Таджики (2/3)
А. Д. Гребенкин. Таджики // Русский Туркестан: Сборник, изданный по поводу Политехнической выставки. Выпуск второй. Статьи по этнографии, технике, сельскому хозяйству и естественной истории. - М., 1872.
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Торговец табаком в своей лавке. Здесь и далее фото Г. Крафта, 1898-1899 гг.
Все роды деятельности, имеющие место в округе, не только знакомы таджикам, но, в большинстве случаев, имеют в них лучших представителей, а по некоторым из своих отраслей - вместе с тем и единственных. Мы разберем таджика как земледельца, ремесленника, торговца и ученого.
I. Таджик-земледелец
Таджики, будучи разбросаны по различным местностям округа, занимаются всеми отраслями земледелия: они хлебопашцы, садоводы, огородники и скотоводы. Но во всех этих случаях они, при первой выдавшейся возможности, только предприниматели, затрачивающие капитал, а не непосредственные деятели и не работники. Они сознают материальную выгоду владения землею и занятие земледелием, но сосредоточивать свои силы исключительно на нем, видеть все свое богатство только в земле - несообразно с их натурой, требующей большого круга деятельности и обладающей разносторонними способностями. Труд пахаря не под силу горожанину, да и таджик деревни не всегда сам пашет. К тому же наем работника-узбека стоит недорого. Здесь мы сделаем небольшое отступление и скажем несколько слов о безземельных в округе, что будет относиться вообще ко всем народностям, его населяющим.
Таджик-земледелец (Бухара)
Во округе землевладельцев значительно меньше, нежели обыкновенно полагают. Отношение между поземельными собственниками и не имеющими земли для целого округа пока вывести нельзя, по неимению достаточного количества данных этого рода. В частности же это отношение приблизительно известно нам для нескольких тюменей. В Чилекском, например, он равняется 3:1; в Ангарском - 4:1; в Шаударском [в Шаударском тюмене находится город Самарканд, жители которого, при вычислении этого отношения, не приняты в соображение] немного выгоднее, нежели в Чилекском. Все безземельные нанимаются в работники к владеющим землею на условиях, по уговору. Условия найма работника зависят от средств нанимающегося. Если он имеет быков или быка, или же семена, то условия одни, в противном случае другие; имеющие что-нибудь из поименованного нанимаются в половинщики, черекары, десятинники и пр., т. е. они получают, по выделении подати, ½, ¼, 1/10 часть урожая. Половину получает тот работник, который затратил свои семена и вспахал землю своими быками. Кроме того, часть приходящегося работнику урожая уменьшается при большем количестве обработанной им земли. Не имеющий ни быков, ни семян по преимуществу нанимается за деньги и прокорм. Такой годовой работник, исполняющий, кроме полевых работ, еще и домашние (в зимнее время), получает от 12-20 рублей, имея свою одежду, но пищу от хозяина. Узбеков, ищущих работы, весьма много в округе.
Перейду к прерванному.
Имея возможность дешево приобресть работника из узбеков, таджик всю тягость полевых работ сваливает на него и на жен, а сам руководит ими и занимается посторонними делами.
Сам таджик обрабатывает землю только в крайнем случае, когда у него мало земли. Между ними тоже есть безземельные, но мы не знаем примера, чтобы таковые таджики нанимались для земляных работ: они обыкновенно делаются садовниками, конюхами, водовозами, приказчиками, мастеровыми, ремесленниками или мелкими торгашами, с основным капиталом в рубль или два.
Пашни, принадлежащие таджикам, всегда лучше узбекских. Они унавоживаются, обновляются, взрыхляются и засеваются тщательнее узбекских, хотя работают те же узбеки. На своих полях таджики сеют все, что по свойству местности и по количеству оросительной воды возможно сеять. У него незасеянных мест не бывает, чего нельзя сказать об узбеках. Кто бы ни был таджик: купец, духовное лицо или должностное, он, если есть к тому средства, наверно землевладелец; он отдает свою землю в аренду и часто по несколько лет ее не видит, но всегда постарается отдать ее таджику же. Лучшие сады принадлежат таджикам, а виноградники, без преувеличения, одним им. Они разводят питомники, умеют делать прищепы и прививы, особенно тад. Они же разводят шелковичные деревья всех сортов, т. е. балхи, марваришак, хосак, патут и хоразмин, и занимаются выводкой шелкопряда. Огородные растения всех сортов, употребляемые в Средней Азии, а также картофель и капусту, можно встретить по преимуществу на таджикских землях.
Не упуская из виду ни одной отрасли земледелия, таджик, при благоприятных обстоятельствах, делается скотоводом; мы не говорим о гуртовщиках-таджиках, скупающих мелкий скот - это дело торговое - а о таджиках, занимающихся разведением скота, пасущих его и вместе с ним кочующих. Такие полукочевники-таджики находятся по южной границе округа и на восток от Пенджекента. Они исключительно разводят овец и коз. О количестве находящегося у них мелкого скота мы имеем весьма скудные сведения, а потому опустим цифры.
II. Таджик-ремесленник
В Средней Азии вообще нет фабрик и заводов, нет мастерских на широкую ногу, с затратою большого капитала на постройку здания, приобретение машин и наем управляющих и т. п. Здесь всякое ремесленное производство ограничивается сравнительно микроскопическими размерами, разбивается по рукам, не сгруппировывается в одном месте. Исключение в последнем смысле составляет Ургут, который всей своей массой населения обратился к одной отрасли ремесленного производства: выделке алачи; но и там нет мастерской, имеющей больше 10 ткацких станков.
Большая часть ремесл округа сосредоточивается в руках таджиков: они имеют в своих мастерских больше рабочих и больше машин, нежели другие народцы; кроме того, они не имеют, по некоторым ремеслам, не только соперников, но и подражателей из других народностей. Как ремесленники таджики выказывают себя положительно способным народом и, что весьма важно, у них заметно желание усовершенствовать свои работы, перенимать лучшие приемы, инструменты и подражать хорошим образцам. По изделиям, обращающимся в округе, работы таджиков, нельзя судить об их искусстве. Они производят, как и должно быть, только то, на что имеется спрос; они удовлетворяют своих потребителей.
У среднеазиатцев нет понятия о законченности, однообразии, красоте, гармонии и прочности вещи или, правильнее, обо всем этом у них есть свое собственное понятие, не совпадающее с европейским, не подходящее под нашу мерку. Этому вкусу удовлетворяют таджики-ремесленники, и, кроме того, они удовлетворяют главному условию - дешевизне. Масса потребителей округа бедна, и ценные произведения ей не по средствам. Узбек купил зыбку: перекладины в ней точеные, раскрашенные полосками; она вся яркоцветная, стоимость ее самая незначительная, и он совершенно доволен своей покупкой. Какое ему дело, что в скрепах видна полнейшая небрежность со стороны мастера, что полоски несимметрично расположены, что стойки неровны и что вообще чистоты в отделке не видно.
