17 июля 1907 г. Пекин-Париж. Омск - Ишим. (486-492)
(14 июля в 4 часа утра экипаж покидает Каинск и в 16 часов вечера достигает Омска. 15-16 июля - отдых в Омске. - Р.Б.)
Версия перевода.
(486) Корпус автомобиля, который, как и мы, был более чем разболтан ужасной дорогой под Томском, здесь (в Омске) был укреплён небольшими стальными пластинами и винтами.
В Омске мы выбрали маршрут следования до Казани. Было два пути: короткий и длинный. Короткий путь был предложен, конечно, комитетом автопробега в Париже - Омск, Курган, Челябинск, Уфа и Казань; дорога шла почти вдоль железной дороги. Но русский комитет, созданный в Санкт-Петербурге для поддержки пробега в России, советовал нам следовать более длинным путём, по их мнению, он был лучше: Тюмень, Екатеринбург и Пермь. Эта дорога поворачивает на север, доходя до 58 параллели северной широты, в то время как другая дорога едва достигает 55-й. Эта большая дуга в 3° на самом деле не казалась нам более привлекательной, чем подсказываемый элементарной геометрией кратчайший путь между двумя точками по прямой; но мы доверились опыту Санкт-Петербургского комитета, который предоставил нам прекрасные карты со специально для нас обозначенными дорогами. На этих картах был полностью и тщательно прорисован маршрут с обозначением высоты и расстояний между деревнями в верстах. Такая работа требовала большого терпения и точности, и она оказалась чрезвычайно полезной для нас. Мы были очень благодарны за эту эффективную помощь, оказанную нам Комитетом Санкт-Петербурга, подкрепленную затем бесконечной учтивостью, искренним и сердечным вниманием, с которым нас встречали представители местных комитетов в небольших городах.
(487) Вы могли бы подумать, что русские, понимая, что не в состоянии избавиться от препятствий и опасностей своих дорог, делали все, что было в их силах, чтобы заставить нас забыть об этом.
16-го июля мы получили известие о том, что близнецы (это моя вольность - Р.Б.) De Dion Bouton достигли Мариинска.
Мы выехали из Омска 17 июля в 3 часа утра, сопровождаемые крошечным, стареньким автомобилем, напоминающим больше коляску, чем какое-либо другое средство передвижения, это был уникальный реликт сибирского автомобилизма. Машиной управляли два наших новых друга, которые были членами омского комитета. Один из них, приятный швед колоссального роста, носил белый причудливый плащ, который очень напоминал женскую одежду, потому что капюшон был отделан мелкими складками. Он выглядел как дама, закутанная в оперную мантию, если бы мы не видели, когда он поворачивался к нам, его красивую внушительную бороду.
Город еще спал. Омь, тронутая розовато-бледными оттенками рассвета, казалась неподвижной; темные тени пароходов, с их высокими бездымно дремлющими трубами, стояли строгими неподвижными рядами вдоль берегов, которые были такими оживлёнными в дневное время. Когда мы покинули разветвлённые улицами участки дороги в сторону Тюмени (населённые) и нам уже не грозило сбиться с пути, наш маленький гид свернул к обочине, чтобы позволить нам проехать вперёд, и мы обменялись прощальными приветствиями. В своем энтузиазме облачённый в оперную мантию швед вытащил свой пистолет и прокричал ура под громкий аккомпанемент выстрелов. После этого военно-морского салюта наш автомобиль начал свой стремительный бег по степи, которая лежала перед нами как спокойное зеленое море.
(488) Небо было чистым и ясным; можно было подумать, что это итальянское небо, если бы нам в лицо не бил резкий ветер. Солнце только всходило над плоским горизонтом. Мы вновь погружались в однообразный, бесконечный, меланхоличный пейзаж, подобный тому, который уже видели два дня назад. Трава, кустарники, карликовые березы, камыш (тростник) - и больше ничего. Но мы радовались этому; нам и не нужно было ничего лучшего. Сейчас лучшее - тот ландшафт, который способствовал нашему стремительному продвижению вперёд. Мы переключали машину иногда на третью, иногда на четвертую скорость. Мы наклонялись вперёд, прорезая воздух, который заполнял наши одежды, заставлял шумно трепетать маленький флаг, и безудержно порывисто ревел, обтекая автомобиль. Мы были точно опьянены чувством заключенного, только получившего свободу. И чувствовали себя так, точно нам только теперь наконец-то и позволили продолжить великую гонку (great flight - смыслы обращают к полёту - Р.Б.), начатую в монгольских степях.
