, что его аргументы основаны на псевдонауке, викторианской сентиментальности насчет «природы» женщин и романе Уильяма Голдинга о мальчиках предподросткового возраста.
Вздыхая над текстом Голдберга, я подумал об электронном письме, которое я получил от моей подруги Эмили. Она вспоминает разговор в Facebook со своей подругой, тоже христианкой. Подруга Эм написала в своем статусе, что она была «очень разочарована в женских представителях рода человеческого». Когда Эмили спросила ее почему, и не разочаровалась ли ее подруга и в мужчинах тоже, она получила следующий ответ:
Мне кажется, что мужчины всегда слабее, когда дело доходит до секса, денег и власти. А потому я считаю, что к женщинам должны предъявляться более высокие требования, потому что мы должны задавать тон нашим более слабым братьям. Если женщины считают себя святым храмом и не позволяют ничего кроме совершенства, то это может заставить мужчин обратиться к своей целостности и приоритетам…
Можно было бы пройтись по Евангелиям и указать на места, где снова и снова Иисус требует от мужчин такого же самоконтроля, как и от женщин. Но сейчас мне неинтересны христианские дебаты. В данном случае меня скорее беспокоит один из наиболее опасных аспектов мифа о мужской слабости: он создает атмосферу, в которой и мужчины, и женщины считают, что у них есть право порицать поведение других женщин.
Если мужчины не могут контролировать себя, а женщины могут, то тогда (как и предполагает подруга Эмили) задача женщин устанавливать для мужчин рамки, которые они сами установить не в состоянии. За этим следует вывод, что любое плохое поведение мужчины, так или иначе, является виной женщины. Мы все хорошо знакомы с этим отвратительным предположением, что изменивший муж или бойфренд заслуживает большего снисхождения, чем женщина, с которой он изменил.(Теория «Он не мог ничего с собой поделать, а она ведь сама женщина, она должна была понимать»). Конечным результатом является культура недоверия и враждебности между женщинами.
Множеству молодых женщин, с которыми я работал, было трудно с симпатией относиться к другим женщинам. Это можно назвать феноменом «Почти все мои хорошие друзья - парни». Впрочем, это так часто встречается, что можно назвать это явление и другим словом. Многие молодые женщины - даже в феминистских группах - могут перечислить огромное количество ситуаций, в которых они чувствовали осуждение, контроль или предательство со стороны других женщин. Многие из них говорили что-то вроде: «Я ожидаю, что мужчины меня подведут. Но если тебе причиняет боль женщина, то это хуже, потому что у нее нет никаких оправданий».
В этих дискуссиях феминистки пытаются указать на то, что миф о мужской слабости - это и есть корень внутренней мизогинии. Логика здесь очевидная. Чем меньше самоконтроля женщины приписывают мужчинам, тем реже они требуют от мужчин ответственности. Чем реже они требуют от мужчин ответственности, тем больше ответственности они приписывают себе и другим женщинам. Чем меньше они верят в то, что мужчина способен контролировать себя, тем большую враждебность они проявляют к любой женщине, которая, по их мнению, не хочет участвовать в ритуалах женских самоограничений. В самом тяжелом случае каждая мини-юбка становится не только угрозой хрупкому порядку, который женщины установили для взаимной защиты, она воспринимается как акт предательства и враждебности к другим женщинам. Скоро последует шепот: «потаскуха», «шлюха» и «сука».
Мы часто называем мужчин «кобелями». По сути, это даже не оскорбление. Это лишь искусный способ извинять мужское поведение. Мы не устраиваем сцену щенку, если он сделал на ковре лужу или сжевал нашу любимую пару ботинок. Собака просто следует своей биологии, и иногда биология идет вразрез с ее желанием угодить. Когда мы называем мужчин кобелями или животными, то мы призываем потакать им, воспринимать их как добродушных созданий, которые просто не способны контролировать себя. Однако хотя мужчина может оправдаться тем, что, увы, он находится во власти своих импульсов, мы не относимся к женщинам с той же снисходительной терпимостью. Женщины, которые «оступились», или «соблазнили» оступившихся мужчин, делают это осознанно, враждебно, хотя (как мы считаем) они способны были удержаться. Мы редко сдерживаемся, когда начинаем порицать подобных женщин.