На базаре: колыбельный ряд
Если дать таджику-усте (мастер) образец известному ремеслу, то он, несмотря на все несовершенство своих инструментов, на их грубость и недостаточность, на йоту не отойдет от образца. Таджик переменяет инструменты, манеру работы, в нем не заметна жилка рутинера. О дешевизне их работы, сравнительно с работою русских мастеровых, и говорить нечего. Простой деревянный шкаф из тополевого дерева, заказанный русским мастеровым Самарканда, стоит 30-35 руб. Такой же точно шкаф, и даже более добросовестно и скорее сделанный, у таджикских мастеровых обойдется от 15 до 20 руб., а иногда и дешевле.
Таджики занимаются выделкой канауса (исключительно тад), адряса, бикасаба, алачи, каламы, хосы, дока, фоута, тибет-сали, бузи (всех сортов). Окраской бумажных ниток, шелка, шерсти и пуха таджики занимаются мало: они красят только в красные цвета.
Для продевания основы чрез ремизки и набильник, для наведения лоску на адряс, каламу, алачу и для размотки коконов существуют особые мастеровые; для набивки цветов на мату - особые, и все из таджиков же.
Кроме того, таджики занимаются: вышиванием по различным материям и по коже, шитьем платьев, туземной, а в последнее время и европейской обуви; выделкой кож, производством седел, свеч и мыла, шорным мастерством, литьем вещей из чугуна [льют колокола (в Каты-Кургане), плиты и проч.]; кузнечным, золотым, серебряным и медным мастерством; плотничными, столярными, токарными и гончарными ремеслами и проч.
Некоторые из перечисленных работ они производят на базаре, в открытых своих лавках, другие в домах. За работу они берут весьма мало. Если исчислить стоимость сырого материала и переработанного, получившего уже известную форму, то часто приходится удивляться: из-за чего таджики трудятся. Правда, что в большей части случаев таджик в одно и то же время работник, предприниматель и продавец; следовательно, покупщику не приходится взносить за покупаемую вещь вознаграждение работнику, предпринимателю и купцу, или по крайней мере в меньшем размере; но все-таки эта лишняя плата покупщика весьма незначительна.
Занимающиеся одним ремеслом называют друг друга товарищами. Это товарищество выражается, между прочим, в том (так было до занятия края русскими), что они в известное время года, предпочтительно весною, когда начнут цвести розы, прекращая занятия в своих мастерских, делают (хозяева или усты) между собою складчину деньгами, покупают барана, рис, лепешки, чай и проч., нанимают бачей, музыкантов и, вместе с своими рабочими, как гостями, отправляются куда-нибудь за город, на день на два, томашиться, т. е. есть плав, пить чай, восхищаться пляской бачей и музыкой.
Здесь будет уместно сказать несколько слов о найме рабочих по некоторым ремеслам.
Неизвестно, вследствие чего в Средней Азии ввелось в обычай, что работники-ткачи, гончары, кузнецы, свечники и булочники иначе не нанимаются, как получив первоначально от своих нанимателей известную сумму денег - бунак.
Величина бунака простирается от 4 руб. и до 40. Он зависит как от искусства работника, так и от рода работы. Бунак есть собственность рабочего до тех пор, пока он остается у нанимателя. Он может расходовать его как ему угодно. Получив бунак, рабочий исправно получает от своего хозяина задельную, по уговору, плату по исполнении известного количества работы. Так, ткач получает плату за джюру сотканной материи, т. е. количество, потребное на 1 халат или 1 рубашку, гончар - когда выработает (сделает и обожжет) одну печь посуды и проч. Переходя к другому хозяину или вообще отходя от нанимателя, рабочий обязан сполна выплатить полученный бунак. Происходит обыкновенно так: рабочий, сманенный другим предпринимателем, получает от этого последнего больший бунак, что дает ему возможность, уплатив прежнему своему хозяину, еще иметь свободные деньги. Туземцы рассказывают, что некоторые из рабочих, получив бунак в Самарканде, бегут в Бухару или другой город обратно. Кроме выдачи бунака и уговора о величине задельной платы, других условий между предпринимателями и рабочими не заключается, по крайней мере в Заравшанском округе.
О размере ремесленной деятельности таджиков в округе мы можем пока говорить только в общих чертах, не выражая ее в цифрах. Мы можем сказать, например, что таджики захватили в свои руки почти все ремесла в округе, но сказать, что они производят на такую-то сумму, мы не можем: у нас нет для этого достаточно данных. Но все-таки мы хотим и можем дать несколько примеров, из которых можно будет извлечь читателю хотя слабое представление о размерах этой деятельности таджиков. Таджики в Ургуте выделывают в год алачи на сумму свыше 250 тысяч и ведут ею торговлю, кроме округа и Шегрисябского бекства, с Гисаром, Хулумом и многими другими местами бассейна Амударьи.
В Самарканде на 31 станке в год вырабатывается 108 т. аршин канаусу, на 200 станках - 360 т. аршин хосы и на 100 станках - 10000 фот. Кажется, что не будет преувеличением, если положим, что таджики округа вырабатывают в год на 750 т. рублей.
III. Таджик-торговец
Уже несколько раз мы упоминали, что таджик, по своей натуре, весьма склонен к торговой деятельности. Он никогда не пропустит случая даже на время быть торговцем, хотя бы самым мизерным, таким, какой нигде не мыслим, кроме Средней Азии. Купить, что называется, на грош товару, достать на базаре место и сидеть с своим грошовым товаром по целым дням, выручая по нескольку чек в сутки, это такое наслаждение для таджика, которого не таджик и представить себе не может! Жена и дети его сидят без куска хлеба, работают на сколько хватает человеческих сил, а муж или отец весь заработок берет себе, прикупает на него товару и еще с большим наслаждением сидит над ним. С тех пор как таджик сделался купцом или, вернее, - торгашом, торговля делается уже его манией, а прибыли и увеличение товаров - исходной точкой всех его помыслов. Он с нечеловеческим терпением чека за чекой сколачивает теньги (20 к.), пускает их в оборот, отказывая себе совершенно во всем самом необходимом. Свой труд он ставит ни во что. Он переходит с базара на базар, странствует по всему округу, скупает на деревенских базарах или меняет на свой товар кур, яйца, деревянные ложки, нитки и проч., чтобы с барышом на чеку или на две перепродать все это на городском базаре. Берет в долг за проценты товары в городах, а на деревенских базарах перепродает их иногда дешевле того, за сколько сам взял. Но зато на вырученные деньги он на этих базарах скупает по дешевым ценам арканы, мыло, веретена и тому подобное, и за все это на городском базаре выручит плату за забранный в долг товар и еще получит барыш.