Время от времени мы встречали длинные вереницы телег, извозчики которых еще спали, глухие к любым звукам, издаваемым нами; они просыпались, когда мы проезжали совсем близко. Они протирали глаза, возможно, думая, что это лишь сон, как и все сибирские возничие они были так ошеломлены, видя нас, что даже не пытались сдержать бросающихся в стороны лошадей.
Деревни были бедными и редкими; здесь было недостаточно древесины. Некоторые маленькие хаты были сделаны из переплетенных веток; они напоминали большие корзины, и было так странно слышать крики удивления, раздающиеся из этих «корзин», когда мы проезжали мимо. Через три часа пробега мы достигли берегов Иртыша, (489), по течению которого плавали навигационные знаки и бакены. Пароходы здесь двигались в сторону Тобольска. На берегу реки мы встретили большой караван крестьян, возвращающихся из Омска, где они купили американские бороны и жнейки (жатвенные машины), и теперь ждали паром, чтобы переправиться на другой берег. Это были эмигранты прибывшие из немецких провинций, и, действительно, их внешний вид был сродни тевтонскому типу, нежели славянскому. Они выглядели достаточно уверенными на их новой родине; в значительной степени быстрое преобразование Сибири обязано людям этой расы.
Мы пересекли Иртыш на судне, которое тянула четверка лошадей, подобно тому как это было на Томи. Этой командой руководил капитан с роскошной бородой, который сидел верхом на лошади и подгонял четвёрку вожжами и кнутом.
Мы продолжали свой путь. Шли часы, верста за верстой пролетали мимо нас. Мы проезжали через маленькие деревни с хижинами, покрытыми травянистым дерном, с цветущими крышами, это выглядело так, точно маленькие домики вылезли из земли, неся на себе часть луга.
В десять часов на горизонте мы увидели большой столб дыма.
Это было огромное облако, белое по краям, где солнечные лучи пробивались сквозь него, и темное, точно грозовая туча, у Земли. Она сконцентрировалась и, казалось, исчезает где-то на западе. По мере приближения облако становилось все выше, плотнее и больше. Что могло гореть? (490) Мы даже не сомневались, что подобный пожар способен был уничтожить целую деревню. Мы смотрели в сторону облака дыма, а затем обращались к нашей карте. Огонь, казалось, бушевал прямо на нашем пути. Возможно, горел Абатск(2). И нам казалось, что так оно и есть. Абатск находился именно в том направлении.
Мы с тревогой и напряжением, не говоря ни слова, смотрели, как ужасное облако становилось все больше и больше, мало-помалу поглотив полнеба, время от времени оно медленно колебалось то здесь, то там, рассеиваясь на одной стороне и уплотняясь на другой. Через полчаса мы увидели горящую степь. Ненасытные языки пламени, которые в сторону запада гнал лёгкий ветер, поглощали высохшие травы и кустарники.
Мы нашли Абатск целым, но находящимся под угрозой возможных пожаров. Солнце исчезло, облака дыма заполняли воздух, образовав над нашими головами зловещую тень, как во время извержения. Мрачный свет казался предвестником большой беды. У каждого дома стояли сосуды, наполненные водой, - ведра, кувшины и ковши; группы людей в готовности окружили колодцы. Деревня готовилась к обороне; все неподвижно смотрели на стихию; они выглядели так, как будто ожидали нападения врага. Недалеко от домов некоторые жители вырыли канавы; множество телег прибыло из соседних деревень, привезя крестьян, вооруженных лопатами, мотыгами и другими инструментами, но для длительной борьбы со стихией не хватало во всем этом упорядоченности и организованности, а пожары в этом сезоне и на этом участке тракта были нередким явлением.