Несут ли мужчины ответственность за хрупкость женской дружбы? Индивидуально, возможно, нет, но коллективно, да. Перепоручая наш самоконтроль женщинам, мы не оставляем женщинам иного выбора, кроме как контролировать поведение друг друга. Когда мы настаиваем, что тестостерон или Y хромосома мешают нашему самоконтролю, мы снимаем с себя ответственность за изнасилования, злоупотребления или неверность. Мужской страх женской злости (о котором я писал раньше) прекрасно сочетается с мифом о мужской слабости. Настаивая, что мы ничего не можем с собой поделать, мы ожидаем, что наши жены, матери или девушки направят свою злость на женщину, которая «заставила нас пасть». Мы успешно переводим стрелки, и мы получаем дополнительный бонус, так как мы повышаем подозрительность женщин к другим женщинам.
Это практически аксиома, что те женщины, у которых есть сильные отношения с другими женщинами, с гораздо меньшей вероятностью будут оставаться в отношениях с мужчинами, подвергающими их насилию. Женская солидарность с другими женщинами является необходимым условием для феминизма и трансформации социального порядка. Это не значит, что только женщины должны добиваться справедливости. Однако это значит, что способность мужчин эксплуатировать и подвергать женщин насилию в значительной степени поддерживается тем, что миф о мужской слабости мешает женщинам объединиться. Хотя мало отдельных мужчин, которые это осознают, такой принцип «разделяй и властвуй» предоставляет мужчинам преимущества. И это в наших коллективных представлениях о том, что женщины являются более ответственным полом, обладают меньшим либидо, меньше склонны к ярости, кроется корень враждебности между женщинами, а также корень многих мужских привилегий.
Источник:
http://hugoschwyzer.net/2010/03/09/divided-you-fall-the-myth-of-male-weakness-and-young-womens-internalized-misogyny/#more-2933
Женщины цивилизуют мужчин. В общем и целом, мужчины могут стать цивилизованными, только если это позволяют женские ожидания и требования. «Освободите» мужчин от этих ожиданий, и у них включится логика «Повелителя мух». Освободите женщин от этого варварства, и вскоре за этим последует достойное поведение мужчин.
Надо отдать Джоне должное. Он не винит женщин напрямую за то, что они недостаточно цивилизовали мужчин. Скорее он обвиняет другие культуры в том, что они не предоставили женщинам достаточного авторитета, чтобы заняться этим благим делом. Однако проблема все равно в том, что его аргументы основаны на псевдонауке, викторианской сентиментальности насчет «природы» женщин и романе Уильяма Голдинга о мальчиках предподросткового возраста.
Вздыхая над текстом Голдберга, я подумал об электронном письме, которое я получил от моей подруги Эмили. Она вспоминает разговор в Facebook со своей подругой, тоже христианкой. Подруга Эм написала в своем статусе, что она была «очень разочарована в женских представителях рода человеческого». Когда Эмили спросила ее почему, и не разочаровалась ли ее подруга и в мужчинах тоже, она получила следующий ответ:
Мне кажется, что мужчины всегда слабее, когда дело доходит до секса, денег и власти. А потому я считаю, что к женщинам должны предъявляться более высокие требования, потому что мы должны задавать тон нашим более слабым братьям. Если женщины считают себя святым храмом и не позволяют ничего кроме совершенства, то это может заставить мужчин обратиться к своей целостности и приоритетам…
Можно было бы пройтись по Евангелиям и указать на места, где снова и снова Иисус требует от мужчин такого же самоконтроля, как и от женщин. Но сейчас мне неинтересны христианские дебаты. В данном случае меня скорее беспокоит один из наиболее опасных аспектов мифа о мужской слабости: он создает атмосферу, в которой и мужчины, и женщины считают, что у них есть право порицать поведение других женщин.
Если мужчины не могут контролировать себя, а женщины могут, то тогда (как и предполагает подруга Эмили) задача женщин устанавливать для мужчин рамки, которые они сами установить не в состоянии. За этим следует вывод, что любое плохое поведение мужчины, так или иначе, является виной женщины. Мы все хорошо знакомы с этим отвратительным предположением, что изменивший муж или бойфренд заслуживает большего снисхождения, чем женщина, с которой он изменил.(Теория «Он не мог ничего с собой поделать, а она ведь сама женщина, она должна была понимать»). Конечным результатом является культура недоверия и враждебности между женщинами.