Менялы на Регистане (Самарканд)
Так или иначе изворачиваясь, не жалея себя, иногда голодая, таджик пробавляется с году на год; из копеек делает рубли, при счастье открывает свою лавочку, а не то - становится джалляп-сатаром от значительных городских купцов; ему верят товара на двести-пятьсот рублей. Он уже носит товар не на себе, а навьючивает его на лошадь и уже не ходит, а разъезжает по базарам округа, а с течением времени, сколотив капитал, прибавляет к своему имени эпитет «бай» (богатый) и делается настоящим купцом.
Большинство купцов округа прошли по описанной дороге. Многие из одержимых маниею быть купцом кончают свой век, не достигнув завидного положения «бая»; многие от усиленного желания поскорее разбогатеть и от рискованных променов разоряются в конец; их места занимают другие, а они обращаются в водоносов, мардекеров (работников) и проч., с затаенною мыслию опять когда-нибудь быть торгашом.
Желание торговать, пускать свои деньги в оборот так присуще таджику, что торговлей занимаются чрез других даже муллы, имамы, мударисы, ишаны, казии, амлякдары, аксакалы - одним словом, все лица, которые владеют известной суммой свободных денег. Торгуют старики, молодые, торгуют десятилетние мальчики, торгуют, наконец, женщины-старухи. Поэтому самые незначительные города и базарные места поражают обилием лавчонок на своих базарах, обилием торгующего люда.
Быть купцом - значит быть почетным, пользоваться полным уважением от всех, кто имеет меньше денег, кто получает меньшие барыши, а таджики более всего любят и ценят почет. Мы считаем нелишним привести здесь несколько цифр, которые хотя немного очертят степень стремления к торговле в таджиках.
В округе 33 базарных мест, а в неделю бывает 36 базаров. Джалляп-сатары (кулаки) переезжают с базара на базар группами; каждая из таких групп успевает посетить в неделю три базарных места, быть на трех и в редких случаях на четырех базарах. Следовательно, всего подобных групп в округе 12. Но в округе, исключая лавок Самарканда и Катты-Кургана, в разные базарные дни производится торговля 9500 человеками из таджиков, почему, считая, что на каждых трех базарах бывают одни и те же лица, приблизительно можно принять, что всего торгующих кулаков в округе не меньше 9500:3, т. е. 3166 человек.
Отличительный характер торговли таджиков - довольство весьма незначительным процентом прибыли, быстрая гуртовая распродажа и отсутствие больших складов для товаров.
На таджикских лавчонках хотя и не видно объявлений «Без запроса», но торговцы редко когда запрашивают; правда, что горожанина-покупщика не надуешь: он сам хорошо знает цену товарам; приезжий же, если почему-либо боится, чтобы с него не взяли лишнего, имеет возможность купить товар не чрез хозяина лавки, а чрез его соседа по лавке. Он берет вещь и просит соседа того торговца, у которого он ее взял, чтобы тот ему продал эту вещь; он при других обращается к совести постороннего торгующего лица, но хорошо знающего стоимость предмета, а кроме того, не заинтересованного в прибыли. Сказать неправильную цену - почитается весьма неблаговидным: покупатель доверил ему, сделал его своим уакилем, т. е. совестным, обязанным говорить правду. Уакиль, набросив на вещь необходимый процент, продает ее покупателю, берет от него деньги и передает их настоящему продавцу.
Случается, что этот последний за такую продажу выбранит уакиля, но не согласиться продать вещь за назначенную цену - не может. Нам говорили, что прежде никаких стачек между соседями по лавкам насчет продажи товаров чрез третье лицо не бывало.
В торговле значительное участие принимают джаляли, служащие при некоторых видах торговли необходимыми посредниками между покупателями и продавцами; так, напр., при продаже свежих коконов джаляли присутствуют всегда и сводят в цене покупщиков и продавцов. В этом случае вознаграждением им служит горсть коконов или чека, много две, смотря по тому, сколько взвешено коконов; платит всегда продавец. Джаляли не из таджиков мы не знаем и не слыхали, чтобы таковые были в Заравшанском округе.
Торговец тканями разворачивает халат
Купец-таджик не столько заботится о высоких процентах, сколько о быстроте оборота капитала; в течение года он сумеет обернуть его раз десять и даже больше. Торговли определенными товарами, в большей части случаев, у него нет в течение года, да и в данное время он не торгует однородными товарами, а часто - самыми противоположными по своим свойствам. В небольших лавках, например, рядом с шелковыми материями помещается мыло и чай, сера для жевания, лекарства, яды и лакомства. Впрочем соединение таких разнородных предметов в самаркандских таджикских лавочках бывает у небогатых продавцов, т. е. у 6/7 всего торгового люда города; у более же богатых вошло в обычай иметь несколько лавок для разных родов товара: в одной торгуют исключительно материями, в другой лекарствами, чаем и т. д.
Таджик, торговавший в этом месяце красным товаром, в будущем месяце будет торговать железом, медью, деревянной посудой и т. п. Все зависит от повышения или понижения цен на известные продукты, от спроса и подвоза. Здесь мы говорим о незначительных торговцах, которые не имеют своих складов и комнат в караван-сараях и не имеют прямых сношений по торговым делам с подобными торговцами.
Торговцы, что можно уже заключить из того, что их сравнительно весьма много в округе, не владеют большими капиталами и торгуют в долг. В их лавках трудно найти много товаров; если понадобится несколько штук сукна, то наверное придется набирать их в нескольких лавчонках, и притом где взять ¼ штуки, где полкуска. Но зато, если нынче известный предмет торговли весь взят из лавки, завтра в ней его опять будет столько же. Это последнее обстоятельство зависит от того, что во времена правоверного управления опасно было прослыть богатым, иметь напоказ много товару, почему торговцы выставляли в своих лавках на вид не больше как недельную пропорцию товаров, а излишек прятали в домах; такое скрывание товаров вошло в обычай, и даже в настоящее время, когда причина подобного прятания уже уничтожилась, все-таки не выносят в лавки много товару.
Заметим еще, что лавки те, незначительной величины комнатки, которыми так обилуют базары и базарные улицы в городах Заравшанского округа, заняты только небогатыми сравнительно торговцами, торгашами. Богатый купец не станет от себя вести розничную продажу. Вся деятельность богатых купцов сосредоточивается в караван-сараях; товары или прямо свозят в них, где они и лежат до распродажи партиями, или остаются до вывоза в караван-сараи других городов.