(491) Сельчане должны были иметь план защиты, чтобы встретить и отразить возможную опасность без паники, и не позволить огню застать их врасплох.
Через несколько минут, выехав из дымовой завесы, мы оказались на чистом воздухе, возобновив наше однообразное движение вперёд. Мы проехали несколько песчаных участков, которые напомнили нам о Кяхте, а после полудня миновали несколько берёзовых рощ. Здесь берёзы уже достигали своей обычной величины. Среди этих маленьких берёзовых рощ и находился Ишим, в котором мы решили остановиться на ночь, - белый, тихий маленький город.
Мы достигли города в три часа дня (15.00), преодолев около двухсот тридцати миль (370 км).
Восторженная толпа ишимчан встречает итальянский экипаж (Альбом фантазий на тему Пекин-Ишим-Париж)
Ишим - маленький, особняком стоящий на равнине городок, выглядел необитаемым. Многие дома заперты и не используются, за исключением того периода, когда здесь проводится ежегодная ярмарка(1). Один раз в год Ишим превращается в большой город, а его жители утверждают, что по значению эта ярмарка подобна ярмарке, проводимой в Нижнем Новгороде. Мы же прибыли в город в период продолжительного затишья.
Один из богатых купцов(3) пожелал пригласить нас к себе в гости. И в его доме мы вновь встретили ту патриархальную свободу и гостеприимство, с которыми познакомились в Кяхте и Иркутске: двери были открыты для всех и за стол мог сесть каждый из друзей и местных чиновников. В то время как мы выражали свою благодарность за гостеприимство, кто-то вошёл в дом и сообщил, что жители Ишима хотят увидеть нас.
Мы старались никогда никого не заставлять нас ждать, ни в Ишиме, ни где-либо еще, и особенно, когда просят о столь малом, - и вышли из дома.
Большая толпа наполнила двор и облепила машину. Наше появление вызвало взрыв сердечных аплодисментов.
(492)
Как того требовала ситуация, мы с достоинством и благодарностью встретили эти приветствия и уже собирались вернуться в дом, но нет, жителей города это не удовлетворяло. Они хотели увидеть автомобиль в движении. Мы прибыли в город столь внезапно, что никто не успел увидеть наш проезд; теперь мы обязаны были это сделать, несмотря на усталость. Мы сели в машину и в течение пяти минут объехали почти все улицы. Наш въезд во двор был наиболее впечатляющим и триумфальным моментом. Энтузиазм горожан не знал границ. Меня буквально насильно вытащили с моего сиденья, подняли на плечи и понесли в триумфальном шествии, приняв за Принца.
Я кричал, что я не Принц, наконец меня опустили на землю, но я остался неотомщённым: принц Боргезе уже скрылся от восторженной толпы.
Конец XVII главы.
Примечания.
(1) Аба́тское (местн. Абатск) - село, административный центр Абатского района Тюменской области России.
Село Абатское находится в 378 км к востоку от Тюмени. Расположено на левом берегу реки Ишим (приток Иртыша), в 59 км к северо-востоку от железнодорожной станции Ишим (на линии Тюмень - Омск).
В 1680 для наблюдения за движением кочевников возник Абацкий острог, именуемый как форпост № 868. В 1695 на основе форпоста возникла Абатская слобода. Через Абатское проходил Сибирский тракт.
22 января 1890 года проезжая через село в Петербург скончался страдавший туберкулезом (горловой чахоткой) томский губернатор А. П. Булюбаш.
В мае 1890 село посетил А. П. Чехов, о котором написал в своих произведениях, поскольку он переправлялся через реку Ишим. В 1964-1992 - посёлок городского типа Абатский.
Особую ценность Абатский район представляет для археологов - это одно из крупнейших мест захоронений мамонтов доледникового периода, что отражено в геральдике района и села. (Википедия)
(2) Никольская ярмарка проводится с 1721 года.
(3) Одна из версий.