Множеству молодых женщин, с которыми я работал, было трудно с симпатией относиться к другим женщинам. Это можно назвать феноменом «Почти все мои хорошие друзья - парни». Впрочем, это так часто встречается, что можно назвать это явление и другим словом. Многие молодые женщины - даже в феминистских группах - могут перечислить огромное количество ситуаций, в которых они чувствовали осуждение, контроль или предательство со стороны других женщин. Многие из них говорили что-то вроде: «Я ожидаю, что мужчины меня подведут. Но если тебе причиняет боль женщина, то это хуже, потому что у нее нет никаких оправданий».
В этих дискуссиях феминистки пытаются указать на то, что миф о мужской слабости - это и есть корень внутренней мизогинии. Логика здесь очевидная. Чем меньше самоконтроля женщины приписывают мужчинам, тем реже они требуют от мужчин ответственности. Чем реже они требуют от мужчин ответственности, тем больше ответственности они приписывают себе и другим женщинам. Чем меньше они верят в то, что мужчина способен контролировать себя, тем большую враждебность они проявляют к любой женщине, которая, по их мнению, не хочет участвовать в ритуалах женских самоограничений. В самом тяжелом случае каждая мини-юбка становится не только угрозой хрупкому порядку, который женщины установили для взаимной защиты, она воспринимается как акт предательства и враждебности к другим женщинам. Скоро последует шепот: «потаскуха», «шлюха» и «сука».
Мы часто называем мужчин «кобелями». По сути, это даже не оскорбление. Это лишь искусный способ извинять мужское поведение. Мы не устраиваем сцену щенку, если он сделал на ковре лужу или сжевал нашу любимую пару ботинок. Собака просто следует своей биологии, и иногда биология идет вразрез с ее желанием угодить. Когда мы называем мужчин кобелями или животными, то мы призываем потакать им, воспринимать их как добродушных созданий, которые просто не способны контролировать себя. Однако хотя мужчина может оправдаться тем, что, увы, он находится во власти своих импульсов, мы не относимся к женщинам с той же снисходительной терпимостью. Женщины, которые «оступились», или «соблазнили» оступившихся мужчин, делают это осознанно, враждебно, хотя (как мы считаем) они способны были удержаться. Мы редко сдерживаемся, когда начинаем порицать подобных женщин.
Несут ли мужчины ответственность за хрупкость женской дружбы? Индивидуально, возможно, нет, но коллективно, да. Перепоручая наш самоконтроль женщинам, мы не оставляем женщинам иного выбора, кроме как контролировать поведение друг друга. Когда мы настаиваем, что тестостерон или Y хромосома мешают нашему самоконтролю, мы снимаем с себя ответственность за изнасилования, злоупотребления или неверность. Мужской страх женской злости (о котором я писал раньше) прекрасно сочетается с мифом о мужской слабости. Настаивая, что мы ничего не можем с собой поделать, мы ожидаем, что наши жены, матери или девушки направят свою злость на женщину, которая «заставила нас пасть». Мы успешно переводим стрелки, и мы получаем дополнительный бонус, так как мы повышаем подозрительность женщин к другим женщинам.
Это практически аксиома, что те женщины, у которых есть сильные отношения с другими женщинами, с гораздо меньшей вероятностью будут оставаться в отношениях с мужчинами, подвергающими их насилию. Женская солидарность с другими женщинами является необходимым условием для феминизма и трансформации социального порядка. Это не значит, что только женщины должны добиваться справедливости. Однако это значит, что способность мужчин эксплуатировать и подвергать женщин насилию в значительной степени поддерживается тем, что миф о мужской слабости мешает женщинам объединиться. Хотя мало отдельных мужчин, которые это осознают, такой принцип «разделяй и властвуй» предоставляет мужчинам преимущества. И это в наших коллективных представлениях о том, что женщины являются более ответственным полом, обладают меньшим либидо, меньше склонны к ярости, кроется корень враждебности между женщинами, а также корень многих мужских привилегий.
Источник:
http://hugoschwyzer.net/2010/03/09/divided-you-fall-the-myth-of-male-weakness-and-young-womens-internalized-misogyny/#more-2933