Таджик-торговец (Бухара)
Случается, впрочем, что оптовый купец (только таких торговцев называют саудагар; прочих же зовут по родам продаваемых ими продуктов) имеет под своим именем лавку для розничной продажи; но она только считается его лавкою. Продажей же в ней занимается его сын, родственник или бывший его бача, или даже слуга. Он дает этим лицам товар, нанимает или строит вновь лавку для них; за все это они обязаны возвратить ему, уже по продаже, сумму, которая причитается за отданный им товар. Вся выручка идет в пользу торгующих и не входит в коммерческие расчеты самого купца, а служит для протежируемых им основанием их собственного капитала.
Многие из таджиков торгуют на тысячи, не имея почти ни гроша собственных денег; им верят на слово, потому что они приобрели почему бы то ни было репутацию честных людей. Получив на веру товар за известные (и в этом случае небольшие) проценты, такой торговец пускает ее на промены, на раздачу товара по малым частям другим таким же, как и он сам, безденежным людям. Капитал дробится все больше и больше, так как эти последние готовы, при первой возможности, в свою очередь, раздробить свой пай на части и отдать их на подобных же условиях в третьи руки. В начале нашей рубрики о торговой деятельности таджиков уже разъяснено, каким образом мелкие торгаши изворачиваются, променивают и продают свои товары, перевозя их с одного базарного места на другое, а потому здесь мы только добавим, что, совершив известный оборот, раздробившись до мельчайших партий, товары, уже в виде денег, постепенно соединяются и наконец доходят до того капиталиста, который отдал их в долг первому члену из этой цепи торгашей. Во всем этом круговращении товаров может поразить одно: ценность товара, перевезенного в течение месяца или двух на многие сотни верст, должна была бы весьма чувствительно увеличиться; а чрез изложенное выше дробление, и притом в большей части случаев, если только не всегда, отдачу этих дробных частей с барышом - и еще того более увеличиться; на практике же этого мы не замечаем. В Самаркандском отделе, например, базарная цена Самарканда - служит руководящей ценою и для остальных базаров отдела, и к ней, и то не всегда, прибавляют чеку две на джюру какого-либо товара.
Подобное явление может быть объяснено тем, во-первых, что мелкие торговцы часто с пользою променивают свои товары на продукты местного производства, во-вторых, трату времени на провоз и самый провоз они ставят ни во что, а в-третьих, наконец, они довольствуются самыми микроскопическими барышами, а зачастую и тем, что на выручку могут быть сытыми и кормить свою лошадь.
Ко всему сказанному о деятельности таджиков следует еще прибавить, что они занимаются извозом на арбах, ишаках и лошадях, постройкой домов, резьбой и раскраской стен в домах, обтесыванием камней, резьбой на мраморе и проч. и проч. Одним словом, таджик на все руки мастер.
________
Натура таджика при всех поименованных родах деятельности выказывает себя подвижной, сангвинической, суетливой и вместе с тем в известных случаях ленивой, беззаботной; обе крайности в ней уживаются как нельзя лучше. Вот почему о таджиках составились два совершенно различные мнения между русскими Туркестанского края; одни говорят: таджик ленив, другие - что он до крайности деятелен. Одни говорят о нем как о поклоннике всяких удовольствий и забав; другие как о человеке скупом, вполне преданном расчету, делу. Как объяснить происхождение этой видимой разногласицы в мнениях о таджиках?
Когда таджик не имеет известного занятия, не получил товар, не устроился в том или другом отношении, когда он старается, например, что-либо приобресть, тогда он весь движение, весь упорная настойчивость; он не чувствует ни устали, ни жары, ни холода, и что особенно странно - он делается бесстрашным, действует, что называется, очертя голову. Он пешком или верхом переходит из города в город, из кишлака в кишлак, имея в виду только ту цель, которой он задался.
Но вот цель достигнута; деньги приобретены, товар куплен, сложен в лавчонку, осталось продать его. Тут таджик превращается в ленивого, неподвижного, совершенно апатичного человека. С утра и до вечера он, поджав под себя ноги, сидит в своей лавчонке; бесстрастно встречает и провожает своих покупателей; глаза у него, когда нет этих покупателей, бесцельно устремлены куда-то; он бессмысленно смотрит в пространство, он скорее в такие минуты похож на истукана, нежели на живого человека…
Ткач-работник с 3-4 часов пополуночи и до вечернего намаза нитка за ниткой выполняет свою работу. В день он отдыхает не более часу, и успевает при простом челноке и на первобытном станке соткать 4 аршина канауса. С такою усидчивостью и неутомимостью он работает пять с половиною дней в неделю. С полдня же четверга и до позднего вечера пятницы он свободен от работы, отдыхает. В эти полтора дни он, как говорится, не ударит палец о палец. Он бесцельно слоняется по улицам, по базарам, по целым часам сидит у бассейнов, на площадях базаров, в чайных. Лень и беззаботность резко отражаются на его лице, во всех его движениях.
Таджик, апатично сидящий в лавке, рабочий, гуляющий бесцельно по улицам наводят русских на мысль, что таджик по природе своей ленив. Они видят часы его отдыха, наблюдают его в то время, когда ему не для чего тратить свои силы, и говорят: таджик апатичен, чего никогда не скажет тот, кто имел случай видеть таджиков в рабочие их часы, в те моменты, когда они еще только достигают чего-либо.
Нам приходилось слышать следующее: «Чтобы видеть, как таджик ленив, стоит посмотреть на одну его походку; приглядитесь, как он неумело ходит! Скажешь ему чтобы он поскорее шел, - он ни за что на свете не прибавит шагу». Мы к этому совершенно верному замечанию насчет манеры ходить, составляющей, впрочем, особенность таджиков, укажем еще на другую их особенность: ни один таджик никогда не станет ходить по комнате из угла в угол, как делаем это мы, будучи взволнованы, обдумывая что-нибудь, или просто от нечего делать. Во всех подобных случаях таджик сядет и будет сидеть час или два без движения, и только при сильном волнении по временам хвататься за грудь.
Теперь, по заданной нами программе, следовало бы рассмотреть таджика как ученого, но мы считаем более удобным отнести эту рубрику к концу очерка таджиков; а теперь обратимся к характеру таджика, к его положению в обществе и в семействе и к отношениям его к другим народностям, живущим в округе.
ОКОНЧАНИЕ
См. также:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• На базаре: Средняя Азия 140 лет назад [фотографии из «Туркестанского альбома»].