"Иван Александрович Кутырев (в доме которого позже был Ишимский военкомат) был женат на польской красавице Софье Арнольдовне Шаде, имел двух уже взрослых дочерей, маленького сына и вполне успешно занимался своими купеческими делами. Случилась с Иваном Александровичем поздняя любовь. Объектом незаконной страсти известного ишимского купца стала звезда местного масштаба Наталья Филипповна Юдина. Ишимская белошвейка Наталья Филипповна имела миловидное личико, мужа-лесничего и популярность в маленьком городке. Местные фотографы считали за честь фотографировать хорошенькую белошвейку, её портреты размещали на выставках, за ней ухаживали многие известные люди города.
Ишимский военкомат- дом купца Кутырева.
Любовь купца и белошвейки протекала бурно, потрясая маленький городок Ишим. Иван Александрович на виду у всего города кутал плечи своей пассии в дорогие белые меха, сажал её в коляску, запряжённую тройкой лошадей, и увозил в Синицынский бор. И сейчас, Синицынский бор остаётся пристанищем влюблённых.
Естественно, что жене Кутырева, Софье Арнольдовне эта ситуация совершенно не нравилась. А после того, как в их семье случилось горе - умер маленький сын Кутыревых, она совсем уже не смогла терпеть это двусмысленное положение обманутой жены. И вот однажды, когда её муж вернулся домой из очередной прогулки в Синицынский бор, нервы Софьи Арнольдовны не выдержали. Она взяла ружьё и застрелила мужа. Это произошло в их купеческом доме. Софья Арнольдовна выстрелила из окна второго этажа, когда муж выходил из коляски. Выстрел был точным.
Только благодаря срочно прибывшему из Польши зятю, адвокату Дудзинскому, суд полностью оправдал Софью Арнольдовну Шаде. Сразу после процесса она уехала в Польшу к дочери, где жила 30-х годов XX века". http://safe-rgs.ru/730-ishimskiy-voenkomat-dom-kupca-kutyreva.html
Источник: http://www.vishime.ru
Источник: Barzini, Luigi. Pekin to Paris, an account of Prince Borgheses journey across two continents in a motor-car.
Изменение маршрута
Версия перевода.
(486) Корпус автомобиля, который, как и мы, был более чем разболтан ужасной дорогой под Томском, здесь (в Омске) был укреплён небольшими стальными пластинами и винтами.
В Омске мы выбрали маршрут следования до Казани. Было два пути: короткий и длинный. Короткий путь был предложен, конечно, комитетом автопробега в Париже - Омск, Курган, Челябинск, Уфа и Казань; дорога шла почти вдоль железной дороги. Но русский комитет, созданный в Санкт-Петербурге для поддержки пробега в России, советовал нам следовать более длинным путём, по их мнению, он был лучше: Тюмень, Екатеринбург и Пермь. Эта дорога поворачивает на север, доходя до 58 параллели северной широты, в то время как другая дорога едва достигает 55-й. Эта большая дуга в 3° на самом деле не казалась нам более привлекательной, чем подсказываемый элементарной геометрией кратчайший путь между двумя точками по прямой; но мы доверились опыту Санкт-Петербургского комитета, который предоставил нам прекрасные карты со специально для нас обозначенными дорогами. На этих картах был полностью и тщательно прорисован маршрут с обозначением высоты и расстояний между деревнями в верстах. Такая работа требовала большого терпения и точности, и она оказалась чрезвычайно полезной для нас. Мы были очень благодарны за эту эффективную помощь, оказанную нам Комитетом Санкт-Петербурга, подкрепленную затем бесконечной учтивостью, искренним и сердечным вниманием, с которым нас встречали представители местных комитетов в небольших городах.
(487) Вы могли бы подумать, что русские, понимая, что не в состоянии избавиться от препятствий и опасностей своих дорог, делали все, что было в их силах, чтобы заставить нас забыть об этом.
16-го июля мы получили известие о том, что близнецы (это моя вольность - Р.Б.) De Dion Bouton достигли Мариинска.
Мы выехали из Омска 17 июля в 3 часа утра, сопровождаемые крошечным, стареньким автомобилем, напоминающим больше коляску, чем какое-либо другое средство передвижения, это был уникальный реликт сибирского автомобилизма. Машиной управляли два наших новых друга, которые были членами омского комитета. Один из них, приятный швед колоссального роста, носил белый причудливый плащ, который очень напоминал женскую одежду, потому что капюшон был отделан мелкими складками. Он выглядел как дама, закутанная в оперную мантию, если бы мы не видели, когда он поворачивался к нам, его красивую внушительную бороду.
Город еще спал. Омь, тронутая розовато-бледными оттенками рассвета, казалась неподвижной; темные тени пароходов, с их высокими бездымно дремлющими трубами, стояли строгими неподвижными рядами вдоль берегов, которые были такими оживлёнными в дневное время. Когда мы покинули разветвлённые улицами участки дороги в сторону Тюмени (населённые) и нам уже не грозило сбиться с пути, наш маленький гид свернул к обочине, чтобы позволить нам проехать вперёд, и мы обменялись прощальными приветствиями. В своем энтузиазме облачённый в оперную мантию швед вытащил свой пистолет и прокричал ура под громкий аккомпанемент выстрелов. После этого военно-морского салюта наш автомобиль начал свой стремительный бег по степи, которая лежала перед нами как спокойное зеленое море.
(488) Небо было чистым и ясным; можно было подумать, что это итальянское небо, если бы нам в лицо не бил резкий ветер. Солнце только всходило над плоским горизонтом. Мы вновь погружались в однообразный, бесконечный, меланхоличный пейзаж, подобный тому, который уже видели два дня назад. Трава, кустарники, карликовые березы, камыш (тростник) - и больше ничего. Но мы радовались этому; нам и не нужно было ничего лучшего. Сейчас лучшее - тот ландшафт, который способствовал нашему стремительному продвижению вперёд. Мы переключали машину иногда на третью, иногда на четвертую скорость. Мы наклонялись вперёд, прорезая воздух, который заполнял наши одежды, заставлял шумно трепетать маленький флаг, и безудержно порывисто ревел, обтекая автомобиль. Мы были точно опьянены чувством заключенного, только получившего свободу. И чувствовали себя так, точно нам только теперь наконец-то и позволили продолжить великую гонку (great flight - смыслы обращают к полёту - Р.Б.), начатую в монгольских степях.
Время от времени мы встречали длинные вереницы телег, извозчики которых еще спали, глухие к любым звукам, издаваемым нами; они просыпались, когда мы проезжали совсем близко. Они протирали глаза, возможно, думая, что это лишь сон, как и все сибирские возничие они были так ошеломлены, видя нас, что даже не пытались сдержать бросающихся в стороны лошадей.
Деревни были бедными и редкими; здесь было недостаточно древесины. Некоторые маленькие хаты были сделаны из переплетенных веток; они напоминали большие корзины, и было так странно слышать крики удивления, раздающиеся из этих «корзин», когда мы проезжали мимо. Через три часа пробега мы достигли берегов Иртыша, (489), по течению которого плавали навигационные знаки и бакены. Пароходы здесь двигались в сторону Тобольска. На берегу реки мы встретили большой караван крестьян, возвращающихся из Омска, где они купили американские бороны и жнейки (жатвенные машины), и теперь ждали паром, чтобы переправиться на другой берег. Это были эмигранты прибывшие из немецких провинций, и, действительно, их внешний вид был сродни тевтонскому типу, нежели славянскому. Они выглядели достаточно уверенными на их новой родине; в значительной степени быстрое преобразование Сибири обязано людям этой расы.
Мы пересекли Иртыш на судне, которое тянула четверка лошадей, подобно тому как это было на Томи. Этой командой руководил капитан с роскошной бородой, который сидел верхом на лошади и подгонял четвёрку вожжами и кнутом.
Мы продолжали свой путь. Шли часы, верста за верстой пролетали мимо нас. Мы проезжали через маленькие деревни с хижинами, покрытыми травянистым дерном, с цветущими крышами, это выглядело так, точно маленькие домики вылезли из земли, неся на себе часть луга.