Часть 1. Часть 2. Часть 3.
Торговец табаком в своей лавке. Здесь и далее фото Г. Крафта, 1898-1899 гг.
Все роды деятельности, имеющие место в округе, не только знакомы таджикам, но, в большинстве случаев, имеют в них лучших представителей, а по некоторым из своих отраслей - вместе с тем и единственных. Мы разберем таджика как земледельца, ремесленника, торговца и ученого.
I. Таджик-земледелец
Таджики, будучи разбросаны по различным местностям округа, занимаются всеми отраслями земледелия: они хлебопашцы, садоводы, огородники и скотоводы. Но во всех этих случаях они, при первой выдавшейся возможности, только предприниматели, затрачивающие капитал, а не непосредственные деятели и не работники. Они сознают материальную выгоду владения землею и занятие земледелием, но сосредоточивать свои силы исключительно на нем, видеть все свое богатство только в земле - несообразно с их натурой, требующей большого круга деятельности и обладающей разносторонними способностями. Труд пахаря не под силу горожанину, да и таджик деревни не всегда сам пашет. К тому же наем работника-узбека стоит недорого. Здесь мы сделаем небольшое отступление и скажем несколько слов о безземельных в округе, что будет относиться вообще ко всем народностям, его населяющим.
Таджик-земледелец (Бухара)
Во округе землевладельцев значительно меньше, нежели обыкновенно полагают. Отношение между поземельными собственниками и не имеющими земли для целого округа пока вывести нельзя, по неимению достаточного количества данных этого рода. В частности же это отношение приблизительно известно нам для нескольких тюменей. В Чилекском, например, он равняется 3:1; в Ангарском - 4:1; в Шаударском [в Шаударском тюмене находится город Самарканд, жители которого, при вычислении этого отношения, не приняты в соображение] немного выгоднее, нежели в Чилекском. Все безземельные нанимаются в работники к владеющим землею на условиях, по уговору. Условия найма работника зависят от средств нанимающегося. Если он имеет быков или быка, или же семена, то условия одни, в противном случае другие; имеющие что-нибудь из поименованного нанимаются в половинщики, черекары, десятинники и пр., т. е. они получают, по выделении подати, ½, ¼, 1/10 часть урожая. Половину получает тот работник, который затратил свои семена и вспахал землю своими быками. Кроме того, часть приходящегося работнику урожая уменьшается при большем количестве обработанной им земли. Не имеющий ни быков, ни семян по преимуществу нанимается за деньги и прокорм. Такой годовой работник, исполняющий, кроме полевых работ, еще и домашние (в зимнее время), получает от 12-20 рублей, имея свою одежду, но пищу от хозяина. Узбеков, ищущих работы, весьма много в округе.
Перейду к прерванному.
Имея возможность дешево приобресть работника из узбеков, таджик всю тягость полевых работ сваливает на него и на жен, а сам руководит ими и занимается посторонними делами.
Сам таджик обрабатывает землю только в крайнем случае, когда у него мало земли. Между ними тоже есть безземельные, но мы не знаем примера, чтобы таковые таджики нанимались для земляных работ: они обыкновенно делаются садовниками, конюхами, водовозами, приказчиками, мастеровыми, ремесленниками или мелкими торгашами, с основным капиталом в рубль или два.
Пашни, принадлежащие таджикам, всегда лучше узбекских. Они унавоживаются, обновляются, взрыхляются и засеваются тщательнее узбекских, хотя работают те же узбеки. На своих полях таджики сеют все, что по свойству местности и по количеству оросительной воды возможно сеять. У него незасеянных мест не бывает, чего нельзя сказать об узбеках. Кто бы ни был таджик: купец, духовное лицо или должностное, он, если есть к тому средства, наверно землевладелец; он отдает свою землю в аренду и часто по несколько лет ее не видит, но всегда постарается отдать ее таджику же. Лучшие сады принадлежат таджикам, а виноградники, без преувеличения, одним им. Они разводят питомники, умеют делать прищепы и прививы, особенно тад. Они же разводят шелковичные деревья всех сортов, т. е. балхи, марваришак, хосак, патут и хоразмин, и занимаются выводкой шелкопряда. Огородные растения всех сортов, употребляемые в Средней Азии, а также картофель и капусту, можно встретить по преимуществу на таджикских землях.
Не упуская из виду ни одной отрасли земледелия, таджик, при благоприятных обстоятельствах, делается скотоводом; мы не говорим о гуртовщиках-таджиках, скупающих мелкий скот - это дело торговое - а о таджиках, занимающихся разведением скота, пасущих его и вместе с ним кочующих. Такие полукочевники-таджики находятся по южной границе округа и на восток от Пенджекента. Они исключительно разводят овец и коз. О количестве находящегося у них мелкого скота мы имеем весьма скудные сведения, а потому опустим цифры.
II. Таджик-ремесленник
В Средней Азии вообще нет фабрик и заводов, нет мастерских на широкую ногу, с затратою большого капитала на постройку здания, приобретение машин и наем управляющих и т. п. Здесь всякое ремесленное производство ограничивается сравнительно микроскопическими размерами, разбивается по рукам, не сгруппировывается в одном месте. Исключение в последнем смысле составляет Ургут, который всей своей массой населения обратился к одной отрасли ремесленного производства: выделке алачи; но и там нет мастерской, имеющей больше 10 ткацких станков.
Большая часть ремесл округа сосредоточивается в руках таджиков: они имеют в своих мастерских больше рабочих и больше машин, нежели другие народцы; кроме того, они не имеют, по некоторым ремеслам, не только соперников, но и подражателей из других народностей. Как ремесленники таджики выказывают себя положительно способным народом и, что весьма важно, у них заметно желание усовершенствовать свои работы, перенимать лучшие приемы, инструменты и подражать хорошим образцам. По изделиям, обращающимся в округе, работы таджиков, нельзя судить об их искусстве. Они производят, как и должно быть, только то, на что имеется спрос; они удовлетворяют своих потребителей.
У среднеазиатцев нет понятия о законченности, однообразии, красоте, гармонии и прочности вещи или, правильнее, обо всем этом у них есть свое собственное понятие, не совпадающее с европейским, не подходящее под нашу мерку. Этому вкусу удовлетворяют таджики-ремесленники, и, кроме того, они удовлетворяют главному условию - дешевизне. Масса потребителей округа бедна, и ценные произведения ей не по средствам. Узбек купил зыбку: перекладины в ней точеные, раскрашенные полосками; она вся яркоцветная, стоимость ее самая незначительная, и он совершенно доволен своей покупкой. Какое ему дело, что в скрепах видна полнейшая небрежность со стороны мастера, что полоски несимметрично расположены, что стойки неровны и что вообще чистоты в отделке не видно.