В десять часов на горизонте мы увидели большой столб дыма.
Это было огромное облако, белое по краям, где солнечные лучи пробивались сквозь него, и темное, точно грозовая туча, у Земли. Она сконцентрировалась и, казалось, исчезает где-то на западе. По мере приближения облако становилось все выше, плотнее и больше. Что могло гореть? (490) Мы даже не сомневались, что подобный пожар способен был уничтожить целую деревню. Мы смотрели в сторону облака дыма, а затем обращались к нашей карте. Огонь, казалось, бушевал прямо на нашем пути. Возможно, горел Абатск(2). И нам казалось, что так оно и есть. Абатск находился именно в том направлении.
Мы с тревогой и напряжением, не говоря ни слова, смотрели, как ужасное облако становилось все больше и больше, мало-помалу поглотив полнеба, время от времени оно медленно колебалось то здесь, то там, рассеиваясь на одной стороне и уплотняясь на другой. Через полчаса мы увидели горящую степь. Ненасытные языки пламени, которые в сторону запада гнал лёгкий ветер, поглощали высохшие травы и кустарники.
Мы нашли Абатск целым, но находящимся под угрозой возможных пожаров. Солнце исчезло, облака дыма заполняли воздух, образовав над нашими головами зловещую тень, как во время извержения. Мрачный свет казался предвестником большой беды. У каждого дома стояли сосуды, наполненные водой, - ведра, кувшины и ковши; группы людей в готовности окружили колодцы. Деревня готовилась к обороне; все неподвижно смотрели на стихию; они выглядели так, как будто ожидали нападения врага. Недалеко от домов некоторые жители вырыли канавы; множество телег прибыло из соседних деревень, привезя крестьян, вооруженных лопатами, мотыгами и другими инструментами, но для длительной борьбы со стихией не хватало во всем этом упорядоченности и организованности, а пожары в этом сезоне и на этом участке тракта были нередким явлением.
(491) Сельчане должны были иметь план защиты, чтобы встретить и отразить возможную опасность без паники, и не позволить огню застать их врасплох.
Через несколько минут, выехав из дымовой завесы, мы оказались на чистом воздухе, возобновив наше однообразное движение вперёд. Мы проехали несколько песчаных участков, которые напомнили нам о Кяхте, а после полудня миновали несколько берёзовых рощ. Здесь берёзы уже достигали своей обычной величины. Среди этих маленьких берёзовых рощ и находился Ишим, в котором мы решили остановиться на ночь, - белый, тихий маленький город.
Мы достигли города в три часа дня (15.00), преодолев около двухсот тридцати миль (370 км).
Восторженная толпа ишимчан встречает итальянский экипаж (Альбом фантазий на тему Пекин-Ишим-Париж)
Ишим - маленький, особняком стоящий на равнине городок, выглядел необитаемым. Многие дома заперты и не используются, за исключением того периода, когда здесь проводится ежегодная ярмарка(1). Один раз в год Ишим превращается в большой город, а его жители утверждают, что по значению эта ярмарка подобна ярмарке, проводимой в Нижнем Новгороде. Мы же прибыли в город в период продолжительного затишья.
Один из богатых купцов(3) пожелал пригласить нас к себе в гости. И в его доме мы вновь встретили ту патриархальную свободу и гостеприимство, с которыми познакомились в Кяхте и Иркутске: двери были открыты для всех и за стол мог сесть каждый из друзей и местных чиновников. В то время как мы выражали свою благодарность за гостеприимство, кто-то вошёл в дом и сообщил, что жители Ишима хотят увидеть нас.
Мы старались никогда никого не заставлять нас ждать, ни в Ишиме, ни где-либо еще, и особенно, когда просят о столь малом, - и вышли из дома.
Большая толпа наполнила двор и облепила машину. Наше появление вызвало взрыв сердечных аплодисментов.
(492)
Как того требовала ситуация, мы с достоинством и благодарностью встретили эти приветствия и уже собирались вернуться в дом, но нет, жителей города это не удовлетворяло. Они хотели увидеть автомобиль в движении. Мы прибыли в город столь внезапно, что никто не успел увидеть наш проезд; теперь мы обязаны были это сделать, несмотря на усталость. Мы сели в машину и в течение пяти минут объехали почти все улицы. Наш въезд во двор был наиболее впечатляющим и триумфальным моментом. Энтузиазм горожан не знал границ. Меня буквально насильно вытащили с моего сиденья, подняли на плечи и понесли в триумфальном шествии, приняв за Принца.
Я кричал, что я не Принц, наконец меня опустили на землю, но я остался неотомщённым: принц Боргезе уже скрылся от восторженной толпы.
Конец XVII главы.
Примечания.
(1) Аба́тское (местн. Абатск) - село, административный центр Абатского района Тюменской области России.
Село Абатское находится в 378 км к востоку от Тюмени. Расположено на левом берегу реки Ишим (приток Иртыша), в 59 км к северо-востоку от железнодорожной станции Ишим (на линии Тюмень - Омск).
В 1680 для наблюдения за движением кочевников возник Абацкий острог, именуемый как форпост № 868. В 1695 на основе форпоста возникла Абатская слобода. Через Абатское проходил Сибирский тракт.
22 января 1890 года проезжая через село в Петербург скончался страдавший туберкулезом (горловой чахоткой) томский губернатор А. П. Булюбаш.
В мае 1890 село посетил А. П. Чехов, о котором написал в своих произведениях, поскольку он переправлялся через реку Ишим. В 1964-1992 - посёлок городского типа Абатский.
Особую ценность Абатский район представляет для археологов - это одно из крупнейших мест захоронений мамонтов доледникового периода, что отражено в геральдике района и села. (Википедия)
(2) Никольская ярмарка проводится с 1721 года.
(3) Одна из версий.
"Иван Александрович Кутырев (в доме которого позже был Ишимский военкомат) был женат на польской красавице Софье Арнольдовне Шаде, имел двух уже взрослых дочерей, маленького сына и вполне успешно занимался своими купеческими делами. Случилась с Иваном Александровичем поздняя любовь. Объектом незаконной страсти известного ишимского купца стала звезда местного масштаба Наталья Филипповна Юдина. Ишимская белошвейка Наталья Филипповна имела миловидное личико, мужа-лесничего и популярность в маленьком городке. Местные фотографы считали за честь фотографировать хорошенькую белошвейку, её портреты размещали на выставках, за ней ухаживали многие известные люди города.
Ишимский военкомат- дом купца Кутырева.
Любовь купца и белошвейки протекала бурно, потрясая маленький городок Ишим. Иван Александрович на виду у всего города кутал плечи своей пассии в дорогие белые меха, сажал её в коляску, запряжённую тройкой лошадей, и увозил в Синицынский бор. И сейчас, Синицынский бор остаётся пристанищем влюблённых.
Естественно, что жене Кутырева, Софье Арнольдовне эта ситуация совершенно не нравилась. А после того, как в их семье случилось горе - умер маленький сын Кутыревых, она совсем уже не смогла терпеть это двусмысленное положение обманутой жены. И вот однажды, когда её муж вернулся домой из очередной прогулки в Синицынский бор, нервы Софьи Арнольдовны не выдержали. Она взяла ружьё и застрелила мужа. Это произошло в их купеческом доме. Софья Арнольдовна выстрелила из окна второго этажа, когда муж выходил из коляски. Выстрел был точным.
Только благодаря срочно прибывшему из Польши зятю, адвокату Дудзинскому, суд полностью оправдал Софью Арнольдовну Шаде. Сразу после процесса она уехала в Польшу к дочери, где жила 30-х годов XX века". http://safe-rgs.ru/730-ishimskiy-voenkomat-dom-kupca-kutyreva.html
Источник: http://www.vishime.ru
Источник: Barzini, Luigi. Pekin to Paris, an account of Prince Borgheses journey across two continents in a motor-car.
Изменение маршрута