На базаре: колыбельный ряд
Если дать таджику-усте (мастер) образец известному ремеслу, то он, несмотря на все несовершенство своих инструментов, на их грубость и недостаточность, на йоту не отойдет от образца. Таджик переменяет инструменты, манеру работы, в нем не заметна жилка рутинера. О дешевизне их работы, сравнительно с работою русских мастеровых, и говорить нечего. Простой деревянный шкаф из тополевого дерева, заказанный русским мастеровым Самарканда, стоит 30-35 руб. Такой же точно шкаф, и даже более добросовестно и скорее сделанный, у таджикских мастеровых обойдется от 15 до 20 руб., а иногда и дешевле.
Таджики занимаются выделкой канауса (исключительно тад), адряса, бикасаба, алачи, каламы, хосы, дока, фоута, тибет-сали, бузи (всех сортов). Окраской бумажных ниток, шелка, шерсти и пуха таджики занимаются мало: они красят только в красные цвета.
Для продевания основы чрез ремизки и набильник, для наведения лоску на адряс, каламу, алачу и для размотки коконов существуют особые мастеровые; для набивки цветов на мату - особые, и все из таджиков же.
Кроме того, таджики занимаются: вышиванием по различным материям и по коже, шитьем платьев, туземной, а в последнее время и европейской обуви; выделкой кож, производством седел, свеч и мыла, шорным мастерством, литьем вещей из чугуна [льют колокола (в Каты-Кургане), плиты и проч.]; кузнечным, золотым, серебряным и медным мастерством; плотничными, столярными, токарными и гончарными ремеслами и проч.
Некоторые из перечисленных работ они производят на базаре, в открытых своих лавках, другие в домах. За работу они берут весьма мало. Если исчислить стоимость сырого материала и переработанного, получившего уже известную форму, то часто приходится удивляться: из-за чего таджики трудятся. Правда, что в большей части случаев таджик в одно и то же время работник, предприниматель и продавец; следовательно, покупщику не приходится взносить за покупаемую вещь вознаграждение работнику, предпринимателю и купцу, или по крайней мере в меньшем размере; но все-таки эта лишняя плата покупщика весьма незначительна.
Занимающиеся одним ремеслом называют друг друга товарищами. Это товарищество выражается, между прочим, в том (так было до занятия края русскими), что они в известное время года, предпочтительно весною, когда начнут цвести розы, прекращая занятия в своих мастерских, делают (хозяева или усты) между собою складчину деньгами, покупают барана, рис, лепешки, чай и проч., нанимают бачей, музыкантов и, вместе с своими рабочими, как гостями, отправляются куда-нибудь за город, на день на два, томашиться, т. е. есть плав, пить чай, восхищаться пляской бачей и музыкой.
Здесь будет уместно сказать несколько слов о найме рабочих по некоторым ремеслам.
Неизвестно, вследствие чего в Средней Азии ввелось в обычай, что работники-ткачи, гончары, кузнецы, свечники и булочники иначе не нанимаются, как получив первоначально от своих нанимателей известную сумму денег - бунак.
Величина бунака простирается от 4 руб. и до 40. Он зависит как от искусства работника, так и от рода работы. Бунак есть собственность рабочего до тех пор, пока он остается у нанимателя. Он может расходовать его как ему угодно. Получив бунак, рабочий исправно получает от своего хозяина задельную, по уговору, плату по исполнении известного количества работы. Так, ткач получает плату за джюру сотканной материи, т. е. количество, потребное на 1 халат или 1 рубашку, гончар - когда выработает (сделает и обожжет) одну печь посуды и проч. Переходя к другому хозяину или вообще отходя от нанимателя, рабочий обязан сполна выплатить полученный бунак. Происходит обыкновенно так: рабочий, сманенный другим предпринимателем, получает от этого последнего больший бунак, что дает ему возможность, уплатив прежнему своему хозяину, еще иметь свободные деньги. Туземцы рассказывают, что некоторые из рабочих, получив бунак в Самарканде, бегут в Бухару или другой город обратно. Кроме выдачи бунака и уговора о величине задельной платы, других условий между предпринимателями и рабочими не заключается, по крайней мере в Заравшанском округе.
О размере ремесленной деятельности таджиков в округе мы можем пока говорить только в общих чертах, не выражая ее в цифрах. Мы можем сказать, например, что таджики захватили в свои руки почти все ремесла в округе, но сказать, что они производят на такую-то сумму, мы не можем: у нас нет для этого достаточно данных. Но все-таки мы хотим и можем дать несколько примеров, из которых можно будет извлечь читателю хотя слабое представление о размерах этой деятельности таджиков. Таджики в Ургуте выделывают в год алачи на сумму свыше 250 тысяч и ведут ею торговлю, кроме округа и Шегрисябского бекства, с Гисаром, Хулумом и многими другими местами бассейна Амударьи.
В Самарканде на 31 станке в год вырабатывается 108 т. аршин канаусу, на 200 станках - 360 т. аршин хосы и на 100 станках - 10000 фот. Кажется, что не будет преувеличением, если положим, что таджики округа вырабатывают в год на 750 т. рублей.
III. Таджик-торговец
Уже несколько раз мы упоминали, что таджик, по своей натуре, весьма склонен к торговой деятельности. Он никогда не пропустит случая даже на время быть торговцем, хотя бы самым мизерным, таким, какой нигде не мыслим, кроме Средней Азии. Купить, что называется, на грош товару, достать на базаре место и сидеть с своим грошовым товаром по целым дням, выручая по нескольку чек в сутки, это такое наслаждение для таджика, которого не таджик и представить себе не может! Жена и дети его сидят без куска хлеба, работают на сколько хватает человеческих сил, а муж или отец весь заработок берет себе, прикупает на него товару и еще с большим наслаждением сидит над ним. С тех пор как таджик сделался купцом или, вернее, - торгашом, торговля делается уже его манией, а прибыли и увеличение товаров - исходной точкой всех его помыслов. Он с нечеловеческим терпением чека за чекой сколачивает теньги (20 к.), пускает их в оборот, отказывая себе совершенно во всем самом необходимом. Свой труд он ставит ни во что. Он переходит с базара на базар, странствует по всему округу, скупает на деревенских базарах или меняет на свой товар кур, яйца, деревянные ложки, нитки и проч., чтобы с барышом на чеку или на две перепродать все это на городском базаре. Берет в долг за проценты товары в городах, а на деревенских базарах перепродает их иногда дешевле того, за сколько сам взял. Но зато на вырученные деньги он на этих базарах скупает по дешевым ценам арканы, мыло, веретена и тому подобное, и за все это на городском базаре выручит плату за забранный в долг товар и еще получит барыш.
Менялы на Регистане (Самарканд)
Так или иначе изворачиваясь, не жалея себя, иногда голодая, таджик пробавляется с году на год; из копеек делает рубли, при счастье открывает свою лавочку, а не то - становится джалляп-сатаром от значительных городских купцов; ему верят товара на двести-пятьсот рублей. Он уже носит товар не на себе, а навьючивает его на лошадь и уже не ходит, а разъезжает по базарам округа, а с течением времени, сколотив капитал, прибавляет к своему имени эпитет «бай» (богатый) и делается настоящим купцом.
Большинство купцов округа прошли по описанной дороге. Многие из одержимых маниею быть купцом кончают свой век, не достигнув завидного положения «бая»; многие от усиленного желания поскорее разбогатеть и от рискованных променов разоряются в конец; их места занимают другие, а они обращаются в водоносов, мардекеров (работников) и проч., с затаенною мыслию опять когда-нибудь быть торгашом.
Желание торговать, пускать свои деньги в оборот так присуще таджику, что торговлей занимаются чрез других даже муллы, имамы, мударисы, ишаны, казии, амлякдары, аксакалы - одним словом, все лица, которые владеют известной суммой свободных денег. Торгуют старики, молодые, торгуют десятилетние мальчики, торгуют, наконец, женщины-старухи. Поэтому самые незначительные города и базарные места поражают обилием лавчонок на своих базарах, обилием торгующего люда.
Быть купцом - значит быть почетным, пользоваться полным уважением от всех, кто имеет меньше денег, кто получает меньшие барыши, а таджики более всего любят и ценят почет. Мы считаем нелишним привести здесь несколько цифр, которые хотя немного очертят степень стремления к торговле в таджиках.
В округе 33 базарных мест, а в неделю бывает 36 базаров. Джалляп-сатары (кулаки) переезжают с базара на базар группами; каждая из таких групп успевает посетить в неделю три базарных места, быть на трех и в редких случаях на четырех базарах. Следовательно, всего подобных групп в округе 12. Но в округе, исключая лавок Самарканда и Катты-Кургана, в разные базарные дни производится торговля 9500 человеками из таджиков, почему, считая, что на каждых трех базарах бывают одни и те же лица, приблизительно можно принять, что всего торгующих кулаков в округе не меньше 9500:3, т. е. 3166 человек.
Отличительный характер торговли таджиков - довольство весьма незначительным процентом прибыли, быстрая гуртовая распродажа и отсутствие больших складов для товаров.
На таджикских лавчонках хотя и не видно объявлений «Без запроса», но торговцы редко когда запрашивают; правда, что горожанина-покупщика не надуешь: он сам хорошо знает цену товарам; приезжий же, если почему-либо боится, чтобы с него не взяли лишнего, имеет возможность купить товар не чрез хозяина лавки, а чрез его соседа по лавке. Он берет вещь и просит соседа того торговца, у которого он ее взял, чтобы тот ему продал эту вещь; он при других обращается к совести постороннего торгующего лица, но хорошо знающего стоимость предмета, а кроме того, не заинтересованного в прибыли. Сказать неправильную цену - почитается весьма неблаговидным: покупатель доверил ему, сделал его своим уакилем, т. е. совестным, обязанным говорить правду. Уакиль, набросив на вещь необходимый процент, продает ее покупателю, берет от него деньги и передает их настоящему продавцу.
Случается, что этот последний за такую продажу выбранит уакиля, но не согласиться продать вещь за назначенную цену - не может. Нам говорили, что прежде никаких стачек между соседями по лавкам насчет продажи товаров чрез третье лицо не бывало.
В торговле значительное участие принимают джаляли, служащие при некоторых видах торговли необходимыми посредниками между покупателями и продавцами; так, напр., при продаже свежих коконов джаляли присутствуют всегда и сводят в цене покупщиков и продавцов. В этом случае вознаграждением им служит горсть коконов или чека, много две, смотря по тому, сколько взвешено коконов; платит всегда продавец. Джаляли не из таджиков мы не знаем и не слыхали, чтобы таковые были в Заравшанском округе.
Торговец тканями разворачивает халат
Купец-таджик не столько заботится о высоких процентах, сколько о быстроте оборота капитала; в течение года он сумеет обернуть его раз десять и даже больше. Торговли определенными товарами, в большей части случаев, у него нет в течение года, да и в данное время он не торгует однородными товарами, а часто - самыми противоположными по своим свойствам. В небольших лавках, например, рядом с шелковыми материями помещается мыло и чай, сера для жевания, лекарства, яды и лакомства. Впрочем соединение таких разнородных предметов в самаркандских таджикских лавочках бывает у небогатых продавцов, т. е. у 6/7 всего торгового люда города; у более же богатых вошло в обычай иметь несколько лавок для разных родов товара: в одной торгуют исключительно материями, в другой лекарствами, чаем и т. д.
Таджик, торговавший в этом месяце красным товаром, в будущем месяце будет торговать железом, медью, деревянной посудой и т. п. Все зависит от повышения или понижения цен на известные продукты, от спроса и подвоза. Здесь мы говорим о незначительных торговцах, которые не имеют своих складов и комнат в караван-сараях и не имеют прямых сношений по торговым делам с подобными торговцами.
Торговцы, что можно уже заключить из того, что их сравнительно весьма много в округе, не владеют большими капиталами и торгуют в долг. В их лавках трудно найти много товаров; если понадобится несколько штук сукна, то наверное придется набирать их в нескольких лавчонках, и притом где взять ¼ штуки, где полкуска. Но зато, если нынче известный предмет торговли весь взят из лавки, завтра в ней его опять будет столько же. Это последнее обстоятельство зависит от того, что во времена правоверного управления опасно было прослыть богатым, иметь напоказ много товару, почему торговцы выставляли в своих лавках на вид не больше как недельную пропорцию товаров, а излишек прятали в домах; такое скрывание товаров вошло в обычай, и даже в настоящее время, когда причина подобного прятания уже уничтожилась, все-таки не выносят в лавки много товару.
Заметим еще, что лавки те, незначительной величины комнатки, которыми так обилуют базары и базарные улицы в городах Заравшанского округа, заняты только небогатыми сравнительно торговцами, торгашами. Богатый купец не станет от себя вести розничную продажу. Вся деятельность богатых купцов сосредоточивается в караван-сараях; товары или прямо свозят в них, где они и лежат до распродажи партиями, или остаются до вывоза в караван-сараи других городов.
Таджик-торговец (Бухара)
Случается, впрочем, что оптовый купец (только таких торговцев называют саудагар; прочих же зовут по родам продаваемых ими продуктов) имеет под своим именем лавку для розничной продажи; но она только считается его лавкою. Продажей же в ней занимается его сын, родственник или бывший его бача, или даже слуга. Он дает этим лицам товар, нанимает или строит вновь лавку для них; за все это они обязаны возвратить ему, уже по продаже, сумму, которая причитается за отданный им товар. Вся выручка идет в пользу торгующих и не входит в коммерческие расчеты самого купца, а служит для протежируемых им основанием их собственного капитала.
Многие из таджиков торгуют на тысячи, не имея почти ни гроша собственных денег; им верят на слово, потому что они приобрели почему бы то ни было репутацию честных людей. Получив на веру товар за известные (и в этом случае небольшие) проценты, такой торговец пускает ее на промены, на раздачу товара по малым частям другим таким же, как и он сам, безденежным людям. Капитал дробится все больше и больше, так как эти последние готовы, при первой возможности, в свою очередь, раздробить свой пай на части и отдать их на подобных же условиях в третьи руки. В начале нашей рубрики о торговой деятельности таджиков уже разъяснено, каким образом мелкие торгаши изворачиваются, променивают и продают свои товары, перевозя их с одного базарного места на другое, а потому здесь мы только добавим, что, совершив известный оборот, раздробившись до мельчайших партий, товары, уже в виде денег, постепенно соединяются и наконец доходят до того капиталиста, который отдал их в долг первому члену из этой цепи торгашей. Во всем этом круговращении товаров может поразить одно: ценность товара, перевезенного в течение месяца или двух на многие сотни верст, должна была бы весьма чувствительно увеличиться; а чрез изложенное выше дробление, и притом в большей части случаев, если только не всегда, отдачу этих дробных частей с барышом - и еще того более увеличиться; на практике же этого мы не замечаем. В Самаркандском отделе, например, базарная цена Самарканда - служит руководящей ценою и для остальных базаров отдела, и к ней, и то не всегда, прибавляют чеку две на джюру какого-либо товара.
Подобное явление может быть объяснено тем, во-первых, что мелкие торговцы часто с пользою променивают свои товары на продукты местного производства, во-вторых, трату времени на провоз и самый провоз они ставят ни во что, а в-третьих, наконец, они довольствуются самыми микроскопическими барышами, а зачастую и тем, что на выручку могут быть сытыми и кормить свою лошадь.
Ко всему сказанному о деятельности таджиков следует еще прибавить, что они занимаются извозом на арбах, ишаках и лошадях, постройкой домов, резьбой и раскраской стен в домах, обтесыванием камней, резьбой на мраморе и проч. и проч. Одним словом, таджик на все руки мастер.
________
Натура таджика при всех поименованных родах деятельности выказывает себя подвижной, сангвинической, суетливой и вместе с тем в известных случаях ленивой, беззаботной; обе крайности в ней уживаются как нельзя лучше. Вот почему о таджиках составились два совершенно различные мнения между русскими Туркестанского края; одни говорят: таджик ленив, другие - что он до крайности деятелен. Одни говорят о нем как о поклоннике всяких удовольствий и забав; другие как о человеке скупом, вполне преданном расчету, делу. Как объяснить происхождение этой видимой разногласицы в мнениях о таджиках?
Когда таджик не имеет известного занятия, не получил товар, не устроился в том или другом отношении, когда он старается, например, что-либо приобресть, тогда он весь движение, весь упорная настойчивость; он не чувствует ни устали, ни жары, ни холода, и что особенно странно - он делается бесстрашным, действует, что называется, очертя голову. Он пешком или верхом переходит из города в город, из кишлака в кишлак, имея в виду только ту цель, которой он задался.
Но вот цель достигнута; деньги приобретены, товар куплен, сложен в лавчонку, осталось продать его. Тут таджик превращается в ленивого, неподвижного, совершенно апатичного человека. С утра и до вечера он, поджав под себя ноги, сидит в своей лавчонке; бесстрастно встречает и провожает своих покупателей; глаза у него, когда нет этих покупателей, бесцельно устремлены куда-то; он бессмысленно смотрит в пространство, он скорее в такие минуты похож на истукана, нежели на живого человека…
Ткач-работник с 3-4 часов пополуночи и до вечернего намаза нитка за ниткой выполняет свою работу. В день он отдыхает не более часу, и успевает при простом челноке и на первобытном станке соткать 4 аршина канауса. С такою усидчивостью и неутомимостью он работает пять с половиною дней в неделю. С полдня же четверга и до позднего вечера пятницы он свободен от работы, отдыхает. В эти полтора дни он, как говорится, не ударит палец о палец. Он бесцельно слоняется по улицам, по базарам, по целым часам сидит у бассейнов, на площадях базаров, в чайных. Лень и беззаботность резко отражаются на его лице, во всех его движениях.
Таджик, апатично сидящий в лавке, рабочий, гуляющий бесцельно по улицам наводят русских на мысль, что таджик по природе своей ленив. Они видят часы его отдыха, наблюдают его в то время, когда ему не для чего тратить свои силы, и говорят: таджик апатичен, чего никогда не скажет тот, кто имел случай видеть таджиков в рабочие их часы, в те моменты, когда они еще только достигают чего-либо.
Нам приходилось слышать следующее: «Чтобы видеть, как таджик ленив, стоит посмотреть на одну его походку; приглядитесь, как он неумело ходит! Скажешь ему чтобы он поскорее шел, - он ни за что на свете не прибавит шагу». Мы к этому совершенно верному замечанию насчет манеры ходить, составляющей, впрочем, особенность таджиков, укажем еще на другую их особенность: ни один таджик никогда не станет ходить по комнате из угла в угол, как делаем это мы, будучи взволнованы, обдумывая что-нибудь, или просто от нечего делать. Во всех подобных случаях таджик сядет и будет сидеть час или два без движения, и только при сильном волнении по временам хвататься за грудь.
Теперь, по заданной нами программе, следовало бы рассмотреть таджика как ученого, но мы считаем более удобным отнести эту рубрику к концу очерка таджиков; а теперь обратимся к характеру таджика, к его положению в обществе и в семействе и к отношениям его к другим народностям, живущим в округе.
ОКОНЧАНИЕ
См. также:
• В. В. Радлов. Средняя Зерафшанская долина;
• Г. А. Арандаренко. Малоизвестные города Зеравшанского округа;
• На базаре: Средняя Азия 140 лет назад [фотографии из «Туркестанского альбома»].